Иллюзия одиночества

– Бездухи меня раздери… добился таки своего, стервец! – задохнулся от возмущения оборотень.

Первая стычка давно забылась и они, пожалуй, были даже более близкими друзьями, чем с остальными.

– Поздравляю, Рин! – чмокнула его в щеку сидка, вызвав гневный взгляд кошки.

Крылатая никогда не упускала шанса позлить заклятую подругу, прекрасно зная, что симпатичный темпераментный маг нравится им обеим. И если сидка относилась к нему просто с расположением, у кошки явно прослеживался любовный интерес.

– Я очень рада за тебя, чародей, – томно проговорила хвостатая ему в самое ухо, сдерживаясь чтоб не куснуть Рина за мочку.

Остальные тоже произнесли какие-то дежурные поздравления и принялись за пьянку. Уже поздно вечером, наплясавшись и наоравшись песен, компания пьяно откинулась на спинки стульев и лениво созерцала потолок таверны.

– Ну, ребята, приятно было с вами работать, – отметил Рин, вставая на ноги и отряхивая с колен пепел и мелкий мусор.

– В смысле? – оживилась кошка.

– В смысле, что я оружие сделал, вы вроде тоже свое благосостояние улучшили от наших походов, так что засим откланиваюсь.

– Ты уезжаешь? – спросил воин, как то грустно.

– Ну, у меня семья в Хайванарре. Да и дело есть одно, что здесь будет сделать проблематично.

– Семья? – чуть не плача спросила кошка.

– Ну и чего вы скисли? Можно подумать я умер, в самом деле. Камень переходов работает круглосуточно, захотите повидаться – милости прошу. В таверне стол накрою, комнату организую. Да и мой скверный характер больше терпеть не придется, – улыбался Рин.

Оборотень поднялся на ноги и протянул лапу. Рин пожал её и, совсем не ожидая, полетел в объятья приятеля, дернувшего его за руку.

– Ты, блин, больше кехар, чем некоторые блохастые обормоты. Мне теперь с кем прикажешь гонять по округе обозревшее шпанье? С кем мне оставлять их в одних подштанниках, а? – прорычал оборотень, трогательно всхлипнув.

– Ой, вот только не надо рыдать тут. Ты уже большой дяденька, а туда же. И вообще, прекращайте, иначе я сам сейчас расплачусь.

– Да вали ты уже, раз собрался, а то и вправду сейчас расплачемся, – сухо сказал лучник, обнимаясь с Рином после оборотня.

Волшебник поспешил уйти из таверны. Два часа ему потребовалось, чтоб собрать все свои немногочисленные пожитки и, оплатив переход, очутиться в Итарии. Вокруг творилось что-то жуткое. Люди с факелами вилами и прочим инвентарем носились по улицам. Капитаны Имперской Армии зычными голосами формировали отряды. А небо было черно от ашики. Рин усмехнулся – мироздание само ему подкидывает шанс легендарного возвращения со всеми вытекающими.

Рин бегом кинулся к ближайшей ночлежке, покидал все ненужные вещи в угол комнаты и шепнул с малых зим заученное заклятье. Золотой звездной пылью облетела одежда, заменяясь на доспех. Рин повесил на шею пару амулетов, способных некоторое время поддерживать его магические резервы и выбежал на улицу. Пересек быстрым шагом площадь и остановился у собора, уходящего шпилем почти к самым облакам. Ашики шипели, клацали и издавали другие жуткие звуки, но пока держали дистанцию, видимо огонь и редкие дальнобойные заклятья их все же отпугивали. Но Рин знал, едва их наберется достаточно, по их разумению, они нападут. Волшебник сделал шаг в пустоту и вступил на сухую снежную корку. Он шагал вперед, а под его ногами материализовался лед, вырастая лестницей к крыше собора.

За спиной он слышал нелестные высказывания и вопросы бравых воинов, не самоубийца ли он, не сумасшедший ли, ведь эти бравые парни уже несколько часов толкутся тут и разрабатывают план. Рин четко усвоил: в борьбе с ашики, которые нападают массой – нет как таковой стратегии. Это в Диких землях можно изобретать тактики и приемы – здесь же все решается грубой силой. Волшебник встал поудобнее на покатой черепичной крыше, выхватил из магического пространства новенький посох и речитативом начал читать все подвластные ему заклятья.

– Герот, кто это? – спросила Юмико, видя, как засверкали в небе синие и алые всполохи.

Оборотень поднял взгляд от карты местности и поперхнулся воздухом.

– Какой-то маг. Видимо ему жить недолго осталось, раз он умудрился залезть в самую кучу, – фыркнул оборотень.

Юмико осторожно пошла к краю соборной площади. С каждым шагом она видела в этом неизвестном маге знакомые движения. Резкие, отчетливые, выученные. И в то же время грациозно-плавные, как у кехара. Рядом, на белый мрамор брызнула кровь ашики и свалилась тушка в черном оперении. Юмико смотрела широко распахнутыми глазами, чувствуя, как щиплет переносицу, а вокруг пошел кровавый дождь. Раздались команды и в небо взмыли отряды из сидов. Капитаны поняли, что если держится один маг, пусть и с трудом, отряд выдержит однозначно. По уже подтаивающей ледяной лестнице бросились маги и лучники, занимая место на крыше собора. Небо наполнилось сиянием заклятий, атакующих и исцеляющих. Но Юмико не видела всех этих разряженных в пух и прах имперских воинов. Она видела только его, своего чародея. Полы черного плаща трепало на ветру, золотой доспех сиял в свете пламени и слышно было четкие, поставленные слова давно зазубренных заклятий. Юмико узнала его голос, кажущийся почти неслышным на таком расстоянии.

– Госпожа! Ну что вы…

– Рин! – крикнула Юмико, бросаясь к нему, чуть оскальзываясь на мокрых ступеньках.

Маг развернулся на очередной окрик, на секунду утратив бдительность, и изумрудная плеть заклятья щелкнула в сантиметре от его лица, отправляя за Грань очередного ашики.

– Прости, отвлекла, – Юмико поравнялась с ним, взмахивая рукой, чтоб призвать Мика.

– Я сам виноват, госпожа. В бою нужно обращать внимания на противника втрое больше, чем на окрики и команды, – сухо сказал он.

Юмико улыбнулась. Вот же вредный волшебник, делает вид, что это обычная встреча знакомых, но ничего не значащих друг для друга бессмертных. Хотя, с Геротом они долго играют в эту игру. Опыт у него явно есть. И Юмико была ему благодарна за эту холодность. Ей было бы в сто крат тяжелее, если бы он смотрел на нее с тоской и немой любовью. Кошка встала с ним спина к спине и колдовала. Колдовала самозабвенно, направляя в бой Мика и то и дело щелкая плетью, приманивая тварей под ударную силу Рина. Она даже не чувствовала как текут по лицу слезы, смывая кровь ашики и сухую сажу, которую ветер швырял в лицо. У Рина бешено колотилось сердце, далеко не от того, что он находился в эпицентре боя. Он вообще уже мало что видел перед собой, просто произнося слова по памяти. Задевали его заклятья ашики или кого другого он не разбирал.

Внезапно вокруг завопили радостно воины и Рин словно проснулся. Воздуха отчаянно не хватало, и он жадно дышал, смотря вниз, где под ним была Итария. Залитая кровью и заваленная телами мерзких монстров. Он поймал взгляд Юмико и оглядел себя. Да уж, видок еще тот, по уши заляпан кровью, кишками и остатками ашики. Впрочем, здесь все были такие. Он спустился на карниз, придерживая Юмико за руку, скользнул на подоконник стрельчатого окна, помог спуститься кошке. Они оказались между пролетами широкой лестницы, укрытой алым ковром. Алым, как весь город под ними и Юмико поежилась, выглядывая из окна. Рин вздохнул, приводя мысли в порядок, стряхнул с посоха кровь резким движением, упер черенок в пол и посмотрел в малахитовые глаза. Юми стояла напротив, ласково улыбалась и была сердечно рада его видеть. Жаль, что Рин не разделял её радости. Для него было бы легче, если бы этой встречи вовсе не состоялось. Он с какой-то отчаянной ревностью отмечал, что она пять зим не сидела в Храме. На груди блестит жетон кругленькой шестеркой, мантия сверкает золотом, оружие сияет мистическим фиолетовым цветом. На челе диадема, которая так идет к её глазам.

– Я рада, что вы в добром здравии, магистр Рин.

– Заклинатель, – привычно поправил волшебник.

Она изящно подала ему руку и Рин скрипнув зубами, поцеловал тыльную сторону ладони, ощущая такой желанный аромат светлой кожи. Он держал её руку чуть дольше, чем того требуют приличия, но подбежавший Герот немного вернул его в реальность из растрепанных чувств.

– Рин… Я… Там под столицей, я думал тебя… Я рад, что с тобой все в порядке, господин заклинатель, – взяв себя в руки наконец проговорил оборотень.

Рин улыбнулся ему, открыто, по-мальчишески. У Юми к горлу подступил ком. Кому нужна эта игра? Зачем? Почему этот бесчувственный кехарец даже обнять своего сына не может, узнав, что он жив? Юмико специально ничего ему не говорила, надеясь на встречу, которая должна состояться между родными, и вот сейчас…

– Рад видеть тебя по-прежнему сильным воином и защитником жриц Амриты, Герот, – чуть склонился Рин.

– Куда ты пропал на столько зим, господин заклинатель? – дрожащим голосом спросил оборотень, часто моргая, чтоб не расплакаться.

– Давай встретимся с тобой у старой мельницы на Мятной равнине, пропустим по стаканчику вина и обсудим это. Сейчас я больше всего на свете хочу помыться от крови.

Юми улыбнулась. Рин сделал первый шаг? Удивительно!

– Я должен проводить в город госпожу Юмико, – неуверенно проговорил Герот.

– У меня есть плашка перехода, не волнуйтесь. Со мной ничего не случиться. Вам стоит давно побеседовать со старым другом, Герот, – Юми похлопала его по пушистой лапе и сломала тонкую глиняную табличку, осыпаясь голубыми звездочками.

– Интриганка, – цыкнул Рин, упирая руки в бока.

Оборотень стоял и боялся свалиться на землю – так дрожали коленки. Рин, его Рин живой и здоровый. Боги, какое счастье!

– Ну, жду тебя у мельницы через час, – Рин сунул ему в лапу плашку со знаком перехода и отправился вниз по лестнице.

Оборотень закрыл морду лапами и судорожно всхлипнул. Что бы там не сделала эта рыжая девчонка – нужно будет её отблагодарить за такой дар.

Глава 6.

На равнине вовсю разлилась весна. Сочные травы и яркие цветы покрыли землю, насколько хватало глаз. Ветер расчесывал высокие пушистые стебли мяты и поскрипывал старым мельничным колесом. Рин сидел на пригорке чуть поодаль от мельницы, жевал травинку и наблюдал за пекарем и мальчишками-служками то и дело сновавшими из амбара в мельницу. У бедра Рина покоилась походная сумка с вином, сыром, мясом и свежим хлебом. Волшебник, конечно, верил, что Герот хочет увидеться и поговорить с ним без свидетелей, но отчего-то все равно волновался. Противный липкий пот стекал по спине, ладони тоже потели. Он тщательно обдумывал, что скажет родителю, когда тот появится, но ничего связного в голову не приходило, а когда он увидел идущую из поселка внушительную фигуру оборотня из головы и вовсе все вылетело. Когда Герот подошел, маг торопливо поднялся и судорожно вздохнул, смотря в янтарные глаза отца. Рин снова ощутил себя маленьким мальчиком зим девяти, который видит этого незнакомого страшного оборотня и от которого отворачивается собственная мать. Рина колотило от страха и перед глазами все плыло от волнения. Герот был его судьей долгие годы и Рин все делал только для того, чтоб заслужить его одобрение. Чтоб он им гордился. Даже выжигая дотла селения кехаров, он творил это, чтоб до отца дошли слухи о боевой мощи капитана седьмого отряда, который по недоразумению приходится ему сыном. Внебрачным ненужным ему сыном.

– Прости, что не сказал сразу. Мне нужно было время в себе разобраться, – дрожащим голосом сказал Рин и кашлянул в кулак.

В следующую секунду его уже схватили в охапку огромные пушистые лапы и с чувством прижали к широкой груди. Волшебник всхлипнул, обхватывая отца за шею и утыкаясь в мягкий мех. Оборотень был существенно выше мага и Рин с удивлением отметил, что Герот стоит перед ним на коленях, стискивая в объятьях и трясясь в рыданиях.

– Дурак ты малозимний, – прорычал оборотень, встряхнув его за плечи так, что Рин думал у него сломается хребет. – Я же считал, что ты… ты-ы-ы…

Оборотень заскулил, совсем как попавшее в капкан животное, утыкаясь головой куда-то в живот магу и обхватывая его за пояс. Рин растерянно стоял не в силах пошевелиться, и совершенно не зная, что ему делать. Он вытер щеки от слез и положил руки на плечи родителя.

– Вечно ты делаешь из меня сопливого слюнтяя, отец, – усмехнулся Рин.

Герот плюхнулся в траву, тоже отирая мокрую от слез морду. Это «отец» было для него как бальзам на душу. Он уже и не помнил, когда Рин так называл его в последний раз. Какую-то дикую бездну времени назад.

Волшебник разлил по кружкам вино, разложив на сумке свою нехитрую снедь, и с удивлением заметил, что у Герота тоже дрожат лапы, когда он брал вино из его рук. Кехарец выпил первую кружку залпом и тяжело выдохнул. Он смотрел на Рина, узнавал его, и одновременно нет.

– Ты повзрослел, вроде бы. Или просто изменился. Никак не пойму, – вздохнул Герот.

– Я четыре зимы загорал в Бахаре. Там за это время не то, что повзрослеть, состариться можно. Особенно если кто-нибудь из сопартийцев начинает тупить, – отхлебнул вина Рин.

– Малышка Юмико тебя узнала даже на крыше собора со спины, – заметил Герот, усмехаясь. – Это ведь она тебя вытащила с того света?

– Можно и так сказать. Но не сдохнуть помогла мне другая кошка. Ты её тоже знаешь, – лукаво улыбнулся маг.

– Эм… Лори? – предположил оборотень.

– Мефет.

– Мефет?! И эта маленькая засранка ничего мне не сказала?! – негодовал он.

– Не обижайся на нее, это я просил. Я тогда был несколько не в форме. Мне было бы неуютно, если бы ты меня таким увидел, – честно признался волшебник.

– Рин… Ну что ты такое говоришь? Я бы немедленно прибежал к Мефет и помог бы всем, что от меня зависело!

– Но от тебя ничего не зависело. Как видишь, я жив, здоров и даже немного подрос в магии и экипировке. К тому же я планирую в этом году брать себе ученика, чтоб вернуть звание магистра. Хотел спросить твое мнение.

– Родной мой, я могу только порадоваться за тебя. Мне стоит извиниться, я совсем растерялся там, в Итарии. Мне следовало сразу обнять тебя и сказать что-нибудь доброе и ласковое. Давно уже стоило.

– Да успокойся ты уже. Я рад, что теперь это произошло и совсем не хочу рассуждать когда и как должно было, – Рин хлопнул родителя по коленке.

– Почему же, если Юмико тебя спасла, ты говорил с ней так сухо? Как с чужой.

Рин тяжело вздохнул. Он подозревал, что отец затронет эту тему. Не хотел её обсуждать, но и скрывать от него считал неправильным.

– Она и есть мне чужая. Во всяком случае, теперь. Я надеялся, что смогу женить её на себе прежде, чем она узнает о своем политическом статусе. Но вы, командир гарнизона, явились раньше. И увезли её в пустыню к маменьке Лоране и толпе женихов. И я теперь грущу.

– Ты любишь её? – ласково спросил Герот, приобнимая сына за плечо.

– Я не знаю, отец. Мне не с чем сравнивать. Материнской любви я фактически не знал, если не считать твою супругу, но тогда я не мог оценить ее чувство, да и не хотел. С тобой тоже отношения были, сам понимаешь, далеко не возвышенные. Но мне без Юми плохо и тоскливо. Даже сейчас, спустя пять зим. Я увидел её сегодня и понял, что я сам себя обманываю, что забыл её и вычеркнул из жизни. Ничего подобного, – изливал душу Рин, сам от себя удивляясь.

– Боги, как бы я хотел тебе помочь. Но не знаю чем.

– Мне просто надо было родиться оборотнем. Тогда моя судьба сложилась бы по-другому. Наверное, – горько усмехнулся волшебник, допил вино и лег в траву, закинув руки за голову.

Герот лег рядом и так же рассматривал облака, как и Рин. За долгое время в душе старого вояки поселился покой. Видят боги, сколько он провел бессонных ночей, кляня себя, что так и не успел поговорить с сыном по душам, что не успел попросить у него прощение и сказать, что он любит его.

– Где планируешь жить?

– Пока не знаю. Через пять дней в Оранге пройдет церемония Посвящения, среди жителей Ракуата больше всего элементалистов, там лучше всего искать себе ученика. После придется много мотаться по миру, пока этот оболтус не подрастет в умениях. Да еще и разрешение придется брать для дозволения пройти испытание на землях Кха-Бьери. Насколько я знаю, кехары нынче не разрешают находится на их территории бесплатно всем кому не лень?

– Это предложил совет. Надо как-то отстраиваться. Восстанавливать города и селенья. Плата сущие медяки, но для нас это большое благо, – Рину стало смешно, что его отец горячо оправдывается за свой народ.

Хотя почему за свой? За их общий. Пора уже начинать причислять себя и к тем и к другим. Его дружище в Бахаре был прав. Рин больше оборотень, чем некоторые кехары.

– Рин, я… Я горжусь тобой, сын.

Волшебник замер, гадая, не послышалось ли ему. Сердце бешено колотилось, в носу противно защипало, и маг несколько раз моргнул, чтоб не разреветься в очередной раз.

– Ты спас наш город, спас столицу. Ты меня и Лори отпустил тогда, жертвуя своей военной карьерой, что уж и говорить блестящей. Я хотел еще тогда найти тебя и поговорить, но боялся. Боялся, что ты до сих пор злишься. Что разговора не выйдет, и мы в очередной раз наорем друг на друга. Я даже в лавку твою тогда пришел не ради Юмико. Она была лишь поводом. А когда ты вывалился из портала посреди Хайванарра, весь в поту, мыле и крови… Я ведь от волнения за тебя тогда ругался. Я ведь знаю о черных заклятьях. Они забирают жизнь мага, и мне было страшно, что тебя не станет. Но этот кошмар сбылся позже. Когда Илрин дал мне твой жетон. О как я жалел, что ашики кончились! – оборотень рыкнул, вспоминая свой гнев и свою боль.

Героту захотелось опять схватить сына в охапку, убедиться, что он вот здесь – живой и здоровый.

– Ну, вы тоже молодцы еще те. Помиловать того, кто вашу будущую Верховную Жрицу сдал в детский приют в первый же вечер пребывания в столице.

– Как сказала мне Юмико по большому секрету, Владыка кехаров был кем-то околдован, когда это делал.

– Владыкой Тьмы, вероятно.

– Ты… правда его видел?

– Я видел его точно так же как сейчас тебя. Причем многократно и не сказать, что от этих встреч я в восторге. Давай не будем об этом. Свое пребывание у Владыки – последнее, о чем я хочу вспоминать.

– Когда отучишь своего воспитанника, возвращайся в Хайванарр? Пора нам уже жить всем одной семьей.

– Я подумаю, отец. Мне потребуется много мужества, чтоб спокойно смотреть на Юмико и делать вид, что мы давние приятели и не больше. И я не уверен, что к этому готов.

Они еще долго лежали в траве, говорили обо всем на свете. Герот рассказал, как погибла его супруга, и Рин искренне грустил о ней. Рассказал, как они отбивали Хайванарр. Про жизнь Мефет тоже поведал. Оказывается, её мужем был заместитель Герота. Второй стражник гарнизона, а не какой-то там кот облезлый. Причем Вилмор был оборотнем благородным и от тестя не взял ни золотого, прекрасно зная о высоком положении последнего. Он привел жену в свой скромный домик в заставе и они потихоньку вели там быт в условиях войны. А потом он погиб. Мефет была убита горем и многие луны тяжело болела. Герот всерьез боялся за свою дочь. Но потом она прислала письмо, весьма сумбурное и сбивчивое. Герот даже подумал, что она нашла себе какого-то мужчину и стесняется показать его отцу. А оказывается, она просто подобрала в придорожных кустах брата и выхаживала его. Даже не подозревая, что это Рин поначалу. Волшебник рассказал отцу, как жил в Топях и решительно не собирается возвращаться к жизни торговца, по крайней мере пока. Все же в его крови течет живой огонь и долго без битв чародей сидеть не может. Плато в Бахаре ему наглядно показало, что он еще очень даже искусный воин и Рину захотелось вернуться в ряды свободных воинов. Пусть даже без всяких регалий и званий.

– Ты уверен, что звание магистра тебе необходимо? – спросил Герот.

– Не то чтоб я прожить без него не мог, я силу своих заклятий знаю, но согласись черный магистр Рин и черный заклинатель Рин звучит по-разному. Да и кто знает, когда мне это может сыграть на руку? Мало ли, соберусь я гарнизон какого-нибудь Оранга возглавлять, а мне скажут, прости парнишка, ты всего лишь какой-то третьесортный маг.

– Вот уж про кого, а про тебя такого не скажут. Пол-империи знает, на что ты способен.

– Знают, до первого героя, затмившего мои достижения. В некоторых случаях звание полезнее, – Рин поднялся на ноги, отряхивая брюки от травы. – Мне пора, надо еще пару дел успеть сделать до Посвящения.

Герот поднялся и встал напротив сына. Волшебник улыбался ему открыто и больше не дрожал от страха. Подумать только, что делает простой разговор по душам.

– Не пропадай больше. Я все-таки волнуюсь, – оборотень положил лапу на плечо Рина и волшебник легко похлопал по ней.

– Не пропаду, не переживай. Через несколько лун увидимся, когда за прошением приду для своего ученика.

– Будь осторожен, сын.

Рин кивнул, улыбаясь, и хрустнул плашкой перехода. Теплое весеннее поле сменилось на дождливую площадь столицы. Вода смывала с города зимнюю хандру и усталость. Военный раздрай уже давно исчез с мощеных улиц, словно его вовсе никогда не случалось, империя восстанавливалась от своей долгой болезни и становилась практически красивой. Отполированные дождем и сотнями тысяч сапог мостовые сверкали в свете вечерних фонарей, лавочки манили разнообразным товаром, из таверн и закусочных вкусно пахло жареным луком, мясом и тушеными овощами. Рин вдохнул полной грудью такой незнакомый запах ненавистного города и усмехнулся. Видимо это от молодого вина ему все вокруг кажется лучше, чем на самом деле. Волшебник накинул на голову капюшон и неспешно пошел по улице. Рыжие отсветы сменились на кроваво-алые. Расхваливания товара сменились на расхваливание тел.

Волшебник остановился у первого попавшегося дома, на крыльце которого сидела светловолосая сидка с глазами чистыми как бирюза. Девушка тут же оживилась, видя дорогущее оружие мага, и пригласила в комнаты. Волшебник принял приглашение, кинул на поднос у входа озвученную девушкой сумму. В комнатке он бросил на стул мокрый плащ и подошел к смущенной девушке. Его всегда забавляло, когда путаны изображали смущение и целомудрие. Он долго смотрел в голубые глаза молоденькой сидки, перебирая пальцами белое золото волос. Отыскивая хоть что-то схожее с Юмико и, с облегчением, не находя.

– Может, господин хочет вина? – проворковала девушка томно, поглаживая грудь Рина.

– Если б я хотел вина, я бы отправился в таверну, дорогая, – возбужденно прошептал ей маг на ухо, и поцеловал благоухающую лавандой шею.

Он стиснул девушку в объятьях и под звонкий хохот опрокинул её на кровать. Наконец-то в его жизни будет что-то кроме боли, тоски и жалости к самому себе. За это конечно, как и за все приходится платить, но, ашики побери, почему нет?

Ночь пролетела как на крыльях, и в гостевой дом волшебник ввалился уставший и благоухающий духами сидки, зацелованный, затисканный, но безмерно довольный. Он плюхнулся в постель, не раздеваясь и уснул. Крепко, без снов. До самого вечера.

Следующие четыре дня он гонял ашики в компании разношерстных воинов по Диким Землям, а вечера проводил в компании прелестных нимф из района красных фонарей. Маг прекрасно понимал, что они не утешат его разбитое сердце, но стресс снимали вполне сносно, а о большем он не смел и мечтать.

В день Посвящения спозаранку он уже был в Оранге, отмечая, что тот выглядит лучше, чем представлял себе волшебник. Ашики, конечно, не разрушили столицу людской расы до основания, но потрепали, наверняка, сильно. Но о том ничто не напоминало. Даже у портнихи в лавочке нашлись уникальные вещички. Рин давно хотел купить себе что-то пижонское, модное, но не вычурное, благо финансовое положение у него поправилось уже довольно давно. И этот черный кожаный костюмчик пришелся ему по вкусу. Даже маленькому магу, что с открытым ртом наблюдал за Рином в лавке, понравилось.

Площадь привычно забита родителями юных воинов, наставниками, капитанами и богам известно кем еще. Рин ловил на себе восхищенные и завистливые взгляды, потому остановился поодаль. Он до сих пор не был уверен, найдет ли среди этих юношей и девушек себе подходящего ученика. Ему никак не хотелось связываться с восторженной бестолочью, вроде того мальчишки из лавки. Или снобом, типа того воина – сына местного наставника воинов к которому тут же бросился капитан одного из отрядов. Рин усмехнулся, все эти капитаны смотрели на него с презрением и ненавистью. Что ж, он их мог понять – под стенами столицы он их знатно опозорил перед императором. От злорадных мыслей его отвлекла юная волшебница стоящая у алтаря. На ней было простенькое серое шерстяное платье, аккуратно залатанное на подоле. В ней не было каких-то особых способностей. Она вообще была никакая, если говорить простым языком, но сколько боли было в её глазах, когда она повернулась к толпе. Эта девчонка все для себя решила, за ранее считая себя не достойной не только наставника, но и жетона вовсе, это просто читалось в стальной радужке её глаз. Она никому не верила и ни во что. Как Рин когда-то. Волшебник не думал – он просто действовал на голых эмоциях. Рин поднялся на широкую площадку, поцеловал руку этой маленькой затравленной волшебнице и помог спуститься.