Эир. Путь служения

Без эйфорина у Эир не было шансов совсем.

– Это просто грабёж!

– Тебе решать.

– Ладно, давай.

Джонатан покопался во внутреннем кармане и сунул ей в руку инъектор.

На тридцать восьмом Эир свернула в лаунж, упала на подушки и вколола эйфорин. Накатила волна радости, успокоились нервы, появилась энергия. До боя ещё двадцать минут и можно было просто полежать и набраться сил.

Контраст с состоянием всего за мгновение до инъекции был настолько сильным, что Эир задумалась, а что будет, когда она уедет из Сити и где будет доставать инъекторы. Она уезжает на месяц, или два, или больше. Видимо, ей нужно запастись эйфорином. Но это просто невозможно. Либо мотоцикл, либо эйфорин. Чувство тяжести снова промелькнуло в груди, но тут же прошло. Всё будет хорошо, как сейчас. Сейчас хорошо. Что там с этим Райнером? Надо с ним что-то делать.

Эир решила пойти к октагону и приглядеться к сопернику.

Райнер выглядел растерянным, хохолок на голове топорщился. Майка была чем-то заляпана. Он то подходил к рингу, хватался за тросы и смотрел в песок, то отходит и тёр виски.

Это всё обман. Эир видела его в бою. Он был быстрым, как бандерлог, хитрым, как шакал, и беспощадным, как полуденное солнце Великой Жары.

Эир никак не могла выбрать тактику и решить, что же с ним делать. Нужно попытаться его предугадать и застать врасплох. Нет, это бесполезно, он слишком быстрый. Нужно заставить его действовать так, как ей надо.

Гонг. Ринг. Чёрный песок.

Райнер стоял в углу и, кажется, ковырял в носу. Эир прошлась по рингу, нащупывая оружие, но ничего не попалось. На минуту показалось, что Райнер не собирается драться, но вдруг он вспрыгнул на жгуты, спружинил, перелетел через голову Эир, оттолкнулся от тросов сзади и обеими ногами ударил в спину. Эир швырнуло вперёд об жгуты. Больно обожгло живот. Райнер подлетел слева и со всего маха ударил в ухо. Эир упала, в голове звенело. Удар в голову и по почкам. Эир подняла руку, показывая, что сдаётся. Первый раунд проигран.

Райнер подпрыгивал на месте и мерзко скалился желтыми зубами.

Вдох, выдох. Нужно быть непредсказуемой, реагировать быстрей.

Второй раунд длился чуть дольше. Эир пару-тройку минут уворачивалась от наскоков Райнера. Несколько раз она ударила его по ногам. Но всё это больше было похоже на убегание, чем на атаку. В конце концов Эир проиграла. Райнер сделал подножку, крутанул её на спину, прижал коленом и бил своими острыми костяшками по всему телу, пока она не сдалась.

На третий раунд Эир не пошла. Бесполезно. И так было ясно, что она проиграла. Слёзы подступили. Она развернулась и ушла из зала. На лестнице она побежала. Тело ужасно болело. Голову сдавило. Живот был сильно расцарапан. До ячейки она дошла только благодаря действию эйфорина.

Эир вбежала к себе и сразу разрыдалась. Она никак не могла успокоиться. Злость и досада разрывали её. Она кричала, рычала, била кулаком в стену. Досадно было потерять время, досадно, что она позволила себя так избить, а значит, придётся несколько дней восстанавливаться. Бестолковая, бессмысленная ночь. Два поражения и чувство беспомощности – вот и весь результат. Истратив все силы, она упала в обморок…

И увидела его. Дракон мелькнул яркой терракотовой вспышкой. И он был в бешенстве. Он извергал пламя, извивался, бил хвостом, его глаза горели.

Эир подняла меч и ринулась на дракона. Она рубила и промахивалась, и с каждым ударом дракон становился только больше и яростнее. Он обрушил свой бетонный хвост прямо на голову Эир, на секунду ее оглушило, но с криком и рычанием она ринулась вперед снова. Дракон обжёг живот, ударил по ногам. Эир упала. «Вина или злость. Что-нибудь убьёт тебя очень скоро» – дракон дыхнул огнём. Резко стало темно. И тихо. И это длилось долго, очень долго. Бесконечно долго. Темнота и тишина.

Эир очнулась через сутки на полу в ячейке. В темноте. Кажется, аккумулятор сел. Из последних сил она поднялась, нащупала зажигалку и свечи. Зажгла. Доплелась до душа. Душ немного привёл её в чувства. Обычно Эир позволяла себе душ раз в неделю. Разбрызгиватель позволял быстро помыться, используя всего два литра воды. Эир прямо в полотенце рухнула на кровать и провалилась в сон. Эйфорин вышел из организма, началась ломка. Жар, пот, в обрывках сна мелькал Джонатан, Райнер, дракон и Сати. Сати замирала и смотрела в глаза. Эир плакала сквозь сон. От боли, от беспомощности, от безнадёжности.

Ещё через сутки Эир проснулась от голода, её знобило. Залив бензин в старый, оставшийся от предыдущего жильца генератор, она наладила свет, разогрела скорпионьего мяса, сварила немного драгоценного кофе. Потом намазала на раны заживляющую мазь из водорослей фармацевтической компании Алгаэ фармасьютикалс. Боль утихла, и от этого голова прояснилась. Эир пошла на мост. Нужно было подумать. Нужно было придумать, что делать.

Солнце садилось за барханы. Пустыня на закате была прекрасна. Бордовые тени очерчивали змеиные хребты дюн. Малиновые песчаные холмы были спокойны. Эир успокоилась и попыталась сосредоточиться. Она почти достала мотоцикл. Ей нужен был бензин. Много. Но времени осталось очень мало. Несколько дней и нужно ехать. Она уже потеряла два дня, провалявшись в беспамятстве. И она решила. Она пойдёт к гепардам, к Берту, и наймётся на два-три набега за бензин. А если он откажется, то она украдёт бензин у них.

Ещё одна мысль не давала ей покоя – дракон. Откуда были эти видения? Почему в первый раз дракон сказал, что чувство вины само её разрушает? Разве это так? До сих пор чувство вины подстёгивало её, злило, оно двигало её вперёд, заставляло драться и побеждать. Но эта фраза, она уколола её очень больно. Так бывает от горькой правды, когда правда – точка невозврата и ты уже точно знаешь, что это именно так. Вина разрушает. Но как же без вины? Как понимать, правильно ты поступаешь или нет? Совесть – это компас. А без вины? Ты же станешь жестоким, высокомерным, эгоистичным. А если ты виноват, но не чувствуешь вину… так и до подонка недалеко. Нет! Определённо, такой становиться Эир не будет. Человечность превыше всего. Нужно беречь её. А цена? Получается, либо подонок, либо человечность и вина, которая тебя разрушает? Или, может быть, есть ещё варианты?

«Либо вина, либо злость тебя убьют» – так он сказал во второй раз? Что это вообще значит?

Во второй раз чем больше она злилась, тем сильней становился дракон. Значит ли, что он подпитывался её злостью? Что за шутки играет с ней её подсознание?

Чем больше она думала о драконе, тем больше было вопросов. Эир поняла, что сейчас она не может на них ответить. Да и нужно было идти к Берту.

Гепарды, как всегда, тусили на тридать третьем. По мелочам они не разменивались и на тридцать восьмой не ходили.

– Эй, Берт! Берт! Набираешь людей?

– Возможно. А тебе зачем?

– Нужен бензин.

– Колёса есть?

– Будут.

– В три подъезжай к воротам.

Эир спустилась на восемнадцатый этаж Маркет Тауэра. Там среди аккумуляторов, генераторов, инструментов, лампочек, солнечных батарей, баклажек с мазутом она нашла парня, у которого заказала мотоцикл. В дредах, с проколотым носом, бровью и обожжённым лицом, он ковырялся в каком-то механизме.

– Привет, Хейт!

– Привет!

– Ну что с мотоциклом?

– Я думал, ты не спросишь, он уже пылью покрылся. Пошли на минус первый, в гаражи.

Он был… ужасен. Заплатка на заплатке, ржавые куски с ржавыми заклёпками, перекошенный, шины все латанные. Но мотоцикл был явно житель пустынь. Хейт сделал руль похожим на клешни скорпиона, обтянул сидение склеенными скорпионьими чешуями и выхлопную трубу в форме скорпионьего жала. И он действительно уже покрылся песком. Но это в Сити происходило за пару часов.

– Ну да, он, конечно, не блистает красотой. Но вся суть у него в сердце. Мощный и экономный движок – прекрасен! Мне повезло найти старый мопед, я там чуток пошаманил. Цепь с замком подарю тебе, жаль будет, если его украдут, – внимательно осматривая мотоцикл, сказал Хейт.

– Он офигенный, Хейт. То, что надо. Я принесу оставшуюся долю через полчаса. Спасибо!

Эир выспалась, раздобыла дозу эйфорина и в 2.40 утра была у ворот Сити. Она никогда не участвовала в набегах, никогда даже не видела, как это происходит. Только сказки мародёров и караванщиков – вот и все её знания. Эир не знала, понадобится ли ей оружие, но посчитала, что лишним не будет и взяла с собой нож и нунчаки.

Она подъехала к патрулю, чтобы получить пропуск за стену.

– Странное время для прогулок вы выбрали, леди. Зачем выезжаете?

– Просто покататься, вот коня прикупила, хочу объездить.

Она увидела, что за воротами собираются гепарды. Берта ещё не было.

– Эир Фредерика Хоук?

– Да.

– Пройдёмте.

– Зачем? Просто выпишите мне пропуск.

– За вами числится нарушение. Нужно поговорить. Проходите.

Эир пристегнула Скорпиона к столбу и вошла в помещение, располагавшееся внутри стены. Окон не было.

Её ввели в клетку и заперли. Тут до неё дошло – что-то происходит.

– Эй, что за нарушение вы выдумали?

– Подождите, мы запросили информацию. Вы в списке невыездных.

– Хорошо, тогда я вернусь в ячейку. У вас нет права держать меня в этой клетке.

– Без истерик. Вы же не спешите. Покатаетесь чуть позже. Сейчас мы всё выясним. У нас нет информации, по какой причине вы попали в список невыездных. Наверное, за электричество не заплатили.

Патрульный хохотнул и вышел. Эир осталась одна. Было уже три часа, ждать её не будут. Нужно было срочно выбираться. Договориться с Бертом еще раз будет очень сложно.

Обыскивать её не стали. В кармане был ключ от Скорпиона и нож. Можно было попробовать открыть замок клетки и прорваться через ворота, когда кто-нибудь будет выезжать, но тогда обратной дороги не будет. Все её вещи в ячейке, но вернуться за ними, сбежав от патруля, она не сможет. То есть либо сейчас рвануть и уже не возвращаться, либо ждать, пока они разберутся и всё уладят и потом искать другие варианты найти бензин.

Эир осмотрелась. В углу стоял железный короб, в таком обычно хранили канистры с бензином. Если в коробе бензин, то она точно знает, что делать.

Была другая проблема. Эир никогда не открывала замки ножом и понятия не имела, как это делать. Она откинула лезвие и попыталась поковырять в скважине. Это ничего не дало. Попыталась ещё и ещё, но безрезультатно. Эир внимательно посмотрела на замок. Скважина была как бы в цилиндре, который зафиксирован внутри замка.

Возникла мысль, что можно вытащить эту сердцевину. Нужно было крепко зафиксировать в ней рычаг и дёрнуть. Можно было вставить ключ от ячейки или от мотоцикла, но шанс сломать ключ в скважине очень высок. Эир огляделась и заметила шуруп в лавке. Ножом открутила шуруп и вкрутила в скважину замка. Лезвием, как фомкой, подцепила шляпку шурупа и начала раскачивать цилиндр и тянуть наверх. Цилиндр сначала не поддавался, но Эир заметила микродвижение. Значит, он всё-таки может вылезти из замка. Нужно было ему помочь.

Эир поскребла ножом ботинок. Все смазывали ботинки переработанным маслом, чтобы песок не так сильно изнашивал их. Небольшой кусочек соскобленного масла нанесла на замок, подышала на него, чтобы масло размягчилось. Снова поддела шуруп и раскачивающими движениями потянула его вверх. Он поддался, Эир поднажала и цилиндр выскочил из замка. Дужка открылась, и Эир вышла из клетки.

Открыв короб, в нём обнаружила спасительную канистру, наполовину заполненную топливом. Теперь нужно было очень тихо и быстро пробраться к Скорпиону, отстегнуть цепь, завести и прорваться через ворота. Обратного пути не будет.

Эир выглянула из-за открытой двери. Патруль проверял небольшую компанию церберов, видимо, возвращавшихся на ферму, и стейка, входившего снаружи. Ворота были приоткрыты. Когда церберы будут выезжать, можно проскочить с ними.

Из-за приоткрытых ворот было видно, что там уже никого нет. Гепарды уехали.

Позвякивая, Эир отстегнула цепь и прикрутила ею канистру. В этот момент ворота начали открываться, но также её заметил патруль. Поднялись крики: «Закрывай ворота!», но было поздно. Гигантские ворота уже набрали ускорение, и пока их тормозили и пытались закрыть, Эир завела Скорпиона и рванула вперёд.

До рассвета оставалось полчаса. Впереди была Великая Жара, ломка без эйфорина и всего одна канистра бензина, с которой не добраться до «Терра Инкогнита».

Эир ехала сколько могла. В одиннадцать утра солнце начало печь так, что Скорпион закипел, а его металлические части разогрелись и оставляли ожоги на коже. Нужна была тень, нужно было переждать зенит, чтобы не сжечь двигатель. Эир слезла, заглушила мотор и стала толкать Скорпиона. Вокруг не было ни деревца, ни тени. Через сорок минут, в пекле толкая тяжелый мотоцикл, Эир обессилела. Нужно было что-то решать. Мародёры и гепарды, если Жара заставала их в пустыне, закапывались поглубже в песок вместе со всей техникой. Это не спасало ни от жары, ни от перегрева, но хотя бы укрывало от прямых солнечных лучей.

Эир долила бензин в мотоцикл, его бензобак был заизолирован, а канистра грелась, как муфель, и могла рвануть. Она уже раскопала яму для Скорпиона, чтобы спрятаться от зноя, когда на горизонте увидела мародёров. А это значил, что мотоцикла она точно лишится, а также ножа и, возможно, жизни.

Мародёры сбивались в банды по двадцать – тридцать человек, чтобы совершать налёты на караваны или одиноких путешественников. Они грабили и убивали даже стейков, с которых и взять-то можно было разве что скорпионье мясо. Добычу они обменивали на барахолках в городах на еду, спирт или эйфорин. А потом кутили в Сити несколько дней, отсыпались в заброшенных квартирах и снова катили за наживой.

Эир вскочила на мотоцикл и рванула.

Около двадцати квадроциклов быстро нагоняли её. Они гнались за ней, сопровождая погоню криками и гудками.

Скорпион держался как зверь. Хейт сделал его очень устойчивым для езды по пескам. Мотоцикл дымил, но гнал вперёд уверенно. В отличие от Эир, которую ничто не защищало от солнца, изводила мучительная жажда и в придачу начало трясти от отходняка. Горизонт сливался с пустыней, воздух плавился, с тракта она съехала и не была уверена, что движется в нужном направлении. Надежда была только на то, что экономичный движок провезёт её дольше, чем квадроциклы мародёров, им придётся остановиться на дозаправку, а она достигнет предгорья и не отдаст концы по дороге.

Через какое-то время Эир начала терять сознание. Ей показалось, что мародёров почти не слышно. Руки ослабли, и она мешком повалилась с мотоцикла, покатилась в яму, а за ней туда же сполз и Скорпион. В последний момент она увидела лицо, кто-то посыпал её песком.

Вдруг сквозь ресницы она увидела в небе быстро приближающуюся точку. Точка из чёрной превратилась в терракотовую, и Эир узнала дракона. Она подскочила, встала на ноги и судорожно начала вспоминать, что было в предыдущие их встречи. Что он говорил? Вина убивает. Злость убивает. Не вина и не злость, тогда как она может его победить?

Дракон закрыл собою всё небо и, вздымая клубы песка, приземлился недалеко от Эир. Они посмотрели друг другу в глаза и медленно пошли по кругу. Дракон оставлял за собой борозду от гигантского хвоста. Эир осознала, что ногами пытается нащупать спрятанное в песке оружие, и подумала, что это глупо.

– Зачем ты прилетаешь ко мне?

– Зачем ты призываешь меня?

– Я не… Как?

– Зачем я тебе нужен?

– Ты мне нужен?

– Ты не умеешь думать! Ты даже не умеешь осознавать, что с тобой происходит! Не знаешь, что ты чувствуешь!

– Это не важно! Важно то, что я делаю.

– И как далеко тебя завело твоё «делаю»? Ты завязла, застряла в погоне за эйфорином.

– Я уже здесь. Я вырвалась. Ты не нужен мне. Я справилась!

– Ты ещё не справилась. Ты лежишь без сознания посреди пустыни и умираешь от жары, жажды и ломки. Ты потеряла мужа и вот-вот потеряешь дочь. Ещё минута и ты просто уснёшь и тебя растащат по пустыне скорпионы. Вспомни, в чём твоя цель. Вдохновение – это внутренний огонь способный зажечь жизнь тогда, когда кажется, что внутри ты уже умерла.

Оглушительная тишина повисла над пустыней. Было слышно шуршание драконьей чешуи по песку. Дракон пристально вгляделся в глаза Эир. Она почувствовала, как внутри нарастает решимость, тело стало сильным, в сердце разгорался огонь, он нарастал энергией. И вдруг нога Эир нащупала в песке предмет. Она ещё не поняла, что это, но уже знала, что она выиграла. Молниеносно Эир подцепила предмет ногой, подбросила в воздух и поймала. За долю секунды она увидела, что в её руке пылающий факел. Эир бросилась на дракона и начала наносить ему удары, и там, где она била, искрами вспыхивал огонь. Дракон взмыл в воздух. Он весь полыхал. Огненные хвосты взвивались за ним. Так он метался в небе несколько минут, а потом осыпался пеплом на бордовую от заката пустыню. Пепел сыпался и сыпался.

Эир рухнула на песок и рассмеялась. Она знала, что у неё всё получится. Она пройдёт пустыню и выживет. Она спасёт Сати и найдёт Вика. Безнадёжность отступила. Безнадёжность, которая давила, словно она атлант, держащий землю, прошла, а с ней и чувство вины.

Солнце зашло, и на небо высыпали звёзды. Эир легла, запрокинув голову и, улыбаясь звёздному небу, уснула.

Глава 2

Странствуя по свету, я не закрываю глаз…

О’Генри. Сердце Запада

– Очень давно не улыбалась. Давно. Очень.

Эир открыла глаза и увидела, что над ней нависает странная патлатая голова очень загорелого, кажется, китайца. От внезапности Эир вздрогнула, подскочить она не смогла, иначе ударилась бы лбом прямо об его лоб.

– Не китайца, дитё, а вьетнамца. Дитё.

– Что? Как…

– Сначала поесть и наполниться энергией, а потом разговоры. Набраться энергии.

Эир откинула шёлковое покрывало, села и в изумлении огляделась. Она лежала на шёлковом лежаке на полу прекрасного сада под тенью пальм. В центре сада расточительно журчал фонтан, отовсюду свисали цветущие лианы.

Она была явно отмыта, одета в широкое белое шёлковое платье, перевязана, на обожжённых местах присохла какая-то мазь.

Она никогда не видела цветущих лиан, работающего фонтана и впервые притронулась к шёлку. В первый момент Эир засомневалась в реальности происходящего.

– Ты в воздушном монастыре Таиан. Таиан значит солнце. Мы нашли тебя без сознания, умирающей в пустыне. Ты была без сознания два дня, но пора просыпаться. Ты нужна ребёнку, а ещё нужно набраться сил и мудрости. Пора просыпаться. И мудрости.

– Кто вы?

– Я – лаоши интуитов. Меня зовут Куанг. Интуит.

– Интуиты? Это какой-то культ?

– Не культ, предназначение. Но это потом, покажу, поймёшь. Сейчас иди за мной. Иди.

Эир пошла за улыбающимся вьетнамцем. Его белое широкое платье, такое же, как у Эир, было таким длинным, что ног не было видно, и создавалось впечатление, что он не идёт, а плывёт. Они обогнули фонтан, прошли по аллее из финиковых пальм, странные висящие картофельные сады, и вошли в шатёр, где, видимо, собрались все монахи. В белом. Они сидели разрозненно кто-где, но присмотревшись, можно было различить несколько групп. Потом Эир научилась их узнавать по цвету чёток.

Монахи обернулись на гостью, расплылись в улыбках и поклонились. Куанг тоже улыбнулся и поклонился всем. Эир не понимала, чему они улыбаются, и просто поклонилась.

Очень давно не улыбалась. Не улыбалась, – грустным тоном прокомментировал Куанг и даже покачал головой.

Он подвёл её к большому столу, на котором стояло четыре миски, сделанных из какого-то странного материала, как потом оказалось – из коконов шелкопряда. В одной миске громоздилась груда варёного картофеля, во втором что-то похожее на зелёную фасоль, приготовленную на пару, в третьей были светло-коричневые шарики, сделанные из бананов, в четвёртой – тёмно-коричневые – из фиников. Такое количество овощей и фруктов Эир не видела со времён её детства в Терра Инкогнита. Вся её еда обычно состояла из лепёшек и скорпионьего мяса.

Последовав примеру Куанга, она взяла большой лист какого-то растения, положила на него из каждой миски и села на твёрдую шёлковую подушку.

Все жевали. Скоро один из монахов встал, подошёл к Эир, но заговорил с Куангом.

– Мы думаем, твоя гостья из исследователей, и мы хотели бы пригласить её к нам, испытать своё предназначение.

Монах поклонился и подал Эир длинные цветастые чётки. Чётки переливались оранжевым и сиреневым, они были сделаны из смеси затвердевшей смолы и лепестков каких-то цветов. Эир заворожённо смотрела на чётки, на улыбчивого монаха и ей уже не терпелось узнать, что за испытание и кто эти исследователи.

– Благодарю тебя, друг, я расскажу нашей гостье об исследователях в первую очередь. Об исследователях.

Монах поклонился и отошёл к своей группе. Эир вопросительно посмотрела на Куанга.

– Всё началось около двадцати лет назад. Нас тогда собралась небольшая кучка людей, большинство были из бродяг-одиночек. Мы просто боролись за выживание. Мы договорились, что каждый будет делать то, что у него лучше всего получается. И тут мы встретились с первой проблемой, потому что оказалось, что все лучше всего умеют ловить скорпионов. Долгое время мы все ловили скорпионов, пока в одну лунную ночь не стали вспоминать, кто во что играл в детстве. В детстве. Тогда оказалось, что до наступления великой жары мы все увлекались разным: кто-то любил мастерить, кто-то экспериментировать, кто-то драться. Мы поняли, что ловля скорпионов – это приобретённый навык, а не врождённый талант. Не врождённый. И вот тогда мы распределили обязанности в соответствии с тем, во что играли в детстве, и буквально за год построили этот воздушный дом. Дом. У нас образовалось семь групп. Исследователи, которые пригласили тебя к себе, занимаются тем, что исследуют разные явления, растения, животных, ставят эксперименты и пробуют новое. Иногда исходя из потребности, иногда просто так. Просто так. Иногда интуиты предлагают что-то поисследовать, потому что интуиция подсказывает, что это потребуется в будущем. Иногда творцам нужно решить какую-то проблему, иногда ремесленникам. Потом к нам стали присоединяться новые люди, и мы не знали, к какой группе их отнести, кто-то из распределённых засомневался в назначении своей группы. Сомневался. Тогда мы поняли, что наш способ распределения слаб и нужно глубже заглянуть в себя. Но мы не умели. И решили, что нужно больше думать об этом. Думать. Так мы пришли к необходимости медитировать, погружаясь в себя. Погружаясь. Потом поняли, что медитации все разные. И некоторые приводят к общению со своей душой. Благодаря исследователям мы вычислили, что, определив своё предназначение на земле, об истинности его можно узнать, рассказав о нём своей душе. Душе. Душа ликует, когда человек находит предназначение. Потому что земное предназначение человека отражает предназначение души во вселенной. Во вселенной. Но чтобы понять своё предназначение, человек должен попробовать себя в разных делах. Поэтому каждый новый человек пробует себя в разных группах. В разных. Но сначала нужно научиться слышать себя, а для этого нужна тишина внутри. Тишина.