
Полная версия
Ангел-наблюдатель
Он уже вообще со мной общается. И ничего я не выдумываю! Звуки, по крайней мере, точно разные издает. Когда пора кушать или переодеваться – пронзительный сигнал таймера. Когда рассматривает все вокруг – задумчивое «Угу», словно варианты решения сложной задачи обдумывает. Когда поймал рукой игрушку или собственную ногу – торжествующее «Ха!». Когда надоело в кроватке лежать и хочется расширить поле наблюдений – просительное такое поскуливание. Когда что-то не получается – сердитое сопение и утробное какое-то порыкивание. В такие моменты он – точная копия моего ангела.
И зовет он меня отнюдь не только на помощь, как знатоки в Интернете пишут. Временами прямо мистика какая-то – я почти уверена, что он хочет похвастаться, когда научился чему-то новому. Во сне на бочок он почти сразу переворачиваться начал – это как раз понятно, посмотрела бы я на любого взрослого, которого заставили бы всю ночь на спине спать. Но недавно он как-то днем резко оттолкнулся и сразу на животик перевернулся – только ручка застряла. Раздался сигнал тревоги – я прибежала, высвободила ему эту ручку. Он озадаченно нахмурился и тут же клюнул носом – не держится еще голова, мыслей в ней много, как у меня. Перевернула на спинку, чтобы отдохнул.
И что бы вы подумали? Не успела я до кухни дойти, чтобы чай свой допить, как из спальни раздался заливистый… ну, прямо настоящий хохот! Возвращаюсь – он на животе лежит, руки в разные стороны, смеется и головой трясет. То ли от усердия, то ли от восторга. А когда я его на руки взяла, чтобы похвалить – улыбка до ушей и щеки от гордости раздулись. Как у отца, когда тот мне свои человеческие документы демонстрировал.
И разговаривать, между прочим, он предпочитает только со мной. В последнее время, когда мой ангел возвращается с работы и открывается кран его красноречия, при первом же звуке его голоса Игорь тут же просится мне на руки и больше глаз от отца не отрывает. Он поворачивает голову вслед всем его передвижениям, внимательно прислушивается к менее знакомому низкому тембру, сосредоточенно шевелит бровями и губами, словно повторяет за ним какие-то слова. Но беззвучно. Нужно говорить, у кого он умению не перебивать научился?
Временами, когда мой ангел ненадолго замолкает (исключительно во время приема пищи), Игорь чуть подается к нему, глядя на него в упор и недоуменно хмурясь. В такие моменты мой ангел тоже замирает – с вилкой у рта и пристально глядя Игорю в глаза. И на лицах у обоих появляется почти одинаковое выражение недоверчивой озадаченности. Я обычно стараюсь прервать эту игру в гляделки – не хватало мне еще, чтобы они мысленно беседовать начали, оставив меня, как обычно, за бортом всего самого интересного!
Впрочем, меня Игорь тоже копирует. Вот недавно случайно научила его язык показывать. Придется повнимательнее за собой следить. Но, как правило, забравшись ко мне на руки, он категорически требует вертикального положения… хотелось бы мне сказать, для того чтобы видеть мир в правильном ракурсе, но, скорее, для того чтобы оказаться со мной лицом к лицу. Точнее, руками к лицу. Хорошо, что я никаких украшений не ношу, волосы в хвостик собираю и о макияже временно забыла.
Устав от бесплодных, но настойчивых попыток отделить от моего лица нос, уши, губы и особенно глаза, Игорь вцепляется в последние пристальным взглядом. Я бы даже сказала, напряженным взглядом – словно он, подобно своему отцу, и до моих самых сокровенных мыслей докопаться хочет. Вот, не дай Бог, еще превзойдет его в этом вопросе!
На улице он тоже уже далеко не всегда спит. Хорошо, что у нас на окраине днем и машин почти нет, и большинство людей на работе, и с заморозками погода в этом году повременить решила. У реки мы уже не только свежим воздухом дышим, но и с буйством осенних красок знакомимся, и с птицами перекликаемся, и за листиками, неспешно плывущими по воде, наблюдаем, как завороженные…
***
21 ноября
Нет, меня этот водолюбивый представитель мудрых, как я когда-то по наивности верила, ангелов однажды доведет-таки до инфаркта!
Первый почти несчастный случай в жизни ребенка – и, разумеется, он оказался связан с водой!
Вот трудно было головой своей подумать, что если его в ангелы прямо из рыб произвели и только потом человеческим телом снабдили, с рыбьим же количеством извилин, то ему хоть один Бог только знает сколько лет предоставили для тренировки этого самого тела?
Или хоть краткий курс техники безопасности поведения на воде пройти с ребенком – в безопасности, на суше – вместо того чтобы каждый вечер турусы на колесах… нет, на кровати разводить?
Или хоть у меня поинтересоваться, насколько уверенно ребенок держит голову в привычной обстановке и не потеряет ли ее в слабо еще знакомой среде?
Или хоть предупредить меня, что его наконец-то осенила мысль поучаствовать в привитии ребенку жизненно важных, с его ангельской точки зрения, навыков?
До сих пор мы всегда купали Игоря вдвоем. То, что намыленный ребенок становится скользким, известно всем, кроме всезнающих небожителей. То, что научившийся переворачиваться ребенок хочет делать это постоянно, очевидно всем, кроме и так все умеющих ангелов. То, что человек, которого незнакомая стихия накрыла с головой, может впасть в панику, предскажет кто угодно, кроме вечно парящих в заоблачных высях… безрассудных… самоуверенных…
Одним словом, до сих пор купание у нас всегда проходило спокойно и даже радостно. Правильно мать говорила, что самое главное – первое впечатление, а я уж постаралась, чтобы оно у Игоря осталось самым благоприятным. И под спинку надежно поддерживала, и другой рукой в теплой водичке поглаживала. На этот, однако, раз он решил и отцу продемонстрировать, как лихо умеет на живот перекувыркнуться.
Нужно отдать должное моему ангелу, он его поймал. Пальцы растопырил – Игорь на них и шлепнулся, как лягушонок на мелководье, лапками во все стороны. Вот только не рискованное мероприятие неуместными восторгами нужно было поддерживать, а голову ребенку! Естественно, и минуты не прошло, как он клюнул носом – и не в надежную, но мягкую твердь кровати, а прямо в воду, из-под которой тут же вырвался гейзер пузырьков и отчаянного вопля.
Я этого горе-спасателя чуть не убила – глупая человеческая совесть не позволила, пока у него руки заняты. Чем он тут же и воспользовался. Принялся поднимать и опускать ребенка, следуя движениям его головы, чтобы она над уровнем воды оставалась, и похлопывая его по рукам и ногам.
Ничего удивительного в том, что Игорь старался голову подольше поднятой держать – у меня тоже инстинкт самосохранения хорошо развит. Но этот истинный сын своего отца таки поплыл! По крайней мере, ногами явно отталкивался и руками в стороны разводил, словно воду перед собой разгребая. Я опять чуть не убила моего ангела – на этот раз за самодовольную усмешку и торжествующий взгляд в мою сторону.
Вы думаете, он на этом остановился, удовольствовался невероятным для полуторамесячного младенца достижением, дал ему возможность закрепить случайно приобретенные навыки? Как же! Ангелы ведь лучше знают, где у человека пределы возможностей находятся, и задачу свою видят в неустанном их расширении – помню я, как он меня в ту реку зашвырнул и на каток без всяких церемоний выпихнул.
Я замерла возле ванны в напряженном ожидании.
Не успел Игорь хоть как-то синхронизировать движения конечностей, как мой ангел без какого бы то ни было предупреждения взял и убрал из-под него свои руки. Не чувствуя больше под собой никакой опоры, Игорь в панике бросил все силы на ее поиски и тут же камнем ушел под воду.
На этот раз я оказалась быстрее. И нечего было потом одному вопить, что это я помешала ребенку самому вынырнуть, а второму – отчаянно отбиваться от меня руками и ногами, норовя ринуться прямо головой в полюбившуюся уже обоим стихию и оправдать надежды старшего фанатика. Может, людям и предоставляют по несколько жизней, но где гарантия, что мне его вернут прямо сюда, сейчас и в том же, уже готовом виде? Второй раз его на свет производить?!
***
29 ноября
Хотела написать о другом, но по прошлой записи вижу, что сначала нужно закончить с этой дурацкой водной темой.
Меня отстранили от купания. Совсем. Меня! Ту, которая открыла для ребенка то ни с чем не сравнимое блаженство, которое испытывает человек, нежась в ванне!
И если, когда они плескались в ванне, я хоть рядом могла стоять, страхуя каждое их движение, то вход в душ, в который мой ангел потащил Игоря прямо на следующий день, он закрыл мне короткой, но емкой фразой. Плавки у него, понимаешь ли, во время переезда потерялись!
Представив себе его ступающим в скользкую ванну с ребенком на руках и без моего надзора, я стала насмерть – Игорь пойдет в душ только после того, как все дно ванны будет выстелено резиновыми ковриками, равно как и пол возле нее. Мой ангел обиженно вздыхал, качал головой, цокал языком и закатывал глаза… Однажды из них уже почти забытые нахальные херувимчики выглянули, когда он предложил мне устроить совместный нудистский пляж, но я твердо сказала ему, что к романтическим фантазиям вернемся, когда ребенка вырастим. Живым, здоровым, счастливым и спокойным. Мой ангел почему-то радостно закивал и помчался в магазин за ковриками.
Кто бы сомневался, что Игорю – судя по радостному повизгиванию и звонким шлепкам – душ тоже понравится! Стоя там, под дверью ванной, я очень надеялась, что хотя бы часть этих шлепков моему ангелу по физиономии пришлась. А то ради душа чем угодно поступиться готов!
Он, правда, довольно быстро сообразил, что что-то не то ляпнул.
Ладно, неважно. Теперь – главное. У нас новое достижение. Игорь начал выражать не только свои желания, но и отношение к происходящему вокруг него, и отнюдь не только звуками.
Научившись переворачиваться на живот, однажды он сообразил, что так можно добраться до недосягаемой прежде игрушки. И вот, услышав как-то уже знакомое призывное повизгивание, прихожу – а он лежит в другом углу кроватки и кряхтит от усердия, стараясь поймать ртом круглую погремушку. Прежде мы около него мягкие игрушки ставили, чтобы не ушибся в случае чего.
Ладно, раз сам добыл новый объект, отбирать нехорошо. Кладу его на спинку, явно ведь устал, даю в руки погремушку. Радости нет предела – визг, хохот, руки во все стороны летают, погремушкой тарахтят и, естественно, бац себя по лбу твердой пластмассой! Глаза круглые, ошалелые – что это было? – но ни звука. Я больше перепугалась – отложила подальше злополучную погремушку, поставила возле него более безопасные предметы развлечения. Он повернул к ним голову, издал свое знаменитое раздраженное рычание и резко повернулся на бок – спиной к игрушкам, лицом ко мне.
Я умилилась было – надо же, как ребенок ко мне стремится! – и от избытка чувств перешла на более понятный ему, как мне казалось, детский лепет. Тут же раздался еще более возмущенный рык, и он резко крутанулся на другой бок, спиной ко мне. От неожиданности я вернулась к нормальному языку, пытаясь выяснить, что ему не понравилось. Он вновь улегся на спину, пристально вглядываясь мне в лицо и хмуря брови.
Вот чему научило меня общение с моим ангелом, так это терпению в поисках причин всевозможных капризов. Никогда не забуду, как я его междометия расшифровывала, когда он болел!
Я показала Игорю одну мягкую игрушку, отбросила ее, затем другую – послышался предвестник яростного вопля. Я тут же отбросила и ее и протянула ему погремушку. Он вцепился в нее обеими руками, выдохнул свое удовлетворенное «Ха!», размахнулся… Я охнуть не успела, как он остановил ее в каком-то сантиметре от своего лба, моргнул пару раз, резко опустил ее ко рту и принялся сосредоточенно грызть пластмассовый шарик, сопя от удовольствия.
Мне стало интересно, что станет делать этот упрямый ослик перед лицом двух морковок. Я протянула ему еще одну погремушку, встряхнула ее пару раз – она издала более звонкое, какое-то металлическое постукивание. Игорь явно растерялся – и новое сокровище схватить хочется, и старое руки отказываются отпустить. Но через мгновение он хихикнул, запихнул, покраснев от натуги, первую погремушку в рот, крепко сжал ее деснами и протянул руку за второй.
Еще через мгновение к сопению, чмоканью и грохоту новой погремушки добавился стук пяток о кроватку – от усердия переодеваться пришлось.
Когда мы вымылись, и я несла его назад в спальню, мне пришла в голову мысль посмотреть, как он будет избавляться от источника раздражения, когда переворачиваться будет некуда. Мысль оказалась далеко не лучшей. Могла бы и сама сообразить, что мы идем из ванной, в которой отец его Бог знает, чему научил, у меня за спиной.
Не успела я первую фразу до конца досюсюкать, как он тут же мне рот и закрыл. Причем, прицельно так, всей ладошкой, крепко зажав в ней мои губы. Неожиданно для себя я всерьез разозлилась. Это что мне теперь – до конца жизни под двоих подстраиваться, поджидая удобного момента, чтобы высказаться? А они еще будут в ванной опытом обмениваться, как меня поэффективнее права голоса лишить? Да не будет этого!
Осторожно отведя ручку Игоря от своего лица, я договорила-таки до конца свою фразу. Ой, нужно ему срочно ногти постричь! Нет, отныне все эксперименты только на расстоянии…
***
Только что рассказала об этом случае моему ангелу. Еще и показала – додумалась, ничего не скажешь! Забыла, что он и раньше-то на все человеческие поступки с высокого судейского кресла поглядывал, а в последнее время и разбирательством интересоваться перестал – для всех у него заранее приговор готов.
В общем, досталось нам с Игорем обоим. Игорю – за недопустимые вольности, мне – за потакание им. Вот когда ребенок в ванне утопиться норовил, мы почему-то о стремлении к познанию мира говорили!
Но самое необъяснимое случилось потом. Когда мой ангел отчитывал нас, сверля Игоря взглядом, тот затих, прижался ко мне, уголки губ у него опустились, но оттуда не донеслось ни единого протестующего звука. Он только хмурился, пристально глядя отцу в глаза. Сцепив зубы, я тихонько покачивала его – опять дожидаясь того момента, когда иссякнет их ангельское всезнайство.
Вдруг Игорь повернул ко мне голову, снова шлепнул меня ладошкой по щеке, но совсем легонько, и провел ею вниз, словно погладил. Я остолбенела – сейчас я просто не в состоянии была слово вымолвить. Глянув в замешательстве на моего ангела, я увидела, что по лицу его расплывается дурацкая, самодовольная улыбка. Проследив глазами за моим взглядом, Игорь вновь дотронулся до моей щеки, проведя ручкой вниз, к губам.
Да быть такого не может, чтобы еще даже не двухмесячный младенец человеческую речь понимал! Да еще и практические выводы из нее делал. Говорить об этом с моим ангелом оказалось бесполезным – он был абсолютно уверен, что его ребенок способен и не на такие еще чудеса.
У меня мороз по коже пошел. А ведь действительно, Игорь – не только мой, он еще и ангельский ребенок. Что, если они и вправду с самого рождения другие? И что мне теперь с этим гением делать? Может, уже не погремушки, а букварь пора покупать? А через год, глядишь, на выпускные экзамены везти – с подушкой, чтобы хоть нос до парты дотянулся?
Я поняла, что нужно срочно с кем-то поговорить. И не просто с кем-то, а с теми, кто о таких детях не понаслышке знает. Похоже, вопрос о моем присутствии на Тошиной и Галиной свадьбе решился сам собой.
***
9 декабря
Вот и состоялся наш первый выход в свет.
О том, чтобы оставить Игоря с кем-нибудь дома, даже речи быть не могло. Во-первых, он уже начал ползать. По-пластунски, конечно, но, освоив плавательные движения в воде, он вскоре и на суше начал отталкиваться ногами и подтягиваться на локтях, и пространство кроватки его уже явно не удовлетворяло. Кончились мои спокойные дни! Все то время, что он не спит, а бодрствует он уже час-полтора между кормлениями, мне приходится находиться с ним в спальне, устраивая ему поиски одного священного Грааля за другим. Когда я матери об этом рассказала, она от меня отмахнулась – мол, у всех родителей первый ребенок гениальный. Вот и оставь на нее этого путешественника!
Кряхтит он при этом, кстати, так, словно действительно в тяжеленных рыцарских доспехах передвигается. Но явно не злится – просто упорно и методично движется к своей цели. Интересно, а это у него от кого? Неужели целеустремленность моих родителей через поколение перепрыгнула? Вот и бегай теперь вокруг кровати, ставя ему эти цели! Спустить его на пол, в манеж, я пока еще не решаюсь – в любой момент может, устав, клюнуть носом и так и заснуть пятой точкой кверху. А дело к зиме – просквозить на полу может.
Во-вторых, мне было страшно подумать, как он воспримет незнакомые или малознакомые лица. Все это время к нам мало кто наведывался – сначала мы сами всех попросили подождать с визитами, а потом в задержавшейся теплой погоде вирусы разбушевались. Моего ангела никакие болезни не берут (кроме того случая, конечно, когда он в первый свой приезд к реке «моржа» из себя изображать начал), а вот для всех остальных мы на всякий случай карантин у себя объявили.
Кстати, на руки Игорь даже к моему ангелу идти не хочет – вот нечего было ребенка разносами своими пугать! Он предпочитает быть со мной, разглядывая отца издалека. И, как на днях выяснилось, не просто наблюдая. Я уже давно заметила, что в ответ на улыбку он тоже всегда улыбается и, когда я с ним говорю, шевелит губами, словно беззвучно повторяя за мной. А теперь вдруг начал, прислушиваясь к ежевечернему отчету моего ангела о прошедшем дне, резко дергать правой ручкой, почти в точности копируя его любимый жест.
В первый раз я опять поежилась – да доберусь я когда-нибудь до Гали или нет? По телефону о таком у меня как-то не получалось спросить – еще и она засмеет, пройдя уже все эти первые открытия с Даринкой.
Одним словом, к концу росписи Тоши с Галей мы приехали всем семейством. Накануне до меня вдруг дошло, что и я ведь тоже больше двух месяцев почти в полной изоляции от внешнего мира провела. Пребывание дома никогда не вызывало у меня чувство дискомфорта, а с теми открытиями, которые Игорь мне каждый день подбрасывал, мне и вовсе скучать некогда было. Но вечером, когда я стала раздумывать, что надеть и когда встать, чтобы успеть лицо в порядок привести, я вдруг почувствовала весьма бодрящее оживление.
Участвовать в праздновании мы не планировали, поэтому решили коляску с собой не брать. С тем обилием новых впечатлений, которые ждали Игоря, ему все равно лучше у меня на руках побыть, чтобы не испугался в незнакомой обстановке. В тот день наконец-то подморозило, и мы надели на него зимний, ярко-синий комбинезон. Слава Богу, у меня мальчик родился – мое пристрастие ко всему сине-голубому в самый раз пришлось.
Пока я натягивала на себя сапоги, куртку и впервые понадобившуюся шапку, мой ангел с Игорем вышли на улицу. Когда я выскочила из подъезда и догнала их, запыхавшись, возле машины, Игорь уставился на меня озадаченным взглядом и как-то весь надулся. Мой ангел передал мне его и повернулся к машине, чтобы открыть нам заднюю дверь. Игорь принялся шлепать ручкой мне по лицу, проверяя, видимо, знакомые ли черты скрываются под макияжем, затем ухватился за мою шапку и резко сдернул ее у меня с головы – и тут же расплылся в довольной улыбке. Я быстро нырнула в машину – ветер в тот день был нешуточный.
В машине я снова натянула шапку – сердито заворчав, Игорь снова сорвал ее. Вспомнив о долгих зимних месяцах, я настойчиво вернула ее на место и улыбнулась ему – пусть привыкает к моему новому облику. Он восторженно взвизгнул и с головой ушел в новую игру, уже не просто сдергивая с меня эту чертову шапку, а еще и забрасывая ее куда-нибудь. Мне не удалось отвлечь его даже мельканием пейзажа за окном машины. Раз за разом доставая необходимый, к сожалению, в нашем климате головной убор, я еле сдерживалась, чтобы не стукнуть им по затылку хрюкающего водителя, и не решалась даже представить себе, что окажется у меня на голове к моменту выхода из машины.
Слава Богу, Тоша с Галей отказались от торжественной церемонии бракосочетания, а значит, им не потребовались ни свидетели, ни приглашенные, и мы были единственными, кто встретил их на выходе из ЗАГСа.
Поздравления как-то скомкались. Увидев Игоря в первый раз, Галя с Тошей с интересом его разглядывали и обменивались обычными в таком случае замечаниями.
– Ой, какой большой уже! – всплеснула Галя руками.
– Аппетит, небось, как у папы, – вставил Тоша.
Мой ангел плотоядно усмехнулся ему, прищурившись в предвкушении. Игорь переводил взгляд в одного незнакомого лица на другое и, наконец, остановил его на Тоше, сосредоточенно сведя брови.
– Ох, какой серьезный! – рассмеялась Галя.
– Татьяна, ты его с вот этим вот без надзора не оставляй, – опять вмешался Тоша, нарочито не глядя на моего ангела. – А то научит, чтобы, чуть что, молнии из глаз сыпались.
Не сдержавшись, я прыснула – вот знала я, что Тоша меня не подведет, отплатит за гнусное хихиканье в машине. Плотоядность во взгляде моего ангела сменилась выражением сладкоежки при виде свадебного торта – он томно прикрыл глаза.
– А глаза у него, между прочим, папины! – метнула Галя в Тошу предупреждающим взглядом.
Улыбку у меня с лица тем самым зимним ветром сдуло. Когда Игорь родился, даже мой ангел не решился спорить, что внешностью он пошел в меня – волосики темные и уже сразу длинные, глаза – большие и серые. Все остальное у него было просто младенческое – круглые, тугие щеки, на фоне которых как-то терялись и нос, и губы. Сейчас же он пристально смотрел на Тошу широко раскрытыми голубыми глазами. Правда, не зелено-голубыми, как у моего ангела, скорее, серо-голубыми… Да когда же они поменяться успели – так, что я и не заметила?
Тоша снова открыл было рот, но мой ангел перебил его.
– Ладно, мы ненадолго, – заявил он, поигрывая ключами от машины. – Так что поехали – мы вас подвезем туда, где вы праздновать будете. И подарок все равно в машине.
– Какой подарок? – смутилась Галя.
– Да так, для кухни, – небрежно бросил мой ангел, внимательно наблюдая за вжавшим голову в плечи Тошей. – Комбайн.
Галя умудрилась в одной фразе горячо поблагодарить нас и сказать, что это было совершенно излишне, у Тоши загнанное выражение в глазах сменилось заинтересованным огоньком.
– Тогда домой нас подвезите, если можете, – быстро сказал он. – Мы Даринку всего на пару часов с Галиной матерью оставили – как раз, чтобы к обеду вернуться.
– А что же ты жену в такой день к плите приставляешь? – насмешливо фыркнул мой ангел.
– А чего тогда комбайн дарить? – огрызнулся Тоша. – У нас весь холодильник кастрюлями и сковородками забит, а посуду я сам помою.
– А меню разнообразить по поводу торжества? – невинно поинтересовался мой ангел. – Какую-нибудь другую кухню попробовать?
Тоша нервно передернулся.
– Нет уж, Галя так готовит – никакие рестораны ей в подметки не годятся. А мне еще поработать сегодня нужно будет.
Галя разулыбалась, засияв ямочками на порозовевших щеках. Мой ангел издал какой-то непонятный звук и повернулся к нам с Галей.
– Девчонки, мы вас оставим на минутку, ладно? – Он почему-то подмигнул мне. – Я тут хотел, раз уж мы встретились, ему пару вопросов по компьютерам задать.
Тоша подозрительно покосился на моего ангела, я одобрительно закивала. Меня такой поворот вполне устраивал.
Как только они отошли, Галя снова склонилась к Игорю, умиляясь тому, какой он симпатичный и воспитанный.
– Галь, он не любит, когда с ним сюсюкают, – рассеянно предупредила ее я, чувствуя, как напряглось под комбинезоном его тело, и раздумывая, как мне подойти к интересующему меня разговору.
– Да? – невероятно удивилась Галя. – Даринку просто хлебом не корми, дай только послушать, какая она умница и красавица.
– А тебе никогда не приходила в голову мысль, – медленно произнесла я, – что она слишком быстро развивается?
– Что значит – слишком быстро? – нахмурилась Галя.
– Ну, не знаю, – пожала плечами я. – Она ведь тоже и головку рано держать начала, и улыбаться, и агукать… А Игорь уже ползает, и в ванне, стоило Анатолию один раз ему показать, как он сразу плавать начал, и когда ему что-то говоришь, совершенно разные звуки издает, как будто отвечает… Я в Интернете читала…
– Ох, Татьяна! – рассмеялась-таки она, и именно так, как я и предполагала – снисходительно. – Нашла, что читать! У них там среднестатистические дети, а если ребенка бабушкам спихивают, которым главное – накормить, переодеть и пустышку в рот запихнуть, чтобы не пищал… Или мать с ним на руках весь день на телефоне или перед телевизором просиживает. Дети ведь все понимают – кто их любит, кому они интересны… Вот вы, к примеру, – оживилась она, – радовались, когда он поплыл?
– Конечно, – не моргнув глазом, кивнула я, покосившись на ангелов – сейчас возьмут и вернутся на самом интересном месте. Но, судя по оживленности жестов, у них разговор тоже в самом разгаре был.