Чёрный морок

Домой она вернулась худой, как шкидла и родные ахнули, не узнав в этой жёсткой до жестокости, девушке с огромными мантикоровыми глазами, свою дочь.

Странно это – иметь такое сильное звериное чутьё. Сколько себя помнила Александра, оно всегда присутствовало в ней. Оно же диктовало ей манеру поведения. Частенько анализируя свою жизнь с высоты возраста, девушка всё сильнее убеждалась, что в ней есть нечто, что не стыкуется с обычными человеческими качествами. Она была очень понятливым, вдумчивым ребёнком, но её интересовали совсем иные игры. И все они были похожи на игры хищника со своей жертвой. Игры полные жестокости. Александра училась охотиться! Именно так она сейчас могла охарактеризовать их. Эти странные игры были частенько обоюдно опасны, как для её жертвы, так и для неё самой. С давних тех пор на теле девушки остались ужасные рваные шрамы – метки прошлых огрехов. О, если бы мать, хотя бы раз увидела, как её детище с упоением играет со змеиным выводком. Как она таскает гадюшат за хвосты. Как она ловит мышей и крыс, с завидной реакцией. А потом, привязав их на ниточку, играет с котёнком подобным фантиком. Как разрывает лягушек на части, рассматривая их корчащиеся внутренности. Как нападает и носиться за зайцами, в суданке, многократно раня себе босые ноги острыми листьями и не замечая в азарте этих ран. Бесится с племенным бараном, катается верхом на свиньях, отрывая им уши. Как улепётывает от разъярённого ею быка на дерево, чтобы оттуда потом дразнить взбешённое животное. Как, очарованная, входит в круг бесящихся от избытка мужского возбуждения жеребцов и садится на землю в центре, по-татарски. Во все глаза любуется она безудержной силой и лихостью подобных тварей, в которых влюблена навек. Как досконально и продуманно изучает она своё тело, пользуясь любой возможностью, чтобы заглянуть, как оно устроено внутри: то, что у других детей вызывает бурю слёз, у Александры вызывает огромный интерес. Она пробовала свою кровь на вкус, сравнивая её со вкусом крови других людей, животных, с упоением рассматривала свои и чужие раны, и творила ещё много лихого непотребства. Но насколько жестока и безудержна была она в детстве, настолько нежной и чувствительной стала она, когда выросла. Сохранив из прошлого только способность трезво мыслить тогда, когда все паникуют, и находить некий кайф, от восхищения силой опасности, что наводит на других ужас.

– Эге-гей, русалка!!! – Александра дёрнулась, тщётно пытаясь скрыть наготу в кристально чистой воде. По железке, шустря колёсами, проезжал дизель, с которого свистели и улюлюкали, смеясь, человек пять-шесть железнодорожников. Александра развернулась к ним спиной и нырнула в глубину озера, нагло показав им голый зад.

*****

Под знаком транзитных номеров. Они колесили по чудовищно необъятным просторам Сибири, делая в день около тысячи километров. Они улепётывали от зимы, наступающей им на пятки, и неизменно догоняющей их по утрам. Её близкое дыхание замораживало окна машины, и заставляло кутаться в ватное одеяло. В Барабинских степях они остановились на перекрёстке в минутном раздумье. Направо шла старая покорёженная трасса. Прямо – новёхонькая четырёхполосная магистраль, блестящая от дождичка чёрным асфальтом, и раздороженная белой свежей краской. И никого от горизонта до горизонта, ни там, ни здесь.

– Ну что, куда? – спросил отец Александру, словно не он три раза колесил по России.

– Справа идут дожди. Видишь, ни одной машины нет на старой дороге… – мгновенно проанализировала ситуацию девушка.

– Да, если там дожди, то и на танке не проедешь. – подтвердил отец.

– Поехали прямо! Кого-нибудь встретим? – решительно сказала Александра. Она легко принимала решение, и так же легко брала ответственность за последствие этих решений. Наверное, потому что, всё то же звериное чутьё толкало её на принятие решения именно в этот момент времени и именно в этом месте. Поэтому, счастливая звезда не изменяла ей никогда. Уверенность в себе, передавалась в интонации голоса. И слыша эту интонацию, ей начинали верить даже многоопытные прожженные мужчины.

– А что, заодно и новую трассу разведаем! – моментально согласился с ней отец, и нажал на газ.

– Музыку врублю! Тут всё равно дорога хорошая! Музыка не помешает! – весело сказала Александра, всовывая в магнитофон кассету.

– Ну да, пока, хорошая!… – покачал головой отец

По салону из четырёх динамиков полилась бешеная музыка Меновара.

*****

Человек десять солдат курили, стоя по колено в терракотовой глине чуть в стороне от хрустящего новизной мостика, перекинутого через болотистую низину, когда на их удивление из-за горизонта вынырнула невиданная в здешних местах шикарная японка, и, приблизившись, резко затормозила на мостике.

– Привет, ребята! – крикнул отец в окошко.

– Привет, батя, курить есть? – поинтересовались солдаты, раз уж такая оказия приключилась.

– Есть! Сашка, дай блок сигарет!

Александра вынула из сумки блок «Петра», вышла из машины и бросила его с моста солдатам. – Пацаны, держите! – весело крикнула она.

– О-о-о, наконец-то, спасибо!!! А то мы тут всё Примой травимся! – обрадовались парни, сразу же распределяя пачки по карманам.

– Дальше дорога есть? – крикнула им Александра, свешиваясь через перила. Они переглянулись, многозначительно посмотрели на машину.

– Для вас есть!!! Езжайте! – махнули они рукой.

*****

– А проедет там эта краля? – спросил один солдат другого, когда машина, стремительно превращаясь в сизую точку, исчезла на горизонте.

– А куда им деваться? Конечно, проедут! – ответил ему напарник, попыхивая дармовой сигаретой.

*****

– Если нас накроет дождём, мы тут надолго застрянем! На неделю это точно! – кричал отец Александре. Он бешено выкручивал руль в разные стороны. Машина, пробуксовывая на скользкой глине, виляла задом, как продажная девка, пока основательно не села задними колёсами в яму.

– Сашка, а ну, толкни!!! – приказал отец в запале.

– Ну, прям рокада какая-то! – выпрыгнула девушка за дверь.

Со всей силы и всем своим весом она налегла на задок тойоты.

– Эх-х, малышка корон-н-нован-ная, с-супер старррр, где наша не пропадала?!!! Эх-х… – и она заматерилась, поминая всех и вся на все лады, выдавая натужным от нечеловеческого напряга мышц голосом отборные трехэтажные маты. И Краун вылетел из ямы, обдав её брызгами грязи, и виляя передом и задом, остановился, уцепившись правыми колёсами за спасительную траву.

– Не машина, а птица! – сказала весело Сашка, залезая в салон. – И умеют же японцы технику делать, деда?!

– Больше такой машины нет, и не будет!

– Ага! Она сама развалится, а до дому довезёт! (В последствии, так и оказалось. Тойота, практически лишилась вакуумного реле, бензонасос перегрелся, во время бешенных скачек по выщербленному асфальту. Сейчас и представить нельзя, что подобная машина может прыгать, но тогда она именно это и делала. Когда тойота привезла их домой, она, словно исполнив долг перед любимыми людьми, перестала ездить, почувствовав слабину, и встала на пятилетний прикол, за это время произошло много событий. Отец заболел сахарным диабетом и чуть не умер. Сашка, впав в длительную депрессию, поклялась больше никогда не садиться за руль горячо любимой машины. Но всех их, хотя и по отдельности: отца, Сашку и тойоту ждала эпоха возрождения. Но это совсем другая история. А пока…) Она же живая, и к тому же ещё и баба! А баба – это звучит гордо! О, гля, уазик идёт! – она ткнула замызганным пальцем на бобик, прыгающий по кочкам колеи. Подъехав к ним, он сам остановился.

– Ого! – сказал водила. – Это каким таким ветром вас сюда занесло?

– Да так, ты лучше скажи, дорога дальше есть? – спросил его отец.

– Ну, еду же! – ответил тот коротко, и добавил. – Ещё километров пятнадцать грязь помесите, а там трасса новая пойдёт. Не трасса, а взлётно-посадочная полоса и почти до Омска. И ни одной машины, если не считать строителей. Хотя сейчас и их нет. Дожди! Да, там и заправок нет и деревень тоже. Глухо! Бензин то есть у вас? – сердобольно поинтересовался он.

– Да есть, хватит! Спасибо! – поблагодарил его отец.

– Ну, тогда, счастливо вам! – уазик взвизгнул и попрыгал дальше.

*****

Новая омская трасса оказалась именно такой, какой описал её водила. Машина не ехала, а летела. Отец спешил, и раз уж такая хорошая дорога, погнал тойоту в ночь. Александра врубила «Наутилус Помпилиус», создавая в салоне полную иллюзию НЛО, низко парящего над темнотой земли.

– Хорошая музыка. – сказал отец. – А акустика, ещё лучше!

– Да, под хорошую музыку, сдобренную хорошей акустикой хорошо бы врезаться куда-нибудь в аварию – и это настоящий кайф! – тихонько прошептала себе под нос Александра. Она уже попадала, правда в лёгкую аварию, под «хорошую музыку». Ощущения непередаваемые! Так и «наркоманом» можно стать!

*****

Утро застало их спящими на полевой дороге, чуть в стороне от магистрали. Они всегда прятались, испытывая тревогу, от того, что вовремя сна на них могут наехать местные рэкетиры. Хотя Александре всегда казалось, что отец перегибает палку со своими страхами, она никогда не возражала, отдавая должное опыту старшего.

Справив утреннюю нужду, они попытались выехать на асфальт, и это удалось им с большим трудом! А всего-то – дождичек прошел!

*****

– Сколько времени? – спросил отец.

– Скоро одиннадцать будет. – ответила та, посмотрев на солнце.

Они пролетели на всех порах такой редкий в этих местах перекрёсток, и через три-четыре километра резко затормозили. Дороги больше не было! Она просто обрывалась недостроенным мостом над морем леса. И никого! И ни одного знака предупреждения. Только тишина, от которой закладывало уши, и хотелось бежать прочь.

– О, счас бы полетали! – хохотнула Александра, оценивая расстояние от передка машины до обрыва. – около метра. – хорошо, что сейчас утро и всё видно!

– Я бы сказал, что это даже очень хорошо! – подтвердил отец. – Что будем делать, Сашка?

– А чё тут делать? Мы перекрёсток проехали. Надо просто встать на нём и спросить, кого-нибудь куда ехать.

*****

Им очень повезло! Почти сразу же на перекрёсток вырулил сельский автобус.

– Эй, вы, чего тут как богатыри на распутье стоите? – подколол их пожилой водитель, останавливаясь сам.

– Да вот, не знаем, куда податься. – выкрикнул отец из окошка.

– Прямо – делать нечего! Там дороги нет! А направо, я вам не советую. Там дожди прошли, дорогу размыло. А вот сюда езжайте, просёлком, по грейдерной дороге прямо на Омск выскочите! Только торопитесь, а то и здесь скоро дороги не будет – сплошная стиральная доска после дождей!

*****

Сколько раз они говорили спасибо! И это слово действительно имело вес в этих местах.

На обочине встречной полосы Омской дороги стояли длинные колоны перегонщиков, которых насильно задержал в пути безжалостный Омско-Каргатский циклон. Здесь были Жигули, УАЗы, КамАЗы и даже БЕЛАЗы, не считая другой западной иномарочной мишуры. Все они шли на Восток, и всем им был закрыт путь туда! Именно по этому, вся трасса переполошилась, когда с гибельной даже для таких, видавших виды русских машин, стороны дороги, нагло вынырнула изящная японка с транзитными номерами, и на всех парах, обдавая неудачников пылью и мелким гравием, прошуршала на Запад к Омску.

– Эй, мужик!!! – заорал не своим голосом, шустро выскочивший из кабины УАЗика, машущий руками водитель в спортивных штанах и майке. – Сто-ой, падла!!!

Отец затормозил.

– Чего там ещё случилось? – крикнул он подбежавшему к ним запыхавшемуся мужчине. Тот почему-то потрогал пальцем транзитки, словно боялся, что они не настоящие.

– С Востока что ли? – деловито осведомился он.

– Ну да.

– Вы чё, в гостях были? Что ли задержались?

– Да где уж нам, с самого Каргата почти без остановок шпарим!

– Да ну, твою мать! Там же дороги нет!

– Почему нет? Была! Мы по новой трассе ехали.

– Она ж недостроена?…

– Ну да, есть местами…

– А где ж вы вынырнули на Омскую-то?

– А черт её знает! Сашка, где мы вынырнули? – обратился к задумавшейся девушке отец.

– Ба-а, да ты ещё и с девкой, и не страшно тебе? Тут с конвоем ездить надо, а не с девками.

– Чего бояться-то, эта девка – дочь моя, и сильна, не каждый мужик сможет сделать то, что ей легко даётся. Так ты поворот помнишь, Сашк? – обратился он к ней.

– А чёрт его знает где, был этот поворот! Я не помню! – отрезала она

– О, а ещё штурман называется! – упрекнул её отец. Сашка вздохнула.

– Зря ругаешься, батя, штурман у тебя – что надо! Эх, я бы тебе за неё кучу денег бы отвалил, жаль дочь твоя. Да, ладно. Вы тут единственные, кто с Востока едут. А так стоят все и с той и другой стороны. Эх, жаль, что поворота не помните. А хотя, я думаю, что и новую трассу уже залило. Повезло вам, ещё бы полсуток, и поминай, как звали. Я бы не рискнул. Жутко там, и холодно скоро станет. Застрянешь, хоть ложись и помирай.

– Пока, дядя! – устало улыбнулась Александра, умышленно пропуская его слова мимо ушей. Если брать в голову все страхи, то лучше сидеть дома. Кто не рискует, тот никогда не был пьян по-настоящему! А в дороге просто нет времени бояться, да и сил тоже!

– Счастливо вам, очумевшие гонщики! – проводил их водила УАЗика, взмахивая рукой на прощание.

*****

После Омска, места пошли обжитые, вообще-то родственники были разбросаны весьма густо от Томска до Казани. Они побывали почти у всех. Надо же помыться в парной баньке, выпить и закусить, расслабиться за сигаретой, пыхтя на заходящее солнышко, посмотреть на города и села, потрогать руками местную жизнь. А пуще всего обязательно поучаствовать в национальном осеннем предприятии – копании картошки. Эх, знали бы они, что выкопав всю картошку на севере, они попадут прямо на давку винограда на Юге, задержались бы ещё немного в гостях, нежась в славе, и купаясь в томной лени. Но дорога домой звала их, и они, безжалостно покинув временный приют у родственников, почесали дальше.

Все-таки русские – это чудовищный конгломерат сплава Восточной и Европейской Философий. Может поэтому, они остаются неприкаянными в любом случае. Процесс, занимает их настолько же, как и результат. Причём по трезвянке, русские отлично поделили эти направления по половому признаку: мужское население ратует исключительно за процесс, а население женское требует результата. Но стоит только влить некоторое количество спиртного в глотки, как и те и другие легко соединяют «два несоединимых конца одной палки в круг», удивляясь самой тупости неправильно поставленных вопросов диалектики. Если вы зададите вопрос русскому по трезвянке, что первично – дух или материя? Он просто пошлёт вас куда подальше, удивившись внезапности ошарашивающего удара по мозгам. Но навеселе ответит, что весь смысл неразрешимости вопроса состоит в том, что в мире всё материально, а значит глупо задавать тупые вопросы. А потом вздохнёт и скажет – «Блин! Опять просрал гений свою Нобелевскую премию! Да и ну её на хер!»

*****

– Ты чего такая хмурая Сашка? – спросил её отец.

– Чего, чего! Мы такие места красивые проехали, столько чудес повидали, столько чистоты, изобилия, а щас, посмотри – помойка кругом! Эх, чует моё сердце, попадём опять в дыру затрапезную какую-нибудь!

– Вот ещё, Сашка! Кавказ – не дыра! Там всё-таки курортная зона: море, солнце, горы, яблоки, виноград… – он весело перечислял ей прелести их будущей жизни. Но она совсем не разделяла его оживления. Ей не нравилось, что леса больше нет, что дороги стали узкими, что обсыпаны они густо помоями. Что движение стало очень интенсивным. И беспредельная распаханная земля наводила на неё тоску. Сашка отвернулась от отца, и уставилась вдаль. Она чувствовала себя потерянной и уставшей. Зачем она едет сюда? В её душе все противилось этому направлению. Словно она медленно сползала в пропасть Ада. «Фу! Глупости, какие лезут в голову! И всё же он не там! Суженый её, где угодно, но не там! А Где? Где-то на севере или на Востоке, или, совсем невероятно, за границей, но не здесь!» – Сашка запретила себе думать о пустяках и спокойно задремала.

3. Первые впечатления от Бу-вска и Колдуновки (1997 год).

Бу-вск оказался самой настоящей дырой, из которой, как хрены торчали полосатые трубы завода пластмасс. Куда не кинь взгляд – везде степь и поля, скупо окаймлённые полосами пожухшей от нестерпимого зноя акации. И что самое отвратительное – грязная река Кума, берега которой додельные жители, прилипших к ней деревень и сёл, густо посыпали мусором, навозом, помоями, трупами животных, и просто дерьмом, нисколько не задумываясь, что их же дети летом будут купаться среди всего этого великолепия.

– Да, русалки здесь не водятся. – кручинно склонив голову набок констатировала Александра.

Она стояла на берегу осенней реки. Грязно мутно жёлто-зелёные воды её, напоминали девушке гной, истекающий из незаживающей язвы. Одна только мысль о соприкосновении с этой водой вводила её в отвращение, и всё же, Александра спустилась к реке. Она присела на корточки, и опустила руки в воду.

– Бедная, ты бедная, реченька! Как же плохо тебе! Как бы я хотела, чтобы зажили твои раны! – она закрыла глаза, представляя какой раньше была эта река – чистой, прозрачной, из неё можно было пить воду, и не бояться, что подцепишь какую-нибудь трихомонаду.

– Да! По реке судят о людях, её населяющих. И судя по всему люди здесь – гавно!!!

4. Гавно!

Гавно – субстанция, выделяющаяся при испражнении кишечника, содержащая не усвоенные организмом питательные вещества, продукты метаболизма клеток, и токсины, обладающая маслянистой текстурой, и легко запоминающимся характерным запахом.

Именно такое гавно обещала вылить на ворота и окна, где жила Александра её соседка, просто помешавшаяся на материнском чувстве к сыну, и считавшая девушку недостойной её отпрыска. Она орала на всю улицу, как заигранная пластинка.

– Проститутка, проститутка… и т.д.

Александра, дома курившая сигарету, удивлённо буркнула себе под нос.

– Ну, надо же, как разоряется! Интересно, почему это слово так засело ей в голову? Наверное, был повод хорошо его выучить!

– Ой, проститутка, – продолжала соседка, – Ой, да я сейчас наберу полное ведро хгавна из туалета, и перемажу тебе все ворота!!! (эта особенная местная манера выговаривать букву «Г» – не «Г», а «ХГЭ», что, кстати, закреплено в английском языке непроизносимым диграфом «gh», вызывало у Александры ассоциацию с диким простолюдинством.)

Александра спокойно дирижировала в такт её причитаниям рукой. И вдруг, сорвавшись из дому во двор, заорала.

– Сука, пошла прочь от ворот, а то, сейчас глаз на жопу натяну!

Соседка поспешно скрылась в своём дворе, но вопли обиженной самки по своему детёнышу продолжались ещё около получаса.

Эта история случилась совершенно неожиданно, и была она до безумия глупой и банальной, но больнее всего было то, что Сашка была абсолютно невиновна. Она на все 100 % была уверенна, что Андрей любит её, и что они поженятся. Виной всему был проклятый фатализм. Ещё до переезда, на Востоке, Александра во сне видела лицо Андрея, поднявшегося над много миллиардной толпой человечества. Тогда она загадала себе вещий сон, спрашивая, кто её ждёт. Именно поэтому она по молодости не сумела разобраться в истинной ситуации.

Фатальная слепая страсть поглотила её всецело. Она не обращала внимания ни на уговоры родных, ни на подспудно грызущего червячка в глубине души. Она отдала своё чувство тому, кто привиделся ей во сне, на самом деле доверившись всецело «вору». Ведь сон на Андрее не закончился, но продолжения она не помнила. Жизнь учит грубости наивные души малолеток. Она закаляет их на огне лжи, ненависти, бесчувственности, но всё, что смогла дать жизнь Сашке – это полнейшее равнодушие к ней. Невероятная жестокость и целенаправленность обучения привела Александру в Ад, где она отхлебнула ядовитый напиток навета, и чуть не умерла, полностью погрузившись в состояние глубокой депрессии, которая длилась N-ть лет. А Андрей просто растворялся в экзотике и романтике, привезённой Сашкой и её родными со сказочного Дальнего Востока. Ещё бы, такие люди, – про них можно снимать кино в стиле Рембо! Он просто хорошо проводил время, попутно соблазняя Сашку – такую удивительную, необычную, неординарную девку. А на самом деле, он и не задумывался, что испытывает Сашка к нему, как не задумывался о том, что своим поведением порочит доброе имя её, о которой, здешние люди ещё ничего не знают. Он тайно от Сашки ездил по деревням и весям, подыскивая себе более подходящую, богатую партию. И, однажды, нашёл! Но и Сашку бросить не захотел. Вот, почему его мать, выбрав момент, просто прошла на двор к соседям ночью, и, заглянув в тёмное окно, увидела, что её сын спит рядом с Сашкой на диване, умиротворённый и уставший после весёлых игр, что происходят в кругу всех молодых людей. Лучшего и придумать было невозможно! Она заголосила на всю деревню, считая себя обиженной, щедро разнося дурную славу о Сашке, как о последней бляди. Но хуже всего, что между Сашкой и Андреем никогда не было ничего кроме поцелуев. Да и поцелуи то были очень целомудренными. Андрей почему-то побаивался этой девушки. Он прятал свой страх под маской уважения. Ведь он находился между двух огней: желания обладать ею, и страхом, что она может разрушить его жизненные планы. А Сашка потом горько «жалела», что понесла позор так, ни за что!

– Надо было, наверное, переспать с ним, чтобы потом хоть не обидно было за бесцельно потраченное время! – иронизировала она, упрекая себя за излишнюю деликатность. И тут же добавила. – Да ну его! Мараться только в этом дерьме и больше ничего. Хорошо, что ничего не было! Только никто тебе не поверит, Александра. А жаль! Оклеветали девку за хуй собачий! Ой! Бля! Щас расплачусь! – она встала, и со всего маху зарядила по каменной стене кулаком. Суставы хрустнули, вывихиваясь и возвращаясь на место, кожа треснула на костяшках, обнажая белую вначале плоть, а потом… боли она почти не чуяла, зато на кровь смотреть не пожелала.

Её звериное чутьё, никогда не ошибалось, и Сашка чуяла, что произошёл в её жизни поворот и что она падает в кошмарную пропасть, и не будет помощи, не будет чудесного спасения, но это нисколько не страшило её. Потому что Сашка ещё не знала, чего бояться.

5. Битву выигрывают духом!

Если, вдруг, всё пойдёт не так, как хочется,

Если ты ощутишь, как стучит в окно одиночество,

Если в доме твоём – пир горой для чертей,

Так налей же им полную чашу скорей!

Чашу крови хмельной – пусть подавятся!

Под столы и кровати пусть валятся!

У тебя есть свой меч – он остёр и жаден, как зверь!

И мечом этим головы с плеч отрубай у гостей!

Угощай их своим разнотравьем из ядов,

Заливай кипяток в глотки грязных гадов!

Улыбаясь, хозяйка клыки покажи,

Когти высунь в защиту невинной души.

Закричи! Пусть твой голос взлетит за порог слышимости!!!

Неистовство! Бесовство! Колдовство!!!

Вам, нечистым со мной повезло!!!

Зря Сатана за мною пришёл!!!

Ничего, кроме бойни он здесь не нашёл!!!

Но как бы там ни было, всё пошло вкривь и вкось! Соседи стали коситься на неё и шушукаться за спиной. Мужчины стали предлагать ей непристойности. Сашка не пыталась словами и разговорами изменить их мнение о себе, справедливо полагая, что подобное отношение лечится только временем. Время всегда расставляет всё по своим местам, и оно покажет всем, кто такая Сашка и кто такие те, кто опорочил её имя. Но родные не выдержали натиска мнения окружающих. Родные перестали ей доверять, и надолго повесили на неё ярлык неудачницы. Она стала негласным позором семьи. Камнем преткновения, о который разбились все надежды родичей на спокойную и достойную жизнь на новом месте. Они не понимали, что творили. Родные требовали от неё повиновения, исполнения долга перед семьёй, они просто жаждали от неё, чтобы её жизнь наладилась также, как у всех порядочных людей, но не тут-то было. Лишенная моральной поддержки семьи, их доверия, душа девушки, металась, не понимая, в чём она виновата. Ей требовалось время, чтобы разобраться со сложившейся ситуацией. А ситуация была не шуточная, и времени ей никто не собирался давать. Люди, на которых она, как думала, могла положиться в любом случае, вдруг все разом лишили её своего доверия, показав ей, что она полное ничтожество. И Сашка, приняв от них это ИМЯ, фактически стала им. Люди мало чем отличаются от цыплят. Цыплячье стадо слитно только до тех пор, пока в нём не появиться немощный птенец. И тогда начинается всеобщая травля. Цыплята не виноваты в том, что заклёвывают насмерть больного несуразного птенчика. Их поведение запрограммировано природой. Общество людей такое же, с одной лишь разницей. Сильнейшая авторитарная личность может одним взмахом руки изменить мнение окружающих о Недостойном, и таким образом определить человеческое общество от стада животных. Но что делать, если в число Недостойных попадает сама авторитарная личность? Именно такая ситуация сложилась у Александры! И через два года она усугубилась.