Петров, к доске!

Училище находилось за небольшим спортивным комплексом, которое, в свою очередь, находилось напротив проходной завода. Поэтому пробирался я к «чушку» мелкими перебежками. Вот именно сейчас точно нельзя встречаться ни с матерью, ни с кем-то из знакомых. А то знаю, как оно бывает.

По закону подлости родительница возьмет и отпросится пораньше. Тем более, Илюха болеет. Увидит меня, чего-нибудь придумает и развернёт обратно. Тем более мать эти дни пребывает в очень нестабильном эмоциональном состоянии.

В общем, пробираясь через кусты, я просто-напросто чувствовал себя гораздо спокойнее.

Монастырские и правда были на месте. Человек десять. Они толпились возле турников, но судя по активной беседе и улетавшему вверх дыму сигарет, пацаны явно не подтягиваться собирались.

– Не понял…Какого черта тут «ваёвские» делают?

Первый меня заметил Дрон, ближайший дружок Толкачева. Заметил и естественно узнал. Ему же принадлежала громко сказанная фраза.

Моментально все разговоры прекратились, наступила тишина и десять пар глаз уставились в мою сторону, пытаясь понять, что со мной не так. А со мной точно было что-то не так по мнению этих бравых ребят, потому что в здравом уме явиться в место коллективного сбора «монастырских» я не мог.

Чисто территориально училище все-таки находилось в стороне от «монастырки», но местные подростки клали на этот факт некий орган мужского тела, искренне считая его своей территорией.

– Петров? – От компании парней отделился Толкачев и направился в мою сторону.

Только в этот момент я сообразил, какую хрень учудил. А если бы не было Толкача? Один против десяти – хреновый расклад. Со мной вряд ли стали бы разговаривать о погоде. Тем более, мне сейчас тринадцать лет, а компания, стоявшая возле турников, старше. Им всем около пятнадцати.

– Ты чего? – Спросил тихо Толкачев, как только подошел ближе.

– Эй, что за дела?! Давно к нам ваёвские так свободно ходят в штаб? – Крикнул кто-то из парней.

Штаб… Надо же такую ерунду сообразить. Назвать штабом спортивную площадку. Подумал я, но вслух естественно ничего не сказал. Пусть как хотят обзывают.

– Отвалите! – Махнул рукой в сторону товарищей Толкачев и снова переключился на меня.

– Слушай… Тут такое дело. Ты же просил помочь тебе с Наташкой. – Начал я издалека. – Помнишь? Говорил, очень надо.

– Кто? Я? – Удивился пацан.

– Конечно, ты. – Кивнул я и посмотрел на Толкачева с осуждением. Мол, что ж ты, парень, теперь в отказ идешь? – Послушай, Вова…

– Витя я!

– Да что ты будешь делать… Хорошо, Витя. Послушай. Завтра в парке выступает эта группа. Ну… Из-за которой тут недавно вышло недоразумение с «чижовскими». Наташка страсть как любит их песни.

– Да? – Еще больше удивился Толкач.

Мне кажется в этот момент репутация Деевой, и без того в его глазах очень высокая, скаканула сразу на сто баллов вверх.

– Да. Отличницы, они такие. С виду – примерные девчонки, а на самом деле… Ты вспомни, как она в первый раз себя вела.

Взгляд Вити в одно мгновение затуманился и «поплыл».

– Вспомнил? Молодец! – Легонько стукнул я пацана по плечу, чтоб он вернулся к реальности. – Потом о Деевой помечаешь. Так вот. Идем, я покажу тебе, где живет староста. Ты пригласишь ее в парк…

– Эй, Витек, а ниче, что у нас тут вроде как разборки намечаются?! – Снова крикнул один из друзей Толкачева.

– Эй, а ниче, что мы тут вроде как разговариваем?! – Гаркнул я в ответ, выглянув из-за плеча пацана, на которого возлагались большие надежды.

Очень бестолковые товарищи. Не видят, что у нас с Витей важный разговор.

Мой гневный окрик «монастырских» поразил до глубины души. Они, видимо, такой наглости не ожидали. Парни даже отвлеклись от своих разговоров и уставились в нашу с Витей сторону, пытаясь понять, по какой причине может охренеть подросток, явившийся из другого района. Судя по слегка дебиловатым выражениям лиц, версий у них не было.

– Блин… Да. Петров, это, конечно, классно все. Но ты можешь завтра мне показать, где живет Наташа? – Толкач оглянулся на компанию «монастырских» и, нервно дернув щекой, почесал указательным пальцем бровь. – У нас тут правда кое-какие дела намечаются. И… Слушай, лучше бы тебе свалить. Мы ждем «пятнашек».

Я завис, соображая, при чем тут вообще пятнашки и что это такое. Мне лично известны два варианта: игра и военные ребята из будущего. Думаю, вряд ли оба эти пункта можно рассматривать.

Однако уже в следующую секунду башка заработала и я вспомнил.

Чушок, возле которого мы стояли в данный момент, числился под номером «два». Поэтому в народе его называли «двойка». Через несколько улиц, в противоположной от завода стороне, находилось еще одно училище, которое числилось под номером «Пятнадцать». Вот это и означает «пятнашки».

Похоже, Толкач с товарищами ухитрились поцапаться с парнями из другого чушка. Там, в основном, учились те, кто жил на «песчановке». То есть, тоже не совсем друзья «монастырских» и уж точно не мои. Черт… Я и забыл все эту градацию.

– Блин… Завтра будет поздно, Витя. – Сообщил я Толкачу. – Завтра Наташку Кашечкин собрался в кино позвать.

Ну… В общем-то, будем считать, что это моя месть отличнику-стукачу.

– Кто? – Искренне удивился Витя, потому как в его, прямо скажем, не самой умной голове не укладывалась мысль, что найдутся желающие перейти ему дорогу.

– Да черт с ним. Потом объясню. – Отмахнулся я. – Ты скажи, у вас тут надолго?

– Не знаю. – Толкачев, помрачнев еще больше, пожал плечами. – Там ситуация такая вышла… Сложная. Мы их вроде как на разборки позвали, но они сами не идут, говорят, чтоб мы к ним шли. А мы же не дураки.

– Ну да, ну да… – Согласился я, хотя придерживался совсем другого мнения насчет умственных способностей Толкача и его дружков.

– Ага. Вот и я о чем. – Продолжил Витя. – Вот отправили Ваську Зайца.

В двух словах Толкачев объяснил мне стратегический ход «монастырских». Я, честно говоря, слушал его короткий рассказ молча, пребывая в состоянии восхищения от того, насколько велика может быть любовь к авантюрам в пятнадцать лет.

Неведомый мне Вася Заяц выполнял роль наживки. У него была очень важная задача. Он проник на территорию «Пятнашки» и начал себя там вести самым вопиющим образом. Обзывать потенциального противника последними словами. В том числе, матерными.

Цель «засланца» Василия была проста. В нужный момент, как только противник потеряет терпение и решит набить морду идиоту, выкрикивающему из-за забора училища оскорбления, Вася должен с максимальной скоростью помчаться в сторону «Двойки», увлекая за собой раззадоренных соперников. Типа заманить их в приготовленную «монастырскими» ловушку.

– Мощно… – Высказался я, когда Витя закончил обрисовывать ситуацию.

– В общем, ты под замес тоже можешь попасть. А там – дело чести. Понял? Они моего лучшего друга решили наказать за то, чего он не делал…

Договорить Толкачев не успел. Наша приятная беседа была нарушена появлением того самого Васи Заяца, который несся в сторону спортивной площадки, вытаращив глаза и выкрикивая на бегу всякие обидные фразы. Но это ладно. Вася выглядел скорее пугающе, чем устрашающе. Он сильно походил на форменного сумасшедшего.

А вот за Васей бежали «пятнашки». И их было немножко больше, чем приготовившихся к бою за справедливость «монастырских». Совсем немножко. Раза в два.

– Началось… – Выдохнул Толкачев.

В этот момент я понял, что Деева по-настояшему дорогой для меня друг. В полном смысле слова «дорогой». Потому что лечить, похоже, я буду не только голову, которую вполне возможно скоро отобью, но и руки с ногами.

Глава 3

В общем-то, стало понятно, мои рассчеты, планирования и гениальные стратегии с минуты на минуту пойдут ко дну, как дырявое корыто.

Сложившаяся ситуация грозила превратиться в очень большую проблему. И дело не только в том, что я сам оказался краями замешан в этом развеселом мероприятии под названием «стенка на стенку». Хотя, скажем прямо, приятного мало. Перспектива отхватить люлей вообще ни за что была в данную минуту реальна, как никогда.

Но меня конкретно в этих, сложившихся обстоятельствах волновало немного другое. Когда я с удивлением наблюдал, как через спортивную площадку в сторону кучки «монастырских» несется «наживка», а за ним, поднимая пыль, мчится толпа «пятнашек», меня вдруг очень взволновала судьба конкретно Толкачева.

Других претендентов на то, чтоб заманить Наташку завтра в парк, в моем списке возможных кандидатов нет. Опыт прошлых юных лет однозначно говорит о том, что сейчас начнется месилово, в котором вряд ли кому-то посчастливиться не отхватить в морду, и слава Богу, если только в морду.

Монастырские, конечно, искренне верят, что придумали отличный план, заманив противника на свою территорию. Видимо, расчет был на народную мудрость. Мол, дома и стены помогают. Другой логики в их поведении я не увидел. Но чисто математическим путем можно прийти к вполне разумному выводу. Двадцать против десяти – хреновый расклад. А значит, Толкачу очень скоро будет не до Наташки, не до любви и уж тем более не до завтрашних развлечений.

«Пятнашки», которые были немного посообразительнее, чем монастырские, бежали не просто так, не с пустыми руками. У каждого пацана наблюдался либо какой-то металлический предмет, либо, как минимум, обычная, но весьма угрожающего вида палка. А это значит, что сломанные руки, ноги, пробитые головы и так далее – неизбежны.

– Ну че, придурки! Теперь и поговорить можно! – Крикнул Василий, который на космической скорости добежал до «своих», развернулся и теперь стоял, слегка наклонившись вперед, упираясь руками о колени, и очень громко дышал.

Дыхание у Василия было такое, будто вот-вот он вместе со словами выплюнет часть внутренних органов.

Судя по выражениями лиц «пятнашек», которые притормозили, не добежав до компании «монастырских», стало понятно, они в сомнениях. Перед ним встал достаточно серьёзный вопрос. Не смотря на чуть более высокий уровень IQ, (если сравнивать, конечно, с «монастырскими», а не вообще), они, бросившись в погоню, все же искренне надеялись, что расстановка сил не изменится. Что они в двадцать рыл объяснят одному Василию, как он был неправ.

Василия, кстати, я в этот момент даже зауважал, хотя видел его впервые. Это что же надо говорить пацанам, чтоб они похватали подручные средства и кинулись за ним вдогонку. Это какой же высокий должен быть уровень оскорбительного мастерства. Но речь сейчас, конечно, не об этом.

В любом случае, «пятнашки» очевидно не рассчитывали, что Василий не только виртуоз матерных слов, но и сторонник подлых приемов. Судя по их лицам, они весьма удивились наличию за спиной Василия поддержки в виде некоторого количества человек. Тем более «монастырские» после появления соперников начали из ближайших кустов вытаскивать свои подручные средства в виде точно таких же металлических предметов кустарного производства.

В общем, встала диллема. С одной стороны пацаны из соседнего училища понимали, что их всяко больше, считать до двадцати они тоже умеют, но при этом оставался фактор чужой территории. Вдруг в кустах прячутся не только опасные для драки предметы, но и еще пара десятков «монастырских».

В то же время, разворачиваться и уходить со словами: «Ошибочка вышла» пятнашкам не позволяла пацанская гордость. Выглядеть в данном случае они будут стрёмно, это было понятно даже им.

– А в чем суть разборок? – Тихо поинтересовался я у Толкачева.

– Да Димка, дружок наш, связался с девчонкой из их компании. А за ней, как оказалось, какой-то хмырь ухлестывает. Вчера Диман ее провожал и нарвался. Еле ноги унес. Так они ему вслед пообещали найти и эти ноги сломать, чтоб больше не мог так быстро бегать. Ладно, Петров, ты давай-ка, вали отсюда. Сейчас замес начнется.

Толкачев развернулся, собраясь присоединиться к своим товарищам, но не успел. Я поймал его за локоть.

– Стой. Не торопись, Витя.

Следующий мой поступок выглядел, наверное, глупо, а в глазах большинства присутствующих вообще самоубийственно, но я вышел вперед, обогнув Толкачева, а потом решительным шагом направился в сторону двух компаний, застывших друг на против друга.

– Эй, пацаны. А че так тупо-то? По-деревенски? Вы бы еще вилы где-нибудь раздобыли, чтоб размахивать ими.

Сказать, что моим словам, как и моему появлению, «пятнашки» удивились, это не сказать ничего. Из всех присутствующих я был самый младший да и выглядел, скажем честно, гораздо скромнее многих.

– Это кто? – Бестолково спросил у своих товарищей один из примчавшихся мстителей.

Судя по молчанию за его спиной, а стоял пацан чуть впереди остальных, ответа у товарищей не имелось.

– Ты кто такой? – Переадресовал он свой вопрос мне.

– Петров, ты че творишь? – Зашипел за моей спиной Толкачев.

Он от шока отошел чуть быстрее остальных. Наверное, тот опыт стычек, который между нами случался, давал Вите уверенность, что человек я слегка нездравый и ждать от меня можно какой угодно херни.

Витя просто не знал одной вещи. Естественно, откуда ему о ней знать. Из всех присутствующих, несмотря на внешний вид тринадцатилетнего, средней комплекции подростка, только я, наверное, понимал, как можно избежать массового побоища. Но при этом Витя сильно нервничал. Ему доподлинно было известно, мое странное поведение может повлечь за собой еще более странные действия.

– Ты кто такой, чтоб спрашивать, кто я такой? А?! – Я очень старался говорить серьёзно, нахраписто и не заржать в голос. Смешно было от того, что сейчас веду себя, как браток из будущих 90-х, о чем ни «монастырские», ни «пятнашки», конечно, не знают. Они с таким еще не сталкивались. – Тебе кто-то разрешал спрашивать? Тебе дали слово? Или ты выступаешь от лица всей вашей кодлы?

Тишина стала гнетущей и максимально охреневший. Просто я говорил таким тоном, будто на самом деле в моих карманах спрятано какое-то особо опасное оружие. Другими причинами сложно объяснить с какого перепуга сопляк (а чего уж скрывать, для «пятнашек» я сопляком и выглядел) вдруг ведет себя как титулованный боец, за плечами которого сто пятьдесят побед и ни одного поражения.

– А че происходит-то, я не понял? А? – Снова поинтересовался предводитель пятнашек.

Думаю, он реально у них был кем-то вроде вожака. Потому что пацаны за его спиной толпились кучно, но без энтузиазма. Вперед этого «умника» не лезли.

– Че происходит?! – Крикнул «пятнашечник» монастырским.

Они бы, возможно, ему что-то ответили, но сами не знали, что. Ибо их лица были не менее изумлённым, чем лица соперников.

– Петров, мляха муха… – Продолжал нервничать Толкач, который топал вслед за мной.

– Витя, заткнись. На десять минут. – Тихо бросил я ему через плечо.

Сам сделал еще несколько шагов вперед и остановился ровно между двумя компаниями, лицом к соперникам монастырских.

– Значит так. Много тратить слов на вас, дураков, не буду. Вы – пацаны? Не девки, которые коллективно бегут драть друг другу волосы, если что-то пошло не так?

Спрашивал я, вроде всех, но при этом смотрел конкретно на того парня, который стоял впереди и который уже несколько раз вслух дал понять, что не очень умен. Они, конечно, тут все не гении, но конкретно про этого сразу было понятно две вещи.

Первое – он реально является вдохновителем пятнашек. Может, местный авторитет там, не знаю. А может, просто закошмарил остальных. Судя по внешнему виду, он вполне способен доказывать свой авторитет силой.

Пацан был высокого роста, крепкий, с руками, каждая из которых в обхвате приблизительно как две моих ноги.

Второе – повторюсь, но он не сильно умен. Как и многих пацаны, наделенные физическими данными от природы, конкретно этот, похоже, на свои кулаки всегда и полагался. Он даже сейчас, в отличие от дружков, не притащил никакого орудия, подходящего для драки. Значит, как минимум уверен в себе, а как максимум, любит покрасоваться. Мол, вот какой я молодец, одной правой уложил почище врагов, пока вы своими железяками с троими справиться не могли. Получается, именно он мне и нужен.

– Ты че? Ты кто такой, вообще?

– Ну ты и тупой… – Я удрученно покачал головой.

Сразу после моей фразы последовал громкий протяжный вздох. Причем с обоих сторон. И от «монастырских», и от «пятнашек». У пацанов в головах творилось черти что. С одной стороны, они своими глазами видели, кто стоит перед ними. Но с другой, в их мозгу не укладывалась мысль, что вести себя столь нагло кто-то может просто так. Однозначно, для подобного поведения должны быть причины. Но что это за причины, ни «монастырские», ни «пятнашки» понять не могли, а потому находились в режиме ожидания. В режиме ожидания какой-нибудь херни. Вот так будет точнее.

– Короче! – Громко крикнул я, а затем обвел взглядом стоящую напротив толпу. – Если вы не твари дрожащие, а правильные порядочные пацаны, то должны знать про «кодекс чести».

Пятнашки слегка заволновались. Быть тварями им явно не хотелось, но про какие-то непонятные кодексы они отродясь не слыхали. Черт его знает, что там за кодекс.

– Значит так. Первый пункт – правильный пацан дерется только с себе подобными, на девчонок руку не поднимает. Ну это вы и так, надеюсь знаете. Второй пункт – честная и правильная драка – один на один, остальные – зрители, разнимающие и стоящие на стреме. Третий пункт – допускаются удары в любую часть тела, кроме паха. Четвёртый пункт – проигравшим считается участник, сдавшийся после применения к нему силового приема или признавший свою неправоту. Но…

Я перевел многозначительный взгляд на главаря пятнашек, причмокнул губами, покачал головой и продолжил.

– Иногда бывают случаи, когда кто-то не в силах признать неправоту из-за своего скудоумия. Поэтому драться будем «до первой крови». Пятый пункт – никто из участников драки, включая побежденного, не рассказывает взрослым, инспекторам по делам несовершеннолетних, учителям, соседям и даже какому-нибудь дяде Толику подробности и обстоятельства.

Я замолчал, выдерживая паузу. Слушатели должны переварить полученную информацию. Проникнуться.

– Слыш, Серёг, – Раздался громкий шепот из толпы пятнашек, – А что такое скудоумие?

– Да черт его знает. – Ответил таким же шепотом невидимый Серёга. – Я теперь больше беспокоюсь, кто такой дядя Толя и почему он должен меня о чем-то спрашивать…

– Ну что? Все согласны?! – Снова взял я инициативу в свои руки. – Один на один. Как положено. Девчонка, так понимаю, твоя?

Моя рука, словно перст судьбы указала на главаря противника. Вообще, конечно, несложно было догадаться, что он самое заинтересованное лицо. Однако мои задатки экстрасенса, сходу определившего активиста мести, произвели на всех присутствующих впечатление. Пацаны начали переглядываться. Мол, откуда бы мне это знать. Нет… Все-таки зря я в пятнадцать лет считал себя мандец насколько взрослым. Детский сад, ей-Богу.

– Я. Да. И че? Ты смотри, если че, меня звать Федька Филимон. Слыхал, небось? – Пацан чувствовал, что почва уходит из-под его ног, но в силу юного возраста и не сильно большого ума, не понимал, как такое вообще возможно.

Федьку Филимона я, естественно, лично не знал, но в моих воспоминаниях, связанных с детством и отрочеством, имелась какая-то страшилка про него. Как я и подумал сразу, Федька этот был «песчановским» авторитетом среди подростков. Завоевал он своё место под солнцем наличием одного отца и двух братьев, которые с зоны не вылазили.

«Песчановка» вообще была особым районом и репутацию имела тоже особую. Когда-то давно это были зэковкие выселки, и не смотря на прошедшие годы, контингент там обитал не самый законопослушный. По крайней мере, иметь родственников-уголовников на «песчановке» считалось весьма крутым показателем.

Ну и плюс Федька действительно отличался жестокостью и любовью к мордобою. С ним и правда особо никто не связывался, ибо на хрена вообще связываться с дураком. И конечно, я не прогадал, остановив свой, выбор на нем.

– Ты отвечай, а не сопли жуй. – Усмехнулся я Филимону.

Толпа за спиной Федьки заволновалась. Им, видимо, никогда не приходилось сталкиваться со столь вопиющим неуважением к своему предводителю.

– Ну че. Да и ладно. – Федька демонстративно принялся закатывать рукава рубахи. – Один на один. Согласен. Кто против меня пойдет?

Я оглянулся на «монастырских», стоявших за моей спиной. Те вообще пребывали в состоянии офигевания и легкой грусти. Особенно Толкачев. Хотя, у некоторых во взглядах я заметил облегчение. Видимо, кто поумнее, расстановку сил тоже прикинули и поняли, лучше пусть огребет один, чем все. Правда, того самого одного среди монастырских не наблюдалось. Никому особо не хотелось биться с Филимоном. Ожидаемо. Я на что-то другое и не рассчитывал.

– Со мной будешь драться. – Сообщил я Федьке с улыбкой, а потом сделал то, чего он сто процентов не ожидал.

Улица – это не спортивный зал. Здесь нет ни моральных, ни спортивных правил. Почти любая уличная драка – бой без правил. И в отличие от всех этих пацанов, я прекрасно данную истину понимал. Моя цель была достаточно проста – избежать коллективного побоища и быстренько свернуть зарождающуюся битву добра с злом до того, как она вообще начнётся. Второй пункт – забрать, наконец, Толкачева и проводить его к Наташкиному дому.

И еще, в отличие о Федьки, который сейчас рассчитывал на свой рост и силу, я знал одну истину, осознанную мной за годы службы в особо «веселых» местах, – победа начинается до боя, в голове у победителя.

Естественно, по сравнению с Федькой, я гораздо меньше и слабее чисто физически. То, что в моей голове имеется информация как, куда и каким образом надо бить – дело хорошее. Но я в теле себя тринадцатилетнего и рефлексы этого тела никто не отменял. А они, скажем прямо, на данный момент, не очень хороши. Поэтому у меня есть одна возможность, которую надо использовать. С этой возможностью я точно не промахнусь. Имелась только маленькая проблемка – Федька был выше меня ростом.

Поэтому я шагнул вперед, затем со всей силы ударил ногой Филимона в голень, а когда он, взвыв, согнулся, схватил его за уши и зарядил головой противнику в нос.

Федька явно не ожидал от меня такой подлости. Он рассчитывал на стандартную пацанскую драку, в которой мы начнем махать руками, скакать вокруг друг друга и в которой несомненно я стану проигравшим.

Он взвыл еще громче, ухватившись за нос. Сквозь Федькины пальцы потекла кровь.

– Все! – Я повернулся к «пятнашкам». – Вопрос закрыт.

Конечно, не было никакой гарантии, что подростки честно выполнят договоренность. Особенно если учитывать, как выл и матерился Федька. Он явно был согласен на звание твари дрожащей, а не порядочного пацана, лишь бы только отомстить обидчику, то есть мне.

Но в этот момент со стороны прохода, который вел к авиационному заводу, раздался громкий свист, а потом крик:

– Атас, пацаны! Мусора! Атас! Дружинники!

Сочетание волшебных слов оказало чрезвычайно бодрящее действие на всех участников встречи. «Пятнашки» так же дружно, как и явились, развернулись на месте и рванули в сторону родного училища. Монастырские толпой кинулись к турникам. Кто-то начал отжиматься, кто-то подтягиваться. Просто сборная СССР, не иначе.

Из-за кустов, с той стороны, откуда пять минут назад доносился крик, вышел мужик. Он довольно скалился и топал в мою сторону. Но самое интересное, я знал этого мужика. Вернее, я его уже видел. В парке, когда произошло недопонимание с участием Илюхи и Наташки.

Глава 4

– Что у вас тут, парни? Мужчины отстаивают свою территорию? Не поделили спортивные снаряды? Похвальное рвение к здоровому образу жизни. – С улыбкой сказал незнакомец, подходя ближе ко мне и Толкачу.

Улыбка его была настолько приветливой и открытой, что хоть бери да в морду бей. Конечно, не сейчас. Сейчас я себе такого позволить не могу. Просто когда незнакомые люди так яро радуются, это вызывает вопросы.

Сегодня мужик был одет в обычную рубашку, легкую куртку и брюки. Никаких тельняшек. И он снова просто до ужаса показался мне знакомым. Я сто процентов уже видел его лицо. Осталось вспомнить, где и когда.

Кстати, надо отдать должное, Витя в отличие от своих товарищей, к турникам не побежал, остался рядом со мной. Замер, как солдат на границе – плечо к плечу.

Мне кажется, Толкачев счел себя в некотором роде обязанным. Решил, будет стрёмно бросать Леху Петрова наедине со взрослым, который появился в разгар несостоявшейся драки. Мало ли, кто этот взрослый. Может – дружинник, может – мент в гражданском, поэтому и кричал, мол, атас, мусора.

И это, между прочим, говорит в Витину пользу.

Пацан не настолько глуп, каким я его считал. Потому что чувство благодарности, оно свойственно только тем людям, у кого в голове есть мозги. А Толкач явно был мне благодарен за вмешательство, которое помогло избежать коллективной драки.