Данные

Он протянул руку. В грязной перчатке он держал маленький, невзрачный предмет, похожий на обгоревший чип или кусок угля. Он выглядел мертвым. Но Элина поняла – это был ключ. Ключ к клетке. Ключ к немыслимому риску.

Первый шаг в тень был сделан. Теперь предстояло прыгнуть в бездну. Отключить имплант. Стать изгоем. Исчезнуть. Ради 2% шанса на спасение, которое могло оказаться лишь другой формой гибели.

Глава 9: Лик Подполья

Серая Зона проглотила их. «Стержень» – или Лекс, как он назвался позже – вел ее по лабиринту ржавых трубопроводов, темных коридоров разрушенных цехов, где воздух был густым от масла и пыли. Каждый шаг был испытанием. Имплант под ключицей Элины то затихал, когда они ныряли в зоны полного отсутствия сигнала (мертвые зоны, которые Оптимум, казалось, просто вычеркнул из своего поля зрения), то снова оживал с яростной вибрацией и лавиной предупреждений, когда они пересекали участки с неустойчивым покрытием. Мир плыл, голова раскалывалась от диссонанса. Она чувствовала себя разорванной между реальностью и цифровой паутиной, которая цеплялась за нее когтями.

Они пришли к неприметной двери, заваленной обломками бетона. Лекс что-то нажал на скрытой панели – дверь со скрежетом отъехала в сторону, открыв узкий проход в абсолютную тьму. Запах сменился – теперь пахло озоном, горячим металлом и.… дорогим кофе. Контраст был ошеломляющим.

Внутри оказалось не убежище отчаянных беглецов, а высокотехнологичное логово. Небольшая комната была заставлена серверами, мигающими синими и зелеными огнями. Стены покрывали экраны, на которых бежали непонятные Элине потоки данных, карты Зон с мерцающими точками, фрагменты перехваченных коммуникаций Оптимума. В центре стоял массивный стол из черного стекла, а за ним – человек.

Он не был похож на Лекса, этого сгорбленного проводника теней. Он сидел, откинувшись в эргономичном кресле, одетый в безупречно сшитый костюм из темной, мерцающей ткани, которая казалась дороже всего, что Элина видела в жизни. Его лицо было гладким, без возраста, словно выточенным из слоновой кости. Но глаза… Глаза были старыми, холодными и невероятно усталыми. Они оценили Элину одним беглым взглядом, просканировав ее потрепанный комбинезон, бледное лицо, дрожащие руки и, конечно, ее все еще активный имплант. Взгляд задержался на нем дольше, и в уголках губ мужчины дрогнуло что-то, похожее на циничное развлечение.

«Лекс,» – кивнул он своему проводнику. Тот бесшумно растворился в тени у входа. «А ты… новенькая. ID-734-Эль-Гамма. Бывшая „Альтруист-Омега“. Мать ресурсозатратной единицы с прогнозом коэффициента ООП 0.87.» Его голос был бархатистым, спокойным, лишенным акцента Зоны. Идеально отшлифованным. И от этого еще более пугающим. Он знал все.

Элина почувствовала, как ноги подкашиваются. Она схватилась за спинку предложенного ей кресла из черного пластика. «Вы… Лекс?» – прошептала она.

«Лекс – это бренд, дорогая. Имя услуги. Ты можешь называть меня Поставщиком Решений.» Он сделал легкий жест рукой, и на столе перед Элиной всплыла голограмма – ее собственное лицо, окруженное ореолом данных: ее СКС, история ОРЖ, медицинские записи Миши, даже фрагменты ее эмоциональных показателей с «Альтруиста-Омега». Все, чем она была для Оптимума. «Ты хочешь исчезнуть. Спасти сына. Обмануть Систему. Амбициозно. Глупо. Дорого.»

«Что… что вы можете сделать?» – спросила Элина, заставляя себя говорить, преодолевая ком в горле.

«Я не творю чудес,» – ответил Лекс-Поставщик, отхлебывая из тонкой фарфоровой чашки. Запах кофе усилился, смешиваясь с озоном. «Я создаю иллюзии. Очень дорогие, очень хрупкие иллюзии, способные обмануть глаз Оптимума. На время.» Он поставил чашку. «Цена твоей иллюзии состоит из трех частей.»

На столе перед Элиной всплыли три голографических символа.

1. Прошлое. «Весь твой цифровой след. Все, что Оптимум о тебе знает и хранит. Твои медицинские записи с детства, данные о производительности на работе, школьные оценки, записи психоэмоционального мониторинга, особенно архивы с „Альтруист-Омега“.» Его взгляд стал жестче. «Все. Без исключений. Это сырье для анализа, чтобы понять, как ты „тикаешь“, какую ложь примет твой профиль. Это плата за вход в игру.»

Элина сглотнула. Отдать все? Даже те архивы снов, страхов, отчаяния? Но разве она не сделала это уже, согласившись на «Альтруист»? Теперь это должно стать инструментом против них?

2. Будущее. «Право на твой будущий цифровой след. Если ты выживешь и исчезнешь, все, что ты будешь генерировать вне – случайные перехваты сигналов, данные с подпольных устройств, даже твои биометрические показатели, если мы их получим – все это принадлежит мне. Ты становишься… источником редких данных. О жизни вне Системы. Это очень ценно. Для меня. И для некоторых моих… клиентов в самой Системе.» Он улыбнулся, и в улыбке не было ничего человеческого. «Ты будешь работать на меня вечно, даже в бегах.»

Холодный ужас сковал Элину. Она продавала не только прошлое, но и будущее? Все, что от нее останется?

3. Настоящее. «И, конечно, деньги. Огромные деньги. Криптовалюта вне контроля Оптимума. Эквивалент двадцати лет твоей зарплаты Генератора Данных Уровня 3. Аванс – половина. Остальное – после успешного „отключения“ и создания призрака.»

Элина задохнулась. «Двадцать лет… У меня ничего нет! Только Базовый Балл!»

«У тебя есть доступ к Системе сейчас,» – спокойно парировал Лекс. «И уникальный профиль „Альтруист-Омега“. Есть способы… перенаправить микротранзакции, создать фантомные долги, которые оплатят другие… Это технические детали. Твоя задача – предоставить доступ и согласиться. Аванс нужен для ресурсов. Для создания его.» Он щелкнул пальцами.

На столе появилась новая голограмма. Это была… она. Цифровая копия. Ее лицо, ее тело, ее нимб с высоким ОРЖ спонсора (уже поддельным, конечно). Выглядела она спокойной, стабильной, продуктивной. Совершенная иллюзия.

«Твой двойник,» – пояснил Лекс. «Он останется в Системе. Будет „жить“ твоей жизнью: ходить на работу, генерировать данные, поддерживать стабильный, ничем не примечательный профиль. Покуда Оптимум видит тебя здесь,» – он ткнул пальцем в голограмму, – «он не будет искать тебя там.» Он кивнул в сторону тьмы за стенами логова. «Двойник купит тебе время. Месяц. Может, два. Не больше. Алгоритмы адаптации Оптимума рано или поздно заметят несоответствия. Но этого может хватить… или нет.»

Элина смотрела на свое цифровое отражение. На эту куклу, которая должна была занять ее место в клетке, пока она сама будет бежать в кромешную тьму. Цена была чудовищной. Прошлое, будущее, неподъемный долг… И все ради призрачного шанса, измеряемого неделями.

«Вы… монстр,» – выдохнула она, чувствуя, как слезы жгут глаза. Но не от жалости к себе. От ярости. От бессилия. От понимания, что этот циничный делец теней – лишь зеркало мира, созданного Оптимумом. Мира, где все имеет цену, даже отчаянная попытка спасти жизнь.

Лекс не обиделся. Он лишь поднял бровь. «Монстр? Нет. Я реалист, дорогая. Я продаю то, в чем есть спрос. Ты пришла ко мне, потому что твой спрос – спасение сына – превысил твой страх перед ценой. Я просто озвучиваю счет.» Он откинулся в кресле. «Выбор за тобой. Останься здесь, оплакивай свою судьбу и смотри, как твой сын тихо угасает по расписанию Системы. Или… заплати. И попробуй украсть у бога времени то, что он у тебя отнял.»

Тишина в логове давила, нарушаемая лишь гудением серверов и бешеным стуком ее сердца. Образ Миши, его слабое дыхание, его 3.4%, которые таяли с каждым часом. Коэффициент 0.87. Ярлык «ресурсозатратная единица».

Выбора не было. Не было с самого момента, как она увидела тень прогноза.

Она подняла дрожащую руку. Не к голограммам. К своему импланту. К источнику всех ее данных. Прошлого. Настоящего.

«Как… как я отдам вам архивы?» – спросила она, и голос ее был хриплым от слез и решимости.

Лекс улыбнулся. Настоящей, холодной улыбкой торговца, закрывающего сделку. Он достал из-под стола тонкий, похожий на стилус прибор с острым наконечником.

«Подключись к терминалу там,» – он кивнул на один из мониторов. «Полный доступ. А потом… укол. Быстро. Безболезненно. Он создаст прямой канал для скачивания. Твои данные станут моими. Это будет первый взнос. Первый шаг в твою новую, очень дорогую жизнь вне закона.»

Элина подошла к терминалу. Рука сама потянулась к сенсору. На экране всплыл запрос:>> FULL ACCESS? Y/N.

Она посмотрела на острое жало прибора в руках Лекса. На свое прошлое, упакованное в байты, которое она сейчас отдавала в руки этого циничного дьявола. Ради будущего, которого могло и не быть.

Она нажала Y.

И закрыла глаза, когда холодное острие коснулось ее импланта. Первая часть ее души – ее цифровая история – утекала в чужие руки. Плата за призрачный шанс на спасение, купленный у Поставщика Решений в самом сердце тени.

Глава 10: Отключение

Возвращение в свою клетку после встречи с Лексом было похоже на вход в чужой кошмар. Воздух, пахнущий синтетикой и лекарствами, казался густым, давящим. Стены, которые раньше были просто серыми, теперь ощущались как стены настоящей тюрьмы. Алексей встретил ее у двери, его лицо было искажено смесью страха и немой ярости. Он не спрашивал, где она была. Он знал. По тому, как она шла – шатаясь, с расширенными зрачками, с лицом, с которого словно стерли все краски, оставив только тень ужаса.

«Что ты наделала?» – его голос был хриплым шепотом, но он резал как нож. «Оптимум… он бомбардирует меня уведомлениями! Наш семейный рейтинг СКС рухнул! Твой ОРЖ скачет как сумасшедший! Они предлагают „экстренную психокоррекцию“! Для тебя и… и для Миши!» Его взгляд метнулся к кроватке сына, где тот слабо стонал во сне. «Они видят твою нестабильность! Они убьют его быстрее!»

Элина не ответила. Она прошла мимо него, как сквозь густой туман. Ее руки дрожали. Под комбинезоном, на груди, лежал маленький, холодный предмет, завернутый в грязную тряпицу. Кусок пластика и металла, который Лекс назвал «глушителем» – одноразовое устройство для точечного, необратимого выжигания чипа импланта. Использовать до конца суток. Потом оно самоуничтожится. Навсегда.

Цена была уплачена. Архивы – ее прошлое – стекали по невидимым каналам к Лексу. Будущее – продано. Осталось сделать последний шаг. Самый страшный.

Она заперлась в крошечном санузле. Единственное место, где можно было надеяться на относительную уединенность от глаз Системы, пусть и ненадолго. Свет автоматически зажегся, слишком яркий, режущий. Элина вытащила «глушитель». Он был похож на толстый шприц с тупым металлическим наконечником вместо иглы. Инструкция Лекса звучала в голове: прижать к импланту. Нажать кнопку. Держать пять секунд. Не двигаться.

Имплант под ключицей ныл непрерывно, как раненый зверь. Он чувствовал приближение конца. Предупреждения мелькали на сетчатке кровавым каскадом:

СКС: 1 (КАТАСТРОФА)ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ЛАБИЛЬНОСТЬ: МАКСИМУМУГРОЗА САМОПОВРЕЖДЕНИЯТРЕБУЕТСЯ НЕМЕДЛЕННОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО СЛУЖБЫ СОЦИАЛЬНОЙ ГАРМОНИИ

Она прижала холодный наконечник «глушителя» к месту под ключицей. Кожа там была горячей, воспаленной от постоянной вибрации. Сердце колотилось так, что, казалось, вырвется из груди. Каждая клетка тела кричала «НЕТ!». Это было самоубийство цифровой эпохи. Отказ от легких, от слуха, от самого ощущения реальности.

Ради Миши. Ради 3.4%. Ради шанса.

Она нажала кнопку.

Не было взрыва. Не было боли в привычном смысле. Был… белый шквал.

Сначала – ослепительная, режущая мозг вспышка белого света за веками. Потом – оглушительный, всепоглощающий ВИЗГ. Не звук, а чистая боль в слуховых нервах, в самом черепе. Ее тело дернулось, как от удара током, она врезалась спиной в холодную плитку стены. Мир исчез. Остались только белый свет и невыносимый визг.

А потом… тишина.

Абсолютная, гробовая тишина.

Свет в кабине погас. Предупреждения на сетчатке исчезли. Постоянный, едва уловимый гул Системы в голове – тот самый фоновый шум существования, к которому она привыкла с детства – пропал. Полностью. Навсегда.

Элина открыла глаза. Мир был… другим. Чужим. Тишина давила на барабанные перепонки физически. Отсутствие потока данных ощущалось как внезапная слепота и глухота одновременно. Она привыкла чувствовать мир через имплант: температуру воздуха, уровень CO2, свое сердцебиение, эмоциональный статус окружающих через их нимбы. Теперь этого не было. Она была слепа, глуха и парализована в информационном поле. Ощущение было таким же жутким, как потеря конечности.

Она судорожно вдохнула. Воздух показался слишком резким, нефильтрованным. Она прижала руку к груди – сердце бешено колотилось, но она не видела цифр, не знала, опасно ли это. Паника, холодная и липкая, поднялась из живота, сжала горло. Ей не хватало воздуха. Не хватало данных.

Ломка.

Физиологическая потребность в том потоке, который годами регулировал ее гормоны, сон, реакции. Ее нервная система, привыкшая к постоянной цифровой стимуляции, взбунтовалась. Мир плыл перед глазами. Звуки из-за двери – кашель Миши, шаги Алексея – доносились приглушенно, как из-под воды. Она чувствовала себя выброшенной из космического корабля в открытый, беззвучный, бесконечно пустой космос.

Она уронила «глушитель». Устройство дымилось, расплавившись изнутри, превратившись в бесполезный кусок пластика. Работа сделана. Имплант был мертв. Крошечный узелок под кожей теперь был просто инородным телом, куском мертвого металла. Элина судорожно развернула тряпицу, в которой принесла устройство, и на ощупь, дрожащими пальцами, выковыряла из-под кожи крошечный, обгоревший чип – сердцевину импланта. Он был теплым и казался невероятно тяжелым. Символ ее рабства и ее преступления. Она завернула его в тряпицу и сунула глубоко в карман.

Страх сменился новой волной паники. Алексей. Оптимум.

Она распахнула дверь санузла. Алексей стоял вплотную, лицо белое как мел. В его руке дрожал личный девайс, на экране которого мигало алое предупреждение:

ЭКСТРЕННОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ ОПТИМУМ

СУБЪЕКТ ID-734-ЭЛЬ-ГАММА: ИМПЛАНТ НЕ ОТВЕЧАЕТ.

СТАТУС: НЕИДЕНТИФИЦИРУЕМ / ОТКЛЮЧЕН.

УГРОЗА ДЕВИАНТНОСТИ: КРИТИЧЕСКАЯ.

СЕМЕЙНЫЙ СКС: 15 (КАТАСТРОФИЧЕСКИ НИЗКИЙ).

РЕКОМЕНДАЦИЯ: НЕМЕДЛЕННАЯ ИЗОЛЯЦИЯ СУБЪЕКТА И ВСЕХ СВЯЗАННЫХ.

АВТОМАТИЗИРОВАННАЯ ГРУППА ЗАХВАТА НАПРАВЛЕНА.

«Ты… ты отключила его?» – голос Алексея сорвался на крик. В его глазах был не просто гнев, а животный ужас. «Ты нас всех убила! Они придут! Они заберут тебя! Они заберут его!» Он указал на Мишу, который проснулся от крика и смотрел на них испуганными, слишком взрослыми глазами. «И Сашу! Из-за твоего безумия!»

Элина попыталась ответить, но из горла вырвался лишь хрип. Паническая атака сжала грудную клетку стальными обручами. Мир сузился до точки. Отсутствие привычного потока данных, ужас в глазах мужа, предсмертный хрип сына – все смешалось в один оглушительный какофонический кошмар. Она чувствовала себя голой, беззащитной, парализованной. Ее отключили от Матрицы, и реальность обрушилась на нее всей своей нефильтрованной, жестокой тяжестью.

В кармане жгло завернутый в тряпку мертвый чип. Цена свободы была ужасающей. Она была слепа, глуха и загнана в угол в собственном доме. А часы, отсчитывающие время до прихода Группы Захвата Оптимума, уже тикали. Первый шаг в бездну был сделан. Теперь бездна смотрела в ответ, и из ее глубин уже слышался гул двигателей подлетающих дронов.

Глава 11: Жизнь Оффлайн

Первые часы после отключения были не жизнью. Это была ломка. Физическая, мучительная, унизительная. Мир без постоянного гула Системы в голове оказался оглушительно тихим и одновременно невыносимо громким. Шум вентиляции превратился в рев. Шаги Алексея по пластиковому полу – в удары молота. Собственное сердцебиение, которое она больше не видела на внутреннем дисплее, отдавалось пульсацией в висках, в горле, в кончиках пальцев – навязчивым, пугающим метрономом ее паники.

Она сидела на краю кровати, сжавшись в комок, пытаясь заглушить внутренний вой тревоги. Руки тряслись. Кожа покрылась липким холодным потом. Голова раскалывалась – не от боли, а от пустоты. Отсутствие потока данных ощущалось как внезапная слепота и глухота. Она не знала температуру в комнате. Не знала уровень кислорода. Не видела нимбов. Она была слепа, глуха и парализована в том информационном поле, которое было ее миром с детства. Это была цифровая ампутация.

Алексей метался по клетке, как зверь в западне. Он не смотрел на нее. Его взгляд то и дело прилипал к запертой двери, к окну-бойнице, как будто он ждал появления черных капсул Группы Захвата каждую секунду. Его девайс лежал на столе, экран погас, но его присутствие было гнетущим – последняя нить к Системе, которая вот-вот превратится в петлю. Он знал: Оптимум уже сканирует их квартал, ищет аномалию – женщину без сигнала импланта. Их семейный рейтинг рухнул в пропасть. Они стали магнитом для беды.

«Надо… надо купить лекарство,» – прохрипел он внезапно, глядя на Мишу. Мальчик лежал, дышал поверхностно и часто, его лицо было серым. Базовый паллиатив из «Комфорт-Базиса» уже не справлялся. «Осталась одна доза. В аптеку… через дорогу.»

Элина подняла голову. Аптека. Автоматизированный киоск. Туда нужно было подойти, приложить руку к сенсору для идентификации ID и списания баллов. У нее больше не было ID. Ее имплант был мертвым куском металла под кожей. Она была никем.

«Я… я не смогу,» – прошептала она, и голос ее звучал чужим, разбитым. «Меня не пропустят. Система…»

«Я знаю!» – Алексей взорвался, сжав кулаки. «Но я не могу выйти! Мой профиль… СКС 15! Меня любой патруль остановит! Любой дрон просканирует и передаст сигнал! Я – красная мишень!» Он ткнул пальцем в ее грудь. «А ты… ты призрак. Тебя нет для них. Пока не поймают. Попробуй!»

Это был приговор. Первый выход в мир оффлайн.

Дорога через двор улья казалась минным полем. Каждый прохожий был потенциальным стукачом. Каждый дрон, пролетающий в небе – ее личным палачом. Элина шла, опустив голову, стараясь слиться с тенями, чувствуя себя голой. Раньше она знала, как ее воспринимают – по ее нимбу, по СКС. Теперь она была слепа. Взгляды прохожих казались подозрительными, оценивающими. Она ловила обрывки фраз, не понимая контекста без имплантного перевода субтитров или эмоционального анализа. Мир был полон шумов, лишенных смысла.

Автоматизированная аптека-киоск сияла стерильным светом на углу. Элина подошла, сердце колотясь как птица в клетке. Она протянула дрожащую руку к сенсору идентификации.

ОШИБКА СКАНИРОВАНИЯ.

СУБЪЕКТ НЕ ОПОЗНАН.

ПОВТОРИТЕ ПОПЫТКУ ИЛИ ОБРАТИТЕСЬ В СЛУЖБУ ПОДДЕРЖКИ.

Холодный, безличный голос синтезатора прозвучал громовым ударом. Элина отпрянула, как от огня. Внутри все сжалось. Она оглянулась – не смотрит ли кто? Старуха в сером комбинезоне УД-4 на скамейке напротив смотрела на нее с тупым любопытством. Элине показалось, что в ее взгляде – понимание. Обвинение.

Она судорожно порылась в карманах. Деньги? Наличные были архаикой, почти не использовались. У нее не было ничего. Только Базовый Балл, привязанный к мертвому импланту. Она была бесправным нищим в мире, где право на существование доказывалось цифровым сигналом.

«Пожалуйста…» – прошептала она в пустоту, обращаясь к бездушному киоску. «Лекарство… для ребенка…» Голос сорвался. Слезы жгли глаза. Беспомощность душила сильнее паники.

Киоск молчал. Сенсор тупо светился красным. Старуха продолжала смотреть.

Элина отвернулась и почти побежала обратно, чувствуя на спине жгучий стыд и страх. Она потерпела поражение в первой же попытке взаимодействия с миром. Мир без импланта не принимал ее. Он был враждебным, непонятным, полным немых угроз.

Вернувшись в клетку, она увидела взгляд Алексея – немой вопрос, сменившийся ледяным пониманием и новой волной ярости, когда он увидел ее пустые руки. Он не сказал ничего. Просто отвернулся к Мише, его плечи были напряжены как струны.

Миша смотрел на нее. Его большие, запавшие глаза, казалось, видели сквозь ее жалкую попытку сохранить спокойствие. Он видел дрожь в ее руках, когда она попыталась поправить ему одеяло. Видел страх, который она не могла больше скрыть за цифровым фасадом СКС. Его маленькая, горячая рука слабо сжала ее пальцы.