Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки.

Рапорт заведующего Особым отделом Департамента полиции Е.К. Климовича начальнику Казанского губернского жандармского управления К.И. Калинину о письме директора 1-й гимназии Казани Н. Клюева П.К. Борзаковскому с просьбой принять меры в отношении виновных в распространении прокламации. 7 марта 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 2. Л. 1–1 об. Подлинник]

3. Первая организация

Закончив 6-летний курс в 1908 году, Скрябин пошел в дополнительный седьмой класс, чтобы продолжить учебу. Тем временем, революция закончилась, но оппозиционно настроенной молодежи хотелось действовать. Скрябин и его товарищи создали революционную организацию учащейся молодежи.

По версии начальника Казанского губернского жандармского управления полковника Калинина начало оппозиционной группе, в которую входил Скрябин, положил студент Казанского университета К. Белорусов. В конце 1908 года он вел эсеровскую пропаганду среди рабочих Алафузовского завода и входил в горком партии эсеров, разгромленный жандармами 1 декабря. Однако накануне этого провала эсеры вывели Белорусова из комитета, потому что он «благодаря своей порывистости» плохо соблюдал конспирацию. В результате из этой эсеровской группы как раз он-то и остался на свободе. Продолжать прежнюю работу он не мог из-за потери связей, а может быть и не хотел – в это время как раз стало известно, что один из лидеров партии эсеров Е. Азеф оказался провокатором полиции. Но и сидеть без общественного дела порывистый Белорусов не мог.

Через своего знакомого А. Карачевцева, также причастного к организации эсеров, он вышел на воспитанников средне-технического промышленного училища и как старший товарищ организовал для них кружок, где продолжил пропагандировать революционные идеи. В эту группу вошли ученики А. Чуприков, Н. Скоробогатый и А. Ковалев, с которым вместе жил Карачевцев. На их квартире и происходили «сборища» с участием нескольких учеников. 2 марта 1909 года кружок выбрал делегата в ЦК объединенных групп казанских средне-учебных заведений. Создать такой ЦК стало возможным благодаря тому, что группа Белорусова стала взаимодействовать с группой учеников 1-го Казанского реального училища. Лидером этой группы был Виктор Тихомирнов, который в 1908 году окончил 1-е Реальное училище и теперь находится «под непосредственным влиянием Белорусова». Тот организовал выступления Тихомирнова перед рабочими, которых конспиративно собирали на беседы.

Из реалистов в группу под руководством Тихомирнова входили В. Скрябин, М. Бедер, Н. Мальцев, М. Жаков, В. Баланов, Г. Ласанов. Скрябин стоял первым в списке, отмечалась его переписка с Пензенской организацией. Мальцев был делегатом в городской организации. В этом кружке жандармы констатировали наличие правильной организации, который нет в других казанских группах. Ученики реалисты стали собирать деньги на политзаключенных, для чего даже организовали лотерею с книгами (правда, разыграть их не успели, но 200 лотерейных билетов по 25 копеек распространялись среди учеников Казани)[17]. Тихомирнов был сыном богатого домовладельца, после смерти которого получил солидное наследство. Судя по его последующей биографии и воспоминаниям о нем, Виктор был социал-демократом. Но это не значит, что во время своего политического становления он резко отделял себя от эсеров. В.А. Никонов отрицает, что Тихомирнов находился под влиянием эсера Белорусова. Но почему бы и нет? В той обстановке эсеры и социал-демократы общались и вполне могли влиять друг на друга, тем более на местном уровне. Белорусов был старше и причастен к серьезной организации.

Постановление начальника Казанского губернского жандармского управления К.И. Калинина об организации ученических кружков в Техническом училище и Казанском первом реальном училище, об обыске их участников 19 марта 1909[РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 2. Л. 3–4 об. Подлинник. Подпись – автограф]

Отчет начальника Казанского губернского жандармского управления К.И. Калинина о деятельности организации воспитанников средне-учебных заведений Казани за март 1909 года. 1 апреля 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 2. Л. 11. Подлинник. Подпись – автограф]

Полиция «выводит» организацию из деятельности Белорусова видимо потому, что он первым попал под ее наблюдение как причастный к опасной организации эсеров. Однако кружок Белорусова не породил кружок Тихомирнова, а объединился с ним. По мнению полиции, руководителями оппозиционной группы в реальном училище были Скрябин, Бедер, Мальцев и Лосанов. Тихомирнов познакомился с ними в период учебы в училище. Скрябин, Тихомирнов, Аросев и Мальцев отсчитывали срок своей дружбы с 1905 года. В 1909 году состоялось объединение двух кружков в организацию, стремившуюся приобщить казанскую молодежь к революционной деятельности.

На занятиях члены союза пропагандировали материализм, опровергая положения «Закона Божия» с помощью физики, а на занятиях по литературе и истории подводили под свои ответы критическую классовую базу, о чем потом с удовольствием вспоминал Аросев[18].

И в конце XIX – начале ХХ века, и во второй половине ХХ века молодые революционные романтики действовали примерно одинаково: приходя к выводу, что мир устроен неправильно, объединялись в кружок, обсуждали теорию, писали установочные документы, и если их к этому времени не отправляли под арест – искали возможность распропагандировать окружающих так, чтобы создать массовую организацию борьбы за свои идеалы. А для этого нужно использовать разные легальные поводы, устанавливать конспиративные связи с другими инакомыслящими, тиражировать свои идеи. С ростом рядов возникает необходимость создания координационных или руководящих органов. Таким путем пошли и юные казанские революционеры.

Письмо ученической организации Казанского первого реального училища Елабужской группе ученической организации, изъятое при обыске у В. М. Скрябина. Не позднее 21 марта 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 2. Л. 19–19 об. Заверенная копия]

Н. В. Мальцев, В. А. Тихомирнов и В. М. Скрябин. Казань. 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 120. Л. 1]

Вячеслав написал устав Революционного союза низших и средних школ Казани, который помог придать контактам ученических кружков более серьезную, «взрослую» форму. В организации участвовало 4 кружка при реальном училище с 34 участниками, кружок техников с 8 участниками, 5 гимназистов 2-й гимназии. Также на кружки ходило 9 учащихся инородческой учительской семинарии[19].

Рапорт начальника Казанского губернского жандармского управления К.И. Калинина Департаменту полиции об обыске у В.М. Скрябина, его допросе и заключении под стражу в тюрьме. 28 марта 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 6. Л. 45–45 об.]

Тихомирнов и Скрябин со товарищи освоили навыки печатания листовок на гектографе (при аресте он будет найден у Тихомирнова[20]). Действовали конспиративно. Вячеслав получил свой первый псевдоним «Дядя». Он вел переписку с аналогичными кружками в Пензе и Елабуге, надеясь создать с ними объединенную организацию. В переписке с представителями «Елабужской группы организации средней школы» обсуждался устав общей структуры. Елабужцы сообщали казанцам: «Теперь мы решили вести оживленные отношения с организациями других городов, потому что таким образом мы будем как бы оказывать поддержку друг к другу, а также приобретем сведения о жизни учащихся других городов»[21]. Казанцы приглашались к сотрудничеству в журнале – вышло уже три номера и готовился четвертый. Елабужцы предлагали распространять журнал совместными усилиями так, как через несколько десятилетий будут размножаться самиздатские издания в СССР: «издавать журнал в одном каком-нибудь городе, а потом отсылать по отпечатанному экземпляру в другие города для перепечатки»[22].

Справка Казанского губернского жандармского управления со сведениями о В.М. Скрябине, привлеченном к переписке в качестве обвиняемого по делу об ученической революционной организации. 1 апреля 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 6. Л. 4–4 об.]

Справка Казанского губернского жандармского управления на ученика Казанского первого реального училища В. М. Скрябина. 11 мая 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 6. Л. 56]

Рапорт казанского полицмейстера вологодскому полицмейстеру о подчинении В. М. Скрябина гласному надзору полиции на два года и его отъезде в Вологду. 2 июля 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 1. Л. 1–2]

Скрябин подготовил ответ (который затем и был найден у него при обыске), в котором настаивал на сохранении единства елабужской организации, которая переживала организационные трудности, интересовался тем, что читают в кружках, каково влияние журнала, в каких учебных заведениях есть члены организации. Возможность участия в елабужском журнале Вячеслав фактически отклонил под предлогом того, что казанская организация скоро будет выпускать свой. Достаточно обмениваться журналами. Вероятно, ему не хотелось, чтобы идейным центром их движения становилась Елабуга. От имени казанцев Скрябин предложил создать Всероссийский революционный союз средних и начальных школ с лозунгом «В знании и борьбе – сила и право»[23]. Лозунг скорее эсеровский, чем марксистский.

В старости Молотов так вспоминал об этой первой в своей жизни организации, где он был одним из лидеров: «Мы туда допускали социал-демократов, эсеров и анархистов. Наша группа социал-демократическая, где я вроде лидера был, добилась в конце концов, что эсеров мы превратили в социал-демократов, а кой-кого пришлось и выбросить – редкие случаи, но были»[24]. Конечно, не мог же ветеран-коммунист начинать с полуэсеровской организации. Однако, судя по документам, как раз эсеры превратили начинающих социал-демократов в сторонников своей партии.

Свое письмо к елабужцам, содержание которого очевидно было согласовано с другими лидерами союза и отражало их коллективную позицию, Скрябин заканчивает словами, не оставляющими сомнений в идейно-политической ориентации организации: «Имеете ли связи с П.С.Р. орг. адрес для чего мы вам сообщим»[25]. РСДРП не упоминается. Так что организация, в которой состоял Скрябин, ориентировалась не на социал-демократов, а на Партию социалистов-революционеров (ПСР)[26]. Жандармы в дальнейшем считали организацию учащихся эсеровской[27] и соответственно к ней относились.

Прошение М. П. Скрябина министру внутренних дел П. А. Столыпину об освобождении из-под стражи его сына В. М. Скрябина и передаче его под отцовский надзор в Нолинск, а также о разрешении свободного выезда за границу для продолжения образования. 8 мая 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 7. Л. 36–37. Автограф]

Прошение В. М. Скрябина казанскому губернатору о разрешении выезда за границу для продолжения образования. 6 мая 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 7. Л. 53. Автограф]

Расписка В. М. Скрябина с обязательствами не отлучаться из Вологды без разрешения губернатора. 8 июля 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 1. Л. 11–12]

Разгромив в декабре 1908 года Казанский комитет ПСР, а примерно через месяц Казанский комитет РСДРП, жандармы взялись и за «подлесок», чтобы не подрос. Полковник Калинин принял решение провести обыски у 16 молодых людей, а Белорусова и Тихомирнова сразу арестовать[28].

Сообщение канцелярии вологодского губернатора Тотемскому уездному исправнику об отправке В. М. Скрябина в Вологодскую губернию под надзор полиции на два года и назначении его местом проживания г. Тотьму. 21 июля 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 1. Л. 3–4]

В. М. Скрябин и Н. В. Мальцев в Вологде во время ссылки. Июль 1910. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 120. Л. 2]

По месту жительства Скрябина обыск был произведен 21 марта. Обнаружили материалы союза, и 26 марта Скрябина пригласили на допрос, за которым последовал арест. Арестовали и его друзей Тихомирнова, Аросева и Мальцева. Все оказались в губернской тюрьме. Прежняя жизнь с ее планами обустройства жизни рухнула. Теперь им надолго заказаны карьерные пути в официальных структурах Российской империи – и в государственных, и в коммерческих.

Письмо В. М. Скрябина Н. В. Мальцеву о прибытии в г. Тотьму и условиях жизни в ссылке. 1 августа 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 13. Л. 1–6]

Письмо В. М. Скрябина своему брату Владимиру о прибытии в г. Тотьму. 6 августа 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 13. Л. 7а–7а-об. Автограф]

Письмо В. М. Скрябина Н. В. Мальцеву о своей жизни в ссылке. 2 декабря 1909. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 13. Л. 10–14]

4. Становление большевика

В конце июня 1909 года Скрябина, Аросева и Мальцева приговорили к ссылке в Вологодскую губернию, а Тихомирнова – в Архангельскую. Вскоре его выпустят за рубеж. Скрябин тоже просился за рубеж, но его ходатайство министр внутренних дел «оставил без последствий»[29].

Было решено «по рассмотрении в особом совещании» Вячеслава Скрябина «как изобличенного в принадлежности к революционной организации, подчинить гласному надзору полиции на два года, считая срок с 16 июля 1909 года в Вологодской губернии»[30].

Скрябин и Аросев оказались в Тотьме. Город на холме у реки Сухоны произвел на ссыльных приятное впечатление. Казенного содержания хватало для скромной жизни. Здесь Скрябин получил возможность продолжить свое самообразование – читал легальные издания, выуживая оттуда информацию о политических дискуссиях – навык «чтения между строк» и «писания эзоповым языком» был полезен для инакомыслящих во все времена. В это время среди социал-демократов развернулись философские дискуссии. Комментируя прочитанное, Молотов проявил себя материалистом без изысков – противником богостроительства Луначарского и авангардистских веяний[31].

Жили они с Аросевым на 3 рубля в месяц. По прибытии власти выдали им по рублю. Еще Скрябин получил от властей на одежду 26 рублей 97 копеек. Помогали и родственники – Вячеслав писал брату Владимиру, что еще не получил высланных им 20 рублей: «нахожусь в нетерпеливом ожидании этих денег»[32].

Энергия молодых людей по-прежнему рвалась наружу. Они уже вступили в борьбу, и вот сидят тут без дела. Решили бежать за рубеж, куда отступили лучшие интеллектуальные силы социал-демократии, где готовится контрнаступление революции. Аросеву побег удался, а вот Скрябина 15 октября по этапу отправили в более строгую ссылку в Сольвычегорск. Там он продолжил курс самообразования, который окончательно превратил его в марксиста: Чернышевский, Маркс, математика, французский. Пробовал себя и в преподавании другим ссыльным того, что успел изучить. Начал курить, хотя всю жизнь сохранял в этой привычке умеренность.

Письмо В. М. Скрябина из вологодской ссылки А. Я. Аросеву о планах на поступление в высшее учебное заведение. 2 февраля 1911. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 16. Л. 1–4]

От Тихомирнова из-за границы Мальцев и Скрябин получали подпольные большевистские издания, спрятанные в легальных посылках. «В Сольвычегодске Скрябин вел себя предельно осторожно, дабы получить разрешение держать экстерном экзамены при Вологодском реальном училище. Что не возбранялось: если ссыльный желает учиться, то, значит, встал на путь исправления. Губернатор Хвостов разрешил ему „временную отлучку в конце марта 1910 г. в г. Вологду для держания экзамена“»[33], – пишет В.А. Никонов. С разрешения властей Скрябин и прибывший сюда же Мальцев сдали экстерном экзамены в Вологодском реальном училище, о чем 4 июня 1910 года Скрябин получил свидетельство. Теперь можно было, дождавшись завершения ссылки, поступать в Санкт-Петербургский политехнический институт.

А пока Скрябин подрабатывал как ресторанный музыкант и тапер. В старости Молотов вспоминал: «Я в ресторане работал одно время, потому что хорошо платили. В Вологде. Играл на мандолине. В 1910 году, подрабатывал. Рубль в сутки платили. Нас четверо играло… Мы там и в отдельных кабинетах играли для приезжих купчиков с их красотками»[34]. Тут уж не до гордости было. Но и была «вторая жизнь».

Скрябин и Мальцев осмелели и попробовали наладить контакты с рабочим классом. Вологда, конечно, не была мощным промышленным центром, деревянная застройка ее центра была знаменита и в конце века. Но индустриальная модернизация постепенно охватывала все губернские города империи, а с хозяйственными переменами рос и пролетариат, недовольный условиями жизни.

Из-за притока крестьян на городской рынок труда качество большей части рабочей силы оставалось низким, а предприниматель мог диктовать рабочим свои условия – ведь он всегда мог нанять других людей «с улицы». Уровень жизни и условия труда рабочих – предмет острых споров между историками[35]. Еще бы – оценка тяжести жизни рабочего напрямую связана с выяснением причин российских революций, а это уж вопрос мировоззренческий. Конечно, условия труда и жизни рабочих зависели от региона, отрасли, профессии и даже уровня гуманизма отдельного предпринимателя.

Письмо В. М. Скрябина А. Я. Аросеву о прочитанных им произведениях. 2 апреля 1911. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 16. Л. 7–9]

Важным «отрядом» рабочего класса России были железнодорожники. Они были даже в тех местах, где промышленность еще не была развита – в том числе в Вологде. Их отличал широкий кругозор и грамотность. Скрябин и Мальцев познакомились со слесарем Роговым, а через него – с другими путейцами.

Дом № 18 на улице Зосимовской, в котором проживал В. М. Скрябин в вологодской ссылке в 1911 году. Сентябрь 1932. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1631. Л. 1]

Пропагандистскую работу социал-демократов облегчало то, что они несли своеобразный интеллектуальный эксклюзив. Они сообщали то, что нигде раньше рабочий не слышал – об устройстве мира без Бога и общества без царя и хозяев. Рабочим активистам было интересно со ссыльными, от которых было можно узнать немало нового, а молодые оппозиционеры подталкивали рабочий класс к действию, поскольку без этой силы не удастся свалить существующий строй. Но тут выяснялось, что марксистские догматы об объективной революционности пролетариата не очень работают.

В Вологде все свелось к разговорам. Юные социал-демократы не стали привлекать рабочих даже к распространению первомайских листовок, опасаясь провала. Массовостью паства вологодских социал-демократов не отличалась. 11 июня Скрябин должен был прочитать доклад о социал-демократии на сходке, но она не состоялась, так как пришло всего несколько человек[36].

В листовке, написанной при участии Скрябина (он мог быть и основным ее автором) от имени РСДРП говорилось, что 1 мая «рабочие всех стран забастовками, тысячными демонстрациями, митингами пропагандируют пролетарский праздник». Рабочих призывали к борьбе за 8-часовой рабочий день. Листовка обличала «озверевших царских палачей»:

«И теперь, едва только промышленность немного оживилась, и уже в больших городах вновь возникают союзы, учащаются забастовки, звучат настойчивые требования – новые бойцы берут избитое пулями красное знамя.

Товарищи вологодские рабочие и работницы, поднимем и мы свои головы!.. Идите в союзы, объединяйтесь в ряды Российской Социал-демократической рабочей партии! И пусть первым требованием на всех собраниях будет свобода всем политическим узникам царизма»[37]. А там уж и за Учредительное собрание, и за социализм будем бороться. Начав с вполне реалистичной и интересной рабочим программы – создать в Вологде профсоюзы и начать борьбу за социальные права, за 8-часовой рабочий день – молодые социал-демократы затем потянули туда, куда интереснее им – к теме борьбы с политическими репрессиями, за Учредительное собрание, которое Бог его знает как связано с борьбой за социализм. Это уже куда дальше от интересов рабочих того времени.

Вологодские жандармы заметили связи Скрябина с железнодорожниками и, кстати, отмечали его хорошие организационные способности и знание социал-демократической литературы[38]. Прямо накануне завершения срока ссылки, в ночь на 15 июня 1911 года, у Скрябина произвели обыск. Но ничего компрометирующего не нашли[39]. Вячеслав был освобожден и покинул Вологду.

По дороге из Вологды Скрябин и Мальцев встретились под Саратовым со старым другом Тихомирновым, легально вернувшимся в Россию. Он рассказал о встречах с Лениным и планах начать выпускать большую социал-демократическую газету. Скрябин сможет принять в этом участие, если окажется в столице. Поскольку он успешно сдал экзамены в училище, то был без экзаменов зачислен в Петербургский политехнический институт.

Среди его преподавателей были такие известные ученые, как М. Ковалевский, М. Туган-Барановский, А. Чупров, Н. Кареев, которые положительно оценивали усердие и познания Скрябина[40]. В институте уже действовала сильная социал-демократическая организация, к которой он подключился, занявшись с помощью товарищей марксистской пропагандой на питерских предприятиях. В институте помимо прочих он познакомился с Ф. Ильиным, будущим «красным адмиралом» Раскольниковым.

Скрябин начал сотрудничать в большевистской газете «Звезда», выходившей сначала как еженедельник, а потом чаще. Руководил ей большевистский депутат Государственной думы Н. Полетаев. Уже в письмах Скрябина из ссылки виден складный слог. Теперь можно было найти применение своим способностям и усовершенствовать их. В газете сотрудничали и опытные марксистские авторы М. Ольминский и Н. Батурин, а из начинающих подключились Скрябин, Ильин и будущий известный советский поэт Д. Бедный. Скрябин вел в газете хронику стачечной борьбы, обращался и к аграрному вопросу – статья «Голодный вопрос» вызвала гнев цензуры за то, что автор, скрывавшийся за псевдонимом А. Рябин, выводил причины голода из помещичьего землевладения и предлагал наделить крестьян землей без выкупа[41]. Авторитету Скрябина в редакции могло способствовать и то, что через него передавал деньги Тихомирнов.

Николай Гурьевич Полетаев. 1907. [Из открытых источников]

Тираж «Звезды» утроился весной 1912 года, когда она с максимальной для легальной прессы радикальностью комментировала события Ленского расстрела рабочих. В «Звезде» в одном из откликов на эти события проскочил даже призыв к вооруженному восстанию, из-за которого газету могли закрыть. Когда Скрябин это заметил и сообщил Полетаеву, часть тиража уже разошлась. Пришлось опасную фразу изымать уже из печатного станка, прежде чем отправлять экземпляры в цензуру[42].