Когда муза плачет

Лолита Милаш

Когда муза плачет

Глава 1.

Эту девочку можно было назвать вундеркиндом. Она обладала феноменальными способностями.

Едва её голосовой аппарат развился до нужных параметров, звуки стали ясными и отчётливыми, она заговорила стройными и сложными предложениями, используя в своей речи терминологию не ребёнка, а скорее взрослого человека. Так мог бы разговаривать выдающийся учёный, но не трёхлетний ребёнок. Возможно, этот феномен можно было хоть как-то логически объяснить, да хоть бы тем, например, что она подражает ранее услышанному в какой-нибудь научно-популярной телепередаче. Вот только другое не давало покоя: она феноменально владела всеми известными языками, включая мёртвые.

Её родители – странная парочка, которая никак не вязалась между собой. Отец – высокий мужчина азиатской внешности. Дочь была не похожа на него от слова совсем. Он был сдержан в своих действиях и немногословен, а многочисленные татуировки по телу подчёркивали принадлежность к одному из кланов якудза1. Отсутствие мизинца2 на правой руке косвенно подтверждали его прошлое, и его происхождение. Где-то этот малый провинился. Он часто носил дочь на руках и делал это с особой гордостью. Идентичный холодный взгляд у дочери и отца – единственное, что указывало на их кровное родство.

Матери перевалило за сорок. Шатенка с зелёными глазами. Про неё было известно чуть больше: Лилибет была достаточно известным антропологом. 3

В сферу её интересов входило не только биологическое, но и социокультурное развитие человека. Особой популярностью пользовались её лекции по истории медицины. Студенты любили этого преподавателя: феноменальная память и обширные знания делали из неё чудесного лектора. Может быть, дочь унаследовала её таланты? Перед тем, как Лилибет занялась семьёй, студенты отметили произошедшие в ней изменения и повышенный интерес к мистической теме. Она бесконечно говорила о музах, разворачивая слой за слоем нечто неведомое и подвластное только её понимаю. Студенты так и не смогли понять – говорит она правду или шутит, волей-неволей заставляя поверить в выдуманный мир.

Ребёнок не был похож и на неё. Внешность этой девочки казалась неземной и чуждой привычному миру: жёсткие прямые светлые волосы, бледная молочная кожа и практически чёрные глаза. Прямая спинка носа и лисий взгляд – нет, это был не ребёнок. Это была взрослая женщина, скрывавшаяся внутри тела маленькой девочки.

Родители, по сути, и не были родителями. Скорее то были слуги, выполняющие различные приказы и поручения.

Чёрные глазки внимательно смотрели новости. Ведущий взволнованно вещал:

– Группа протестующих собралась у главного офиса корпорации «(369) Аэрия»4. Они требуют отменить агрессивную политику кампании в вопросах обязательных мозговых имплантов. Напомним, что участились случаи похищения личных данных, в первую очередь, это касается денежных средств. После обязательного перехода на электронные деньги личные кошельки граждан привязывались к наружным микрочипам, находящимся в паспортах и пластиковых картах. Однако злоумышленники блокировали чипы, завладевали денежными средствами и личностью человека, понижая своими действиями социальный рейтинг гражданина. Корпорация «(369) Аэрия» выступила с инновационным предложением имплантировать чип в головной мозг, что позволяет пользователю интегрироваться с устройством и всегда отслеживать личные данные и состояние счетов. Украсть информацию с чипа, интегрированного в головной мозг хозяина, невозможно. Эти данные подтвердили многочисленные эксперименты и два миллиона добровольцев, уже использующие чипы. Чип не влияет на здоровье и качество жизни, а его установка занимает несколько минут, это просто и безболезненно. Он представляет собой крохотный нано-компьютер. На нём хранится не только информация о счетах и электронных кошельках, но и все паспортные и медицинские данные. С чипом вы можете не бояться потерять паспорт, а если вам станет плохо, врачи всегда смогут оперативно получить доступ к вашей медицинской карте. Но, невзирая на очевидные преимущества этого ноу-хау, нашлись противники – сторонники заговора. Эти люди распространяют дезинформацию, атакуют офисы и заводы кампании. – Ведущий остановился и, посмотрев в сторону, продолжил. – У нас на прямой линии генеральный директор корпорации «(369) Аэрия» Натан Миллер. Здравствуйте, Натан!

– Доброе утро! – поприветствовал ведущего блондин средних лет.

– Что Вы можете сказать по поводу происходящего?

– Люди не ведают, что творят, – его светлые глаза несколько секунд внимательно смотрели с экрана. – Сейчас я скажу очевидные вещи, которые многие не хотят замечать. В наше время, когда корпорации управляют государствами, людям стоит прислушиваться к тому, что им предлагают.

Лицо ведущего выражало недоумение. Натан продолжал:

– Люди вправе выбирать, что они хотят получить: комфорт и безопасность или отсутствие оных. Имплант даёт им и комфорт, и безопасность, но чем они заплатят за это – это другой вопрос. Сейчас я хочу обратиться к тем, кто отказывается от вживления чипа. Вы будете выброшены за борт жизни, вы 100% не сможете жить в городах, вам будет сложно адаптироваться к новшествам, но вы спасёте свою душу.

Блондин замолчал. Затем, немного помедлив, резко рассмеялся. Ведущий нервно повторил за ним.

– Ну, а вообще – это шутка, – пояснил Натан. – Думаю, именно такой речи ждут от меня собравшиеся на протест. Мы ведь источник зла, по мнению большинства стоящих с транспарантами.

– У вас отличное чувство юмора, –растерянно пробормотал ведущий, – я почти поверил…

Натан ухмыльнулся.

– Возможно, такие спекуляции рождаются лишь по одной причине: мы до сих пор не знаем, кто разработал эти феноменальные устройства, и каким образом контролируется их работа, – продолжил начатое ведущий.

– Эти данные являются частью коммерческой тайны. Нам очень сильно помог искусственный интеллект. Мы добились его эволюции. Все наши конкуренты используют искусственный интеллект на основе имитации когнитивных способностей. Но мы пошли дальше и добились не просто грубого подражания – мы получили сознание человека, очень умного человека внутри машины.

– Как?!

– Коммерческая тайна!

– Кто автор этой потрясающей разработки? Ему должны дать все премии мира!

– В нашей исследовательский группе он использует псевдоним Мастер. Он пожелал остаться инкогнито.

– Это так волнительно! – ведущий не сдерживал переполнявших его эмоций.

– Вы так счастливы? – серьёзно спросил у него Натан. – Вас правда ничего не пугает, и всё, что я сказал, Вам кажется нормальным?

– Снова ваши шуточки? Это ведь прорыв века!

– Глупцы ничего не слышат и не видят, – с этими словами он улыбнулся.

Девочка отвернулась от экрана и посмотрела на родителей.

– Ты довольна? Это очень откровенно! Натан серьёзно рискует, – задумчиво проговорила Лилибет. – Джун, что думаешь? – обратилась она к мужу.

– Лишь единицы его услышат, большинство же послушно склонит голову. Мастер стёр их волю, лишил возможности рационально мыслить. Жизнь большинства людей заключалась в выживании. В погоне за куском хлеба они так и не научились видеть истину. На любой удар они спешат дать ответ. Им некогда думать, почему это случилось.

– Значит, этот риск был впустую?

– Всё имеет свой смысл, пусть даже для одного человека… – мягко проговорила Лилибет.

Глава 2.

Латиноамериканец сидел в машине. Это был раритетный автомобиль «Форд мустанг» 1966 года. Бледно-синий корпус грелся под прямыми солнечными лучами.

Мужчина несколько раз взглянул на наручные часы.

«Ещё рано», – он мысленно остановил себя и подумал: эта женщина ещё не прилетела. Он нервничал каждый раз и чувствовал себя не в своей тарелке, когда забирал людей по просьбе Натана, нутром ощущая, что делает нечто неправильное. Он всегда их только забирает, но ещё ни разу не отвёз обратно в аэропорт или на вокзал. Может, он – последний человек, который их видит, и которого видят они перед тем, как попасть к Натану?

Его мысли заставили пульс биться сильнее, холодный пот проступил на лбу. Что же делать? Он посмотрел на табличку, которую дал ему хозяин. Острыми буквами на ней было выведено Мирра.

Латиноамериканец выходит из машины и делает несколько кругов вокруг неё, останавливается и с тревогой смотрит в сторону аэропорта. Чёрные свинцовые тучи нависли над ним.

– Будет гроза, –шепчет он себе под нос и машинально целует крестик.

Мужчине кажется, что он слышит приближающиеся раскаты грома, и они удивительным образом синхронизируются с ударами его сердца. Вена на шее вздувается, противно пульсирует, и он машинально хватается за неё.

Шаровая молния5 отделяется от чёрной тучи и взмывает вверх.

– Господи, я должен всё рассказать этой женщине… Мой английский так плох, – мужчина в отчаянном жесте поднимает руки к небу. Словно в ответ крупные дождевые капли срываются вниз и загоняют его обратно в машину. Латиноамериканец берёт табличку с именем Мирра и начинает тараторить по-испански, при этом активно жестикулируя. На последних словах его глаза увлажняются, и он смотрит вверх, как побитая собака.

– Что я могу сделать, Господи? Я ведь такой маленький человек…

Он рывком отбрасывает плакат на соседнее сидение, при этом случайно задевая ручку радио. Энергичный голос врывается в салон автомобиля.

– У нас есть очень хороший мысленный эксперимент, предложенный Максом Тегмарком6. Предположим, у нас есть наблюдатель, которого мы усыпляем. Также у нас есть технологии, позволяющие клонировать состояние наблюдателя, его тело, его воспоминания… Это именно то, о чём мечтают некоторые, кхм, – голос делает заминку и продолжает: – назовём их клонами, чтобы можно было перенести состояние человека на электронный носитель. Понятно? В результате мы получаем двух наблюдателей! Кто из них первый, а кто – второй, сложно сказать. Мы имеем два экземпляра. Двух одинаковых клонов. Далее мы их усыпляем и помещаем в разные комнаты. На стене одной комнаты рисуем цифру 1, на стене другой – 2. Затем мы их будим, будим и ещё раз будим! – Голос действительно зазвучал очень настойчиво, словно надоедливый будильник с утра. – И что же мы получим? Один из них увидит цифру 1, другой цифру 2. С точки зрения каждого наблюдателя то, что он увидит – это чистая случайность, но мы-то видим сверху, что никакой случайности нет, ведь это мы нарисовали эти цифры. В системе нет случайностей! Расщепление наблюдателя приводит к формированию субъективных случайных событий… Эйнштейн г7оворил: «Не верю, что Бог играет в кости». Вы понимаете? На глобальном уровне всё решено, изменения возможны только на уровне субъективности. Личной включённости каждого наблюдателя и его субъективных переживаний…

Мужчина поворачивает ручку, белый шум устремляется в салон, ещё один поворот – и радио выключено. Он судорожно сжимает руль, пытаясь отыскать хоть какой-то знак, хоть какое-то решение.

Глава 3.

Уже два часа Мирра ожидала свой рейс. Все эти пересадки давались ей нелегко. К великому счастью, в этот раз её багаж не потеряли.

Сколько там ещё? Она поглядывает на табло с мигающей надписью: «Рейс задерживается». Мирра нервно болтает ногой. Её пожилая соседка никак не реагирует, увлечённо читая журнал. Девушка недовольно вздыхает, просматривает документы и понимает, что поездка не стоит и ломаного гроша. Новое объявление: «Рейс задерживается на три часа». Не сдержав гнев, она топает ногой, но это никак не влияет на соседку: она продолжает самозабвенно читать, периодически бормоча что-то невнятное с британским акцентом себе под нос.

После нескольких минут безмолвного гнева девушка успокоилась, безнадёжно устремив свой взор на табло. Цифры и буквы начали медленно расплываться, тело обмякло, и она провалилась в тёплое сонное состояние. Секундные видения, проскользнувшие перед глазами, заставили её встрепенуться.

Она смотрит в бездонную пропасть, из недр которой выплывает большой светящийся шар. Электрические разряды ударяют в разные стороны, ослепляя, и она падает. Именно от этого ощущения девушка судорожно пришла в себя.

Она осмотрелась по сторонам, ощущая, как бешено в груди колотится сердце. Ещё ни разу сны не были такими пугающе реалистичными. Первой мыслью, посетившей её после пробуждения, было бежать отсюда как можно быстрее.

Наконец-то её соседка обратила на неё внимание: посмотрела с сочувствием, но ничего не сказала. Мирра направилась в уборную. Приведя себя в порядок, она всерьёз задумалась отказаться от поездки. За последние десять лет такое случилось впервые. Сколько было переездов и перелётов, в каких дырах она только не побывала, но всегда отличалась собранностью и уверенностью. Что происходит с ней?

Тело отказывалось слушаться. Она вернулась в зал ожидания и обнаружила, что её соседка исчезла. Девушка подняла глаза на табло и увидела, что была объявлена посадка на Лондон.

Мирра заметила журнал, забытый пожилой англичанкой. Она открыла его. Это был псевдонаучный журнал. Медленно перелистывая пахнувшие типографской краской страницы, Мирра наткнулась на знакомую фамилию. Нет, девушка не знала конкретно этого учёного, но много лет назад она знала человека с такой же фамилией и даже была влюблена в него. Улыбка пробежала по лицу, а глаза зацепились за текст.

Вначале ей казалось, что она понимает через слово. Мирра продолжила читать, и вдруг что-то странное начало происходить с её сознанием: оно словно расширилось, и вот уже она читает словно на родном языке.

«… действительно существует квантовое бессмертие8, и эта идея привела к очень интересной концепции, которую называют «Расширенная концепция Эверетта»9. Её развивал Михаил Борисович Менский. С экспериментальной точки зрения она апеллирует к такому феномену, как ясновидение… Описано достаточно много случаев проявления этого удивительного феномена (ясновидения), но его абсолютно невозможно изучить экспериментально, так как все эти случаи невозможно воспроизвести в реальности. Есть статистические данные: на рейсы, потерпевшие крушение, был выше процент неявки пассажиров или сдачи билетов. Люди не могут объяснить, почему они отказались от перелёта. Просто было какое-то смутное, необъяснимое чувство, так подсказала интуиция. Ещё одним примером может служить субъективное ощущение смерти близкого родственника… К сожалению, все эти явления невозможно изучать по причине их невоспроизводимости. Это как с шаровой молнией: точно известно, что шаровая молния существует, но неизвестно, как её изучать, поскольку невозможно предугадать, где она возникнет в тот или иной раз, да и сами механизмы её возникновения не могут быть изучены…

Идея Михаила Борисовича Менского10 обращалась к понятию мышления. Что такое мышление? Мышление есть расхождение сознания по разным квантовым альтернативам. Говоря другими словами – расщепление квантовых альтернатив. Что будет, если у человека отключить мышление? Пусть он уснёт, и это приведёт к тому, что расщепление перестанет существовать. Разум перестанет существовать в нескольких реальностях одновременно, но они объединятся в одну единую систему, где одновременно будут находиться все возможные варианты, и никто не исключает, что человек их может чувствовать. Поскольку квантовая картина статична, наблюдатель способен воспринимать её не только в прошлом, но и в будущем, поскольку она становится нашим настоящим… Концепция Менского – это попытка объяснить явление ясновидения как способность человека в особом состоянии воспринимать квантовые альтернативы. Воспринять самый возможный вариант будущего. Выбор варианта, по мнению Михаила Менского, – это то немногое, на что может влиять человек. Выбор должен быть личным, а не продиктован третьей стороной…»

Девушка отрывается от текста. После прочтения голова гудит словно с похмелья. Глаза медленно скользят по табло. Объявили посадку на Сантьяго11.

Она вдыхает полной грудью. Она делает выбор. Это неизбежно. Гулко раздаются удары сердца, и нечто неизбежное уже тянет к ней руки. Единственный способ отсрочить это – нет, не избежать, а именно отсрочить – мгновенная смерть, прямо здесь и сейчас на этом полу. Но Смерть не приходит, и Мирра продолжает свой путь.

Уже в самолёте она проваливается в беспамятство, выпив несколько бокалов шампанского, а на подлёте к Сантьяго их начнёт нехило трясти. В иллюминаторе покажутся шаровые молнии – такие же, как из её видения. Странно, но девушка не боялась; страх притупился, можно даже сказать, исчез. Мирра ощущала воодушевление, оно было сильным. Она чувствовала себя неуязвимой, тело было лёгким и свободным. Куда подевались усталость, боль в спине и отёки ног? Все неприятные спутники вечных кочевников. Они оставили её, пусть и на короткое время, но теперь тело и разум были свободны.

После приземления, машинально оформляя документы, забирая багаж и проходя паспортный контроль, она размышляла о том, что пережила то, что предчувствовала. Ей хотелось в это верить и продолжать жить обычной жизнью, без ожидания некого ужаса. Она ощущала его дыхание у затылка, словно сама Смерть идёт за ней по пятам. Смерть ли? Возможно, это нечто более ужасное. Но что это? Воодушевление покидало её по мере погружения в размышления.

Глава 4.

Уппсала12, Швеция.

Коридоры старого здания увлекали вглубь. Где-то там, в помещении с высокими трибунами, Лилибет – энергичная шатенка средних лет, читает лекцию. Её зелёные глаза внимательно осматривают собравшихся, она словно ищет кого-то. Сегодня она нервничает, но только внимательный зритель заметит эти едва уловимые моменты. Её дыхание стало поверхностным, ладони вспотели, а самое главное – голос стал каким-то глухим. Это никак не влияет на содержание лекции, но отражается на интонации. Через готические остроконечные окна свет проникает в аудиторию удивительным образом: он собирается в середине помещения, там, где стоит массивный мраморный стол.

– Вы знаете, зачем здесь этот стол? – она обращается к собравшимся, и в её голосе скользит полуулыбка. – Обратите внимание, как собирается свет. Это гениальная находка и изобретение…

Женщина на мгновение умолкает и внимательно смотрит на эти молодые лица.

– Уппсальский университет, в стенах которого мы сейчас находимся, славился своим анатомическим театром . Знали об этом?

– Да, – раздались нестройные возгласы.

– Последний анатомический театр в Европе находился именно здесь, в этом здании и в этом помещении. Этот стол повидал немало трупов. Обычно они лежали на этом столе, а перед вскрытием их переносили на соседний стол с металлическим покрытием. К сожалению, он не сохранился. По крайней мере, так говорят местные историки, но я думаю, если хорошенько потрясти подвалы и чердаки, его можно найти, – Лилибет улыбалась.

Студенты подхватили её юмор, и волна смеха прокатилась по трибунам.

– И вскроем кого-нибудь! – Молодые люди откровенно веселились. Преимущественно в этой группе были будущие нейрохирурги, психиатры и неврологи. Она в этом семестре читает для них какой-то невразумительный по содержанию курс по истории медицины. Правда, Лилибет никогда не следовала строгим правилам, и программу соблюдала условно: у неё всегда было что рассказать студентам.

– Увы, в наше время анатомические театры запрещены, – Лилибет разводит руками.

Женщина подходит к столу и проводит по его поверхности. Сотни пылинок взмывают вверх и начинают хаотичный танец в солнечных лучах, которые не просто собираются в одном месте, но и загадочным образом кружат, подчиняясь невидимому потоку. Лилибет присаживается на холодный мрамор и внимательно смотрит на студентов. Женщина словно находится под мощной лампой.

– Правда, удивительный свет! Архитектор этого корпуса, Герман Холмгрем13, очень долго не мог найти рационального решения для создания именно этого помещения. Он несколько месяцев бился над проектом, но всё было безрезультатно. В своих дневниковых записях он вспоминал, что безумие преследовало его, он сходил с ума, пытаясь найти решение для дополнительного освещения. Понимаете причину?

– Университет продавал билеты в анатомические театры!

– Да, всё верно. Это был отличный бизнес, и он требовал зевак, желающих на это смотреть. На одного студента-медика приходилось трое любопытных. Вскрытия растягивались на 8 часов, а в иных случаях – на несколько дней. Для таких целей требовалось хорошее освещение. Вечером это были факелы, свечи, потом газовые лампы. Днём – естественный свет. Но как собрать эти скудные лучи? Это казалось неразрешимой задачей. Герман сомневался в своём таланте архитектора.

– Но как ему удалось? –выкрикнул кто-то.

– В дневниках есть запись, что во время одной из прогулок он познакомился с юношей удивительной красоты. Архитектор сравнивал его с Аполлоном Бельведерским .

Лилибет взяла свой блокнот и зачитала: «Это дитя словно знало о всех моих проблемах и переживаниях. Едва я начинал говорить или думать, как он завершал мою мысль. Он был внимательный и кроткий, словно сам ангел спустился ко мне. Он попросил посмотреть чертежи, я принёс их на следующий день. Он быстрыми размашистыми движениями начертил непонятные линии, а после велел встретить три рассвета. Он ушёл от меня, но словно поселился в моей голове. Я не ослушался, и на исходе третьего рассвета на меня снизошли видения, и я понял, зачем эти линии, я прозрел… Его голос сейчас всегда со мной, он говорит: «Это место для удивительных людей, учёных. Они изменят мир, они – наша надежда». Я не питаю более самолюбие. Я не самый великий архитектор. Я лишь только могу создавать, если сам творец разрешит».

Лилибет отложила блокнот. На самом деле она знала этот текст наизусть, но, чтобы не привлекать лишнего внимания, смотрела на чистые листы – в лучшем случае, или список продуктов – в худшем, и имитировала чтение. Её феноменальная память и так выступала постоянной темой для спекуляций не только среди студентов, но и коллег.

– Что думаете? – она обратилась к студентам.

– У него была шизофрения?

– Да, он придумал воображаемого друга. Шизофреники бывают гениальны.

– Да, гениальность и шизофрения коррелируют.

Студенты выдвигали свои предположения.

– А Вы что думаете? – один из студентов обратился к Лилибет.

– Хороший вопрос, – она улыбнулась и склонила голову, – я не могу ответить на этот вопрос прямо сейчас, – женщина медлила. – Сандро Боттичелли14, работая над своим знаменитым полотном «Венера и Марс», – она подошла к одной из студенток и, взяв её блокнот с изображением этого шедевра, подняла над головой и показала, мягко добавив: – Это если кто-то не знает, как это выглядит. Экономлю ваше время, не нужно искать в Интернете.

Студенты смеялись; Лилибет шутила редко, но тонкий юмор, природное чутьё, умение удерживать внимание, и феноменальная память делали из неё прекрасного лектора. Многие шутили, что её лекции – это придуманные на ходу сказки, которые никто не может ни опровергнуть, ни доказать. Сплетение вымысла и реальности.

– Возвращаемся. Боттичелли писал: «Я был ограничен во времени. Картину заказала семья Веспуччи15 – это был свадебный подарок. Работу нужно было закончить в срок. Я не мог ничего с собой поделать, Муза не посещала меня. Я был в отчаянии. Я нуждался в деньгах, но не мог работать. Дни казались бесцельными, я чувствовал упадок». В один из дней он решил прокатиться за город. Далее он пишет: «Я встретил Музу. Она была среди самого низкого народа – цыган. Они норовили напасть на меня, клянчили деньги, предлагали магию… Как моего кучера занесло в их логово? Одна из них, совсем юная, пробралась в карету. Этот чёрный взгляд обездвижил меня. Я боялся пошевелиться, вскрикнуть. Кучер гнал со всех сил, я вжался в сидение. Я боялся этого ребёнка. Она начала говорить на характерный цыганский манер:

– Я вижу, ты печалишься! Хочешь, помогу? Всю правду…

– Я тебя сейчас выкину! – шипел я на непрошенную гостью.

– Нет, ты меня и пальцем не тронешь. Ты боишься меня!

Она смеялась, обнажая белые зубы. Потом произошло просто невообразимое: эта дикарка, эта чумазая девчонка заговорила на древнегреческом. Она цитировала труды Евклида16. Я был оглушён и шокирован.

– Ты такой упрямый! – Она смеялась, ощущая власть надо мной, а после с силой схватила мою голову и притянула к себе. Её безумные глаза смотрели прямо в душу, и это был не ребёнок – это был хитроумный демон. Её губы не шевелились, но голос чётко звучал в моей голове. Он был властный и злобный.

– Ты создашь шедевр, и он вдохновит миллионы людей. Это будет послание для любви и жизни, для смеха и радости…

Чёрные глаза растворились, и я ничего не видел, кроме изображения полотна. Теперь я точно знал, над чем буду работать».