Сказки о мёртвых и живых

Но должна пояснить, что ко всему произошедшему подсознательно Юрий относился, как к собственному бреду, ожидая, когда он откроет глаза и его семья будет живая и здоровая, сидеть рядом с ним, а злые демоны превратятся в весёлых актёров, которые приехали показать им чудеса новых технологий шоу-бизнеса России; Юрий перестал «их» бояться и выбился из хватки директора, чтобы побежать к ним обратно и окончательно рехнуться. Директор отрубил его и, чудом покинув этот дом, увёз в их штаб на машине. Уехали они вдвоём – вся команда его и семья Юрия остались покоиться в этом доме. Юрий очнулся в доме директора – в Подмосковье. Юрий начал видеть то, что другие не видят, переживая частичную потерю своей памяти о семье. Ему стало казаться, что отовсюду с ним пытается беседовать его покойная жена, когда он о них начинал вспоминать. Юрия также посещали видения демонов в их доме. Они звали его назад. Чудные мелодии и пение сиренами девушек-призраков из его дома манило его туда, и ностальгия являла ему приступы. Всё это грозило поглотить его прямо здесь без остатка, оставив свой разум в своём доме. Юрий рыдал при своих приступах, жаждая вернуться к своей семье, но страх потеряться от остальных людей возвращал его в рассудок. Случившееся с его семьёй пугало его ещё больше. Директор наблюдал его болезнь. Болезнь явно прогрессировала. Юрий начал требовать алкоголь, хоть до этого почти и не пил. О своих снах и состояниях он отказывался даже упоминать слово. Он не хотел считаться психически больным после пережитого. Директор оставил Юрию свои контакты, спустя год с ним сожительства и оставил его в исходном уголке России, – квартире его родного покойного отца, которую он как раз прекратил сдавать недавно в аренду. Всё начинало становиться на свои места. Сны о девушках-призраках, истязающих его жену и ребёнка прекратили мучить его. Он начал снова проводить много времени с женщинами, чтобы отпустить своё прошлое, но не мог осмелиться посетить тот дом. нанимая для этого кого-попало. Часто нанятые проверить дом люди там и оставались или сбегали. Лишь некоторые наёмники могли вытерпеть это место, находя там новые трупы. Интереса к нему у женщин уже не было и уходили они от него по своей воле. Как видно, Юрий становился закоренелым одиночкой, которого нет возможности назвать ни вежливым, ни нравственным – уже не он бросал людей, а они его; в итоге всех итогов его поступков, женщинам просто с его стороны все его выходки надоедали – приносить его бухого из ночлежек домой без денег, с полицейскими разруливать его криминальные стычки с наркодиллерами и кредиторами, выслушивать бред о его семье и жизни с пафосом и выслушивать за спиной стигму «шлюха» от того, что он отказывался жениться. Любая женщина предпочла бы оставить его одного. Если он был трезвым, он мог запросто схватиться за нож и пытаться уехать в свой старый дом, где умерла его семья, а этого допускать было нельзя. Директор часто проведывал его и предупреждал его женщин следить за ним в этом плане. Он часто сравнивал себя с демонами, которых видел той ночью у себя дома, и рисовал их на холсте очень реальными… Юрий был прекрасным чертёжником и, что естественно для инженера, рисовал прекрасно. Живопись была его музой, а его картины даже брали на некоторые Московские выставки. Основным направлением его в искусстве живописи была демонология. Его глаз наслаждался рисовать именно смерть человека от руки демона, так как так была убита его семья. Всё это было лишь одной стороной его жизни. Пока его никто не видел, Юрий тайком начал уезжать в этот дом и работать со своим аппаратом. Всё для него происходило, как бы мимолётом, оставаясь им невоспринятым. Каждое новое сегодня он не мог заранее знать, что будет завтра. Он всегда чувствовал по отношению к другим людям, после потери своей семьи, себя обиженно, – его сильно унижало, если перед ним бахвалились, даже оскорбляло. Когда он приезжал назад в Москву он шёл к людям, чтобы обижать их и быть ими обиженным. Он был для всех простое посмешище. Жизнь с любой женщиной для него становилась ожиданием будущего их расставания. Его кошмары мешали ему нормально жить, и он был вынужден в апатии постоянно находить себе новые страсти, чтобы отвлекаться от своих воспоминаний о кошмаре той ночью. Наконец для него наступил светлый период, и он снова начал жить, работать и творить в прежнем своём доме. Кошмары перестали повторяться. Однако было ли у него дома всё в порядке?..

Он посмотрел на свою правую руку, которая держала фотографию похороненной наёмниками здесь жены, держала совершенно не думая, не ощущая даже, что держит что-то. Случайно взяла дорогую для него вещь… Но Святые угодники! Сколько веры в лучшее было сейчас в его глазах! Для него вывод очевиден! Как этот Артур (директор группы экзорцистов, который спас Юрия) не может понять?.. Что всего лишь, что требуется – это ни головой при опасности пользоваться, а ногами! Хотя… Если бы он сам сбежал и оставил его… Чтобы Юрий сделал? Почему в этом доме больше никого нет? – «Получается!?» – «Ты же рехнёшься!» – укоряет за возвращение домой Юрия Артур, приехавший к нему сразу же, как о его возращении сюда узнает от его бывшей женщины. Оба мужчины видят около дверей дочку Юрия с кровью на правой щеке, которая говорит им – «Мы прятались. Мама нас не может найти!» – делится с ними девочка происходящим в доме. У Юрия на глазах выступают слёзы. Одержимый он отвечает дочери – «А мы были недалеко от вас! У тебя искать всегда лучше получается, когда ты играешь в прятки, золото моё!» – «Они» заразили его дочь своей волей? Может быть! Она ощутила себя в этот миг ещё живым ребёнком? Мужчины, конечно, больше верили, что случится именно что-то безопасное и хорошее, а не иначе. Все боялись повторение кошмара. Юрий при всей одержимости желанием снова увидеть жену и обнять дочь всё равно боялся. Юрий последовал за дочерью, ступая за «их» волей! Может, неосознанно! Он подумал: чтобы такое взять с собой, чтобы этот предмет помог сохранить рассудок при контакте с «ними» в это безумие – пересечение нашего мира неизвестными существами, чтобы не дать им возможности себя оставить с «ними», вдруг там для него смертельный конец, может икону или святую воду прихватить?.. Он переступил порог заветной комнаты, и через пояс его перекинул в стену демон, проделав через его тело дыру рукой, а уже мёртвого Юрия перекинув через свою голову… и почувствовал Юрий абсолютную лёгкость всего тела, теплоту и покой… наполняющие его душу. Жена с дочерью ждали его и Артур видел, как он обрёл лёгкость и любовь снова, живя в такой печали. Тело Юрия поднялось и, потеряв свой вес, растворилось в воздухе. Юрий помахал Артуру на прощание рукой, становясь частью пространства. Только Артур торопился уезжать, как его тело коварно демоны подняли над Землёй и резко умертвили его тоже – рядом с его машиной. Рук и ног своих Артур уже не чувствовал, зато неизвестно как ощущал пространство той самой комнаты и её стены, где видел дочку Юрия последний раз.

Одинокий дом, играет девочка… Кукла – при ней. Она играет около дороги к этому дому, обращая на себя внимание путников. Машина останавливается ей, но… она становилась всё более призрачной. Она таяла. Её ещё можно было видеть глазами, но схватив руками – вы схватили бы воздух. Новые тела в доме Юрия… и некому уже их здесь похоронить…

Глава 3. Встреча в России

Жить без денег – это вид искусства, это ремесло…

Многие в России напиваются до ручки и, если хотите, потом после процесса ещё и часто калечат кого-нибудь от горя безденежья. Иные начинают свой величавый пьяный монолог о величии их считающихся неудавшимися жизней, делятся слухами и тайнами о жизнях остальных, пропуская ещё по кружке пива. Русские мужчины и женщины – это любопытные экземпляры рода человеческого с точки зрения того, что создаёт всех нас каждый день. Пьяными русские люди становятся интереснее друг для друга, но трезвыми у людей часто нет интереса к общению вообще. Разрозненность. Рано или поздно это должно было обязательно произойти. Это даже не просто произошло, но наступило с неким всем видимым знамением, что эра, когда люди вместе работая и общаясь были счастливы, проходит для нас. Он сидел в пивной со своими друзьями. Российский мелкий мошенник, неудачник с манией величия, старомодный жулик и сам он – их вдохновитель, скандалист и тот ещё прохвост; словно сценический образ на нём присутствовал, – ну, например, не Кит Харингтон, но напоминал чем-то Роберта Дауни Младшего, правда, гораздо более бледного, – он был в самом расцвете своих сил и возможностей! А именно ему исполнилось тридцать три года, и не миновал его огромный шлейф его прошлого за его спиной висящий крыльями демона! Вид у него был выделяющийся из толпы, привлекающий к себе любые виды внимания! Эх, но почему его друзья не представляли себе часто Афанасия без дырки в брюках прямо на заднице?! Может быть, он уже купил бы штаны поплотнее, и не доверял бы свои сокровенные идеи этим мошенникам, но эмоциональная привязанность к друзьям заставляла его двигаться с ними нога в ногу, увеличивая свои потребности и жалобы на жизнь без формирования какого-либо общего успеха. Все эти дьяволы уже были повязаны и общались душа в душу. Итак, о его друзьях: один из них маленького роста, второй высокий и худой, третий неусидчивый и любит обезьянничать, явно гордится тем, что он красивый мужчина, с тонкими ногами, как у балеруна, с горбатой спиной, придающей его внешности мужественность; у всех модные мужские причёски и волосы минимально средней длины, красивые лица, как у демонов. Нет, нет, не агрессивные или страдающие от боли лица. Но спокойный и пристальный взгляд большими, полными сарказма, глазами, большие губы в хитрой ухмылке… большие носы с горбинкой, словно нарисованные художником и высокие лбы, подчёркивающие смекалку парней. Собравшиеся вместе, они представляли собой единое общество, притягивающее и отталкивающее одновременно от того, что все они таят что-то запретное и нехорошее… явно нехорошее… запрещённое целостно обществом людям в своём составе! Эх, если бы не запреты… Сколько прекрасных вещей можно было бы всем нам сделать. Можно бы было объединять четыре неудачных истории в одну удачную и интересную методом синтеза информации… Можно бы было создавать коллективные шедевры с участием молодых художников… Можно бы было снова собираться толпой незнакомых людей вместе и не бояться друг от друга обмана, так как все пришли добровольно… Но… Отпугивает всех именно обман и побеждают эти запреты. Сколько бы добра, искушённого злом, все мы могли восстановить! Сколько зла в этом мире осталось несовершённым! А сколько совершают под видом добродетели во благо общества психи с властью на плечах! Психи с просто непрерывным течением их подлинного сумасшествия, приводящего людей более шаткого положения перед ними к самоубийству. Они ничем не болеют… Им дали сами люди слишком много власти, и они… развлекаясь… убивают «бесполезных» для «общества» в их лице их же руками, загоняя в тупик гражданского заработка. Никто ни в чём не виноват, так как сами власти постоянно совершают множество убийств, просто сложные ситуации людей оставляя без внимания. Этакое сходство с демоном делало для женщин встречи с Афанасием прямым искушением, неотвратимым обстоятельством для них с ним секса, формировало некую неизбежность будущего с ним интима. И попадались на это очарование почти все женщины, начиная от опытных и успешных леди и заканчивая юными и чистыми душой и телом. Да… Этот дьявол мечтал о власти и обретал её через женщин, как и один из его близких друзей с ним в этой пивной. Практиковался его друг, что сам по себе дьявол во плоти, по большей части тоже на женщинах, но, зайдя в пивную к товарищу, не упустил случай добавить к своей коллекции возлюбленных и бывшую женщину Афанасия, отданную ему просто в дар, чтобы отвязаться от неё! Звали близкого Афанасию друга Ахмедом. К слову о нём можно ещё добавить, что Ахмед Иванов, следуя своим принципам, страдал дошедшей до наших времён, одной из самых древних, странной и страшной болезнью – психозом травматического характера, который относят к группе экзогенно-органических психозов, развивающихся на почве активного заболевания любого внутреннего органа. Вообще почти любой психоз уже означает неизбежность смерти от другой болезни, которая протекла пассивно и дала болевой сигнал в центральную нервную систему. Внешне по Ахмеду это было немного видно, если приглядеться. У него был немного деформирован пресс живота, и он двигался часто в большой боли головы и туловища. Он заранее знал начало своих приступов боли, и, если имел возможность, убегал от других людей в изоляцию, но подчас возможности такой и не имел, поскольку являлся человеком (можно представлять его и не человеком, а кем хотите, коли у вас есть склонность к абьюзивности), весьма распутного характера. Хотите, назовите это бомж, но он считал себя путешественником, а ещё точнее, он сам отрешал свою оседлость, потому что и дом, и родственники у него имелись. Приступы боли могли у него длиться часами или днями, а после некоторым его женщинам доводилось слушать его повести о загробной жизни, что он наблюдал во время своих приступов, а также иногда видел всякие ужасы – о последних он не любил рассказывать вообще. Кто его знает… Чаще всего он описывал именно свою боль… Не зная, как эту боль описать он придумывал новые метафоры. Может быть и в самом деле всё было именно так, как он им рассказывал. Нам в любом случае незачем касаться этого подробно, углубляясь в его боль. Сумасшествие, просто психическая болезнь у человека в рассудке – это всегда боль. Боль необычная, а пронзающая тело настолько, что у людей это переходит в разные формы анатомической светобоязни. Афанасий же остаётся Афанасием. Он ничего не боялся. Ничего… кроме… ПНИ (психоневрологического интерната). ПНИ – это же современный аналог сумасшедшего дома, только с практикуемыми линиями лечения обитателей! Лечения, признанного в основном бесполезным для них самих… Афанасий был отчаянным жизнелюбом, от чего многое не пробовал и терпел от того угнетение более опытных в преступлениях людей, вкусивших искушение жизни большим куском. Он не пробовал колоться, глотать колёса, а предпочитал просто курить как пароход, что позволяло ему общаться с наркоманами и законченными от своего безволия отбросами. Это было для него роком, но он соблюдал вежливость со всеми. Не важно кем человек был обществу. Он брал, в конце концов, от жизни всё, что она могла ему предложить. Было у него и плохого, и хорошего в той мере, какой он останется жив при опыте переживания… Да! Эта важная встреча четырёх друзей состоялась! И их сокровенный коллективный договор был заключён! Договор четырёх молодых демонов с закладом своей души во имя нового коллектива! Ахмед Иванов из интереса ли, из любопытства ли, но всегда как мог и чем мог помогал Афанасию! Только я не знаю даже, чем. Наверное, его помощь заключалась во внимании к персоне Афанасия и частыми соболезнованиями его личным неудачам! Ахмед Иванов взял на себя воспитание Афанасия на его нелёгком пути преодоления своих социальных неприятностей! Где замирать от страха? Там, где заканчивается их мечта и начинаются суровые реалии. Все они ровно неделю в месяце от нехватки денег сидели на квартирах голодом, потом занимали друг у друга немного на проезд и дальше работали где им на данный момент позволяли. Часто в эти периоды Афанасия мучали мысли о самоубийстве, как и его друзей. Всех по своим причинам.

С их разговора о человеческих страхах, чередующихся обыденными глаголами, не допускаемыми цензурой, они перешли, конечно, на беседы во имя женщин… и здесь ещё раз посыпал солью раны Афанасия его товарищ Ахмед Иванов. Выслушав причитания пьяного товарища, окутанного аурой гениальности, о том, что нет женщины, способной понять его сердце, он постоянно приговаривал: «Где такая женщина? Познакомь меня с ней!» – Ахмед Иванов приступил к своей исповеди о любви, чем видимо, решил воздать должное другу за возложение ему души. Он понимал, что несёт за него ответственность, подобно старшему родственнику. Именно человеческое дьявольство, политое частичкой любви, становится нашей дружбой. Человек – это изначально одинокий, брошенный всеми хищник.

Глава 4. Меда и Велеса

Лучшая месть – это огромный успех.

Фрэнк Синатра

Утро. Ахмед Иванов чувствовал себя также, как обычно и был даже немного весел, отпустив вчерашние заботы. Он от шока забыл. По обыкновению, он прошёл на кухню, но не мог найти свой телефон, и немного проснувшись, он увидел за своей спиной красного от крови трупов в его комнате Афанасия. Ахмед Иванов хотел было быстрее куда-нибудь смотаться, но начал припоминать вчерашние события, сокрытые его головным мозгом от него во имя спасения организма от шока. События вчерашнего дня представляли собой для него сейчас некую тайну, изменившую сегодня их отношения друг с другом и, восстановив кое-как события минувшего дня, решил повременить выяснять отношения, ибо его интриговали всякие истории и приключения. Однако его тревожило, что убили их друзей. Его переполняли одновременно азарт пережить опасность и страх смерти от рук неизвестного убийцы. Мужчины покинули отель, никому ничего не сказав, и быстро отправились в дом родителей Ахмеда. После того, как они пришли в нужный дом, гостеприимные предки Ахмеда накормили женщин, Афанасия и своего непутёвого сына. Афанасий хмурился весь процесс трапезы. Ахмеда накормили скромно, а гостям подали блины с варёной сгущёнкой. Когда Афанасий наелся блинов, его лицо стало в разы добрее и отзывчивей, – он даже начал с интересом поддерживать беседу с отцом Ахмеда про уклад жизни в этом посёлке. В ходе беседы у мужчин сложилось о деревне очень положительное впечатление, но их представление о тяжбе деревенского труда не дополнялось определёнными обоснованиями от практиков здесь, так как отец Ахмеда Иванова описывал местный труд очень лёгким и приятным занятием. В мыслях Афанасия и Ахмеда жизнь в этом посёлке напоминала чем-то Рай – пей да ешь, а потом поспи – ни одного веского слова им о работе не опрокинули хозяева дома, а работы здесь было навалом. Сколько хлопот с землёй, со скотиной… однако, даже отец Ахмеда сейчас не хотел заводить об этом разговор, а вот жить в городе хотели все, кто там не живёт. С позиции же Ахмеда и Афанасия город был сущим Адом, где нужно за пережитые тяготы от экологических препятствий нужно выдавать ордена и награды, – выбросы газа от заводов и фабрик, вредные скопления химии от производств и автомобилей, постоянное нервное напряжение от ритма жизни. Ахмед Иванов и две женщины с ними обсуждали городских женщин и современную моду. Каждый болтал о своих предпочтениях, и никто никого не слышал. В один момент этого разговора всем это наскучило, и все замолчали, а отец Ахмеда налил всем домашнюю настойку на рябине по рюмке, чтобы разгорячить молодёжь. Потом все вместе люди вышли их родного дома Ахмеда и устроили по посёлку экскурсию. Самой первой достопримечательностью по авторитетному мнению отца Ахмеда оказались местные женщины, первой из которых была красавица Валентина, но к внешности модели у неё был существенный недостаток – маленький рост. Во всём остальном Валентина производила впечатление красотки из модного журнала. Валентина по цвету волос была рыжей и конопатой. Вторая девушка была высокая, но очень худющая… её талия была стройной настолько, что появлялись мысли о её анорексии. С ней всегда ходила её толстая и курносая подруга. Звали их соответственно Екатерина и Елена. У Екатерины глаза были зелёными, что создавало о ней впечатление некоей мудрости и таинственности. Все эти женщины не постеснялись, завидев Ахмеда Иванова из окон домов, выбежать к нему и бросаться на руки сильного юного мужчины. Валентина пригласила всех в свой двухэтажный особняк, где её отец позиционировал их родовое поместье. В этом огромном доме в два этажа они жили с матерью, пока отец ездил на заработках по России. Её мать не по стандартам общественности была умна и тоже строила бизнес на их хозяйстве, убивая на это дело всё свободное время. Мебели в доме было много и вся дорогая, но особенно Ахмеду и Афанасию понравились обеденные столы, с которыми гарнитурами шли специфические шкафы для разных типов комнат и кухонь. Кухонь здесь было две. Валентина показала и их спальни – везде двуместные кровати, даже в детской, которые их отец производил на личном производстве. В каждой комнате обязательно был диван или гарнитуры мягкой мебели для гостиной. В центральной приёмной, где они проводили семейные обсуждения, стоял телевизор и фортепиано. Сама Валентина работала преподавателем фортепиано в двух музыкальных школах посёлка. О, какая была бы романтика, сложись у них с Ахмедом большие отношения, чем дружба! Знаменитость посёлка и он… не назвать его скотом, но… что он сам по себе?.. Что в тебе есть достойного такой женщины, Ахмед Иванов? Разумеется, в его глазах Валентина была своего рода Богиней. Он называл её не иначе, как Валенька, а когда у него было настроение – Валя! Основную часть своего времени Ахмед был в хорошем расположении духа. Сейчас, как видно, время настало отличное! «Валя» не сходила у него с языка! Афанасий вёл себя в их присутствии достаточно натужно и скованно, но смотрел на них прямым просвещённым взглядом, сидя в удобном кресле в гостиной. Он боялся, что шевельнётся и выдаст им своё настроение, угнетая молодых голубков, объединяющихся парой и будущей семьёй. Ахмед и Валя нисколько его не стеснялись. Видимо, им вдвоём пока друг с другом было не уютно. Конопатая Валентина любила в Ахмеде его причудливость, а особенно, когда он своими большими руками, между делом, ласкал все изгибы её кошачьего тела, заметно извивающимся в такт его дыханию. Они заметили присутствие Афанасия в гостиной только после того, как Ахмед Иванов снял с неё лифчик. Она заметила присутствие заинтересованного Афанасия и запоздало спрятала возбуждённые на груди соски. Взглядом она просила прощения за выходки Ахмеда у Афанасия, так как иначе он не представлял их отношения. Впрочем, это Меда только возбудило в её отношении, – это настоящее полное имя Ахмеда Иванова, как его часто называла мать один на один и Валя. Валю в свою очередь он любил звать Велеса. (Но, снова возвращаясь к его фантазиям, Ахмед Иванов любил называть себя Майклом в своих личностных представлениях). Он накричал на Афанасия, пытающегося уйти с виноватым видом, и заставил его снова сесть в удобное кресло, с которого он торопился вставать, болезненно сжимая руки Валентины в кистях, не позволяя ей начать застёгивать лифчик на груди. Первородный грех и юность царили в гостиной дома Валентины. Мужчины начали беседы о восхвалении секса, подбирая слова о «естестве» и «невинности»; они, Майкл и Велеса, просто обязаны друг другу проявлением любви и ласки во имя их будущих поколений, не озираясь на завистников и сложности жизни. Они живут своими жизнями, а не надуманными большинством приличиями, устанавливая свои правила и принципы жизни самостоятельно до такой степени, что словно бы для них переставало существовать само государство. В гостиную зашла Екатерина со своей маленькой грудью и, решив поддержать полуголую Валентину, тоже разделась до бюстгальтера, хихикая. Афанасий заинтересованно начал разглагольствовать, что носить бюстгальтер преступление, так как это последование мнению большинства в составе системы социального уклада России. Валентина и Ахмед обнялись, почти давая друг другу клятву взаимности и верности. Быть с ним для него было доказательством её к нему любви, а для неё освобождением от оков общественного гнёта; гнёт националистического и коммерческого типов, когда одним позволено всё, а других унижают до суицидов. И не у всех людей бывает даже праздник распутной любви в тёмном, сокрытом ото всех, подвале с сырыми потолками. О, Всевышний, как он был к ней страстен – его взор отражал пыл грешного огня!.. (Примечание автора: иногда у меня плохо получается описание таких сцен. Здесь не по стандарту получилось, но только так про Ахмеда Иванова и можно сказать – он очень харизматичный человек при достаточно пылком, психически неуравновешенном нраве). Ничто его не могло остановить! Сейчас единственно возможным устремлением его было, – добиться на глазах Афанасия любимую женщину и доказать ему, что у него тоже есть будущее. (Примечание автора: Не подумайте, что я увлеклась. Это Меда увлёкся и вошёл в пыл собственной страсти, но сам он при этом искренно себе, любимому, доверяет, формируя свою уверенность сегодня – и смешно от него становится и грустно – дурак, одним словом, на букву «д». А как об этом по-другому рассказывать? Я могла описать это подробнее, но это собирательный с мужчин разных персонаж. Таких людей много среди нас, что в пылу сердца забывают свою вежливость и даже уважение к женщинам.)

Внезапно Меда вспомнил об этом… вспомнил о телефоне, который так и не нашёл. Телефон лежал на полу перед его взглядом и от неожиданности он побледнел. Кто его сюда принёс? В гостиную к тому моменту уже забежали две женщины, что были с ними в пути из города всё это время. Блондинка и брюнетка; Анастасия и Юлия. Ахмед их не узнал. Где его родители? Где Афанасий? Где все? Кто эти люди? Он искренне был убеждён в том, что Афанасий, Анастасия и Юлия незнакомые ему люди, которые куда-то похитили его друзей в этот момент. Меда оттолкнул Велесу и начал свою месть похитителям, набросившись на Афанасия с кулаками. Он был убеждён, что мстит за своих похищенных друзей, не понимая, что душит Афанасия насмерть, а тот вообще ни в чём перед ним не был виноват. Сам мир кричал ему остановиться и увидеть свои действия и себя, но психика и душа не давали реакцию. Им двигала лишь жажда торжества добра во имя мести злу в своей жизни. Одержимость собственной идеей, словно демон, похитила его рассудок. Он в этот момент вспомнил, как убил весь персонал в гостинице и остановился, увидев, что Афанасий бледен и не дышит. Один мёртв. Женщины кричали. Они попытались убежать к его родителям, но местные с ружьями ждали их на выходе. Обе получили пули в головы и на этом посёлок хранил в тайне убийства приезжих… убийства на почве их давней бессознательной ненависти к городским, вынудившим их самостоятельно добывать себе пропитание и сырьё, чтобы те экономили деньги на их жизнях вдалеке.