Развод. Я заберу твою жену

У нас тогда только начинался бизнес – автозапчасти, в планах была сеть шиномонтажек, которые сейчас бурно развиваются, и еще автомастерские, потом мы планировали поставить несколько автомоек самообслуживания. Может, меня удержало тогда быстро растущее благополучие, может, устоявшееся ещё от мамы и бабушки мнение, что рушить семью нельзя, раз вышла – живи. Вот и жила.

Или существовала.

– А что ничего поприличнее взамен тебе не дали? Это ж велосипед, а не машина! Банка консервная и то безопасней! Там хоть подушка безопасности есть? Парктроник?

Не было ничего из этого, и без парктроника «учиться парковаться», как поручил мне муж, такое себе. Буду учиться по зеркалам, как в старые добрые в автошколе.

Я ведь сама виновата, правда?

– Слушай, Сань, ты какая-то смурная всё же, не обманывай меня, а? Лев там воду не мутит? То вазовский автопром, то денег нет на карте. Он тебя там в черном теле что ли держит? – добила Валентина, и я чуть было не расклеилась, но в последнюю секунду взяла себя в руки, улыбнулась и отрицательно помотала головой.

– Так, – подытожила сестра. – Ты мне если что сразу звони. Поняла? Хвост пистолетом, Санёк! Бывай!

Валя лихо вклинилась в поток и исчезла за поворотом. Я стояла возле своей оранжевой лягушки на колёсах. У меня тряслись губы от обиды.

После встречи с Валей я поехала домой. Нужно было решать домашние дела: заказать химчистку ковриков в спальне и столовой, пополнить запас продуктов, посмотреть, пора ли мыть окна, готовить свежий ужин, ведь Волков категорически не ел вчерашнее… Теперь вот расходы надо с ним согласовывать. А от обиды лишний раз не хотелось даже звонить мужу.

Путь мой лежал через наш, точнее теперь только мужнин офис. Он располагался в большом здании, где на первом этаже был один из его магазинов автозапчастей. Начинали мы с интернет-заказов, а потом, раскрутившись, смогли позволить себе и офис, и офлайн-магазин.

Я ненадолго остановилась на обочине, посмотрела наверх, на окна офиса, раздумывая, стоит ли подняться, напомнить о том, что я когда-то здесь работала и вообще существую. Но представив недовольство супруга, я решила этого не делать. Я чувствовала себя незваной гостьей в собственной семье и собственном бизнесе.

Взгляд снова зацепился за оранжевую «Мурано». Её обтекаемые, красивые, но внушительные формы я узнаю из тысячи. На секунду мне показалось, что я вижу знакомую висюльку на лобовом стекле – маленький зайчик, несостоявшаяся погремушка для кроватки нашего нерожденного малыша. Я повесила её в память о моём долгожданном, но так и не случившемся материнстве. Словно по наитию я перестроилась в нужный ряд и, оказавшись рядом с машиной, увидела номера.

ВАН 001

«Моя намбер ван».

Какое интересное совпадение. Или это всё-таки моя машина…

Теперь я перестроилась на соседний ряд, посмотрела на водителя. За рулём сидела девушка с платиновым каре. Она повернулась, чтобы посмотреть в боковое зеркало, и я узнала её. Это Лолита Коршунова, главбух моего мужа. Лола, которая теперь занимает мою должность.

И ездит на моей машине. Это очень, просто очень странно. И очевидно, что таких совпадений не бывает.

Я решительно проследовала за ней. Я ехала за ней пятнадцать минут в молчании и напряжении. Не было в голове ни единой мысли, только инстинкт, только интуиция, которая чётко вела меня.

«Ниссан» остановился возле ресторана «Белуга». Хорошее место, мы тут с Львом обедали раньше. Ценник тут не самый бюджетный, но, видимо, Лоле хорошо платят.

Явно больше, чем мне теперь переводит мой супруг.

Мы с Лолой даже приятельствовали одно время. Я передавала ей дела, когда уходила с должности. Дружбы у нас не получилось, я тогда слишком была подавлена и ни о чем не думала, кроме своей потери и ничего вокруг не замечала. А стоило быть с ней поближе, наверняка была бы в курсе, с чего вдруг ей перепала моя любимая машина…

На парковку ресторана зарулил чёрный «Икстрейл».

Как у Льва.

Напряжение достигло невероятных высот. Я сжимала оплётку руля до побеления костяшек пальцев, дыхание перехватило и легкие снова начали сжиматься и закручиваться в трубочку вокруг ребер. Сердце билось, как птица в клетке, когда я наблюдала, как мой муж вальяжно выходит из машины и идёт к радостно ожидающей его на крылечке ресторана Лоле. Они обнялись и, кажется, поцеловались. Я не смогла оттуда разглядеть, был поцелуй в щёку или в губы.

Господи, только не в губы, пусть это будет деловой обед.

Но Волков открыл ей дверь и свободная рука его скользнула ей по талии и чуть ниже, и я снова провалилась в шок.

Глава 7

Где-то в дебрях интернета я вычитала, что на стрессовые ситуации у нас, людей, есть три стандартные реакции: бей, беги или замри. Я всегда предпочитала замирать. И сейчас я сидела на водительском сиденье, словно забившаяся в щель мышка, съёжившись от страха. Мозг отказывался принимать то, что видели мои глаза. Мне показалось.

Дай Бог, чтобы мне показалось.

Я нелепо торчала на обочине дороги, прямо напротив этой зловещей «Белуги», и отчаянно надеялась, что моя грязно-оранжевая лягушка не слишком бросается в глаза среди машин совсем другого уровня.

Нет, больше я в неё ни за что не сяду…

Звонок телефона прозвучал, как взрыв гранаты прямо у меня под носом. Я вздрогнула, словно меня ударило током. Руки затряслись мелкой дрожью, а сердце бешено заколотилось, подскочив к самому горлу. Сейчас я совсем не была готова к общению, даже с какими-нибудь назойливыми рекламщиками.

На экране высветилось «Мама». Боже мой, только не это… Только не сейчас…

Я сняла трубку.

– Здравствуйте! – донеслось ехидное приветствие. Я даже не успела сказать «Алло».

По тону я сразу поняла, что мама снова решила обидеться. Недели не прошло с последнего раза…

– Привет, мам, – выдохнула я, словно выпустила из груди последний воздух. Сейчас начнётся.

– Что не звонишь? – она продолжала «прогрев», готовясь выпустить наружу всю волну своего недовольства и окатить меня ею с головой. Всё как обычно.

– Занята была всю неделю, – я подыгрываю ей, потому что другого сценария нашего с ней общения просто не существовало. Это как заезженная пластинка, которую мы прокручивали снова и снова. Так было, есть и, видимо, будет всегда.

– Ты знаешь, какое сегодня число?

Конец марта. Ну, конечно. Дачный сезон же скоро… Помогать надо.

– Сегодня надо было приехать? Извини, я забыла.

– Да, сегодня. С девяти утра жду.

А я в девять утра сидела в джакузи, утопая в водной пене и забывая о мирских проблемах. Действительно, совсем забыла я про эту дачу, закопалась в своих переживаниях. Главное, не проболтаться. Иначе стыдить будет до конца следующего года.

Я плохо понимала эту маниакальную страсть старшего поколению к сельскому хозяйству. Конечно, кому-то это было в удовольствие, кому-то бизнес, но мои родители не попадали ни в ту, ни в другую категорию. Они мужественно умирали на грядках и с поразительной напористостью привлекали к своему страданию других членов семьи.

Лев слился почти сразу после свадьбы – дела бизнеса стали для него универсальной отговоркой. Он несколько раз предлагал родителям нанять помощников, но они, конечно же, отказывались, с гордостью неся свой крест дальше, страдая от радикулита, давления и тепловых ударов. Когда я была молоденькой и жила с ними, дачная повинность была со мной до самого моего замужества. Каждые выходные. Конечно, ни о каких гулянках дискотеках и подружках речи не шло. Мой удел был учёба и дача.

«Мы делаем это для вас!» – каждый раз говорила мама, загружая мне в багажник десять килограммов огурцов и кабачков. Большая часть из которых потом сгнивали у меня от невостребованности. Я молчала и стабильно раз или два в неделю летнего сезона ездила облегчать их участь. Что с них взять? Пожилые люди, их не переделать.

– А что не позвонила? – звонить первой всегда должна была я, потому что мама считала, что звонки должны происходить по старшинству. «Я же мать!» – любила она выкрикивать по любому поводу. Хотя я не совсем понимала, чем звонок своей дочери мог повредить её гордости. Но тем не менее, не спорила. Себе дороже. Пусть будет так, как она хочет.

– Ждала, когда ты позвонишь. А ты про мать совсем не помнишь, – выразила мама очередную претензию. – В общем, ждём тебя в субботу, надо ящики с рассадой отвезти на дачу. Сегодня я уже никуда не поеду, сердце…

Я не стала заострять внимание на этом её «сердце». Это был коронный номер, который она разыгрывала каждый раз, когда что-то шло не по её плану. Раньше я велась на это, прибегала и делала всё, что она потребует, но после замужества я стала больше времени уделять семье, периодически мучаясь чувством вины. Мне было жаль её, но я не понимала, почему она так несправедливо себя со мной ведёт. Я ведь не самая ужасная дочь.

Я наспех распрощалась, чувствуя, как внутри меня нарастает раздражение. А мне сейчас было совершенно не до того, чтобы слушать, какая я нерадивая дочь, и что из-за меня у неё давление. Сегодня точно нет. Так плохо мне не было с того дня, как я потеряла ребёнка.

Как ехать за рулём в таком состоянии, я не представляла. Позвонить Вале? Не хочу. Она распсихуется, и мне придётся ещё её успокаивать. А с собой мне тогда что делать?

Ощущение, что жизнь уверенно катится под откос преследует меня уже не первый день. За все годы своей семейной жизни я не только потеряла работу и квалификацию, но и всех подруг и приятельниц. Застряла в семье, в любимом муже, в нашем деле, а потом ещё и в горе. И теперь мне и позвонить некому… Я одна. Совсем одна.

Я спрятала лицо в ладонях и разрыдалась. Словно прорвало плотину, сдерживающую боль и отчаяние. Слёзы текли ручьём, обжигая щёки.

Надо ехать. Лев приедет домой к семи вечера. И будет недоволен, что свежего ужина нет. Всё по инерции…

Решку для Светы Синицыной!

РАЗБИТЬ НА ГЛАВЫ???

Глава 8

Я должна всё выяснить.

Вечером я ждала Льва дома, словно приговорённый ждёт казни. Всё валилось из рук. Ужин слегка подгорел, несмотря на все мои старания. Лев будет недоволен, он гурман, чувствует тонко все оттенки вкуса. Скорее всего, подсознательно мне уже ничего не хотелось для него делать, как ему для меня. Но проклятая инерция вела меня, как по нотам. Не то что бы меня сейчас сильно волновало качество ужина, но этот факт точно не скрасит разговор, который я планировала завести.

Я хотела правды. За все эти годы я перестала верить собственным глазам. И собственной интуиции. Мне хотелось, чтобы это было дурным сном. Чтобы мне показалось. Или пусть всё подтвердит. Дальше я так не могу.

Я подумала о том, сколько времени и труда стоило мне дважды в день (обедал он, слава Богу, не дома) готовить разные блюда. Нужно было выстраивать меню на неделю, закупать соответствующие продукты, соблюдать технику приготовления, как профессиональному повару.

У меня на кухне был полный набор кухонной техники – от хлебопечки до огромного кухонного комбайна. Можно было производство на дому организовывать. И всё это воспринималось как само собой разумеющееся…

В нашей просторной и светлой квартире я чувствовала себя тоскливо. Ничего не радовало, не отвлекало. Мысли о Лоле, Льве и моей машине, как сверло, навязчиво вгрызались в мою голову.

Я сидела, бессмысленно щёлкая пультом от телевизора, переключая каналы, не в силах сосредоточиться ни на чём. Потом бросала его и бралась за телефон, листая новостные ленты и телеграм-каналы в поисках хоть какого-то отвлечения. Ходила из угла в угол, в сотый раз смахивала с полок невидимую пыль, опрыскивала монстеру из пульверизатора. Даже прошлась по карманам пиджаков Льва, чтобы обнаружить какой-нибудь случайно забытый чек или записку от любовницы.

Потом ходила из спальни в кухню-гостиную, останавливалась у панорамных окон, вглядываясь в зеленый парк. Снова прохаживалась до гардеробной, осматривая красивые платья и деловые костюмы, которые висели теперь, как музейные экспонаты, покрываясь пылью. Точно так же, как люксовая косметика на туалетном столике.

За что я так себя ненавижу? Когда я успела так затюкаться по жизни и наплевать на себя? Откуда во мне эта жертвенность?

Тошнота подкатывала к горлу. Есть совсем не хотелось, хотя кроме того злосчастного смузи у меня давно ничего в желудке не было. Внутри меня зияла пустота, которую ничем нельзя было заполнить. Никакого мало-мальского спокойствия мне не видать, пока я не выясню всё – от пустой карточки до Лолы за рулём моей машины.

Зашуршали ключи в замке, и я ринулась на кухню, чуть подогреть жаркое, до нужной мужу температуры. Лев молча зашёл в квартиру и, судя по шагам, направился сразу в душ. Не поздоровался даже, хотя обычно сначала подходил ко мне. У меня сердце заходилось, пока я ждала его из душа. Я то включала, то выключала конфорку, чтобы ужин не остыл и не перегрелся. Мне было страшно. Страшно смотреть в новую реальность.

Только сейчас я осознала, какое тотальное напряжение испытывала каждый раз, когда ждала мужа домой. Каждый день проверять себя на крупные и мелкие косяки, чтобы не расстроить и не разозлить его. Разве так должна жить семья? Так было не сразу, шаг за шагом – один проглоченный упрёк, потом второй, и муж понял, что там можно. И это медленно и верно подтачивало меня изнутри.

– Привет.

Лев вошел на кухню и небрежно чмокнул меня в макушку. Заметно было, что немного повеселел, по сравнению с тем, каким был с утра. Может, обед с Лолой удался на славу?

В ответ я не смогла сказать ничего, язык будто ссохся. Только слабо улыбнулась.

Лев был переодет в домашнее и пах гелем для душа. Никаких тебе следов помады на рубашке и запаха чужих духов. Хорошо продумал, не докопаешься.

Я поставила перед ним тарелку с дымящимся жарким из мраморной телятины и зелёный салат, посыпанный семенами и орехами. По его инициативе мы придерживались правильного питания и не смешивали белки с углеводами. К тому же Лев занимался в спортзале и налегал на белок для роста мышечной массы. Поэтому мясо подавалось только с овощами и салатами.

– Как день прошёл? – издалека начала я.

– Да всё как обычно.

Волков надкусил кусочек мяса и стал медленно меняться в лице. Прожевал, посмотрел на вилку с наколотым на ней мясом. Нахмурился. Приподнятое настроение, как ветром сдуло – распробовал вкус пригорелого. Чуть отодвинув тарелку, взялся за салат.

Я ожидала тирады, но он на удивление, промолчал. Надо было ловить момент. Конечно, если бы не было огрехов в ужине, шанс был бы более удачным.

Но я дольше не выдержу!

Глава 9

– Лёв, а что у меня с картой? – максимально издалека начала я.

– У меня возросли расходы, поэтому лимит на месяц тебе не больше ста тысяч, сюда весь домашний менеджмент и продукты входят тоже. Твои личные расходы, одежда и так далее тоже. Так что по затратам прикидывай, ты же бухгалтер, – он криво улыбнулся мне.

Я заметила, какой холод у него в глазах.

– Ты цены на продукты видел? Мне товары по акции покупать в «Пятерочке»? Ты же это есть не будешь, – я не смогла скрыть возмущения.

Сто тысяч в месяц недостаточно для того образа жизни, который мы привыкли вести. Если сложить все чеки из «Азбуки вкуса» и «Стокманн» за месяц даже больше выходит. Я бухгалтер, верно, а вот мой муж отнюдь нет.

– На продуктах не экономь. Это наше здоровье. А смузи дома готовь, – он едко усмехнулся. Опять издёвка. Или у меня уже паранойя? – Дополнительные затраты согласовывай со мной.

Он предлагал мне экономить на себе. Ясно.

– А на что возросли расходы, можно мне узнать?

Лев посмотрел на меня так, что я поняла – мне нельзя. Доступа к его делам, к нашим делам, у меня больше не было. Обсуждать дела фирмы он со мной больше не хотел. Лев не умел меня обманывать, слишком уж выразительное у него лицо.

– Слушай, Сашка, я так устал. Давай про работу не будем дома? – он опять отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Свернул тему. Как я и ожидала. Фирма меня больше не касается.

– Почему на моей машине Лола ездит? – выдала я, не дав ему опомниться.

Он замер, явно не ожидал такого вопроса. Его глаза расширились от удивления, а затем в них мелькнула тень раздражения. Но он быстро взял себя в руки, отвёл глаза, деловито зажевал листочек салата.

– В смысле? – спросил он, стараясь казаться невозмутимым.

– Я сегодня видела её в моей машине. И тебя с ней в «Белуге».

– А что ты-то в «Белуге» делала? – с таким пренебрежением, словно я была недостойна даже находиться рядом с этим местом, он резко изменил тему. Завилял. Заюлил.

– Я не в ней была, а возле, – ответила я с нажимом. – А почему мне, собственно, нельзя в «Белугу»? Я чем-то хуже вас с Лолой? – мой голос звучал всё более отчаянно, и я чувствовала, как слёзы подступают к глазам. Я цеплялась к словам, велась на манипуляции, теряя основную нить разговора и чувствуя, что меня от неё намеренно уводят.

– У нас ограничение расходов… – повторил он, как робот, то же самое, пряча глаза в тарелке.

– Это только в мою сторону работает?!

– У меня деловые встречи, я не могу их в «Крошке-картошке» проводить. Ты не видишь разницу между нами?

Разница между нами стала размером с пропасть. Я – домашняя прислуга, с которой стыдно выйти в люди. Лев – бизнесмен высокого класса. Что между нами осталось общего?

– Я вижу. Очень большую разницу… —прошептала я.

Горло сковало спазмом. Я больше ни слова не смогла вымолвить, иначе разрыдаюсь.

– Невозможно есть.

Лев отодвинул тарелку. Ножки стула жалобно заскрипели по полу, когда он резко встал из-за стола и направился в гардеробную переодеваться.

– Ты куда? – вскрикнула я в последней надежде задержать мужа и договорить этот разговор. Только зачем…

– Ужинать.

– К Лоле?!

– В ресторан.

Он снова ответил с ноткой пренебрежения и превосходства. Ему можно в ресторан, а мне – ограничение расходов и домашние смузи.

Господи, как больно и обидно.

– Ты не ответил на вопрос. Что у тебя с Лолой и почему у неё моя машина? – я не сдавалась, хотя каждое слово причиняло мне боль.

– Это моя машина. Я ее купил на свои деньги для тебя, а ты не дорожишь тем, что имеешь. Я имею право делать с ней, что хочу, – выйдя в коридор полностью одетым, отчеканил супруг.

– А Лола? Что у тебя с ней?

– С Лолой у меня ничего, деловые отношения.

– Ты её за жопу трогал! – я ощутила звон в ушах. Это я сорвалась на крик. Крик беспомощности. Впервые за долгое время я повысила голос.

– У тебя от безделья фантазия разыгралась. Всё, – он отрезал, поставив точку в нашем разговоре. За ним захлопнулась дверь.

Я села на пол и разрыдалась, чувствуя себя совершенно беспомощной и разбитой. Слёзы текли по моему лицу, смывая последние остатки надежды спасти мой брак. Точнее, иллюзию того, что этот брак нужен ещё кому-то, кроме меня.

Глава 10

С прошлого вечера жизнь для меня замерла.

Лев вернулся поздно ночью и ушел ночевать в гостевую спальню.

В те ночи, что Волков проводил в командировках, я плохо спала. Мне было непривычно спать в постели одной. Даже если ни сексом, ни супружеским долгом там и не пахло. Просто привычка. Мол, я как все, муж со мной в кровати спит. Да и холодно было без тёплого тела рядом… Будто само его присутствие поддерживало мои иллюзии.

Плохо спала я и сейчас, когда он ночевал в соседней комнате. Обострилась тревожность, одолела нервозность. Жгло беспросветное уныние, вперемешку с апатией. Наверное, надо в аптеку за «Новопасситом» сходить. Или за чем-нибудь посильнее. Хуже уже не будет.

Я проснулась ещё до рассвета. Утром мне не хотелось выходить из спальни. Я лежала в постели, прижимая к себе холодные колени и совершенно не имея сил вылезти из неё. Ощущение, что лежала в сырой и холодной канаве. Или в одиночной камере тюрьмы. Хотелось спать, спать и спать. Но сон не шёл, и я чувствовала себя, как зомби. В интернете пишут, что это первые симптомы клинической депрессии.

– У нас сегодня завтрак будет?

Лев просунул голову в дверь, как ни в чём не бывало. Свежий завтрак, похоже, единственное, что его волновало.

– Я не могу готовить. У меня нет сил. Я плохо себя чувствую, – произнесла я как робот, на что Лев только фыркнул.

– Сходи к врачу. У тебя часто нет сил. И концентрации с вниманием тоже.

Волков снова проехался по недавней аварии на парковке. Тонко намекнул.

Он и не догадывался, что моё самочувствие напрямую связано с нашими отношениями. Хотя я говорила об этом в лоб, словами через рот много раз. Говорила, что мне важна наша семья, важны мы, его поддержка и понимание, особенно в свете тех событий, которые мы пережили. Но важны они были, похоже, только мне. А Льву – завтрак и свежая рубашка.

– Лев, что происходит у нас? – я поднялась на локтях и взглянула на него, в моих глазах сверкнули слёзы.

Видимо, Лев в кои-то веки проникся сочувствием. Зашёл в спальню, остановился в дверях, прислонившись к дверному косяку. Мой красивый, любимый, но такой теперь далёкий муж. С ухоженной бородкой и модной стрижкой, которую он укладывал каждое утро воском. С красиво выточенными мускулами, по сравнению с которыми моё тело казалось квашнёй бесформенной.

Он забрался высоко, на вершину своего жизненного Эвереста, оставив меня у подножия. А когда я споткнулась, не подал мне даже руки.

– Я не знаю, Сашка, – Лев вздохнул. В его глазах я увидела досаду и жалость. Видимо, других более или менее тёплых чувств у него ко мне не осталось. – У меня раздражение какое-то в последнее время. Ты мне мозги паришь.

Странно. Я считала себя хорошей женой, почти идеальной, а на самом деле «парю мозги».

– Чем? Тем, что ты мне изменяешь?!

– Да прекрати, нет ничего. Ты всё выдумала! – вскрикнул он.

Глаза его блеснули, челюсти сжались. Раздражение можно было вёдрами черпать с его лица.

Его вскрик словно отбросил меня звуковой волной. Усталость и бессилие навалились ещё сильнее, будто бетонной плитой придавило.

– За что ты так со мной? – тихо выдохнула я.

– Ты изменилась. Стала затхлой какой-то. Вечно хмурая. Всё тебе не так. Постоянно не хватает тебе чего-то. Как картонка. Как жвачка, знаешь, выдохшаяся. Жуешь, а вкуса нет, – высокомерно, прямо и зло отчеканил Волков, а мне будто огненные пули вонзились в грудь.

– А давно мы с тобой вместе были? Когда ты мне в последний раз цветы дарил, чтобы увидеть мою улыбку? Мы вообще, когда в последний раз разговаривали о наших чувствах, мыслях, желаниях?

– Ты после этого ребёнка стала сама не своя. Я даже не знаю, о чём с тобой говорить…

– После «этого» ребенка? Это был и твой ребенок! – я не выдержала и закричала. Каким же надо быть бездушным! И где мои глаза были!

– Это был эмбрион!

– Который удалили вместе с куском моего органа!

Я ощущала себя неполноценной с одной маточной трубой. И после операции наш секс сошёл на нет. Добрые пожилые женщины в палате говорили, что мужикам нельзя знать слишком много о нашем женском здоровье, иначе потеряют интерес и станут брезговать. Тогда я посчитала это пережитками, а сейчас вдруг увидела в этом смысл. После операции Лев потерял ко мне интерес, как к женщине. Осталась только функция «собери, подай, принеси».

Лев глубоко вздохнул и закатил глаза.

– Сань. Я не хочу ничего. Разговаривать тоже. Я на выходные в командировку. Сложи мне чемодан, будь добра, – и вышел из спальни.

Его волновал только чемодан. А меня уже ничего.

07.05

Глава 11

Я услышала, как он собрался и закрыл дверь. Наверное, поехал завтракать к Лоле или в ресторан свой любимый. Ну и пусть. Вместе с ним из квартиры будто выветрился сгусток негативной энергии. Тишина и отсутствие мужа – концентрата моей боли – стали для меня целительными. Я осторожно встала с постели и достала тонометр. Девяносто на шестьдесят. Понятно, почему меня так качает.

Когда я ела в последний раз вообще? Вчера точно не ужинала. И не обедала. Наелась утренним смузи за Валин счёт.

Я зло усмехнулась и, осторожно поднявшись, побрела на кухню. Не хватало еще скорую потом вызывать.

Он снова ушёл от ответа. А когда он вообще мог нормально пережить мои чувства? Чуть что не так, он уходил в себя, избегал обсуждений, увиливал от ответа. Однажды он сказал мне, что на дух не переносит женских слёз и эмоций, и конфликтов старается избегать. Только сейчас я начинала понимать, каким инфантильным он был в вопросах отношений. Для него отношения это только радость. Как только что-то шло не так, он испарялся или делал вид, что ему ещё хуже. А дальше следовали скупые извинения, подарки, и «давай забудем об этом».