Запрещенный ритуал – 2

Дина Зарубина

Запрещенный ритуал – 2

Глава 1. Подвеска с помпонами.

– Ох ты, батюшки, что в Обители-то нынче было!

– А что было? – спокойно отозвалась я, придирчиво разглядывая крупы на прилавке.

Соседка-бакалейщица даже выпрямилась, так ей хотелось поделиться.

– Так ведь ты сама из Обители прибыла, должна знать! – вдруг вспомнила она.

Да, в маленьком городке ничего не скроешь. Всегда все увидят и обсосут до косточки.

– Помолиться ездила, да уехала до начала отбора, – равнодушно перебрала горсть фасоли. И руки не дрожат! Не дрожат, я сказала! Хорошая, крупная, гладкая, так приятно скользит между пальцами. Точно, сделаю рагу с фасолью. – Мне отборы ни к чему.

– Да ведь девок беспамятных скрадывали отовсюду и в гаремы продавали!

– Брехня. – Равнодушно возразила я. – У кого гарем, у того и деньги на баб имеются, думаю, не бедствуют там и не голодают, не абы кому продавали, принцы да князья сплошь. Может, девки на такую удачу и не рассчитывали, дома досыта не ели, в дранье ходили.

Геро с Рупертой точно не рассчитывали, и горожанки нашли мужей не из последних, им принцы точно не светили в своих мирах. Сын булочника или сапожник. Вздохнула. Скучала я по раскованной Мартелле, по капризной дриаде, по практичной Синтии. Интересно, вытащили уже из болота Покорителя небес?

Соседка задумчиво пожевала губами.

– Судили, говорят, патеров, а настоятельницу Рузеллу отстранили от управления Обителью. Сам эрл судил! Непотребное там творилось что-то!

– Его дочь тоже в отборе участвовала, никто ее не крал, и непотребствовать эрл бы не позволил, – возразила я. – Хорошего-то жениха пойди сыщи! Она самого принца эльфов подцепила! Сильнее его на ристалище не было бойца! Взвесь-ка мне два фунта фасоли и пшена фунт. Муки еще пшеничной, три фунта.

– Эльфы, да… – вздохнула соседка, быстро взвешивая товар. – Редкие у нас гости, а уж красивые до чего! Смотрю, Люси с щенком бегает?

– Купила собачку ей, лекарь посоветовал ни в чем не отказывать, чтоб поправилась быстрее. Совсем ее в том приюте заморили ироды.

– Так и не говорит?

– Пока нет, лечим горло. Компрессы делаем, мазью мажем.

– Марина, мне бы от крыс амулетик, – бакалейщица передала мне кульки.

– Сделаю, – рассчиталась с соседкой и вышла из лавки.

Солнышко светило, ветерок обдувал лицо. Дом похорошел, его отмыли и заново покрасили, клумбы у фасада ощетинились зелеными побегами.

В лавке было пусто. Торговать нечем, висела парочка образцов, остальное выносили, едва я успевала завязать последний узелок. Брали себе, друзьям, знакомым и знакомым друзей. Я надеялась, что ажиотаж постепенно схлынет, а то мы не успевали закупать шнуры, бусы и ленты. Несс привозил нам из Милограса целую коробку швейной радости раз в неделю.

Из окна кухни выглянула в сад.

Две белобрысые макушки торчали в беседке, дети читали книжку. Вернее, Люси читала, а Криспи шевелил губами, он читать только учился. Выходить на люди Крису приходилось только щенком, а человеком быть подальше от чужих глаз. Но вроде бы мальчишку это не тяготило. Мои подопечные отлично мне помогали и в доме, и в мастерской, грех жаловаться. Люси буквально расцвела с появлением Криспи. Детская дружба самая чистая и прочная, я же помню, как обожала Катьку, в огонь и в воду пошла бы за ней. Нельзя их сейчас разлучать. Вырастут, сами разойдутся, как в море корабли.

С нежностями я не лезла, не с чего им взрослым доверять.

Они ко мне тоже не слишком льнули, хватало общения между собой. Правда, ошейник Крис воспринял крайне негативно, Люси долго за ним бегала с плетенкой. На ошейнике висело целых пять амулетов; чтоб вместить все нужные функции, пришлось бы целую жилетку вязать, а это точно привлекло бы больше внимания, чем ошейник. А что плетеный, а не кожаный, так это наше личное дело, в чем собаку водить. Зато его все воспринимали собакой, забывали, стоило ему исчезнуть из вида, и никому не хотелось кинуть в него камнем или пнуть. Так, мелькнуло что-то серое на краю сознания.

Ох, и помучились мы с отводом глаз и рассеиванием внимания! Но справились. Теперь мне страшно хотелось попробовать одно плетение, в справочнике оно называлось «Развяжи язык». Было бы зелье, я бы не сомневалась, алкоголь еще как языки развязывает, но как плетеная висюлька может влиять на самоконтроль и внутренние побуждения? Про это в книге написано не было.

Так что я поставила фасоль вариться и побежала в мастерскую.

Поработать не дали.

Пришел лавочник с соседней улицы, стесняясь, попросил «это самое». Молодая жена, ясное дело.

Вот о чем думал пожилой и нездоровый человек с одышкой и лишним весом, женясь на молоденькой? Не поможет ему «это самое», молоденьким вертихвосткам не это нужно! Голова чепухой забита, цветочками да стишками, жаркими признаниями, нарядами да танцами. Сына ему захотелось. А что молодая мачеха жизни не дает взрослой дочери, не замечает. Внешне-то все пристойно, прилично.

Соседка-бакалейщица давно все в подробностях рассказала. Ладно, что жена молодая, они тоже разные бывают, и добрые, и хозяйственные встречаются, но эта-то типичная вертихвостка, балованная папина-мамина дочка, капризуля и эгоистка. Выдал бы дочку замуж да внукам радовался, так нет! Распустил слюни по смазливой лицемерке, старый дурак.

– Сделаю в четверг, не раньше, очень уж сложная работа, почтенный Михель!

– Понимаю, – отдуваясь, лавочник выложил на прилавок мешочек с золотом. Я тщательно пересчитала, записала. Помнила, как в Чеппе вырвали с руками такого уродца за сорок, вот и выставила цену – пятьдесят. Ну, а что? Сделаешь быстро и дешево, так и ценить не будут. А раз дорогая вещь, сложная, то и отношение другое. А на пятьдесят солидов мы с детьми можем два месяца прекрасно питаться, и мясо не только по воскресеньям покупать. Оборотням много мяса требуется.

Вот от мух мы плели подвески по два солида, от крыс – по семь. А этому престарелому самцу… сплету в виде фаллоса и велю повесить над кроватью! К делу приступила немедленно, очень уж меня развеселила эта мысль. Я заметила, что в момент душевного подъема амулеты мощнее выходят.

Патер Исидор понятно объяснил, что в моем даре очень много эмоции значат, если душа не лежит к заказу, лучше отказаться, толку не будет. А вот радость, сочувствие, интерес, желание помочь, это работает. Даже грусть или злость наполняют мои плетенки силой.

Руки проворно работали, сплетая серо-фиолетовые шнуры. Взяла потолще, чтоб выглядело натуральнее, серая основа, а по ней извивается фиолетовый шнур вроде выпуклых вен. Осталось сделать два пушистых помпона, и я задумалась, розовые или желтые?

Тонкая рука подала мне коричневый клубок.

– Думаешь?

Люси кивнула и убежала, сильно топая ногами по лестнице.

Я помрачнела.

Нотариус сказал, внезапная проверка приюта нарушений не выявила. А что бы их выявить, если крыса в магистрате заранее барона предупредила. Мелкие стишки рассказывали, а старших, которые могли пожаловаться, он сплавил. Крис сбежал прямо из повозки. Сказал, что наемники ищут оборотней-сирот, в приюте их обламывают, выбивая строптивость и упрямство, а затем покорная зверушка служит новому хозяину. И не всегда только слухом, нюхом и когтями. А эрл Гриеску покрывает это все безобразие.

Чтоб правитель не знал, что творится в королевстве? Царь хороший, бояре плохие? В это я не верила. Не хотел знать – совсем другое дело. Но тогда он не правитель, а так, болван на престоле. Эрла я видела, и он мне показался человеком весьма хитрым и дальновидным. Точно не болваном.

Господи, я точно испорченная демократией, нашлась тут бунтарка, революционерка и борец за справедливость! Довыступаюсь же, высокую траву быстрее скашивают. Повезло, в Обители не разобрались, кто первый разнюхал про деятельность отца Певериля, других героев чествовали. А у меня теперь дети. Мне надо быть живой и здоровой как можно дольше. Дать этим несчастным детям уверенность в завтрашнем дне. Вырастить, выучить.

Сзади хрюкнул Крис.

Я обернулась. Пацан зажимал себе рот, чтоб не расхохотаться.

С изумлением посмотрела на два огромных пушистых шара в руках. Надо же, сколько навертела машинально! Усмехнулась. А вот не буду переделывать! Мужская мощь, она крупная должна быть! Увесистая!

– Ладно уж, смейся, охальник, – махнула рукой, и сама прыснула. Очень уж гротескная вышла поделка. Узнаваемая.

– Нешто такое заказывают?

– Всякое заказывают. А мы вот после ужина будем пылеуловитель делать. Я нашла схему.

Пацан обрадовался. Вытирать пыль для него было самым большим наказанием. То ли у покойного артефактора не было пылесборников, то ли давно разрядились. Установлены они могли быть где угодно. Мы еще не весь дом досконально осмотрели.

Покойный артефактор, помимо дома, оставил нам настоящее сокровище – два толстых справочника, с исписанными сплошь полями, в которые я зарывалась с рвением терьера. Много было непонятно, да что там, чуть ли не половина! Но, к моему удивлению, работала геометрия и векторы, а я геометрию горячо любила и понимала еще в школе.

Выручали учебники по магии, стыренные в Обители, и советы патера Исидора. Очень толковый оказался дедуля и всегда был рад помочь. Я вязала узлы до мозолей на пальцах, до автоматизма, до идеального повторения схемы. А Люси просто видела потоки. Видела глазами, и указывала мне на ошибки в петлях. Я обзавидовалась, если честно. Насколько было бы проще работать, если бы я так могла!

Крис потоки не видел, зато отменно нарезал шнурки, делал рамки, подбирал пуговицы и бусины. Аккуратно повторял несложные узлы. Фокусы с веревкой, обманки, самозатягивающиеся и распускающиеся узлы его просто покорили.

Люси хорошо было бы отдать в начальную школу для магиков, но она пока не говорила, хотя мы тщательно выполняли все предписания лекаря. На школу у нас денег достаточно, а Крис будет по тем же учебникам заниматься.

Глава 2. Оздоровительная процедура.

С утра зарядил дождь, настроение отчего-то было таким же серым. Хотя объективных причин тосковать не находилось. Лицензию мне принесли на дом, кланяясь и извиняясь, что задержались. Да-да, секретарь получил выговор, и письмоводитель тоже. Кто бы сомневался.

Я ее повесила в рамку в торговом зале. И пообещала мэру его заказ на «то самое» поставить поближе. А то запись на полгода, сами понимаете, артефакт востребованный, а запчасти везут морем из Ловернии. Через Бендору и Ванагу. И Нельский архипелаг.

Лавочник Михель сделал мне превосходную рекламу. Ходил гордый, как индюк: его жена затяжелела буквально через две недели, как он повесил мою поделку на балдахин. Жена, правда, визжала, требовала убрать «бесстыдство», жаловалась всем, кто желал слушать, но Михель проявил твердость. По-хорошему, мне им следовало приплатить за рекламу, ведь об «том самом» узнали все в городе. И в мужских клубах, и в женских кружках.

Торговля шла отлично, заказами была исписана треть тетрадки. Денег хватало более, чем. Мы все были сыты, обуты, одеты, хотя Крис поначалу яростно сопротивлялся попыткам его прилично одеть и стеснялся съесть лишнюю котлетку. На имена обоих уже были открыты счета и туда поступили первые суммы. Люси и Криспи бросались помогать, что бы я ни делала. Хоть тесто месить, хоть амулеты плести. Чудесные дети, где там директриса грубость нашла и агрессию?

Однако сегодня тоска давила грудь, все раздражало, поэтому я решила пойти в баню. Лучшее средство от печали.

Бытие определяет сознание, экономика определяет идеологию, поэтому я рассчитывала, что курс оздоровительных процедур меня приведет в чувство. Не хотелось бродить по дому с мрачной физиономией, пугая детей.

Кстати, в королевстве Ниваса́м насчет попариться, помыться и эпилироваться очень хорошо понимали. Чистота угодна богам! Чистое тело рождает чистые мысли! Чистота препятствует болезням! Чистота в доме – служение богам и королю! Вы не просто моете пол, вы его верноподданически моете! Только богохульники, бунтовщики и заговорщики разводят грязь. Стоит ли говорить, что такой чистоты, как здесь, я не видела нигде и никогда.

Баня была в каждом городе, и по королевскому указу один день в неделю общественные бани работали бесплатно, любой нищий имел право зайти и помыться. Даже крестьянки не ходили с заросшими ногами и кустами в промежности. Баня, ароматные масла, массаж были весьма популярны, несколько заведений такого толка нашлись и в Курепсе.

Я пошла в «Орхидею», ближайшее частное заведение к Морской улице.

– Ах, как мы рады, что к нам пришла мастер-артефактор! – защебетала девушка на входе.

Я слегка поморщилась. Париться я намеревалась, как женщина, а не как артефактор. Еще попросят вентиляцию посмотреть или амулетик на тепловой купол сделать. Решила, если попросят, больше сюда ни ногой!

Девушка моментально уловила мой настрой, и принялась расхваливать мою фигуру, походку и волосы. Может, кому-то это и нравится, но мне нет. Что я, танцовщица или модель, чтоб походкой гордиться? А волосы от природы вьющиеся, чему лично я была очень рада, в жизни не приходилось прибегать к парикмахерским ухищрениям. Весьма дорогостоящим, между прочим! Но тут нечем гордиться, генетика.

К счастью, окончательно расстроиться не успела, быстро выбрала бодрящий комплекс, и меня сдали на руки, судя по всему, орчанке. Мускулистая фигура, зеленоватая кожа и кокетливо позолоченные клычки на нижней челюсти.

Орчанка выдала мне халатик и тапочки, провела внутрь помещения и отдернула шторку. Между ширм в ванне булькала темно-зеленая грязь. Мне понадобилось все мужество, чтоб залезть в это. И пахла грязь отнюдь не розами, но хотя бы, и не сероводородом. Болотом она пахла, камышами и только кваканья лягушек не хватало для полноты впечатлений. Орчанка заставила погрузиться с головой, по самые ноздри. Какое уж тут уныние, я враз взбодрилась, особенно, когда ощутила легкое щекотание чего-то на коже. То ли жуки, то ли пиявки, явно живое и кусачее! Чуть из ванный не выпрыгнула, но орчанка не дала. Заставила высидеть положенное время.

Через четверть часа меня вытащили, до скрипа отмыли под душем и повели в следующую ванну, винную. После нее, слегка охмелевшая от густого винного духа, я полежала в ванне с лимонадом. Ну может, и не лимонадом, но пузырьки и запах апельсинов присутствовали. Затем меня увлекли на массажный стол, и следующие полчаса я скулила и подвывала, только и мечтая, чтобы уползти.

– Как же вы себя запустили, госпожа! – расстроенно щелкнула языком орчанка, работая руками, подобно хорошему тестомесу. – Ничего, мы приведем вас в порядок!

С облегчением завязала халат после массажа, но оказалось, что мне надлежит еще полежать полчаса на горячей мелкой гальке. Возражений у меня не было, это я любила. В приличной китайской бане это непременный этап расслабления, после душей, массажа и жесткого скрабирования ежовыми рукавицами. Вот солевая пещера не в каждой есть, а горячая галька заменяет русскую парилку. Я влезла в темную жаркую нору, блаженно растянулась на шероховатой поверхности, разглядывая потолок, имитирующий ночное небо. Играла негромкая мелодия, идеально вписывающаяся в шелест волн.

– Лаванда, роза, пачули, сирень, жасмин? – промурлыкал голос над ухом.

– Жасмин, – выдохнула я, в который раз поражаясь, что растения тут назывались так же, как у нас. Никогда не любила сложные ароматы, предпочитала простые, однокомпонентные. Возможно, срабатывает внутренний переводчик, давая растениям привычные мне названия? Пока я размышляла о межмировой лингвистике, ловкие пальцы освободили меня от халатика и начали бережно поглаживать. Аромат жасмина витал над ноздрями, руки были нежными и чуткими. Ободранная жесткой мочалкой кожа моментально успокаивалась, и мне захотелось мурлыкать.

– Госпожа истощена морально и физически, – констатировал голос. Я так и не могла понять, мужской он или женский. – Ваши мужья преступно пренебрегают своими обязанностями. Или вы их наказываете, не давая доступ к телу? Это вредно, госпожа, ваша внутренняя суть горяча и притягательна, и ей нужна мужская энергия.

Я усмехнулась, млея под нежными руками. Где те мужья… Облизывают Юварани, все втроем. Или не облизывают. Или не её. У них в княжестве найдется достаточно сговорчивых сладострастных кошечек.

– Напрасно госпожа лишает себя плотских утех. Это нарушает циркуляцию потоков. Застой вызывает угнетение жизненных сил и упадок настроения.

Внутренне согласилась с голосом. Еще как угнетает! Правда, я свою меланхолию приписывала переутомлению. Я же не железная! А тут столько навалилось всякого-разного, любой в стресс впадет. А я и гимнастику забросила, зарядку давно не делала, не до медитаций мне было. И не выпьешь с подружками, побесились бы на даче, шашлычков нажарили, и отлегло бы от сердца.

Движения вроде были теми же, но через несколько минут я поняла, что задыхаюсь от вожделения. Блин! Как не вовремя-то!

– Т-ш-ш, – мою руку, потянувшуюся привычно разрешить напряжение, мягко отвели в сторону.

Уши заполыхали, сердце застучало в горле. Вот стыдоба при посторонних!

– Тут темно, никого нет, и снаружи ничего не слышно, – прошептал голос. Одна рука нежно стала поглаживать и пощипывать грудь, вторая устремилась к полыхающему костру у меня между ног. Да так точно и деликатно, что я выгнулась в струнку и затрепетала. Кружение и надавливание теплыми пальцами было таким умелым, что я сорвалась в оглушительный оргазм.

Пришла в себя вся мокрая, задыхающаяся и дрожащая. Это что такое сейчас было? Человеку в этой норе не развернуться, кто это был? Просто некому, циновка и то односпальная. Неужели галлюцинации? Да нет, я точно с кем-то разговаривала. Афродизиак в воздухе распыляют? Могли бы и предупредить! Или это входит в комплекс? Гарантированный оргазм в прейскуранте?

Я развеселилась. Нет, точно не стану обижаться. Мужчина время от времени нужен, кто бы спорил, но, как говорила моя подруга, кормить целого кабана ради одной сосиски нерентабельно. Да и потребность в сосисках у всех разная. По мне, так курортного романа раз в год вполне хватает, чтоб ощущать себя желанной и привлекательной.

Я повалялась еще на горячей гальке, затем выползла и пошла в душевую.

– Вам понравилось у нас? – улыбнулась девушка, принимая оплату.

– Отличное заведение, непременно приду еще, – заверила я девушку. Двадцать семь солидов, с ума сойти! В счете ничего особенного указано не было. Ванна такая, ванна сякая, массаж, отдых в жаркой пещере. Да уж, в жаркой, жарче некуда.

Нет, каждую неделю я себе такое я позволить не могу. Раз в пару месяцев или в квартал максимум. Надо копить деньги детям на учебу.

Но настроение действительно выправилось, плакать и убивать больше не хотелось. Гормоны, мать их, как же они порой мешают жить! И как они украшают жизнь, когда влюблена! Порхаешь, летаешь, светишься, а всего-то шалят протеиновые цепочки в мозгу, делая привлекательным ничем не примечательного самца. Рано или поздно медиаторы истощаются, порции химии снижаются, и приходит неизбежное прозрение.

Мы с коллегами много спорили по этому поводу. Они свято верили в вечную любовь, и сокрушались скоротечности мужских чувств. Два-три года максимум, дальше долг, уважение, привязанность. Если есть за что уважать и к чему привязываться. А нет, так разочарование и развод. Или обманы и измены. Я так думаю, это природа подсуетилась: у мужчины горит и полыхает, чтоб зачать и родить ребенка, и более-менее его подрастить. А то вымерли бы нафиг, беременная и кормящая мать добытчик никудышный. Снабженец нужен. Но у людей срок взросления уж очень длинный, пока в ум дитятко войдет, никаких медиаторов не хватит. Вот и гаснет страсть. У нас и в двадцать деточки есть беспомощные, и в тридцать. Да и в сорок встречаются.

Обдумывая это все, прошлась по окрестным лавкам.

Разглядывая ободок для волос с унылым серым бантиком, вдруг вспомнила, что тут ни разу не видела украшений канзаши. Интересно, как будут действовать поделки из атласных лент? Из бисера? Я ведь умею и розетки делать, их много заказывали для проведения выставок кошек и собак. Подрабатывала в студентках не писанием рефератов, а кручением ленточек. Жалко, что клеющего пистолета тут не купить. Удобная штука. А почему, собственно, не купить? Я же могу его начертить и запатентовать? Гм, это будет равносильно объявлению «Попаданка здесь!».

Дом встретил меня свежевымытыми полами и запахом супа. Молодцы! Люси сварила мясо, пока я расслаблялась. О, и овощи почистили? Нет, дети в доме – это неплохо. Готова признать, что они могут быть полезными помощниками и хлопот от них не так уж и много, как я боялась. Или я так думаю, потому что не трясусь над ними и не переживаю, как настоящая мать? Может, это им со мной плохо? Мысль была неприятная, и я быстро отбросила ее. Уж лучше я, чем приют.

– Сегодня попробуем что-то новенькое, – объявила я после обеда, выкладывая на стол несколько мотков лент. – Криспи, нарезай ленты квадратиками. Люси, зажги толстую свечу, надо будет обжигать кромки.

Показала, как делать круглые лепестки и остроконечные. Люси захлопала в ладоши, увидев первый цветочек. Притащила коробку с бусинами и долго придирчиво выбирала серединку.

– Если его приделать на шпильку или завязку для волос, будет работать, как оберег?

Люси активно закивала.

До самого вечера мы мастерили заколочки для волос. Яркие, разноцветные, с бусинками и подвесками, с крохотными колокольчиками и колечками. Маленькие модницы Курепсы будут в восторге, как и их мамы. Крис даже тычинки сделал из мягкой медной проволоки с желтой бисеринкой вместо пыльника. Уверена, галантерейщик сметет их подчистую и еще попросит.

Широкий ободок, украшенный цветком, Люси нацепила на меня, цветок на веревочке повязала на шею Крису. Я ей завязала два хвостика над ушами, с пышными многослойными розетками, с цепочками с шариками.

– Ну, что же, зайчатки-ребятки, давайте прибирать мастерскую. Мы сегодня отлично потрудились.

Мы живо все разложили по местам, выбросили обрезки, подмели и протерли стол. Я подошла к зеркалу, пышная атласная роза на ободке действительно неплохо смотрелась. Жалко, что взрослые тетеньки такое не носят. Хотя, почему бы и не носить? Красиво же! Вон, вполне взрослые тетеньки в восемнадцатом веке кораблики на голове носили и корзины с фруктами, если мода требовала. А у нас, чем примитивнее прическа и незаметней одежда, тем лучше.

Сняла ободок. Люси вдруг дернула меня за юбку.

– Что?

Жестами Люси показала, чтобы я снова надела украшение.

– Люси, тетеньки не носят ободков с цветочками, хотя этот получился очень красивым. Но я обещаю, что дома буду носить.

Люси топнула ногой и требовательно посмотрела на Криса. Он понимал ее намного лучше меня.

– Марина, – замялся Крис. – Дело в том, что вокруг дома кто-то шастает. Мы не хотели тебя пугать, да и сами толком не разобрались. Но за домом следят.

Я опустилась обратно на стул. Страх ознобом пробежал по позвоночнику. А если злодеи ночью захотят залезть в дом? В доме женщина и двое детей, какое мы сможем оказать сопротивление? Да никакого!

– Это очень хороший защитный и маскирующий артефакт. – Крис указал на ободок. – Люси говорит, чтоб ты не снимала его.

Я задумчиво повертела в руках ободок. Вроде бы делали детские обереги?

– Люси, детка, мы же делали защитные? Ну-ка покажи, какие защитные вышли, а какие с другими свойствами получились.

Люси живо разобрала заколки и шпильки по кучкам. Мы с Крисом только переглянулись.

«От сглаза», «Щит и отвод глаз», «Купол тишины», «На здоровье» и «На удачу» нацарапала Люси на листочках. Два отложила в сторону и пожала плечами.

– Вот это мы наворотили, – растерянно сказала я.

Вот что значит пургу в мыслях иметь! Вместо того, чтоб сосредоточиться, мы тут болтали, веселились, вот и вышли все разные. За щит и отвод глаз Несс отвалит немало солидов. Да и за возможность не дать услышать разговор тоже не поскупится. Я представила здоровущих бандитов с атласными цветочками в нечесаных бородах, и рассмеялась.

И в этот момент в дверь постучали.

Решительно нацепив ободок, пошла открывать.

Глава 3. Матримониальные планы.

В лицо мне ткнулся букет из мелких кремовых роз. Еле успела отшатнуться, чтобы не получить по носу.

За букетом виднелся приказчик из галантерейной лавки Бернард. Приятный, симпатичный и обходительный блондин, умеющий угождать капризным покупательницам и уговаривать их совершать покупки. Я была скучной покупательницей, потому что всегда четко знала, зачем пришла, и не задерживалась посмотреть новую коллекцию сумочек или перчаток. Забегать приходилось довольно часто, когда кончались тесьма или шнуры.