Тринадцатый стул Кисы Воробьянинова. Повесть о ненастоящем человеке

Тринадцатый стул Кисы Воробьянинова

Повесть о ненастоящем человеке

Александр Михайлович Сырых

© Александр Михайлович Сырых, 2025

ISBN 978-5-0067-5056-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тринадцатый стул Кисы Воробьянинова

Глава 1

Выскочив из Дворца культуры Железнодорожников, Ипполит Матвеевич Воробьянинов быстро пошел, даже не понимая, куда он идет. Взойдя на мост через какую-то речушку, он остановился и взвыл как раненая насмерть волчица. Обнаружив, что в стуле, который был во Дворце Культуры, нет никаких сокровищ его покойной тёщи мадам Петуховой, он пришел в ужас. Полчаса назад Воробьянинов хладнокровно ударил бритвой по горлу спящего Остапа Бендера. Зачем? Возможно, из жадности, желая избавиться от конкурента и самому завладеть бриллиантами, что должны были находиться в последнем стуле из 12, которые разыскивали по всей стране они вдвоём. Но может быть, он ожесточился от постоянных насмешек Бендера и его намёков что ему, настоящему и законному наследнику сокровищ ничего не достанется. Кто знает…

Нужно сделать краткое отступление чтобы немного описать Ипполита Матвеевича Воробьянинова. Был он родом из богатых дворян Старгорода, получил посредственное образование, но от природы хорошее здоровье, склонность к красивой жизни и распутству, чем собственно и занимался всю молодость и зрелые годы. Однажды даже затеял аферу с выпуском редкой почтовой марки, но из-за большого самомнения всё провалилось. После революции красивая жизнь рухнула, всё отобрали, только умирающая тёща Ипполита сказала ему что спрятала в один из 12 стульев семейного гарнитура бриллианты. Поиски драгоценностей вместе с О. Бендером закончились крахом.

Впрочем, вернёмся к событиям, происходящими с Ипполитом.

Постепенно успокаиваясь Воробьянинов вдруг обнаружил, что ноги несут его в направлении общежития химиков, в народе именуемом имени монаха Бертольда Шварца, в котором они с Бендером жили в комнатке студента Иванопуло. «Зачем я туда иду? Ведь я зарезал тупой бритвой комбинатора, а вдруг там уже милиция?», подумал Ипполит. « Да нет вряд ли, кто бы сообщил? Никто не видел, не слышал..» Однако, порывшись в карманах, он обнаружил, что ничего кроме ножа, которым вскрывал последний стул и сомнительного удостоверения на имя Михельсона Конрада Карловича, торгового представителя, ничего не было. «Как-то надо выживать, что-то делать. Но как? Ведь паспорт мой в саквояже Бендера, а он в комнате в общежитии. Придется идти». И крадучись Воробьянинов пришел к общежитию, на цыпочках прокрался к страшной для него комнате, тихо открыл дверь. В окно светила луна, освещая лужу крови у распотрошенных стульев, на которых лежал О. Бендер. Холодея от ужаса, Ипполит подкрался к заветному саквояжу, схватил и пошел к двери. Но вдруг он услышал за спиной страшный хрип: «Хриса! Киса!» Не останавливаясь, Воробьянинов вышел на улицу. Значит, он ещё жив. Конечно, же, мерзавец, а всё-таки божья душа. Кисой меня называл… Хотя, я сам, дурак, расчувствовавшись сказал, что так меня звали в гимназии. Ладно, исполню христианский долг». С этой мыслью он стал искать, откуда бы позвонить, но кругом была темень, и лишь вдали светилось одно окно. Оказалось, это была аптека. Постучав в дверь, Ипполит Матвеевич увидел через стекло заспанное лицо аптекаря. «Вам чего? Снотворного? Слабительного? От боли?» «Нет, мне срочно позвонить в скорую. Есть у вас телефон? Человек помирает, обрезался бритвой». «Нашел время бриться», пробурчал аптекарь и пустил ночного гостя к телефону. Барышня, скорую карету в общежитие химиков, на Сивцев Вражек, комната Иванопуло, жилец поранился бритвой», пробубнел в трубку Ипполит. «Ваша фамилия?», спросили из скорой. « Моя? Воро… Михельсон моя фамилия.» «Ожидайте,» сказали на другом конце. Киса бросил трубку, кивнул аптекарю и удалился с чувством исполненного христианского долга. «Куда ни плюнь, одни михельсоны кругом», проворчал аптекарь, « Даже ночью от них покоя нет», и запер дверь.

Удалившись из аптеки Воробьянинов направился в сторону Трех вокзалов, площади, собравшей на себе Ленинградский, Ярославский и Рязанский. Куда ещё может идти человек с криминальным следом, без денег, друзей и надежды? «Куда податься? Надо жить дальше, мне всего-то 52 года, и я бывший дворянин, и даже бывший предводитель дворянства Старгорода. Решено, еду в Старгород, а потом в Энск, там всё же дом, служба. Надо туда добраться, а там видно будет».

С такими мыслями Ипполит шагал к вокзалам. Изрядно утомившись, он присел отдохнуть на скамеечке и заодно пошарить в саквояже Бендера. Первым делом он отыскал свой паспорт и сунул в карман пиджака рядышком с удостоверением на имя Конрада Карловича Михельсона. Ещё там обнаружилась масса интересных и необычных вещей: квитанционные книжки, накладные усы и бородки, рулетка, печати, липовые удостоверения и прочие вещи необходимые для жулика. Однако денег там не было. «А как же я поеду В Старгород?» подумал Ипполит Матвеевич, продолжая идти на вокзал.» Разве что, «зайцем», как научил этот прохиндей Остап. «Лёжа в багажном рундуке?»

Подходя к Рязанскому вокзалу беглец услышал крики уличного торговца с явно восточным акцентом: «А вот пирашки, с мясай, картошкам, зайцам, недорого!» «Зайцем?» Вспыхнуло опять в голове. Ипполит, унюхав запах съестного ощутил такой голод, что почувствовал себя древним охотником, которого было уже не остановить, в нем смешались инстинкт и наработанные за месяцы скитаний жульнические приёмы. Он подошел к

лотошнику и высокомерно спросил: «Почём пирожки?

Продавец обрадовался редкому ночному покупателю и стал расхваливать свой товар: «С картошкам – 3, с мясай – 4, с зайцам – 5, всё кароший». Воробьянинов изо всех сил изобразил из себя предводителя дворянства, выпятив грудь и сверкнув глазами сказал: «Ну-ка голубчик, дай на пробу пирожок с зайчатиной, я много куплю, мне в дорогу надо». Торговец оторвал кусочек бумаги от ленты и им прихватив из лотка пирожок подал покупателю. Ипполит откусил немного, пожевал, потом остановился и схватившись за горло и закатив глаза страшно заорал: " Помогите! Отравили! Скорую!» Направив скрюченный палец в лицо побледневшего продавца прокричал: «Убийца! «Испуганный азиат побежал и скрылся в каком-то проёме между дверей здания вокзала. Не теряя времени, жулик открыл саквояж и бросил туда охапку пирожков, тут заметив, что в мелкой картонной коробке на рундуке лежит вся торговая выручка пирожочника, он высыпал все деньги, которые были в основном в монетах, и несколько бумажных купюр, в тот же саквояж. Быстрым шагом Воробьянинов направился к воротам вокзала. Видимо, его вопли о помощи привлекли внимание постовых, так как послышались свистки и топот милиционеров. Поняв, что привлёк ненужное внимание, Ипполит поспешил скрыться в здании вокзала и направился к кассам. Постояв немного в очереди, в окошке запросил у кассирши билет до Старгорода на ближайший поезд. Места были, и на удачу поезд отправлялся скоро. Расплатился Киса за билет горой мелочи из саквояжа, на что кассирша пробурчала: «На паперти стоял..» Спрятав заветный билет понадёжней, Ипполит выпил за 3 копейки чаю в буфете, закусывая краденым недоеденным пирожком с зайчатиной. «Хорошо, что поезд скоро, отосплюсь и приду в себя», подумал Воробьянинов и оправился на перрон.

.

Наконец подали состав, и с необыкновенной радостью пассажир с жульническим саквояжем и чувством отрыва от погони подав проводнику билет, прошёл в вагон и занял свою плацкарту. Поезд тронулся, жизнь дорожная началась. Под тусклым вагонным светом пассажиры, уложив багаж, распаковали кульки с обычной дорожной снедью: с огурцами, вареными курами да яйцами, и конечно не без бутылочек с веселящими и сближающими напитками. Ипполит Матвеевич запросив у проводника чаю и съев ещё пирожок, как оказалось с «мясай», улёгся спать, просто провалившись в царство Морфея. Он не слышал разговоров подвыпивших соседей о том, о сём, и старых анекдотов. Под стук колёс поезда спится по – особенному, и сны в поезде снятся необыкновенные, скорее это всегда полудрёма и грёзы, поскольку сознание в дороге всегда начеку. Воробьянинову снились отрывочные события последних месяцев, проведённых в погоне за стульями, и то, сколько почерпнул он знаний и навыков у жулика Бендера, чтобы выкручиваться из скользких ситуаций и обманывать людей. Но мысль о том, что бриллианты на 150 тысяч, которые должны были принадлежать ему, ушли на строительство дома культуры, не давала ему покоя. « Что это за культура? Я знаю, что такое настоящая культура, а балалайки это улица, там им и место. Да чёрт с ними, пусть балалаят. Мне нужны 150 тысяч, и я их найду. Однако для начала любого дела нужен начальный капитал, вот первая задача». Это решение вдруг стало успокоительным, и предводитель глубоко уснул.

Наступило утро, однако в поезде жизнь идёт по расписанию, и все, кому ещё ехать до своей станции спят, и просыпаются и встают по команде проводника. Воробьянинов проснулся без команды в отличном состоянии духа, буркнув под нос «бон жюр», сбегал в уборную и стал ждать прибытия поезда в Старгород.

Глава 2

Поезд подъезжал к Старгороду, о чём прокричал проводник вагона. Кому надо было выходить, в том числе и предводитель старгородского дворянства подхватив свою поклажу направились к выходу.

Перрон встретил приехавших декабрьским морозцем и криками носильщиков. Ипполит Матвеевич выйдя из вагона, спросил у попавшегося носильщика: «Любезный, а как найти извозчика, чтоб далеко ехать?» «Так это на биржу надо иттить, там найдете», сказал носильщик. «Багаж нести надо?» «Нет, мерси-с», сказал Воробьянинов и пошел узнавать, где находится эта биржа извозчиков. Вдруг услышал он за спиной крик: «Конрад Карлович! Постойте!» По этому имени в Старгороде его знали немногие, и приняв гордый вид он обернулся. Навстречу к нему бежала мадам Грицацуева-Бендер, бывшая вдова, а ныне брошенная жена.

– Конрад Карлович, куда же вы пропали? И зачем стул порезали? Я нашла товарища Бендера в Москве, но он опять исчез. Где он, что с ним?

– В стуле были секретные указания, мы должны были их выполнить, больше пока сказать не могу.

– Пройдёмте ко мне, там и поговорим. Ведь вы же, наверное, голодны с дороги?

«Ну а почему бы и не позавтракать у лавочницы, наплету ей что – ни будь, а там видно будет», подумал Ипполит и любезно согласившись, взял её под руку как галантный кавалер проследовал с ней к дому.

Приведя к себе гостя, хозяйка быстренько собрала на стол изобильный завтрак с баранками, колбасой, сыром, чаем и самоваром. Положив угощения и налив чаю стала, она расспрашивать:

– Так что же ныне с товарищем Бендером? Где он?

– Напали на него. Порезали горло. Может, и жив…

– А если жив, где он может находиться?

– В какой ни будь больнице, скорее в Склифосовского в Москве, там на него напали.

– А как найти эту больницу?

– Да любой извозчик довезёт, если русский.

Глаза Грицацуевой-Бендер заблестели и через мгновение она приняла решение: «Я поеду в Москву, найду, вылечу! Только как же мой магазин? На кого его оставить? Конрад Карлович, вы не могли бы на время управлять магазином, пока я найду и привезу сюда товарища Бендера, я дам вам доверенность на распоряжение», взволновано сказала хозяйка. Ипполит, с удовольствием поедая угощения и попивая чай, стал размышлять: «А что, спешить мне некуда, ЗАГС в Энске от меня никуда не денется, а здесь возможно есть чем поживиться…» И ласково улыбнувшись возбужденной женщине, он сказал: «Ну что же, возможно, я отложу свой отъезд на родину, ведь надо помогать ближнему, это по христиански. Давайте оформим доверенность и езжайте в Москву, а я как торговый представитель, так и быть, помогу вам с вашим магазином».

Закончив трапезу, они отправились к нотариусу, где оформили доверенность на распоряжение бакалейной лавкой гражданки Грицацуевой на имя К. К. Михельсона. Тотчас же соломенная вдова собралась в дорогу, и, отдав Воробьянинову ключи и все документы на лавку, отправилась на вокзал.

Проводив хозяйку, новоявленный хозяин магазина приустав от похода в нотариальную контору и суеты сборов заперся изнутри и прошел в квартиру хозяйки, что находилась смежно с лавкой. Осмотревшись, он быстро нашел буфет с заманчиво блестевшими бутылочками. «Это дело надо отметить», подумал предводитель, и, достав из буфета коньяк, порезал лимончик, посыпал дольки сахаром, а так же тонко порезал сыру и колбаски, всё разложил на широкой тарелке, налил рюмку коньяку, с удовольствием выпил и закусил не торопясь. Ещё выпив и закусив, закурил он папиросу, из пачки, найденной в том же буфете. Приятно и забыто зашумело в голове, пришли в голову старые мечты о доме на лазурном берегу, о дорогом белье и грудастых дамских оркестрах, исполняющих джаз. «Однако нынешняя ситуация -дело временное,» подумал Ипполит. «А вдруг эта верная женушка найдет Бендера и привезёт сюда? Это будет не скандал, а катастрофа, надо что-то придумать». Выпив ещё рюмочку и хорошо закусив, пришел он в деловое состояние. Посчитав негустую наличность, проверив все личные документы, прочёл доверенность и как человек с опытом ведения дел вдруг понял, что может полностью распоряжаться магазином. «А что если его продать и исчезнуть, ведь никто не знает здесь, откуда я приехал, и никому об этом в Старгороде не говорил. Только вот кому?» Тут он вспомнил, как на квартире его старой знакомой Элен Боур Остап Бендер собрал местных купцов и выманил у них денег якобы на благотворительность. « А ну как обратиться к Элен и найти покупателя? Пожалуй, так и сделаю, только, наверное уже завтра.» Так решив, Воробьянинов ещё испив коньяку, приятно закусив отправился спать.

Наутро проснувшись, Киса пробормотал себе «Бон жюр», что означало его отличное настроение, пошел умываться. В зеркале он увидел свою небритую физиономию и подумал: «В таком виде появляться в городе нельзя». Пошарив по шкафчикам, он нашел какую-то бритву и привел себя в порядок.

«Однако, мы в Старгороде изрядно наследили и меня могут узнать. А что если загримироваться? Он достал из саквояжа бутафорские бородку и усы, наклеил на лицо и сам себя не узнавая в зеркале подумал: „Типичный Михельсон, теперь меня никто не узнает“. Но затасканное до дыр пальто и затертый и уже бесформенный костюм, не говоря уже, о жуткой шляпе и стоптанных донельзя баронских сапогах никак не подходили к образу делового человека. « Раз уж решился на аферу, то нечего стесняться, надо приодеться, может что-то найдется у вдовушки». Он пошарил по шкафам и нашел отличный английский твидовый костюм, пальто-крылатку, шляпу -котелок и в английском же стиле и полусапоги на шнуровке. Переодевшись и

собрав документы на лавку и доверенность « Конрад Карлович» отправился к дому Элен Боур.

Никем не узнанный добрался он до известной квартиры и позвонил в дверной колокольчик. «Кто там?», послышался знакомый голос бывшей пассии. «Это я, Воробьянинов», приложившись к дверной щели тихо сказал предводитель. Дверь открылась, и Елена Станиславовна впустила гостя. «Однако я вас едва узнала, Ипполит Матвеевич, если бы не голос – то совсем другой человек», взволновано сказала хозяйка. «Но почему такой маскарад? За вами гонятся? Ах, не накличьте на меня беду!» «Не беспокойся, Элен, всё хорошо и я рад тебя видеть, но мне нужна твоя небольшая помощь», улыбаясь, сказал Ипполит.

– Чем же я могу помочь гиганту мысли и отцу русской демократии, так кажется вас представляли в последний раз, когда мы виделись?

– Да-да, помнишь, в твоей квартире было заседание «Союза меча и орала»? Мне нужно встретиться с участниками этого заседания, не обязательно звать всех, а лучше наиболее состоятельных.

– Да не найти уж никого, как говорится, «иных уж нет, другие уж далече…» Только Максим Петрович Чарушников в городе, да такой важный теперь после того, как стал купцом, что вряд ли пойдёт сюда.

– Ну а как найти его?

– Да отсюда недалеко его контора, в двух кварталах.

– Ну тогда я сам к нему схожу чтобы тебя не утруждать, моя дорогая.

– Я забыла спросить, вы не завтракали наверное?

– Нет ещё, и не откажусь от чаю!

И дождавшись закипания самовара, они неспешно позавтракали, вспоминая их бурный роман в молодости, поездку в Париж, знакомых и друзей своего дворянского круга, балы, приёмы и прочие радости местной богемы до революции.

Закончив трапезу, Ипполит спросил: «Так как же найти Чарушникова?»

Елене Станиславовне хотелось ещё поболтать, но Воробьянинов засобирался. «Вы ведь ещё зайдете ко мне? Я буду ждать!» «Конечно, непременно, как только улажу свои дела», сказал Воробьянинов. «Так где контора Чарушникова?» «А вот выйдете из арки двора, налево 2 квартала прямо, там увидите вывеску «Чарушников и К». «Мерси, мон анж!» И откланявшись предводитель дворянства направился к купцу.

Легкий морозец и яркое солнце бодрили шедшего к конторе Ипполита, чувствуя удачу, он даже улыбнулся: «Что же, всё пока складывается неплохо, лишь бы Чарушников не испугался, а то Бендер такой чуши местным купцам наплёл, что ожидать можно чего угодно». С такими мыслями он подошел к конторе «Чарушников и К», зайдя в приёмную напыщенно сказал секретарю: «К хозяину по делу, торговый представитель Михельсон» и показал удостоверение. Служащий глянул на документ, кивнул и ушёл в кабинет. Через короткое время он вернулся и пригласил посетителя пройти.

Чарушников сидел за массивным столом с оббитой зелёным сукном столешницей, уставленной необходимыми для дела предметами: папками для бумаг, чернильными приборами, и чудом счётной техники арифмометром, явно купленным у иностранных империалистов.

«Чем обязан?», спросил, не поднимая головы купец. Воробьянинов приосанился: « Михельсон Конрад Карлович, торговый представитель, имею честь предложить вам приобрести в собственность бакалейную лавку гражданки Грицацуевой». Услышав фамилию хозяйки лавки, Чарушников поднял глаза и стал вглядываться в загримированное лицо посетителя.

– Мы где-то встречались?

– Да, если помните, заседание организации «Союз меча и орала».

– Времена поменялись, больше я такими глупостями не занимаюсь.

– Ну что вы, голубчик, никакой политики, только дело, предлагаю купить бакалейную лавку мадам Грицацуевой, документы в порядке.

– Знакома мне эта лавка, по моему интересу, бакалея – это моё дело.

– Так что же, раз есть интерес, то разговор состоится?

– Вот что. Лавку я куплю, документы покажите.

Воробьянинов предъявил доверенность на распоряжение, свои документы и документы на предприятие. «Ну что же, посмотрим товар, только какова же ваша цена?», спросил Чарушников. «Думаю, тысяч за 10 будет не в убыток гражданке Грицацуевой, чьи интересы я представляю», заявил «Михельсон».

«Ну, 10 многовато, а вот 5 – подходящая цена», стал торговаться Максим Петрович. «Да поглядите, бойкое место, опять же солнечная сторона, и извозчики под рукой, добавьте ещё хоть пару тысяч!», уговаривал Киса, удивляясь своими какими – то новыми способностям к торгу. «Ну, тут вы правы, место хорошее. Поедемте посмотрим, там и сговоримся. Секретарь! Прикажите подать автомобиль!», распорядился хозяин и предложил посетителю пройти к выходу. Они вышли из подъезда, подкатила машина. «Ваша?», спросил Ипполит. « К сожалению, арендованная, частным лицам не продают. Думаю, пока что», посетовал предприниматель. Они уселись в авто и отправились к магазину, предмету торга.

Прибыв на место деловые люди прошли в магазин. Чарушников пошел осматривать объект, а Воробьянинов тихонько припрятал в саквояж пару бутылок коньяку и палку сырокопчёной колбасы. «Ну что же, мне всё нравится, магазин в порядке. Так и быть, покупаю за 7 тысяч. Едем к нотариусу?», спросил покупатель. «Конечно!», обрадовался Киса. «Деньги при вас?» И они отправились в нотариальную контору.

Нотариус быстро вник в суть сделки, проверил документы, составил всё необходимое, начислив и с радостью получив свою комиссию, предложил сторонам рассчитаться. Воробьянинов получил деньги, уложил в саквояж, отдал новому хозяину ключи, документы и удалился.

Ехать на поезде в Энск Ипполит не рискнул, подумал: « Ещё обворуют или ограбят», и решил добираться по старинке на лошадях.

Выйдя из конторы, он крикнул: «Извозчик! Извозчик!», и незамедлительно подкатил крытый экипаж с возницей в подмятом цилиндре на голове. «Куда ехать, товарищ?». «А скажи, любезный, далеко ли биржа извозчиков?» «Почто вам биржа? Сам довезу куда надо!» «Ехать не близко, в N-ск, знаешь дорогу?» «А то, как же, ездил туда, и правда, далёко. Сколь денег положите?» «Рублей сто пойдёт?» «Добавить бы надо…» «А я тебя угощу на дорожку, годится?» «Н-у-у, как угостите..» «Не обижу, поехали!» И усевшись на мягкое сиденье сказал: « Дай-ка стаканчик, любезный, я тебя чуток согрею“, сказал предводитель. Возница быстро сообразил и сразу же отыскал граненый. Киса достал из саквояжа краденый коньяк, налил полстакана, подал подчерствевший уже пирожок с „мясай“. „На добрую дорогу!“, сказал тост, и сам отхлебнул из бутылки. Извозчик выпил, закусил, закурил папиросу и, обернувшись, сказал: „Душевный напиток, как ангел прошел вовнутрь, теперь ехать и теплей и веселей“ „Ну, так трогай!“ „Едем

барин, «товарищи» меня таким никогда не угощали! Доедем к вечеру!», и лихо погнал лошадей. Довольно быстро они покинули город и выехали на тракт.

Дорога была уже подмерзшей, но не заснеженной, так что пролётка резво ехала, поскрипывая на ухабах. В пути Воробьянинов ещё угостил кучера коньяком и последним пирожком из Москвы, и сам хлебнул и закусил прихваченной колбасой.

Глава 3

Вскоре они приехали в Энск. Не доехав до дома квартал, Ипполит остановил извозчика, расплатился и пошел пешком. «Нечего ему знать, где я живу, мало ли что». Придя к дому, достал он из-под крыльца спрятанные при отъезде ключи. В почтовом ящике скопилась куча писем, в основном квитанции на оплату коммунальных услуг. Войдя в квартиру, хозяин обнаружил, что электричества нет, явно отключили за многомесячную неуплату.

Да и холодно было в доме как в склепе. Но это не очень расстроило Ипполита Матвеевича, всё-таки уже дома и не с пустыми карманами. Достал он из шкафа бронзовый канделябр и свечи, зажег, осветив комнаты. Затем снял с лица накладные усы и бороду, принёс дров, растопил камин. Жизнь стала налаживаться. Поужинав колбасой с остатками коньяка и чаем лёг, он спать. «Завтра будет видно. Бон нюи», сказал он себе и уснул.

На утро вновь в доме похолодало. Проснувшись Воробьянинов опять затопил камин, привёл лицо в порядок, перекусил чем осталось и одевшись, отправился в отделение ЗАГСа, где ранее служил регистратором. Однако в конторе ждала его неприятность: заведующий кадровыми работниками сообщил Ипполиту Матвеевичу, что он уволен за непосещение службы сверх запрошенного отпуска на недопустимый срок, и что на его месте давно работает молодой и перспективный сотрудник, член ВЛКСМ, а ему, Воробьянинову, записана в трудовую книжку статья об увольнении за прогулы, с которой на работу устроиться сложно. Завкадрами выдал Ипполиту эту книжку с ехидством: «Нате ваш волчий билет».

Молча предводитель дворянства ушёл из ЗАГСа. «Так. Здесь всё кончено, впрочем, не очень-то и хотелось. Отучился я протирать штаны, тем более такие дорогие как имею сейчас. Деньги есть, но это не тот капитал, что мне нужен, теперь надо думать, как преумножить добытое», так рассуждая, шел он по улице имени товарища Губернского. «Однако, надо кое-что купить домой и заплатить в жилконторе, а то на свечах разоришься».

Зайдя в комиссионный магазин купил он заграничного коньяку, вина, сыру, колбасы, оливок, шоколаду, лимонов, рыбных и мясных консервов. И тут случайно в отделе одежды Ипполит увидел вывешенную на продажу дорогую парадную поповскую рясу. «Ба, да это же отца Фёдора ряса! Раз уж сдала попадья это на продажу, то совсем плохи её дела. Батюшка -то нынче в Пятигорской психушке, и может, навсегда. А не проведать ли матушку? Бабенка она еще в соку, отчего же не утешить?», с такими мыслями ухмыляясь пришел он домой. Наведя порядок в комнатах, отправился Киса в жилконтору заплатить долги да похлопотать о подключении электричества. Деньги за коммунальные услуги приняли охотно, однако свет подключить обещали завтра, так как электрик нынче в отгуле, что не порадовало посетителя. « Какой отгул? Я понимаю, что такое загул, сами бывали, может, теперь это так называется? Ладно, бог с ними, зайду к попадье», подумал Ипполит Матвеевич и направился к дому отца Фёдора Вострикова.