Ревизор: возвращение в СССР 41

Но следующие слова дали ему понять, что он полностью заблуждался, и речь шла вообще не об инциденте, который с ним произошёл.

Прозвучал второй голос, еще моложе первого:

– Это же Булгакова роман, правда?

– Да, всё верно. Это Булгаков, оригинальное издание 1924 года. Потом с какого-то перепугу запретили. У других ты можешь только в самиздате найти, а работа очень даже достойная.

– Ну, скажем так, не читал, но наслышан. Буду брать, если цена устроит.

– Ну, сам понимаешь, первое издание, оно же и последнее. Без досадных ошибок, которые в самиздате запросто могут быть. Тридцать пять рублей.

– Ты с ума сошёл. Книжка тонкая да потрёпанная. Двадцатка.

– Отдам за тридцать. Ты посмотри, тут даже никаких библиотечных штампов нету. И вовсе не такая она и потрёпанная. Все страницы на месте. Оторванных уголков нету. Всяких там отпечатков жирных пальцев тоже нету, только приличные люди читали.

– Ну, не знаю, давай на двадцати пяти сойдёмся.

– Давай.

Зашуршали отсчитываемые купюры. Андриянов, поняв, что речь не идёт о подосланном той девушкой хулигане, который должен его добить, вначале успокоился. Но затем опять не на шутку заволновался. Было из-за чего! Если эти двое там передают друг другу запрещённую литературу, то в любой момент внутрь могут ворваться сотрудники КГБ.

Он лично никогда не имел дела с запрещённой литературой и всяким там самиздатом, хотя, конечно же, был о них наслышан, как любой культурный человек. А ведь если ворвутся сотрудники КГБ, то могут начать и кабинки проверять…

Попробуй потом объясни, что он делает в одной из кабинок в мокрых штанах. Вполне могут вообразить, что он один из этих самиздатчиков-антисоветчиков, а это уже будет такое дело, из-за которого его с радостными криками за пять минут уволят с Торгово-промышленной палаты. И даже потом, если оправдаешься, никогда уже на прежнее место не вернёшься.

Так что Андриянов сидел и переживал, пока с нескрываемым облегчением не услышал звуки удаляющихся шагов и закрытую дверь.

Фух, ушли, – облегчённо выдохнул он. – Не туалет, а какой-то проходной двор…

Наконец, потрогав штаны, он решил, что более-менее они подсохли. Выглядели они, конечно, ужасно: ни о каких складках, которые были до этого тщательно проглажены, и речи быть не могло. Но вроде бы и специфическим запахом от него тоже не несло. Пора было отсюда выбираться.

***

Москва, квартира Ивлевых

Наш разговор с Галией про странности Дианы прервался быстро – Галия вдруг, ойкнув, сказала:

– Ну я и тетеря! Я же должна была сразу после выставки позвонить председателю, и рассказать о результатах!

– Скажи, что долго на транспорте добиралась, а потом дети проснулись, и надо было их покормить, – посоветовал я.

– Ага, так и сделаю! – сказала Галия и убежала к телефону.

Долго она там все про этот текстиль рассказывала, минут двадцать…

День у всех был непростой, так что легли спать пораньше.

Румянцев позвонил ровно в девять утра, сразу договорились, что он приедет к одиннадцати тридцати, так что я поехал на базар за мясом. Взял четыре килограмма, с учетом, что парням дам с собой шашлычков, и Галие надо тоже привезти. По возвращении домой дождался Румянцева. Встретились с ним неподалёку от нашей мусорки, в тени большого каштана.

– Готов к понедельнику? – спросил он, беря у меня доклад.

Понял, что он волнуется. Похоже, переживает из-за того, что сам Андропов будет на моей лекции.

– Думаю, да. Чего уж там. – улыбнулся я.

– Молодец, хорошо держишься! – сказал он, и на этом мы расстались.

К двенадцати часам, загрузив кирпичи и мясо в багажник, зашёл за иностранцами. Мартин был готов, Альфредо провозился еще минут пять – побежал зубы чистить. Это он правильно, нынешние стоматологи те ещё специалисты… Вырвать не тот зуб по ошибке – вообще не проблема… Ну да, большинству пациентов и в голову не придет жаловаться…

Выехали на будущую дачу. Тут же стал дождик накрапывать. Ребята приуныли – мол, как же мы шашлык будем жарить по такой погоде?

– Еще долго ехать, вполне может и закончится дождь, пока доедем, а может быть, там и вообще не будет никакого дождя…

И точно – приехали, а там сухо. Вообще ни капли дождя сегодня не было.

Я с собой пилу прихватил и топор из гаража, так что тут же и направился к паре засохших деревьев на участке, которые приметил во время прошлой поездки. А итальянцу с немцем поручил вытащить кирпичи из багажника и выложить из них мангал. Заодно и узнаю по итогам выполнения, какое представление они имеют об этом деле… Мангал выложить – тоже целое искусство.

Пила у меня была хорошая, я её лично заточил и зубцы развёл, как положено. Меня этому искусству в прошлой жизни один хороший друг научил. Как выяснилось, навыки я не утратил, потому что пила пилила дай бог. С дровами минут за двадцать пять управился.

Пилил то правой рукой, то, когда уставала, левой. Притащил первую порцию дров и одобрительно кивнул, увидев, как ребята мангал выложили. Чувствуется опыт, это не первый шашлык или барбекю, как они на Западе его называют в котором они участвовать будут на природе. И по высоте нормально сделали от земли, и по ширине идеально, чтобы можно было шампуры положить удобно. Газеты я тоже для розжига с собой привёз, так что тут же и запалили дрова.

Пару минут спустя приехал сосед слева, минут через пять сосед справа. Каждый счёл своим долгом зайти поздороваться со мной и с моими гостями. Ну а после этого, наконец, я освободился от официальных обязанностей доброжелательного соседа и смог заняться нарезкой мяса и маринадом.

***

Дача у Пироговского водохранилища

Евгений Борисович прибежал к председателю кооператива весь такой встревоженный, что тот, посмотрев на него, понял сразу: произошло что-то очень плохое.

Тут же быстро окинул взглядом горизонт – мало ли, пожар. В пожар он, конечно, слабо верил, всё же дождь достаточно часто шёл в последние дни, так что, несмотря на то, что сегодня сухо, огню особенно негде разгуляться. Но, с другой стороны, если логично подумать, с чего бы вдруг достаточно серьёзный человек, которого он прекрасно знал по работе, прибежал в таком состоянии? Но горизонт был чист…

– Что случилось-то? – спросил он гостя.

– Слушай, Денис, там такое дело… Новичок, которому два участка дали. Он там это… Привёз двоих.

– И что? – не понял председатель. – Что, напились, что ли, к женщинам вашим пристают?

– Нет, что ты! По этому поводу я бы к тебе не прибежал, сам бы в лоб всем дал. Они это… явно иностранцы. У них акцент странный, вроде и неплохо по-нашему говорят, но не русские они однозначно. А один и вовсе точно чернявый какой-то. И волосы кудрявые.

– Грузин, может, или молдаванин? – спросил председатель.

– Да какой грузин или молдаванин? Никогда не видел я таких грузин или молдаван. Румын какой-то, скорее всего, или болгарин.

– Ну так Румыния, Болгария – страны социалистического лагеря. В чём вопрос-то вообще?

– Ну так а чё он вообще этих иностранцев притащил, с ними тут шашлык жарить? Причина у него какая это делать? Может, они так хотят плохие дела подальше от властей обсудить, чтобы никто их не засек. Там сейчас шашлык пожарят, выпьют и начнут обсуждать, как советскую власть свергать будут.

Ну и ты сам посуди, что произойдёт, если за ними Комитет государственной безопасности придёт за всеми тремя? Это же ты влипнешь в первую очередь. Ты, как председатель, будешь потом на допросах рассказывать, почему органы не предупредил о таком сомнительном соседстве.

Председатель улыбнулся и несогласно покачал головой, что немедленно возмутило его собеседника.

– Да ну чё ты, в самом деле! Сперва эти участки отдал какому-то парню с улицы, а теперь делаешь вид, что тебе всё равно, когда все по статье можем загреметь из-за такого соседства. Или, по крайней мере, нервы-то точно попортят допросами. А придёт тебе на работу повестка о том, что тебя в КГБ на допрос вызывают, что потом будешь делать? Сколько лет будешь объяснять, что это не тебя сажать планировали?

– Да успокойся ты сам, – снисходительно сказал Мокрецкий. – Парень этот, как ты сказал, с улицы, на самом деле не с улицы, а если и с неё, то улица это такая, куда тебя гулять и не пустят…

– И на что именно такое ты намекаешь? Что он какой-то важный, что ли? Да полноте тебе. Как в таком возрасте можно быть важным? А, папаша у него кто-то серьёзный, наверное? – принялся допытываться Евгений.

– Этого сказать не могу. У меня только рабочее место в документах есть. Этот паренёк в Кремле работает. Понятно? Только ты не вздумай никому разбалтывать об этом. Так что, скорее всего, они там вовсе не против советской власти будут что-то обсуждать. Думаю, он просто знакомых иностранных коммунистов из других стран социалистического лагеря, которые Кремль посетили с какими-то делами, привёз показать нашу природу да мясцом на природе угостить. Этикет и все дела. Так что никаких проблем ни у кого по этому поводу точно не будет. Угомонись уже.

– Ну, если Кремль, то ладно, – утратив весь свой боевой пыл, сказал сосед Павла Ивлева.

***

Московская область, колхоз «Новая заря»

Луиза лежала на кровати и пыталась унять дрожь. Температура снова подскочила, ее очень сильно знобило. Еще никогда она не чувствовала себя так плохо. Отвар малиновых листьев, которым ее третий день отпаивали, температуру почти не сбивал.

– Угораздило же тебя! – покачала головой однокурсница Даша, меняя ей влажное полотенце на лбу. – Не стоило ехать сюда. Зачем только вызвалась?

Луиза ничего не ответила. Она сама с первого дня сильно жалела о том, что проявила инициативу и решила ехать на картошку вместе со всеми. Глупая была идея!

Луиза оказалась совершенно не готова к тому, с чем столкнулась. О колхозах и сельской жизни она имела весьма смутное представление. Единственная ферма, на которой ей раньше доводилось бывать, это коневодческое хозяйство недалеко от Берлина, куда она несколько раз ездила кататься верхом. Хозяйство там было довольно большое. Кроме конюшен и прочих сооружений для лошадей там была и сельхозтехника, и несколько полей, на которых выращивали овес и траву на сено. Но все работники на той ферме были одеты в добротную чистую рабочую одежду, использовали в работе много современных механизмов, и в целом складывалось впечатление, что их работа была хоть и тяжелой физически, но при этом вполне себе комфортной в плане условий.

Приехав же со своей группой на картошку в местный колхоз, Луиза столкнулась с совершенно другой реальностью. Она знала, что они будут убирать свеклу, а не картошку, но вот условия ее поразили. Труд был по большей части ручной. Идущий по полю трактор выворачивал плугом корнеплоды, а они должны были собирать свеклу и складывать в мешки. Работа была очень грязной и тяжелой. Луиза в первый же день после пары часов работы уже с трудом переставляла ноги и не понимала, как она сможет дожить хотя бы до конца первого дня. Она поминутно останавливалась и поражалась своим сокурсницам, которые вполне себе резво и бодро собирали корнеплоды, умудряясь еще и песни распевать, и перешучиваться. И самое страшное, что деться было некуда. Их привезли на край поля, высадили, после чего автобус уехал. Забрали их только в обед, чтобы отвезти покушать в столовую, а после снова вернули на поле. Огромное, кажущееся бесконечным поле… Луиза стояла, глядя на уходящие вдаль борозды, вырытые трактором и не понимала, как она сможет продержаться целый месяц…

Когда вечером их привезли на ночевку в пионерский лагерь, в котором поселили, Луиза упала без сил на кровать, думая, что хуже этого колхоза и этой работы быть просто не может. Как же она ошибалась…

Ночью прошел сильный дождь. Наутро на поле начался форменный ад. Земля размокла. Ноги скользили и вязли, мешая ходить. Грязь стала липкой и влажной. Она налипала на резиновые сапоги, делая их совершенно неподъемными. Возиться в этой сырости было очень тяжело. Луиза уже спустя полчаса не могла нормально переставлять ноги. Сапоги вдобавок соскакивали с ног, увязая в мокрой земле. Луиза перемазалась и промочила ноги. К обеду она промокла и промерзла насквозь.

После обеда им разрешили на поле не возвращаться, пока земля не просохнет. Это, конечно, было везением, но согреться Луизе не удалось. Домики, в которых они жили, были летними, неотапливаемыми. А вода в душевых, расположенных в отдельном здании в центре лагеря, была теплой, а не горячей, к тому же напор был слабый. Так что прогреться не получилось. Кое-как помывшись и почистив вещи, Луиза без сил свалилась на кровать, укутавшись в куцее одеялко.

Наутро она поняла, что заболела. Ее начало знобить, заболело горло, потом поднялась температура. Ответственная за их группу преподаватель всполошилась. Луизу освободили от работы и вызвали местного фельдшера. Та приехала, осмотрела больную, сказала лежать и много пить. Сокурсницы нашли у какой-то из местных жительниц листья малины, заварили Луизе отвар и начали лечить, по очереди оставаясь, чтобы ухаживать за ней. Но состояние ее становилось все хуже. К температуре и боли в горле добавилась головная боль и сильный кашель. Когда на третий день снова приехала фельдшер, Луиза уже слабо понимала происходящее, находясь в каком-то полузабытьи. Осмотрев ее и послушав легкие, фельдшер обернулась к преподавателю:

– Надо ехать в управу, скорую вызывать, – сказала она. – В больницу ее надо везти, дышит плохо…

К вечеру Луиза была уже в больнице в Москве под капельницей, а утром врач сообщил, что у нее пневмония.

Глава 3

Москва, Лубянка

Генерал Комлин вошёл в кабинет к Вавилову.

– Николай Алексеевич, здравствуйте! Поручение выполнено, у меня всё уже готово, аналитики собраны и ждут вас.

– Здравствуйте, Артем Александрович! Аналитики внимательно изучили представленный доклад?

– Да, Николай Алексеевич, мы всё распечатали в пяти экземплярах. И я изучил, и они тоже, так что уже готовы представить вам некоторые выводы.

– Скажите им, что особое внимание нужно обратить на вопросы. Между нами говоря, не исключено, что они потом попадут к Назарову, и он эти вопросы наизнанку вывернет, лишь бы показать Андропову, что мы по преступной небрежности какие-то тайны государственные выдали, задавая эти вопросы. Такой уж он человек – ни одной возможности нам нагадить не упустит.

– Да, Николай Алексеевич, я обратил особое внимание на формулировку тех вопросов, что мы будем задавать Ивлеву.

– Ну хорошо, тогда пойдём переговорим с аналитиками.

Большой кабинет, который использовался для совещаний, был недалеко от кабинета самого Вавилова, так что в нём они оказались буквально через полминуты. Пятеро аналитиков, сидевших за столом, тут же встали, завидев двух генералов на пороге.

– Вольно, товарищи, – сказал Вавилов. – Нам сейчас нужно с вами без всяких формальностей максимально эффективно поработать. Обращаемся по имени-отчеству. Как вы уже знаете, в понедельник с этим докладом перед нашим председателем будет выступать внешний аналитик Павел Ивлев. И председатель велел нам как следует проработать этот доклад и задать все необходимые вопросы, чтобы получше разобраться в той методологии, которую использует этот молодой, но уже очень толковый аналитик для того, чтобы делать свои выводы, которые, надо признать, оказываются чрезвычайно эффективными. Задача всем понятна?

– Да, Николай Алексеевич, – хором ответили аналитики.

– Ну и хорошо. А теперь все присаживаемся, и давайте по очереди мне о своём впечатлении рассказывайте по этому докладу.

Аналитики переглянулись. Слово взял полковник Александров, сидевший с самого краю слева.

– Николай Алексеевич, Артем Александрович, лично у меня сложилось такое впечатление, достаточно неоднозначное, что автор доклада что-то недоговаривает. Не только на основании данного доклада по Ближнему Востоку, но и на основании изучения других его ранее сделанных докладов и ответов на них.

Ну не могу я поверить, что он такие достаточно однозначные выводы делает всего лишь на основе тех факторов, которые называет. Там факторы преимущественно экономические и, я бы сказал, культурные или связанные с предшествующей историей государств. Чтобы сделать более точные выводы о методологии, нам необходимо послушать его лично, задать ему вопросы и затем выслушать его ответы. Если у нас будет достаточно времени для общения, надеюсь, это поможет нам понять, на чём же основывается его методология.

Вавилов кивнул, принимая доклад, и слово взял следующий полковник, сидевший рядом с Александровым, полковник Попов.

– Николай Алексеевич, Артем Александрович! Поддержу своего товарища. Исходя из всех изученных докладов, включая этот, методология непонятна. Товарищем Ивлевым сделано достаточно много очень интересных заявлений по поводу событий во внешней политике и экономике, которые ожидают мир в ближайшие годы. Но при этом я не могу поверить, что всё это основывается просто на знании тенденций мировой экономики, ну и, как говорил мой товарищ, понимании каких-то культурных особенностей народов и предшествующих исторических событий…

Вслед за Александровым и Поповым выступили и остальные трое аналитиков. Их ответы сильно не отличались от ответов первых двух – ни один не смог ничего прояснить по использованной методологии с точки зрения поставленной задачи – использования в комитете для каких-то прогнозов в сфере международных отношений.

– Ладно, товарищи, – немного разочарованно сказал Вавилов, – теперь, пожалуйста, предоставьте мне финальный список вопросов по тому докладу, что будет сделан в присутствии председателя. Будем его изучать.

Следующие полчаса они вели оживлённую дискуссию, отмечая, какие вопросы будут уместны, а какие всё же задавать не стоит. Остановились на списке из трёх десятков вопросов, но при этом Вавилов сказал:

– Посматривайте во время дискуссии на меня. Мы не должны чрезмерно утомить председателя. Наверное, также будет плохо, если он подумает, что мы решили запытать Ивлева вопросами. Так что я буду отслеживать его реакции, если решу, что достаточно – подам вам знак.

Какой именно это будет знак, они, конечно, не договаривались. Все люди очень опытные, вполне способны понять по лицу другого человека, о чём именно он хочет им сказать.

***

Москва

Конечно, когда мы шашлык начали жарить, тут же дождь пошел. И достаточно сильный. Закон подлости в действии, как он есть. Отправил иностранцев в машину, чтобы не промокли, а сам, взяв из багажника зонтик, старался стоять так, чтобы и шашлык не залило, и самому хоть немного сухим оставаться.

Альфредо и Мартин, правда, надо отдать им должное, пытались как-то эту миссию на троих поделить. Но я решительно загнал их обратно в машину, сказав, что когда они меня на шашлык сами пригласят, тогда я с удовольствием посижу в машине в таких обстоятельствах. А раз я хозяин, то и вся ответственность на мне.

Кое-как исхитрился дожарить шашлык, и тут же, как по заказу, дождь и закончился. Ну, не первый раз у меня такое. Бывало и хуже, это еще неплохой вариант…

Позвал Альфредо и Мартина пировать. Сам, перевернув пару кирпичей из разрушенного мангала сухой стороной, устроился так, чтобы спиной к нему сидеть. Мокрая рубашка стремительно высыхала, тепла еще хватало. А потом еще и солнце выглянуло, и жизнь вообще стала хороша. Тем более, что длительный опыт жарки шашлыков позволил и мясо выбрать правильно, и замариновать по науке, и не высушить на шампурах. Шашлычок удался. Был нежный, сочный, и невыносимо хотелось к нему вина. Но сам я за рулем, так что вино пили мои гости. Хотя и смущались, и всячески предлагали мне тоже угоститься.

– Вы лучше, когда вам в будущем кто-нибудь, когда вы за рулем будете, предложит спиртным угоститься, вспомните, как я тут мужественно, преодолевая соблазн, не пил, и сами тоже откажитесь, – по-стариковски занудствовал я, и они, содрогнувшись, отстали с уговорами.

Вечером, вернув иностранцев домой, решил тут же зайти к Брагиным, рассказать то, что узнал от Марата и Миши о Карине и ее россказнях. Откладывать не стал. Мало ли что там Женька Брагина учудит, не выдержав. Мишка и так хлебнул неприятных моментов со всей этой историей, не хватало еще ему незаслуженные упреки от Женьки выслушивать.

Пока вез Мартина и Альфредо с дачи, продумывал, как все рассказывать Брагиным. Женька-то убеждена в том, что это Карина пострадавшая сторона. Переубедить ее может оказаться непростой задачей, характер упрямый у девушки очень. Решил, что если упрется и откажется верить мне, попрошу еще Аишу с ней поговорить. Девушке проще будет с Женькой общий язык найти.

Дверь мне открыл Костян.

– О, Пашка, привет! – обрадовался он. – Проходи. Ты откуда? Из деревни? – поинтересовался, увидев мой походный вид. – А как от тебя дымом пахнет!

– Нет, в деревню завтра поедем, – покачал я головой. – Сегодня Мартина с Альфредо выгуливал на шашлыках, пообщаться хотели. А я решил им устроить классические советские посиделки на природе.

– Понятно, – Костя кивнул. – А с Маратом поговорил вчера?

– Поговорил, – ответил я. – Потому и зашел, чтобы сразу рассказать все.

– Привет, Паша! – выглянула из кухни Женька. – Заходи. Я чайник поставлю сейчас. Ужинать будешь?

– Нет, спасибо. Дома поем, а то жена обидится. Но от чая не откажусь, – улыбнулся Женьке.

Расположившись на кухне и поболтав на разные отвлеченные темы несколько минут, перешел, собственно, к сути.

– Я вчера после тренировки расспросил Марата подробно о том, как они летом в поход ездили, и что там у Карины с Мишей произошло. Узнал много интересного…

– Да уж, интересного – не то слово. – перебила меня Женя. – Мы с Костей тоже в замешательстве от того, каким Кузнецов оказался на самом деле. Кто бы мог подумать…

– Да нет, – покачал я головой, – про Мишку как раз ничего нового не сообщили. Я и так знал, что он парень надежный и серьезный…

– То есть как? – Женька при этих моих словах удивилась и нахмурилась.

– Вот так. А вот о Карине узнал много нового и неприятного. Не ожидал такого, конечно, но уж как есть…

– И что узнал? – поинтересовался Костя, видя, что Женька молчит, насупившись.

– Оказалось, что она оговорила и Мишу, и Наташу его, – начал я рассказ. – Марат подробно рассказал об их приключениях в походе…

Дальше я пересказал все факты, что услышал от Марата.

– Когда Миша вчера узнал о том, что Карина говорила вам о нем и его подруге, он просто в бешенство пришел и помчался к Карине разбираться. Мы его остановить не смогли, как пуля вылетел. Он очень расстроен всей этой ситуацией и обижен не только за себя, но и за Наташу, – добавил я в конце рассказа.

– Это чушь какая-то, – произнесла Женька не очень уверенно. – Карина совсем другое говорила. Не могла же она все наврать…

– Почему не могла? – Костя скептически поднял бровь.

– Потому, – Женька упрямо поджала губы. – Мы давно общаемся, я ее хорошо знаю. А Марату этому ты веришь? – обратилась она ко мне.

– Марату в этой ситуации врать смысла нет, – пожал я плечами. – Он лицо незаинтересованное, поэтому я к нему и обратился с расспросами.

– Но как же так! – воскликнула Женька, не зная, что на это возразить. – А может, он из мужской солидарности Мишу поддерживает? – добавила она.

– Да не стал бы он врать из солидарности, – покачал я головой. – Марат – мужик честный. Но если хочешь мнение девушки, могу телефон Аиши тебе дать. Это подруга Марата, она тоже в том походе была.

– Хочу. Давай, – решительно кивнула Женька. – А удобно будет ей звонить?

– Почему нет? – пожал я плечами. – Я наберу, позову ее, а потом трубку тебе дам. Хорошо?

Получив согласие Женьки, пошел вместе с ней в прихожую. Набрал номер Эль-Хажжей. Трубку снял Фирдаус. Поговорил с ним минуту. Заодно пригласил его с Дианой, Аишей и Маратом на поездку завтра в Коростово. Банька – это хорошо, но заодно и лекцию потом прочитаю по рыночной экономике, раз уж взялся за это дело. Потом попросил позвать Аишу. Объяснил ей ситуацию и отдал трубку Женьке Брагиной, уйдя на кухню, чтоб не мешать их разговору.

Женька болтала с Аишей минут пятнадцать. Все это время мы сидели с Костей на кухне, пили чай, и говорили о своих делах, стараясь не прислушиваться к телефонному разговору. В этом мы были солидарны. Неужто и так не хватает в жизни разговоров жены с подружками, которых мужику никак не избежать в компаниях?

– Ну я Карине устрою в понедельник! – рявкнула Брагина первым делом, когда зашла на кухню, закончив разговор.

Я мысленно ухмыльнулся. Вот теперь я не сомневался, что Карина огребет за свою ложь по полной программе. Женька не тот человек, от чьих претензий получится легко отмахнуться. Как говорится, у носорога плохое зрение, но при его весе это не его проблемы…

Выслушав яростные ремарки Брагиной по поводу подруги, теперь уже похоже бывшей, добавил: