Раевский. Приговор без апелляции

Он толкнул дверь кабинета и переступил порог. За массивным письменным столом сидел мужчина неопределённого возраста, разбирая вилкой кусок торта. Крошки рассыпались по белой тарелке, сливаясь с позолоченным узором по краю. Глубокие носогубные складки мужчины, тяжёлая челюсть и шрам, рассекающий правую бровь, придавали лицу грубоватую солидность, но в слегка прищуренных глазах светился молодой задор. На стене за его спиной висели фотографии – бильярдные турниры, снимки с людьми, чьи лица периодически мелькали в телевизионных новостях.

– Привет, – коротко бросил Раевский, опускаясь в кожаное кресло.

– Привет, майор, – кивнул хозяин кабинета.

Игорь немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, наконец вытянул ноги и, глядя прямо в глаза мужчине, с усмешкой произнёс:

– Стареешь, Шило. Не следишь за светской хроникой. Подполковник.

Шило отодвинул тарелку, откинулся в кресле.

– Вот это новость! – он изобразил неподдельное удивление и радость, но глаза лукаво щурились – было заметно, что дурачится. – Поздравляю. Как же ты так…

– Кончай ваньку валять! – Игорь резко оборвал его, отсекая ненужную театральность. На лице мелькнуло раздражение. – Наверняка и так в курсе, что да как.

– Да в курсе, в курсе, – Шило кивнул, мгновенно став серьёзным. – Хорошо тебя заштопали?

– Нормально. Повезло.

Шило удовлетворённо хмыкнул и потянулся к чёрной кнопке на столе. Через полминуты дверь приоткрылась, впуская густой аромат свежесваренного эспрессо, и вошла та самая девушка с барной стойки. На подносе в её руках – початая бутылка виски, вазочка со льдом и два стакана толстого стекла.

– Нужно отметить, – Шило налил в стаканы янтарную жидкость, щипцами подхватил пару кубиков льда и вопросительно взглянул на Раевского. Тот отрицательно мотнул головой. Хозяин бросил лёд в свой стакан и поднял его. Игорь сделал то же и легко звякнул краем о стакан Шило. Тостов не было. Они молча сделали по глотку. Каждый – за своё.

В памяти Раевского всплыл эпизод семилетней давности, когда Шило появился у него на пороге с пустыми безжизненными глазами. Игоря, тогда ещё неопытного оперативника, визит знаменитого медвежатника просто ошарашил.

Шило, признанный мастер своего дела, мог вскрыть любой сейф – и к тому же был невероятно везучим. За всю преступную карьеру его ни разу не взяли с поличным. Все знали, чем он занимается, но ни один подельник не дал против него показаний – мастера берегли.

Но в тот раз фортуна от Шила отвернулась. Братья Кораблёвы, рецидивисты со стажем, предложили ему дело. Они были отморозки и беспредельщики, к тому же находились в розыске: сбежали из колонии, застрелив четырёх конвоиров. Связываться с такими равноценно самоубийству. И Шило отказался.

Ответ не заставил себя ждать. Братья взяли в заложницы его сестру Лену – хрупкую студентку, даже не подозревавшую о тёмных делах брата. Девушку прятали в полуразрушенном заводском корпусе, где у бандитов было временное укрытие. Шило не мог пойти в полицию – это противоречило воровским понятиям. Почему он обратился именно к Игорю, медвежатник не объяснил – ни тогда, ни после. Он просил о помощи, обещал сдать бандитов, но поставил условие – не «светить» его, и объяснил: «Если узнают, что это я навёл – дня не проживу». И Раевский не раскрыл источник информации. Впрочем, никто особо и не допытывался – братья давно были костью в горле у всех. ОМОН при штурме не церемонился – в живых не осталось никого. Кроме братьев, пули нашли ещё двух подельников. Разбирательство признало действия бойцов правомерными, учитывая особую опасность преступников. Девушку нашли живой и невредимой.

Этот случай всё перевернул. Возможно, ещё перед визитом к Раевскому Шило дал себе зарок – но после благополучного спасения сестры медвежатник твёрдо решил «завязать». Чтобы у братвы не возникало лишних вопросов, пошёл на радикальный шаг – молотком перебил себе пальцы на правой руке. Кости срослись ровно, Шило двигал ими почти как прежде, но теперь на любые предложения «работы» он просто показывал изуродованную кисть. Для воров этот аргумент оказался железным – мастеру позволили уйти без лишних проблем.

Шило выкупил это помещение и постепенно превратил его в элитный бильярдный клуб. Вскоре заведение стало популярным среди артистической богемы – знаменитостям пришлась по вкусу его особая атмосфера. Какая-то манерность и врождённый шарм, видимо, были у Шила с молодости, а годы общения с творческой элитой лишь отточили эти качества. Теперь он запросто мог сойти за успешного продюсера или светского льва.

Однако полностью порвать с воровским миром он так и не смог – или не захотел. Его прошлые заслуги помнили и уважали. «Авторитеты» по-прежнему считали его своим, охотно поддерживали связь. Этим пользовался Раевский. Напрямую Шило никого не «сдавал», но информацией делился охотно, виртуозно оперируя полунамёками и аллегориями. Его слова всегда содержали двойное дно – достаточно прозрачное для Игоря.

Это была особая форма коммуникации, отточенная годами. Шило выстраивал беседы как многоходовые комбинации, где истинный смысл проступал между строк. Мастер намёка и двусмысленности, он превратил подачу информации в искусство. Раевский давно научился читать эти зашифрованные послания, извлекая ценную информацию.

Заметив напряжённый взгляд Раевского, хозяин кабинета отставил стакан и с намёком бросил:

– И тень заботы на челе… Рассказывай.

– Журналист Данилов из «Коммерсанта». Вчера всплыл в Чёрном озере. Ничего не слышал?

– Данилов? Нет, не слышал про такого. Молодой?

– Молодой. Появился пару лет назад. Видимо, не успел засветиться.

– Похоже на то. И потом – я «Коммерсант» не читаю.

– Поинтересуйся – как ты умеешь. Может, он кому дорогу перешёл? Артём Данилов.

– Хорошо. Так его утопили?

– Почти. Сам понимаешь – я тебе подробности рассказать не могу.

– Договорились.

– И ещё. Депутат Колчин. Надеюсь, про этого слышал?

– Даже имел честь лицезреть. Вот как тебя, – Шило довольно рассмеялся. – А этот чем не угодил? Он вроде с вашими на короткой ноге.

Игорь уже это знал. Перед уходом из управления он заглянул к генералу. Разговор был ни о чём. Генерал расспрашивал о самочувствии, о жизни. Он упомянул писателя, попросив набраться терпения. Выяснилось, что они давние друзья, и потому генерал не мог отказать ему в просьбе. Игорь соглашался, обещал приложить… и отнестись с пониманием… После он, как бы невзначай, упомянул фамилию депутата. Генерал тут же вывалил всё, что знал про него. Подчеркнул, что тот председатель общественного совета содействия правоохранительным органам. Приезжал по делам совета.

– А делом журналиста не интересовался? – забросил удочку Раевский.

Генерал на мгновение замер, подозрительно уставился на подполковника и, выдержав паузу, приказал:

– Ну-ка рассказывай!

Игорь понял, что вляпался. Пришлось выкручиваться – сыпать туманными намёками о «проверке одной информации». Генерал, кажется, купился на эту версию. Главное, выяснилось, что Колчин ни словом не обмолвился о Данилове.

А Шило на вопрос о депутате пожал плечами.

– Скандалов за ним не водится. Даже жёлтая пресса молчит.

– А ты жёлтую читаешь?

– Ну, а как же! Я ведь должен быть в теме сплетен и новостей про моих «друзей».

Шило изобразил пальцами кавычки и громко рассмеялся.

Когда дверь за гостем закрылась, Шило снова нажал кнопку на столе. На этот раз он не собирался ничего заказывать.

– Принеси свой телефон, – велел он девушке из бара.

Она без слов извлекла аппарат из кармана и протянула хозяину.

– Иди. Потом вызову.

Близоруко щурясь, Шило стал набирать цифры на экране.

– Ким, привет, – бросил он в трубку, когда девушка вышла. – Ты у себя?.. Люди есть в покер?.. Хорошо – через час подъеду.

Он одним глотком допил виски и потянулся к кнопке.

***

Игорь открыл дверь своим ключом ровно в десять вечера. Всю дорогу он пытался собрать разрозненные факты в стройную версию, но картина не складывалась. Ни отпечатков в базе, ни значимых данных в ноутбуке убитого, ни камер наблюдения в дачном посёлке… Описание вероятных убийц было настолько расплывчатым, что выглядело бесполезным.

Пока единственная зацепка – «бизнес-королева». Действительно ли она спустя два года решилась на убийство шантажиста? Теоретически – возможно. Но опыт подсказывал: маловероятно. Хотя проверить стоило.

Ещё мысли о Маше настойчиво лезли в голову, мешая сосредоточиться. Он уже обеспечил её безопасность – контракт с лучшим детективным агентством города был подписан. Увидев сумму, Артур лишь покрутил пальцем у виска, но… Деньги – ерунда. Главный вопрос был в другом: сколько это продлится? Сможет ли Маша, привыкшая к независимости, жить в таких ограничениях? А если убийцу так и не найдут?

Он сбросил туфли, повесил куртку… И вдруг увидел Машино лицо в дверном проёме. Она улыбалась. И почему-то её спокойная улыбка разом развеяла все тревоги.

– Привет, – тихо сказал он.

– Привет. Ты всегда так поздно возвращаешься?

– Это ещё рано, – попытался пошутить Игорь, но, заметив её беспокойство, добавил серьёзнее: – Ладно, шучу. Просто сегодня дел было много. Вот, кстати, купил тебе новый телефон.

Он протянул пакет с логотипом оператора.

– Внутри сим-карта. Но это только для трёх входящих звонков. Там вбиты номера: мой, Артура и твоего охранника Сергея. На другие номера не отвечай. Договорились?

– Ты это серьёзно?

– Да. Для исходящих – используй мой ноутбук с защищённым мессенджером. Там сигнал не отследить.

– Игорь! Ты мог сказать раньше! Я целый день как отрезанная от мира!

– Прости, – устало провёл рукой по лицу. – Замотался. Завтра съездишь за вещами. Твои квартиру и офис уже проверили.

– Как съезжу? На чём?!

– Тебя отвезут. С завтрашнего дня с тобой будет постоянная охрана.

– Охрана? – Маша упёрлась рукой в бок. – Может, и в душ прикажешь с ней ходить?

– На твоё усмотрение, – сквозь зубы процедил Игорь.

– Это же издевательство! Бесишь!

– Постараюсь реже тебе попадаться.

– Да не в этом дело! – она в отчаянии всплеснула руками. – Мне же работать надо! Может, ты перегибаешь?

– Сегодня ночью напали на Левинского. Сейчас он в реанимации. Это могло и с тобой произойти.

– Миша? Что с ним случилось? – голос Маши сорвался на шёпот.

– Точно не знаю. Избили, наверное. Завтра Маслов доложит подробности.

– Как так… И ко мне, и к Мише за одну ночь… – девушка машинально схватилась за спинку кресла, как будто земля уходила из-под ног. – Но… это же… как они успели?..

– Не знаю. Убийц было двое. Во дворе был один человек. Может, разделились. Или успели к Левинскому после того, как я их спугнул. Они что-то ищут и очень спешат.

– Почему спешат?

– Боятся, что следствие найдёт это раньше.

– А что именно ищут?

– Фото, документы, флэшки… Вариантов масса, – Игорь повернулся к коридору. – Ладно, я спать.

– Постой! – Маша дотронулась до его руки. – А ужин? Я… я мясо приготовила…

Игорь замер. Аппетитный аромат, витавший в воздухе, красноречиво свидетельствовал об её усилиях – но свинцовая усталость перевешивала.

– Слушай, я… – он замялся, ловя её настороженный взгляд.

Маша поняла без слов. Её пальцы мягко сжали его локоть:

– Не надо. Просто пойдём спать.

И тогда случилось странное – сквозь усталость пробилось тёплое чувство.

– Хорошо, – неожиданно сдался Игорь. – Давай поедим.

– Пять минут! – Маша скользнула на кухню, пряча довольную улыбку.

Они устроились за накрытым столом. Маша неторопливо ела, отрезая кусочки мяса, и Раевский с удивлением отметил, насколько органично она выглядит на его кухне – будто всегда здесь жила.

– Ну как? – спросила Маша, наблюдая за его реакцией.

– Слов нет, – пробормотал он, пережёвывая, – с такими кулинарными талантами…

Маша игриво швырнула в него салфеткой, и они оба неожиданно рассмеялись – просто, по-домашнему, словно не существовало ни угроз, ни опасностей, только тихий вечер, вкусный ужин и это странное чувство временного перемирия с реальностью.

В полумраке кабинета за дубовым столом сидел Мороз, лениво покручивая в руке винтажную золотую зажигалку Ронсон – давний подарок от братвы.

Кабинет был воплощением холодной роскоши. Хрустальная люстра оставляла лишь приглушенные отблески на обитых черной кожей стенах. На одной из них висел подлинник работы известного художника – приобретение с последнего Сотбис.

Зажигалка щёлкнула с сухим металлическим звуком. Вспышка пламени осветила неподвижное лицо и шрам на скуле – напоминание о временах, когда вопросы решались не в кабинетах, а в подворотнях. Перед Морозом стояли двое – бывшие оперативники, а теперь его личные «чистильщики»: Чанов и Куценко.

За окнами сверкала миллионами огней ночная Москва. Здесь же, в офисе на верхнем этаже башни «Федерация», царил свой микроклимат. Температура неизменно держалась на отметке 22°C – Мороз оправдывал кличку и не выносил духоты.

Пальцы нервно постукивали по полированной поверхности стола. В помещении с идеально выверенной акустикой удары отдавались глухим эхом.

– Ну что? – голос Мороза звучал тихо, но каждый слог словно впивался в уши. Он не повышал тона, зная, что иногда шепот пугает куда больше крика. – Объясните, как вы смогли завалить простейшую операцию?

– Всё было обговорено! Документы должны были быть у нас, а он – в багажнике. Два дня водил нас за нос. Встречи переносил, крутил что-то. Мы следили за ним. Когда он рванул за город – решили брать, – оправдывался Чанов. – Обычное дело – кетамин. Должен был просто отрубиться. А он взял и крякнул.

– Вы хоть понимаете, что теперь может быть? – Морозов ударил кулаком по столу. – Дело завели. Полиция рыть начала. А если копии документов у них всплывут?

– Да мы как лучше хотели. Думали, спокойно возьмём – расскажет, где копии, и кто ещё в курсе про компромат…

– Думали! – Мороз резко выдохнул, сжимая зажигалку.

– А может, у него и не было ничего? – лениво бросил Куценко. – Морочил нам голову.

– А откуда тогда фото документов? – рявкнул Мороз. – Он же прислал. И это не липа.

– Один лист? Ерунда, – скривился Куценко. – Может, он один и был.

– Вы бухгалтершу ищите?! Только эта сука могла их отсканировать.

– Работаем, – Куценко не моргая смотрел на шефа. – Её мамашу нашли. Правда, семейка та ещё… Вряд ли дочка к ней сунется, но старуху потрясём. Может, знает, где стерва заныкалась.

Уголек сигареты вспыхнул в полутьме.

– Сейчас ей тяжко будет, – продолжил Куценко. – Хахаль крякнул – она перетрухает и побежит. Тут мы её и прихватим. Все вокзалы и аэропорты под контролем. Не выскользнет.

Бывший опер настороженно прищурил глаз, когда Мороз встал и медленно, как хищник, приблизился к ним.

– Теперь у вас два варианта. Первый – вы находите все копии материалов до того, как их найдут мусора. Второй…

Он сделал паузу, давая понять, что второй вариант им не понравится.

– Мы уже обыскали его дом, ноутбук забрали, – заверил Куценко. – Если что-то и было, теперь этого нет.

Мороз вернулся на место и откинулся в кресле.

– Надеюсь, вы правы. Иначе следующая доза кетамина будет для вас.

Они вышли, а Морозов потянулся к телефону. Нужно было срочно найти того, кто мог знать, что нарыла полиция. Если документы попадут в прессу, его сразу объявят в розыск. Все откажутся от него, когда поймут, что он «горит». Десяткой не отделается. А если докажут его причастность к убийствам… На хрена он вообще связался с этой сукой?! Красивая, молодая – но какая тварь… Изменил! А кто-то обещал вечную любовь?! Тварь!

Длинные гудки в трубки подогревали нетерпение, и Мороз часто затягивался, пуская струи дыма в потолок.

– Ало! Аркадий Петрович, доброго вечера. Не хочешь поужинать? Хорошо – жду тебя.

В лифте висела тягучая тишина, нарушаемая только мягким гулом механизма. Куценко нервно постукивал костяшками пальцев по металлическим перилам, пялясь на своё отражение в зеркальной стене. Неожиданно он резко повернул голову к напарнику и недовольно бросил:

– Чан, ну что ты блеял, как овца? «Думали, решили, хотели»… Оправдывался – как ссыкло. Я таких, как он, во время службы давил…

Чан мрачно осадил его:

– Ты забыл, что мы сейчас не на службе? И ксивы у нас липовые. А он в силе. Размажет – и не вспомнит никто. Тебе-то что – доки поменял, на крайняк – рыло перекроил. А мне с моими?.. Он же их на фарш пустит.

– Да-а… – протянул Куценко, почесывая подбородок. – С твоим выводком… Может – грохнуть его?..

– Не тупи! За нами потом и полиция, и братва гоняться будут.

– Фигня. Обставим по-умному – хрен кто докопается. У него врагов хватает.

Чан тяжело вздохнул:

– Ладно. Скажи, чего наш пассажир вдруг дуба дал? Кетамин же…

– Может, аллергия на препарат. Чего гадать – назад не отыграешь. И козёл этот некстати нарисовался… Мало того, что труп из озера выловил, так ещё и с тёлкой целый день нянчился – пообщаться не дал.

– Тёлочка зачётная, – усмехнулся Чан. – Я бы и сам её понянчил. Странно, что сразу опера из главка прикатили.

– Так может, и этот из главка?

– Я его не знаю. С Латушкиным пересекался, а этого первый раз вижу. Всю малину сучонок обосрал. И ствол у него… В воздух стрелял, когда я в дом лез, значит – точно мент.

Скоростной лифт едва заметно снизил скорость – на секунду заложило уши. Где-то в шахте мягко загудели тормозные механизмы, но кабина продолжала плавно двигаться. Куценко понизил голос:

– Ладно. Давай думать, как бухгалтершу искать.

– Думать! – фыркнул Чан. – Теперь нам думать?! Этот пердун драл её два года. Ко всем делам подпустил. А нам теперь головняк.

– А чё её торкнуло?

– Посрались, вот она и устроила… Баба!

Двери разъехались, прервав разговор. В напряжённом молчании напарники шагнули в ярко освещённый холл.

***

Зал ресторана «Гранд» дышал претенциозной роскошью. Хрустальные люстры дробили свет на тысячи холодных бликов, отражающихся в полированной поверхности мраморного пола. Гости ресторана расслаблялись, утопая в глубоких кашемировых креслах. За узорчатыми матовыми перегородками проплывали, словно тени, силуэты официантов.

Ледяной брют подали в бокалах с тончайшими ножками. Колчин взял бокал – на секунду показалось, что хрусталь может лопнуть от его прикосновения. Пригубил, смакуя дорогое шампанское с нотками зеленого яблока и скрытой горчинкой.

– Слышал, журналиста убили? Из «Коммерсанта», – Мороз поставил бокал, оставив следы пальцев на запотевшей поверхности.

Аркадий Петрович вопросительно вздёрнул брови и напрягся. Морозов не задавал пустых вопросов. Возможно, это убийство как-то касается их общих дел.

– Данилова. Он собирался про наш холдинг писать, – продолжил Мороз.

Томные звуки саксофона, тихо выводившего джазовую композицию, внезапно показался Колчину слишком громким.

– Можешь в управление розыска заглянуть? Выяснить, что да как.

– Не мог с утра сказать? Я сегодня был у них, – поморщился депутат.

Мороз небрежно махнул рукой с массивным перстнем.

– Ладно, завтра позвоню, – пообещал Колчин. – А что он там писать собирался?

– Не волнуйся. Мы ему сами статью заказали.

Но Колчин знал: если Мороз говорит «не волнуйся» – волноваться, может, уже и поздно.

– У нас всё хорошо? – осторожно уточнил он.

– Всё отлично.

Но червячок сомнения уже точил Колчина изнутри. Он не верил Морозову. Завтра нужно проверить всё самому. Откуда взялся этот Данилов?

А пока – улыбка, легкий кивок и ещё один глоток шампанского, которое почему-то стало отдавать металлом.

Глава 3

Игорь по привычке перекатился на другой бок, машинально махнул рукой, пытаясь дотянуться до телефона, всегда лежавшего на прикроватной тумбочке. Тумбочки на месте не оказалось, рука поймала пустоту, и он едва не свалился с кровати, лишь в последний момент удержав равновесие. Раевский откинулся на подушку, всё вспомнил и тихо заржал, представив, как валится на пол – с грохотом, руганью и диким удивлением.

Вчера он переехал в гостевую комнату, уступив Маше свою спальню с отдельной ванной. Здесь тумбочка была одна и располагалась с другой стороны. «Нужно переставить, – с усмешкой подумал он, натягивая домашние штаны. – И в трусах теперь по квартире не походишь».

К своему удивлению, Игорь не чувствовал раздражения – скорее даже удовольствие от этой неожиданной перемены. По дороге на кухню он заглянул в гостевую ванную, босыми ногами прошёлся по прохладному паркету коридора и замер в дверях. В предрассветных сумерках, расползавшихся по кухне серым маревом, у окна чётко обозначился женский силуэт.

– Доброе утро. Ты чего в темноте?

– Доброе, – в хрипловатом со сна голосе девушки проскальзывала лёгкая грусть. – Любуюсь видом. Красиво… Солнце пробивается.

– Свет включу – ты не против? Кофе хочется.

– Конечно. Сейчас сварю.

Игорь сложил руки на груди и недоверчиво осклабился, слегка прищурив глаза. Обе его бывшие, жившие здесь до Маши, не вставали раньше девяти и кофе варили разве что по выходным – и то редко. Да и получалось у них не очень, так что он привык делать это сам. Но сейчас согласно кивнул. Кофе Машиного приготовления он ещё не пробовал… Хотя, судя по вчерашнему ужину, девушка умела и любила готовить. Он щёлкнул выключателем. Маша обернулась, и её глаза медленно округлились.

– Игорь! – она нервно вскинула руку. – Опять голый! Ты специально?!

Он недоумённо вытаращился на неё:

– Я же в штанах. Ты что, мужиков топлес не видела? Пляж и всё такое…

– Игорь, пляж – это пляж. А в квартире… такое…

– Какое «такое»? – он отставил локти и поиграл грудными мышцами.

– Прекрати! Ты меня смущаешь!

– Ладно. Пойду мундир надену.

Игорь рассмеялся, но вдруг заметил, как взгляд Маши прилип к зарубцевавшейся ране. Он нахмурился, инстинктивно прикрыв рубец ладонью.

– Из-за этого ты на больничном? – в её глазах читалось участие.

– Это причина, почему мне подполковника дали, – беззаботно подмигнул он.

– Всем раненым очередное звание положено? У вас так принято?

– Ну, не совсем. Много чего должно совпасть, но ранение – серьёзный аргумент. Честно – я не ожидал, хотя… приятно. Никто не ждал, но генерал подал рапорт, и все согласились – достоин.

– А Артур намного старше тебя?

– Почти на шесть лет. Ему через три недели тридцать восемь стукнет.

– И до сих пор майор?

– Подали уже. Он по выслуге получит. Семнадцать лет в органах. Две командировки в Сирию. Надеюсь – через месяцок обмоем звёздочки.

– Расскажи. Как это случилось? – Маша указала рукой на шрам.

– Как-нибудь потом. Не самая приятная история. Пойду оденусь.

– Ладно, ходи так, раз привык. Я уже…

– Отлично! А то вернёшься к себе – и больше не полюбуешься.

Игорь явно дурачился, но его слова неожиданно кольнули Машу. «Вернёшься?» – будто напомнил, что всё это ненадолго. Вчера она переступила порог его квартиры с опаской, потом освоилась… А сегодня утром вовсе чувствовала себя как дома. Будто и вправду её плита, её посуда… Странное чувство. И теперь мысль о возвращении в свою квартиру казалась ей чужой и немного неприятной.

Кофе, как и предполагал Раевский, оказался отменным. Они пили его за кухонным столом, перекидываясь непринужденными фразами – будто оба действительно никуда не торопились. Хотя Игорь украдкой поглядывал на часы: стрелка уже перевалила за восемь, а Кислов всё не объявлялся, хотя сегодня планировали в Красногорск. Когда Маша начала убирать со стола, он набрал Артура, но тот сбросил. Почти сразу пришло лаконичное: «Совещание». Раевский с легким раздражением отложил телефон.