Первый период: обыграй меня

И он сдается. Я вижу это по его взгляду – никаких больше игр. Его пальцы легко цепляют край моих трусиков, стягивают их не резким рывком, а так, будто он все еще смакует каждую секунду моего обнаженного тела. Он отрывается только на миг – достает из прикроватной тумбочки презерватив.

– Позволь мне, – прошу я, едва дыша, потому что хочу почувствовать его еще до того, как он окажется внутри меня.

Джордан смотрит на меня так, будто я разрываю его на части, и молча передает мне презерватив. Я вскрываю его, поднимаюсь чуть выше и провожу латексом по всей длине его члена. Надеваю его медленно, с каждым движением слышу, как он стонет почти в отчаянии. Я еще не успеваю отдернуть руку, как он резко прижимает меня обратно к кровати.

– Ты убиваешь меня, Нова, – рычит он мне в губы.

Он нависает надо мной весь – горячий, напряженный, пульсирующий. Его рот снова на моих губах, а рука ведет его член вниз, где он скользит по моим влажным складкам, дразня меня каждый раз, когда я чуть двигаю бедра.

– Будь хорошей девочкой, Нова, – его голос хрипнет прямо мне в рот, – прими меня всего, хорошо?

И он входит – медленно, аккуратно, заставляя меня растянуться под ним. Я задыхаюсь, впиваюсь ногтями ему в плечи, потому что это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Он двигается плавно – дает мне все и сразу, но не рвет меня этим – наоборот, растягивает, заставляя привыкнуть к каждой новой глубине.

– Ты невероятная, Нова, – стонет он, когда его движения становятся чуть быстрее, чуть глубже.

Он чуть приподнимается на локтях, меняет угол – и я уже не могу сдержать крик, когда его большой палец ложится на мой клитор, вырисовывает такие же медленные круги, как вначале.

– Джордан… – почти всхлипываю я, захлебываясь стоном.

– Да, красотка, – его голос чуть дрожит, но в нем одно удовольствие, – я знаю, как тебе это нравится.

– Только благодаря тебе, – я успеваю выдохнуть, прежде чем волна накатывает с новой силой.

Это заводит его еще сильнее – он больше не сдерживает себя, а я и не хочу этого. Я хочу его всего – грубого, жадного, настоящего. Его движения становятся резче, толчки глубже, пальцы сильнее давят на мой клитор. И это слишком хорошо.

Он входит в меня рывками – каждый толчок прожигает насквозь, будто он вытаскивает из меня все кислород и возвращает обратно только свою жадность. Его движения рвутся, будто он и сам едва себя сдерживает, чтобы не сбиться с ритма и не разорвать меня этим желанием. Каждый новый толчок – глубже, сильнее, будто он забивается во мне так, что между нами не остается ни единого зазора. Я выгибаюсь под ним, пальцы вцепляются в его спину, царапают кожу там, где он горячий, влажный, живой.

Я слышу, как он глухо выдыхает в мои губы, но не успеваю перехватить этот воздух – он сразу возвращается за ним сам, целует меня жадно, размыкает наши губы ровно настолько, чтобы услышать мой крик, и снова забирает его обратно. Его ладонь ложится мне на горло. Он держит меня – так, чтобы я знала: только он решает, сколько мне воздуха оставить. Его пальцы прижимаются к шеи, большой палец лениво проводит по моей нижней губе.

– Давай, Нова… – он хрипит это так низко, что внутри все опускается еще ниже, – будь хорошей девочкой. Кончи на моем члене. Ты же хочешь этого, правда?

Я киваю, едва хватает сил выдохнуть.

– Да, Джордан… хочу только тебя…

Он рычит, словно я только что сорвала с него остатки сдержанности. Его бедра ударяются о мои с новым звуком – глухим, влажным. Он выдирает из меня короткие стоны, и сам стонет вместе со мной – низко, хрипло, так что по коже мурашки бегут даже там, где его руки меня не касаются. Он давит пальцами на мое горло чуть сильнее – ровно настолько, чтобы пульс бешено застучал под его рукой. И снова целует меня – жадно, рвано, кусая губы, пока я не стону в этот поцелуй.

Я цепляюсь за него еще сильнее, ногти оставляют на его спине длинные царапины, я чувствую, как его мышцы дергаются под ладонями. Его толчки становятся резче, неумолимее – он будто хочет, чтобы мое тело запомнило каждое его движение, даже если завтра я проснусь одна.

– Ты невероятная, Нова, – он выдыхает это мне в губы, голос срывается на стон.

И я чувствую, как мое тело рвет волной – мышцы внутри сжимаются вокруг него резко, сильно, так, что мне самой становится больно от этого сладкого удара оргазма.

– Ох, блядь… – он запрокидывает голову назад, но не отпускает мое горло, пальцы держат мой пульс на кончиках. – Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой…

Он чуть меняет угол, толчки становятся еще глубже – и я слышу только себя и его. Мой хриплый стон, его тяжелый, грудной рык. Он не отпускает, даже когда я начинаю дергаться под ним – наоборот, сильнее прижимает меня к матрасу своим весом и рукой на горле.

Когда я почти перестаю сжиматься, мне кажется, я больше не смогу – но он застывает внутри меня, и я чувствую, как он пульсирует. Его бедра дрожат, толчки становятся короче, медленнее, он будто смакует каждую каплю себя, заполняя мной все пустое внутри.

– Твою мать, Планета… – шепчет он хрипло, уткнувшись лбом мне в висок.

Его рука наконец отпускает мое горло, но только для того, чтобы провести пальцами по моим вспотевшим волосам и заправить их за ухо. Он выходит из меня медленно, так осторожно, будто боится что-то сломать между нами.

Джордан стягивает с себя презерватив, выкидывает его в урну, не отходя больше чем на шаг. Я даже не успеваю выдохнуть по-настоящему – он уже зарывается под одеяло вместе со мной, притягивает к себе, прижимает к груди, укутывает своими руками так, что мне становится невыносимо тепло.

– Господь… – рычит он, целуя меня в висок, тяжело дыша прямо мне в волосы. – У меня только что был лучший секс в жизни.

От этой правды – от лучшего секса и в моей жизни – я улыбаюсь широко, глупо, смущенно. И тут же начинаю смеяться, потому что по-другому все это никак не вмещается в мою грудь.

– Я серьезно, Планета, – он поворачивает мое лицо к себе, смотрит в глаза и улыбается так, будто все еще не верит. – Ты не можешь быть настолько невероятной.

Я утыкаюсь носом ему в шею, чувствую, как его кожа пахнет мной, и от этого улыбаюсь еще сильнее.

– Это все ты, Джордан, – шепчу я, почти неслышно. – Я такая только благодаря тебе. Только потому что ты сам такой.

– Мы не можем быть идеальными вместе, – хмыкает он, утыкаясь губами в мою макушку.

– Я не идеальна, – бурчу я ему куда-то под подбородок, пряча улыбку.

– Да, ты права, – он обхватывает мое лицо ладонью, легко, но твердо, не давая спрятаться. – Ты не идеальна. Много болтаешь, читаешь порно, слишком хорошо делаешь мне минет… – он смеется прямо мне в губы, а я кусаю его подбородок сквозь улыбку. – Но, черт возьми… выходит, ты идеальна для меня.

– Ты шутишь, – выдыхаю я, и что-то внутри меня горько сжимается.

Я прячусь лицом ему в шею, чтобы он не видел этого.

– Нет, Планета, – он чуть отстраняет меня, наклоняется, прижимается лбом к моему. – Я говорю правду. Ты можешь быть любой. Для кого угодно. Но для меня ты идеальна. И только моя.

И он целует меня – так трепетно, так тепло, что внутри что-то стучит с новой силой. Это приятно до боли – тепло от его губ разливается по мне, как тихий ток, заставляя сердце сбиться с ритма. И я – всего на секунду – позволяю себе представить, как бы это было, если бы так было всегда. Если бы Джордан действительно выбрал меня навсегда.

Глава 31. Джордан

Двадцать восьмое января

Я расплываюсь в чертовой улыбке, едва удерживая гантели в руках. Ничего не могу с собой поделать – пытаюсь сосредоточиться на этой чертовой разминке, но мысли все равно уносят меня обратно. Лучше бы остался дома. Рядом с Планетой. Без своей дурацкой привычки приезжать в зал раньше всех за час до общего сбора. Но красотке нужно было вернуться домой работать, и я поехал с ней. Будто последние сутки не были лучшими в моей жизни. И все благодаря ей. Опять.

У меня был лучший вечер за ужином со всей семьей и Планетой. У меня была лучшая ночь с Новой – когда мы наконец занялись сексом. И у меня было лучшее утро с девушкой моей мечты – когда я взял ее сначала в душе, а потом прямо на кухонном острове сразу после завтрака. Господь, она была невероятна. Физически. Морально. Она принимала все, что я даю ей – и возвращала это обратно с такой же силой. Нова была бесподобной. Манящей. Чертовой демоницей. Она не стеснялась – она покоряла. А я сдавался ей из раза в раз.

В отражении зеркала, пока меняю положение для нового подхода, вижу, как на шее и вниз по спине тянутся ее царапины. Ее следы. Мгновенно перед глазами всплывают обрывки вчерашней ночи – как она, глядя на меня снизу вверх, выдыхала, что скучала по моему члену, прежде чем проглотить его полностью. Как наслаждалась каждым моим стоном, как сама горела от желания, сжимая меня ногтями и цепляясь за волосы. Как хотела заполучить меня целиком, не оставляя ни единого шанса вырваться.

Вспоминаю утро – как она, все еще голая и идеальная, повела меня в ванную. С белыми следами от купальника на загорелой коже, с ловкими пальцами, которые могли довести меня до точки только одним прикосновением. Я прижал ее спиной к стене и отдал все, что она так отчаянно требовала, оказавшись на моих руках. Грубо. Резко. Слишком жадно. Она цеплялась за меня, стонала, будто благодарила за каждый рывок бедрами, за каждый шлепок по ее идеальной заднице – хотя это я должен был благодарить ее за то, что она только моя.

А после завтрака, когда она запрыгнула ко мне на колени, просто чтобы поцеловать – мне пришлось извиняться за свою жесткость. Использовать кухонный остров, чтобы быть с ней медленнее, мягче. Она дрожала подо мной, выгибалась, шептала мое имя так, что я с трудом сдерживал себя. Я хотел, чтобы она знала – все, что я делаю, я делаю потому что дорожу ею до чертовой ломоты в груди. Потому что хочу ее себе навсегда.

Я перехожу к следующему упражнению – цепляю гриф, сосредотачиваюсь на том, как работает мое тело. Как каждая мышца отвечает, как разогревается кровь под кожей. Я счастлив, что это тело может заставлять ее дрожать, стонать мое имя, просить еще.

От одной этой мысли я снова едва не ухмыляюсь.

И вдруг слышу глухой удар двери в коридоре арены. За ним разрывающее горло, злое, почти убийственное:

– Найт!

На секунду мне кажется, что это Винс. Откладываю гантели в сторону, выпрямляюсь, прислушиваюсь.

– Я тут, – хмуро откликаюсь, оборачиваясь через плечо.

В зал влетает Винс – и я сразу вижу, что злость в нем пульсирует так, что кажется, воздух рядом с ним дрожит. Челюсти сжаты, глаза режут насквозь, плечи напряжены, будто сейчас рванет.

– Какого…

Не успеваю договорить – его кулак врезается мне в нос так, что я отшатываюсь назад, едва не цепляясь за тренажер, чтобы не рухнуть.

– Ты зашел слишком далеко, Найт! – Орет мне в лицо Винс. – Какого черта ты, блядь, творишь?! Думаешь, это шутки?!

Пытаюсь развернуться к нему, руки сами сжимаются в кулаки – гнев поднимается к горлу так быстро, что почти давит изнутри.

– О чем ты, черт возьми?! – Рычу сквозь зубы, едва сдерживаясь, проверяя нос на перелом.

– Я, блядь, о Нове! – Рявкает он и снова толкает меня – глухо, резко, почти выбивая воздух из груди.

Он цепляется в меня, хватает за майку, дергает – хочет драки, жаждет ее. А я понятия не имею, что, черт побери, происходит.

– Зачем ты сделал это?! – Орет он, валит меня на пол, и я падаю на спину, слышу глухой удар собственного тела о резину пола. – Ты думал, что тебе все сойдет с рук?! Потому что за нее некому вступиться?!

Я отталкиваю его, перекатываюсь на бок и резко поднимаюсь на ноги. Кровь стучит в висках так, что я почти не слышу собственный голос.

– О чем ты, мать твою, Винс?! – взрываюсь я в лицо друга, видя, как он уже готов снова ударить.

– Ты переспал с ней! – Винс почти плюет эти слова мне в лицо.

Я выдыхаю. Не смех – но что-то похожее прорывается сквозь стиснутые зубы. Потому что это не что-то новое. Не что-то, что может навредить Планете так, как он себе нафантазировал.

– Какого черта, Найт?

– Какого черта? – злостно выдыхаю ему в ответ. – Просто потому что это она.

Мгновенно ярость на него накрывает меня. Кулаки сжимаются сами собой. Не из-за его действий. Из-за его слов. За то, что он вообще спрашивает об этом вслух, будто сам не видит, как все это выглядит.

– Это не оправдание.

– Оно мне и не нужно! – Рявкаю я.

– Ты играешь с ней, используешь ее…

– Чего, блядь? – я наступаю на него, пихаю в грудь так, что он отшатывается. – Это она сказала вам с Харпер?

– Она ничего не говорила нам с Харпер!

– Тогда какого черта ты так решил?

– Потому что ты всегда делаешь это, Джордан! – Орет он, снова пихая меня. – Ты ни с кем не встречаешься, не подпускаешь к себе, а когда они влюбляются в тебя, ты отталкиваешь их и…

– Это я влюблен в нее!

Я срываюсь, слова вылетают быстрее, чем я успеваю их обдумать. На секунду все вокруг будто замирает – я слышу, как он резко и тяжело выдыхает, сбрасывая с плеч какую-то свою ярость. И черт, я чувствую то же самое – будто камень с груди наконец кто-то убрал.

– Это я влюблен в нее, – тише повторяю я, сглатывая, стараясь отдышаться. – Я сделал это не потому что просто хотел ее. А потому что хотел, чтобы она осталась.

Между нами все еще натянуто – но я вижу, как у Винса в голове наконец складывается этот чертов пазл. Он хмурится, руки складывает на груди, качает головой.

– Почему ты не сказал мне? Или Харпер? – тяжело выдыхает он. – Черт, почему ты не сказал об этом Нове?

– Мы обсуждали это с Харпер на Новый год, – признаюсь я, почти выдыхая смех. – Вернее, тогда я только начал это понимать.

– И как давно?

– Черт, – хмыкаю я, опуская глаза в пол, будто стыдно признаваться даже ему. – Сейчас мне кажется, что почти с самого начала.

Я отворачиваюсь от него, облокачиваюсь на тренажер. Прокручиваю в голове все что было с нами заново.

– Я тогда приехал передать ей вещи от Харпер, собираясь на выезд в Эл-Эй, а она была там со своим отцом и… что-то тогда изменилось.

– Я не знал.

Во мне все дрожит – нос ноет после его кулака, но это не боль. Все тело все еще гудит, но единственное, о чем я думаю – это она.

– Я по всей видимости тоже, – хмыкаю я снова, вспоминая. – Клянусь, я старался держаться на расстоянии. Был чертовым джентльменом. Заботился о ней, когда отец снова прессовал ее. Уходил от нее, когда почти не мог себя сдерживать. Держал себя в руках, когда все внутри просило сорваться.

Я разворачиваюсь к нему.

– Она просто была собой. И я влюбился в нее за это.

Винс слушает меня так, будто все это надо было сказать еще давно.

– Я знаю, что должен был обсудить это с тобой. Не из-за себя – из-за нее. – Он коротко, понимающе кивает. – Но я бы никогда не навредил ей. Ни после всего того дерьма, что сделал ее отец. Ни после урода-бывшего.

На секунду злость возвращается – но я ее давлю, потому что теперь все иначе. Теперь я рядом с ней. Не они. Я.

– Я знаю, что она тебе как сестра. Что ты переживаешь за нее больше, чем за кого-либо. Но я хочу быть рядом с ней. Оберегать ее. Заботиться о ней. Потому что она – это лучшее, что случилось в моей жизни, Винс.

Я подхожу к нему ближе, почти касаюсь его, чтобы он почувствовал вес каждого моего слова.

– Я просто хочу, чтобы она была счастлива. Счастлива со мной, понимаешь?

На секунду все замирает. Тишина ложится между нами тяжелая – но наконец я вижу, как он выдыхает.

– Тебе нужно сказать это ей.

– Я скажу, – обещаю я сразу, без колебаний. – Ей нужно чуть больше времени привыкнуть к тому, что все между нами меняется, но я скажу. Черт, мне кажется, это единственное, что я хочу сказать ей сейчас.

Винс кивает, плечи его расслабляются, будто он только что отжал сотню килограмм и наконец кинул штангу на пол.

– Хорошо, – говорит он, голос мягче. – Тогда я могу перестать быть чьим-то старшим братом и снова быть чьим-то лучшим другом.

Он резко обнимает меня, хлопает по спине так, что я почти смеюсь.

– Я… я рад за тебя, Джордан. – Его ладонь стучит по моим плечам. – Ты заслуживаешь быть любимым. Вы оба это заслуживаете.

«Любимым». Забавно, как это слово одновременно греет и зудит под кожей. Я не привык к нему. Оно как новая рубашка – вроде сидит, но воротник все время хочется расстегнуть.

Я делаю вдох, собираясь что-то ответить, но чувствую как Винс уже приподнимает уголки губ, будто сейчас соскользнет с этой серьезности в привычное для нас подтрунивание. И я тоже к этому готов – слишком много тяжелых разговоров за один день.

– Спасибо, – все равно хмыкаю я, отстраняясь, чувствую, как в груди что-то встало на место.

– За нос извини, кстати, – Винс фыркает, а я подхватываю его смех, качаю головой. – Идем, нужно показать тебя Симоне. И объясниться перед Зальцманом, чтобы мне не выписали штраф.

– Слишком плохо выглядит?

– У меня будет такой же, когда Нова узнает, что я сделал это с тобой.