Байки старого кота. Сборник

А ещё ему снились замечательные сны. Бескрайние поля с изумрудно-зелёной травой, голубоглазые озёра и родники с кристально чистой сладкой водой.

Барашек попытался рассказать о своих снах Вожаку, но получил по лбу.

– Не бывает изумрудной травы, а в роднике самая обыкновенная вода, такая же, как и в нашей поилке. А на небо вообще нечего смотреть.

– Но это же так интересно, – заупрямился Барашек и, недолго думая, отправился в путешествие к видневшимся на горизонте горам.

Далеко ему уйти не удалось. Неожиданно он наткнулся на ограду из натянутой на колышки тоненькой проволоки.

– Поосторожней, – раздался позади него голос Старого Барана. – По проводу пропущен электрический ток.

– Зачем? – удивился Барашек.

– Наша защита. Через эту ограду не пролезет ни один враг.

– А мы?

– И мы тоже. Только нам там делать нечего. Дальше такие же поляны, такие же поилки. Нет смысла подвергать себя опасности, чтобы в этом убедиться.

– А если проволока порвётся?

– Это невозможно. Она сделана из самого крепкого железа.

Барашек грустно оглянулся на свою полянку с пожухлой травой, поилку, загон, где они укрывались от дождя и снега, и вздохнул. Наверное, Вожак прав. Он давно жил на свете и всё знал.

И стал наш Барашек жить как все. Он рос и постепенно превратился в большого Барана.

Раз в месяц приезжали люди, стригли всё стадо, а «особо уважаемых и избранных» увозили в прекрасную страну с манящим названием «Мясокомбинат». Там, по слухам, овцы и бараны нагуливали вес в тепле и заботе. Однажды уехал и Старый Вожак, а вместо него старшим назначили нашего героя.

Баран заматерел. Сны об изумрудной траве и хрустально-сладкой воде снились всё реже и, наконец, совсем перестали. Да и какие сны, когда необходимо управлять огромным стадом. Лишь изредка он подходил к ограде, но теперь не смотрел вдаль, а проверял, цела ли она.

Однажды он неловко повернулся, зацепил проволоку, и она лопнула. Странно, она оказалась совсем не прочной, а главное, по ней никакого тока пропущено не было. Похоже, всё это время им просто морочили головы.

Баран вышел за ограду и огляделся по сторонам.

Наконец-то, вот она, долгожданная Свобода. Отныне можно идти куда угодно, искать родники со сладкой водой и бескрайние луга с чудесной изумрудной травой. Но…

Теперь не время заниматься подобными глупостями. Искать какую-то траву и воду. Этого добра и здесь хватает.

Он вернулся назад, аккуратно связал проволоку, чтобы за ограду не выскочил какой-нибудь глупый Барашек, и отправился обратно, к стаду.

Скоро должны приехать люди, стричь овец.

Чоботорыл

Одним тёплым июльским утром, когда спать уже не хочется, а вставать ещё лениво, сумасшедшая Cорока подняла на ноги всех обитателей леса.

Со скоростью сверхзвукового истребителя она металась из стороны в сторону и пулемётной очередью трещала только одно слово:

– Ужас! Ужас!

Когда что-либо ужасное происходит не с вами, а с кем-то посторонним, это всегда интересно. Минимум опасности и масса впечатлений.

Обгоняя друг друга, звери бросились к Большой поляне.

Действительно, было от чего переполошиться. Перед ними стояло странное, несуразное существо. В воздухе повисло удивлённое молчание. Такого животного в природе ещё никто, никогда и нигде не встречал.

Наконец Волк, главный лесной санитар, не выдержал и спросил:

– Ты кто?

– Чоботорыл, – ответил незнакомец.

– Кто? Кто?

– Чоботорыл.

– Чоботорылов не бывает, – авторитетно заявил Медведь. Поскрёб лапой правый бок и добавил: – Это мираж. Обман зрения.

«Обман зрения» хлопал густыми ресницами и грустно смотрел по сторонам.

– Он такой страшненький, бедняжка, – всплеснула лапами Зайчиха.

И в самом деле, пришелец был похож… Хотя, на что можно быть похожим с таким именем.

– А он, случайно, не ядовитый? – покрутила носом Лиса, облизнулась и несколько раз обошла вокруг новичка. – Впрочем, этого никто не может знать наверняка.

Волк тут же выразил желание «пострадать за обчество».

– А это мы сейчас проверим. Съем его, и дело с концом. Во избежание возможной заразы. И никаких сопливых философий: – «Бывают или не бывают».

– А он ничего, – задумчиво проговорила Лосиха. – Необычный.

– Дура! – высунулся из кустов Кабан.

Это решило судьбу пришельца. Лось, до этого занятый тем, что с нежностью смотрел на свою подругу, вздрогнул и выставил вперёд мощные рога.

– Кто-то что-то хрюкнул или мне показалось?

В ответ раздался треск ломаемых веток. С Лосем никто не связывался, так как сразу появлялось всё стадо. Могли и затоптать.

На этом дискуссия завершилась. Чоботорыл остался.

Жизнь – калейдоскоп и не даёт долго думать об одном и том же, даже если оно ужасное и таинственное. На другой день о новеньком забыли. Все обсуждали скандал с Волком. Оказывается, он драл с Овец по три шкуры. А тут ещё Пчёлы пожаловались, что Медведь требовал с них взятку.

– Наконец-то на наших разбойников найдётся управа, – судачили по углам мелкие зверушки.

– Теперь у Волка вырвут клыки, а Медведя посадят на цепь, – со знающим видом добавляли другие.

Но рыжая Лисица, назначенная судьёй, постановила: Волк потому и занимает такой высокий пост, чтобы лесной народ в порядке держать, а лишние шкуры – это от усердия, с кем не бывает. А Мишку, так того вообще попросту оклеветали. Он собирался за мёд пчёлам ягод принести, только сказать об этом не успел.

– Это несправедливо, – прошептал Чоботорыл.

– Что? – взвилась Лиса. – Ты, недоразумение. Ты тут никто, и звать никак. В нашем лесу – наши законы, и жить ты должен, как все.

– Я не хочу, как все.

– Угомонись! – закричали звери в один голос. – Есть порядок, приличия. Их нужно соблюдать.

– Ты должен вырыть норку, лучше на три комнаты, – высунулся Хомяк. – Завести себе обстановку, набить кладовую…

– Мне не нужно много комнат, – возразил Чоботорыл. – Мне нравится спать на свежем воздухе.

Хомяк покрутил пальцем у виска и ушёл делать запасы на зиму.

Медведь ничего не сказал. Он попытался сесть на упрямого возмутителя спокойствия, но промахнулся.

Тогда за воспитание этой ошибки природы решил взяться Волк.

– Завтра идём в соседнюю деревню. К баранам.

– Я не хочу разговаривать с баранами, – возразил Чоботорыл.

– Идиот. Мы и не будем с ними разговаривать. Мы их будем есть. Есть мясо.

– Но я не люблю мясо.

– Вот и правильно, – встряла в разговор Зайчиха. – Мясо вредно. Нужно есть морковку.

– Я не люблю морковку.

– А что?

– Молоко и конфеты.

– Пусть его пьяный ёжик на путь истинный наставляет, – прорычал Волк и полез в кусты.

– У тебя никогда не будет друзей, и ты зачахнешь в одиночестве, – горестно проговорил Заяц.

– Почему? – застенчиво улыбаясь, ответил Чоботорыл. – У меня есть друг.

– Как? – Все разом вытянули шеи. – У этого нескладухи есть друг? Кто?

– Солнечный зайчик.

– Солнечный зайчик не может быть другом, – снисходительно засмеялись вокруг. – Это всё глупости, фантазии.

– Никакие не фантазии. – У Чоботорыла от обиды, что никто не хочет его понять, на глазах выступили слёзы. – Он тёплый и ласковый. Будит меня по утрам и играет со мной днём. Он добрый; просто вы этого не замечаете. – И, развернувшись, Чоботорыл скрылся в чаще леса.

А потом он пропал.

Сорока, пролетая, сообщила, что чудище ушло искать место, где на него не будут показывать пальцем. Врала белобокая. Разве на Земле есть такие места?

Прошло время. На следующее лето никто уже не мог толком сказать, а был ли вообще этот странный зверь, и все пришли к единому мнению, что Чоботорылов всё-таки не бывает. Лишь Лосиха иногда вспоминала необычное существо, которое пыталось жить так, как оно само хочет.

Волшебный цветок

Жили-были три барана.

Бараны как бараны: крутые рога, шерсть колечками. Только двое умных – один Белый, другой Серый, а третий – балбес и шалопай. Он даже не пойми какого цвета: сам серый, голова и ноги чёрные. Его так и прозвали – Пегий.

Белый и Серый были степенными, рассудительными баранами. Каждое утро, когда стадо выходило на пастбище, они устраивались в тенёчке под раскидистой берёзкой, чтобы не сильно пекло солнышко, и заводили умные разговоры.

– Вот я и говорю нашему пастуху, не там ты стадо пасёшь, – с важностью разглагольствовал Серый. – Надо возле речки, там и трава посвежее, и вода рядом. А он как бестолковый ягнёнок – стоит, смотрит. Пока несколько раз не сказал, только потом дошло. Ничего без меня не могут.

– Это точно, – соглашался Белый. – Эти пастухи со своим образованием ничего не знают. Им сначала надо косу и грабли – сено заготавливать, а уж потом на стадо.

Затем они единодушно выражали обеспокоенность творящимися в лесу безобразиями. Волк с Лисой совсем распоясались – придумали драть с каждой головы по три шкуры. Никакой управы на них нет, и куда только Медведь смотрит.

И, естественно, даже самые глобальные вопросы заканчивались обсуждением молоденьких овечек.

А ещё они мечтали. Мечтали изменить свою жизнь. Нет, конечно, в отаре им жилось совсем неплохо, тепло, сытно и безопасно, но иногда хотелось чего-нибудь этакого.

Белый, например, хотел купить отдельный сарай на три этажа, с английским парком, бассейном и завести спорткар последней марки. Серый – открыть свой бизнес, желательно какой-нибудь огромный супермаркет. И чтобы овцы завидовали: какие они дуры – просмотрели таких завидных женихов. Однако на начальный капитал, дом и прочие радости нужны деньги, причём немалые, а вот с этим были проблемы. Не идти же работать. Проще всего выиграть в лотерею или найти клад. Они даже знали, где этот клад зарыт: в расположенной за холмом полуразрушенной бывшей барской усадьбе.

Пегий в этих дискуссиях не участвовал. Он носился по лугу, играя в забодалки с молодыми барашками; пытался узнать, как выглядели старые ворота, когда были новыми; любовался бабочками и собирал цветочки. Услышав про заброшенный дом, пропал на весь день и явился только к вечеру, уставший, перемазанный землёй с ног до кончиков рогов и заявил, что никакого клада там нет.

Пегий тоже мечтал. Изобрести что-то очень для всех полезное, или сделать научное открытие, или написать умную книжку. Правда, он пока не решил, что именно.

Жизнь – штука непредсказуемая, в ней всегда есть место чуду и однажды им повезло.

Одним прекрасным утром они направлялись к излюбленному месту отдыха, как вдруг Пегий заметил лежавший на обочине кошелёк. Он поднял находку, открыл и увидел монетку и маленький пакетик. Он передал монетку Белому Барану, раскрыл пакет и вытряхнул из него семечко и записку.

– Небось адрес, по которому вернуть кошелёк, – съязвил Серый.

– Да нет, – ответил Пегий, развернув записку. – Тут написано, что это семечко необычного растения. Если его посадить, то через год вырастет цветок, который принесёт нам счастье и удачу.

– Фу, – протянул Серый. – В грязи копаться. Да ещё ждать целый год. Оно надо?

– У нас своей травы навалом, – подхватил Белый. – И неизвестно, что ещё получится. А если несъедобное?

– Ну не знаю, – задумчиво произнёс Пегий, внимательно разглядывая семечко. – Интересно всё-таки, что вырастет.

Серый легонько толкнул Белого в бок и еле слышно, чтобы не услышал Пегий, прошептал:

– Деньги – они завсегда деньги, на них что угодно купить можно. А уж таких семян – целую кучу. Но нашему непутёвому даже копейку нельзя доверить – всё равно на какую-нибудь ерунду изведёт, а мы с толком.

– Это точно, – согласился Белый и повернулся к Пегому.

– Вполне возможно, что это необыкновенный цветок, – осторожно начал он. – Но, я боюсь, мы с Серым с этим делом не справимся. Хлопотно больно. Вот ты – другое дело. Так что забирай.

– И не жалко? – замерев от восторга, спросил Пегий.

– Нисколечки, – снисходительно кивнул Серый. – Сам посуди – из одного семечка вырастет один цветок. Как мы его делить будем? Тебе вершки, а нам корешки или наоборот?

– Вы настоящие друзья, – обрадовался Пегий.

– Вот и договорились. И, надеюсь, ты согласен, что находку надо делить по-честному – на троих. Раз тебе Волшебный цветок, нам, так уж и быть – монетка.

– Причём смотри. – Белый Баран назидательно покрутил в воздухе передним копытом. – У тебя, у одного – один целый цветок. Правильно?

Пегий согласно кивнул.

– А у нас, – продолжал Белый, – на каждого, всего лишь по половинке монеты.

Пегий снова кивнул.

– Получается, – подхватил Серый Баран. – Один больше, чем два.

Пегий с недоумением посмотрел на сородичей, пытаясь понять эту странную арифметику.

– Но мы не в обиде, – торжественно закончил мысль Белый. – А ты?

– И я, – торопливо ответил Пегий, которому не терпелось заполучить семечко.

На том и порешили. Серый и Белый забрали монетку, а Пегий Баран – пакетик и на другое утро отправился искать место, где посадить свой необыкновенный цветок.

Прошёл год.

Серый и Белый Бараны, как обычно, сидели в тенёчке под берёзой и лениво обсуждали последние новости. Про нового, такого же, как и прежний, бестолкового пастуха, который не слушает умных Баранов. Про то, что в лесу, как всегда, творятся сплошные безобразия. Хотя Медведь и всыпал по первое число местным разбойникам, и отныне можно без опаски гулять где угодно, прошёл слух, что Мишка оттяпал себе заливные луга с самой сочной травой. И за такое самоуправство Медведя нужно самого из леса гнать.

Пока они так рассуждали, появилась Сорока и объявила, что видела Пегого, который поселился в маленьком домике и выращивает в саду какой-то экзотический цветок.

Белый с Серым переглянулись и рассмеялись:

– Не перевелись ещё на свете такие глупые Бараны. И не лень ему возиться. Всё равно ничего не получится. Волшебных цветков в природе не существует – наукой доказано.

Похихикав ещё немного над наивным сородичем, они завалились на травку и занялись своим любимым делом – обсуждением глобальных лесных проблем.

Так день тянулся за днём. Шли недели. Летели месяцы.

Прошло ещё полгода.

Наши Бараны лишь изредка вспоминали про пропавшего Пегого простофилю, променявшего нормальную, спокойную жизнь на какой-то непонятный цветок. В отличие от него, у них всё складывалось замечательно. Правда, монетку они давно потратили и теперь ходили, внимательно поглядывая по сторонам, надеясь найти новый кошелёк. Увы, пока безрезультатно.

Впрочем, они не сильно расстраивались, а, по обыкновению, располагались под любимой берёзкой и лениво переговаривались или просто дремали.

И снова эту мирную идиллию самым беспардонным образом нарушила взъерошенная Сорока.

– Вы слыхали? – заверещала она, захлёбываясь от переполняющих её эмоций. – Наш-то Пегий каков. Над ним потешались – лопух, балбес, простофиля, а он, оказывается, вырастил небывалый цветок с волшебным ароматом. Лепестки этого цветка применяют при изготовлении чудесных духов. От их запаха окружающие становятся добрее и перестают ссориться. Спрос – бешеный. Наш Баран стал владельцем огромной парфюмерной корпорации, и его теперь уважительно называют Цветочным Овеном.

– Наверно, денег куры не клюют? – с завистью поинтересовался Белый Баран. – Купил себе авто последней модели, виллу на берегу моря.

– Да нет, всё так же живёт в маленьком домике и возится в саду со своим цветком.

Выпалив эту новость, Сорока взлетела и помчалась дальше – разносить потрясающее известие по всему лесу.

– Врёт Белобокая, – убеждённо произнёс Серый Баран. – Разве с такими деньжищами можно самому ковыряться в саду?

– Можно, – ответил Белый. – Это ж Пегий. Он всегда был непутёвым. И как только на этот раз умудрился? – И тоскливо вздохнул. – Эх, вот если б знали, что это за семечко, мы бы им грамотно распорядились.

– Дуракам везёт, – буркнул Серый. – Закон природы.

– Это точно, – согласился Белый. – Фортуна улыбнётся, и ты безо всяких усилий заживёшь припеваючи, а нет – хоть тресни, ничего не получится.

– Так что нечего и суетиться, – заключил Серый Баран. – Подождём. Будем надеяться, нам тоже повезёт.

Воробей – птичка певчая

Это был самый обыкновенный Воробей.

Каждое утро, мрачно глядя на мир, он задавался вопросом: – Каким будет сегодняшний день?

Дни большей частью выдавались серыми и беспросветными, заполненными бесконечными поисками пищи и судорожными усилиями не влететь в какие-нибудь неприятности. Проще говоря, наш воробышек отчаянно сражался за место под солнцем. В основном приходилось воровать еду из-под носа неповоротливых голубей; доедать, по возможности, остатки за воронами да зорко поглядывать по сторонам. Зевать никак нельзя; мальчишки с рогатками, коты, да мало ли какую ещё пакость могла преподнести такая жизнь.

Силы же у воробья, сами знаете, никакой. Умишком, опять-таки, не блистал – серенький такой умишко. Однако и жить ему так, как жил, ох как не хотелось. Хотелось лёгкой, беззаботной жизни. Взять хотя бы Курицу: ведь даже и не птица, а поди ты, с утра полная кормушка. И это, заметьте, каждый день. А Орёл? Весь день высоко под облаками и совершенно безразлично, что происходит внизу.

Конечно, какой из Воробья Орёл. Смех один. Но уж очень ему хотелось хоть на минутку взлететь выше всех.

А ещё у него была и вовсе безумная мечта – стать певцом. Чтобы Соловей завидовал, не говоря уж о канарейках. Но попробуй, расскажи кому, куры и те засмеют.

Новый день не стал исключением. Завтрак пришлось перенести на обед, однако и тут постоянно возникали различные сложности. Гнали отовсюду.

Нахохлившись, бедолага сидел на карнизе, мрачно поглядывая по сторонам. Внезапно пролетевший мимо камень едва не сшиб его на землю. Воробышек дёрнулся, потерял равновесие и свалился вниз, на крыльцо. Прямо перед собой он увидел ужасную зверюгу.

Огромный рыжий Кот лежал на крыльце, раскинув в стороны все четыре лапы, и страдал. Котяра стащил на кухне килограмм печёнки и почти всю сожрал. Оставшийся недоеденным маленький кусочек вызывал у него жуткое отвращение, но так как двигаться совершенно не оставалось сил, то он лишь тяжко вздохнул и, чтобы не видеть этой мерзости, закрыл глаза. Знай он о существовании общества вегетарианцев, то немедленно бы туда записался. Раздавшийся перед самой мордой шум немного взбодрил обжору, и он слегка приоткрыл один глаз.

Воробей понял – настал его последний час. Душа его попыталась выйти вон, но застряла в пятках, лапки заплелись, и он снова растянулся перед самым носом Кота. От возмущения тот судорожно дёрнул ухом и снова зажмурился. Только рахитика в перьях ему ещё не хватало.

Несчастный Воробышек боком, боком, потихоньку отодвигался от этого лежащего кошмара и уже хотел улететь, но, заметив остатки печёнки, замер. Есть хотелось страшно. Видя, что на него не обращают никакого внимания, серенький задёргался. А если рыжий бандит притворяется? Сейчас схватит и проглотит. Однако голод завсегда сильнее страха. С замирающим сердцем бедный воришка прыгнул, подхватил лакомый кусок и свечкой взвился вверх. Кот даже не пошевелился.

Добыча оказалась слишком тяжёлой, и ослабевшая от голода и треволнений пичуга, пролетев из последних сил всего несколько метров, шлёпнулась на землю, едва не сбив сидящую на куче старого хлама сонную Ворону.

Это было совершенно уникальное создание, трусливое до икоты.

От неожиданности Трусливая Ворона высоко подскочила, сдавленно каркнула и ринулась вперёд, подальше от внезапной напасти, врезалась головой в мусорный бак и растянулась на земле.

Воробей тем временем осмотрелся и, не заметив поблизости ничего опасного, стал быстро клевать свой трофей.

Ворона, придя в себя, наконец-то разглядела, кто это её так напугал: ишь ты, какое-то мелкое недоразумение. А тут ещё еда. Она решительно направилась к серому наглецу, но тот, похоже, окончательно спятил с голодухи и пережитых злоключений, растопырил крылья и полез в драку. Трусишка, струхнув, пустилась наутёк и юркнула за бак.

На другой стороне сидели три её товарки. Увидев взъерошенную Трусливую, они всполошились.

– Что? Кто? Кот? Мальчишки?!

– Хуже! Сумасшедший Воробей! Отлупил Кота, отобрал у него мясо, а меня чуть не заклевал!

Троица недоверчиво переглянулась.

– Думаете, вру? Сами посмотрите.

Четыре головы осторожно высунулись наружу.

Действительно, на крыльце без движения, с закрытыми глазами валялся Кот. Внизу Воробей доедал печёнку. Ну а недобитая жертва – вот она, рядом, трясётся от страха.

Заметив вороньи головы, Воробей решил, что его ждёт взбучка. Отчаянно чирикнув, он одним судорожным движением проглотил последние крошки, метнулся прочь через дорогу, в парк, и с лёту врезался в свежеокрашенную решётку. С истошным воплем отодрался от чугунных завитков, по пути вляпался в только что выкрашенную скамейку и пулей вылетел на площадь. Шлёпнувшись на асфальт, он ещё несколько метров проехал на хвосте и остановился перед самым носом изумлённого этим явлением Голубя. Тот сначала шарахнулся в сторону, а затем уставился на это всклокоченное чудо удивлённым глазом.

Толстый и глупый Голубь безо всяких усилий катился по жизни гладким колобком и был о себе самого лучшего мнения. В компании с другими голубями с утра сидел на центральной площади, поджидая туристов. При появлении людей надувался и, непрерывно гукая, качал головой, выпрашивая гуманитарную помощь. Единственная забота – не попасть под ноги. Толкаться из-за крошек считалось неприличным; еды-то навалом. Нет, конечно, если появлялась какая-нибудь посторонняя птица, вся стая мигом наваливалась на неё и гнала прочь. Делиться своим, пусть даже халявным, никто не собирался.

Голубь любил иностранцев. Умопомрачительная одежда, яркие наклейки, тысяча сортов самых разнообразных крошек; не то что местные – одна булка. Тут даже получить по хвосту заморским ботинком не унизительно, так как вслед за пинком завсегда следовала компенсация – сладкая печенюшка с обалденным запахом. Голубю ужасно хотелось за границу, где, если перекраситься, можно запросто стать знаменитой птицей. Вот только имя этой птицы он подзабыл.

– Ты кто? – спросил Голубь у Воробья.

– Павлин! – ляпнул тот первое, что пришло на ум.

Наступила пауза.

– Не веришь? Смотри. Перо серое, перо красное, а вот тут ещё синего немного, – прихвастнул Воробей, выставив напоказ перемазанные краской перья. – Э, да что с тобой говорить, темнота. – И улетел.

Вскоре по городу разнёсся слух о появившейся совершенно ненормальной птице. Какой-то особенной расцветки, а главное, без комплексов и тормозов.

Нашего героя эти сплетни мало интересовали. Вот если бы объявили о бесплатной раздаче хлеба.

Слухи же тем временем ширились, обрастая новыми, иногда самыми фантастическими подробностями.

Трусливая Ворона всем рассказывала, что лично видела, как этот Сумасшедший Воробей насмерть заклевал Кота (наверняка не одного), гнался и за ней, но, на её счастье, не догнал.

Глупый Голубь с умным видом изрекал, что Vorobej прилетел прямиком «оттуда», и есть мнение, он незаконнорожденный королевских кровей. Доказательство тому – цветные пятна. Голубь вращался среди иностранных ног; его слушали, раскрыв рот.

Прослышав о появлении нового авторитета, из ближайшего леса прилетел Ястреб. Все затаились в ожидании предстоящей схватки.

– Хм, чирикалка как чирикалка, ничего особенного, – усевшись на крыше и с любопытством рассматривая местную знаменитость, размышлял лесной разбойник. – А шуму-то.

Тут он заметил краску на воробьином хвосте.

«А, вот оно. Охотников проделки. Ловушку приготовили. Ищите другого дурака, а меня на такую ерунду не купить», – подумал он и улетел.

В городе начался переполох. Улетел, значит, испугался, а раз испугался сам Ястреб, то о чём можно говорить остальной пернато-мохнатой живности.

К концу недели все уже знали, Воробей очень древнего рода. Даже двух. Нашлись документы, которые со всей очевидностью свидетельствовали – он помесь Орла с Павлином.

Не обошлось без перегибов. Сова где-то сослепу вычитала, что «ОН» произошёл прямиком от птеродактиля; просто рано вывалился из гнезда, в детстве много болел и потому такой миниатюрный. Но разве у того, кто наверху, могут быть недостатки или болячки? Никогда! Так что эту теорию потихоньку замяли.

Отныне жизнь у Воробья наладилась. Он стал толстым и важным, уверенным в своей исключительности. Самый умный, самый сильный, самый красивый.

Его старались не сердить. При его появлении Куры разбегались от кормушки. Петух, по случаю, предложил прогуляться в один расположенный неподалёку очень неплохой курятник с молодыми симпатичными курочками. Коты, на всякий случай, обходили стороной. Голуби объявили Vorobja своим Учителем и, надувшись от гордости, ходили гурьбой следом, согласно кивая каждому его слову.