Озеро встречает реку

– Да уж, он бы точно обратил внимание на такой монструозный блокнот. Лет десять назад!

Осенние листья

Тома сделала последний глоток кофе и убрала стаканчик в держатель. Они уже минут сорок были в дороге, и всё это время дождь безумно барабанил по окнам. Ледяные капли с треском разбивались о лобовое стекло, а видимость была хуже некуда. Подруга сосредоточенно маневрировала, с каменной спиной и взглядом, устремлённым прямо перед собой. Прерывать её сейчас было равносильно самоубийству – по крайней мере, пока дождь не ослабнет.

Тома решила занять себя планированием. Точнее, организацией своего дневника расследования. Она вспоминала, что обычно важно для профессиональных детективов, когда они берутся за новое дело, и аккуратно записала ключевые вопросы в столбик:

● 

Точная дата пропажи.

● 

Кто и где последний раз видел Рому.

● 

Кто и где последний раз с ним контактировал.

● 

Были ли у него с кем-то конфликты.

● 

Чем он занимался накануне пропажи.

● 

Какие отношения у него были с семьёй, одноклассниками.

● 

Были ли у него близкие друзья, девушка.

Тома задумчиво пожевала кончик ручки. Больше вопросов в голову не шло, но и это уже было хорошим началом. Осталось дождаться, пока погода улучшится, и задать их все Нике. А потом – её маме, когда они приедут. Эти вопросы должны были вывести их на следующих людей, с которыми нужно будет поговорить.

– Так, ну вроде стихает потихоньку. У меня вся шея затекла от напряжения, – пожаловалась Ника, потирая основание шеи одной рукой и разминая её.

– Как ты себя чувствуешь? Сильно устала? Я могу подменить тебя раньше.

– Да нет, не надо. Я лучше потом, во время твоей смены, качественно отдохну, накрашусь перед приездом и всё такое. Дай мне, пожалуйста, мой кофе.

– Конечно, держи.

– Брр… Холодный, и весь сироп на дне. Ну и гадость, – скривилась девушка.

– Ника, а ты сейчас готова ответить на некоторые вопросы для начала нашего расследования? Чтобы у нас уже было над чем подумать, пока едем.

– Да, естественно. Я уже, знаешь ли, в таком отчаянии, что готова на всё. Даже бросаться на совершенно незнакомых людей и пытать их.

– Ну, до этого пока что ещё далеко. Так, раз ты готова, то и я тоже, – Тома устроилась поудобнее и приготовилась записывать. – Какие точные дата и время пропажи Ромы?

– Так… одиннадцатого сентября его потеряла я. В пятницу. Он не пришёл вечером из школы и не отвечал на телефон. Но в тот день мама сказала, что он у одноклассника, так что я на время успокоилась. А вот на следующий день, когда он так и не появился, я уже не могла сидеть сложа руки и пошла в полицию. Там я заявила, что его нет уже второй день, и они приняли заявление. Так что, наверное, двенадцатое?

– А в тот день ты видела его дома? С утра?

– Да, видела. Он, как обычно, завтракал со мной и мамой, – Ника слегка нахмурилась. – Ушёл где-то в восемь сорок.

– А был ли он в школе в этот день?

– Да, полиция это всё узнавала. В школу он приходил. Отсидел все уроки, пошёл домой, но так и не дошёл.

Тома, до этого внимательно записывавшая каждое слово и не поднимавшая взгляд на подругу, заметила, что голос той изменился. Она взглянула на неё и увидела слезинку, сорвавшуюся с подбородка на грудь.

– Ты в порядке? Мы можем закончить в следующий раз.

– Нет, я на самом деле уже натренирована говорить об этом. Полиция, журналисты, соболезнующие друзья – я рассказывала это всё уже сотню раз. Я просто… Как будто только сейчас впервые ощущаю, что меня по-настоящему слушают. Понимаешь?

– Конечно, я тебя слушаю. Мы же едем найти его.

Тома улыбнулась подруге и ободряюще коснулась её колена, затянутого в пепельно-серые колготки. Она не знала, как бы сама вела себя в такой ситуации. Ника удивительно хорошо держалась. Хотя от неё чего-то подобного и ожидаешь.

Ода моей семье

Девушки совершили последний за поездку перевал, освежились, взяли ещё кофе и поехали дальше. До пункта назначения оставалось два с половиной часа пути. Настала очередь Тамары вести машину, и она очень серьёзно подошла к своей задаче – так же, как и подруга до этого, убрала волосы в тугой хвост, держала спину прямо и не отводила глаз от дороги.

По правде говоря, она ни разу не садилась за руль с момента получения прав, так что чувствовала себя ужасно неуверенно, даже несмотря на то, что погода значительно улучшилась. Ноябрьский серый день, влажный и наполненный запахом мокрой гниющей травы, пришёл на смену недавней буре.

Ника разложила на коленях свою массивную косметичку и накладывала макияж. Можно было лишь восхититься её навыкам и твёрдой руке, которая без промаха проводила чёткие стрелки и тушевала румяна, потому что движущаяся машина ей была явно не помеха.

“Какая же она всё-таки красивая! – подумала Тома, – Такая изысканная, уверенная в себе и яркая. Невероятное сочетание удачных генов, персонального стиля и ухоженности. Мне кажется, уже лет в десять Ника начала увлекаться макияжем и модной одеждой. Она всегда привлекала внимание. Интересно, как выглядел в последнее время Рома? Он тоже стал красавчиком? Надо будет попросить его свежую фотографию”.

Спустя час или полтора поездки девушки послушали музыку, прогноз погоды и Ника поспрашивала Тамару о её столичной жизни. Рассказывать особенно было нечего – она работала по 12 часов четыре дня в неделю и в свободное время читала и ходила в кино. Искала любовь, но не активно, а так, походя, просматривая иногда приложения знакомств и поглядывая на красавчиков в книжном. Она снимала небольшую уютную комнату рядом с работой и находилась в довольно дружественных отношениях с одной из соседок. Рассказывая всё это, Тамара заметно расстроилась. Разве это жизнь? Изнутри ей казалось, что она ведёт увлекательную, взрослую, самостоятельную жизнь, а сейчас, тасуя всё и пересказывая Нике, она будто бы жалуется, а не хвастается. Она несчастлива?

Ника, почувствовав дискомфорт попутчицы решила перевести тему и продолжить допрос в следующий раз. Она достала из бардачка блокнот с динозавром и пролистала страницы.

– Всё-таки это как-то странно: самой задавать себе вопросы, самой отвечать и самой же записывать, – недовольно проворчала Ника.

– Нет, вопросы тебе задаю я. Ведь это я их записала в блокнот. И отвечаешь на них ты мне, вслух. Тебе просто нужно их записать, чтобы потом мы могли к ним вернуться и изучить. Это ужасно просто, и я уверена, что ты справишься.

– Окей… Я попробую. Но если мне станет совсем странно, то мы закончим уже дома. Всё равно сегодня мы не сможем выбраться из отеля – мама нас забаррикадирует своим гостеприимством. Так… Сейчас: «Кто и где последний раз контактировал с Ромой?» Ну, наверное, он… Тут вот записано, что он был в школе… Ага… После школы, в общем-то, странная вещь. Мама говорит, что он был у одноклассника, Максима. Мальчик это подтверждает, но Рому там никто не видел. А ещё я не понимаю, почему он вообще мог там оказаться. Они с этим парнем не общались и не дружили. У них нет вообще ничего общего, он вроде из плохой семьи…

Тамара облизала губы. Ну вот, уже множество направлений для расследования. Этого Максима наверняка опросили вдоль и поперёк, и он оказался чист, раз уж полиция им не заинтересовалась. Но они могли что-то пропустить. А уж она-то точно ничего не упустит.

– Отлично. У тебя на самом деле получается, Ника. Ты всё это записала?

– Ну да. Я написала: «Максим. Его дом».

– Лаконично. Но вполне сойдёт. Дальше про конфликты, да?

– Да, «Были ли у него с кем-либо конфликты». Мм… С мамой? Но это безумно – добавлять её в список подозреваемых только из-за этого. Ведь буквально каждый подросток ругается с матерью. Из-за учёбы, грязной одежды, денег, уборки в комнате… Этому просто нет конца. Мама и меня в детстве выводила, так что я стараюсь всегда быть миротворцем в их ссорах. И они никогда не бывают особо серьёзными. Так что нет… Я пишу, что у него не было конфликтов? Ну, таких, о которых бы я знала, точно нет.

– Окей. Пока что сойдёт. Может быть, от одноклассников мы узнаем больше. Следующий вопрос вроде про то, чем он занимался накануне пропажи. Хотя, честно говоря, не знаю, что именно я подразумевала… Слушай, это что, Нева? Мы уже так близко?

Они посмотрели на навигатор. Ехать оставалось семь минут.

Аккуратный красный автомобиль стремительно заехал на мост, потоком ветра сметая опавшие бурые листья. Широкая и старая река невозмутимо пропустила девушек, оставаясь безразличной к их путешествию. Тома, как заворожённая, смотрела на родные края, подъезжая всё ближе и ближе к городу. Ника убрала блокнот обратно в бардачок и стала что-то печатать в телефоне.

– Мама нас уже ждёт. Она очень рада, что ты едешь со мной. Пишет, что для меня это будет здорово. Тут я с ней согласна. Но она также очень скептически относится к тому, что мы хотим самостоятельно поискать Рому. Якобы это бесполезно. Я думаю, у неё депрессия, и она это скрывает. Даже не знаю, как мы будем у неё что-то спрашивать…

– Мы постараемся быть очень чуткими и осторожными, вот и всё. Не волнуйся за неё.

Ника отвернулась к окну и куснула длинный красный ноготь. Тома мысленно выругалась на себя – говорить «не волнуйся» подруге в такой ситуации… Что может быть глупее?

А за окном тем временем уже проплывал центр города. Церковь, аллея, магазины, причал с теплоходом – всё на месте. Машина проехала прямиком к набережной и остановилась на покрытой брусчаткой парковке перед отелем. На улицу вышла высокая энергичная женщина в приталенном спортивном костюме и, широко улыбаясь, подошла к подъехавшим. Девушки вышли, и она крепко обняла обеих.

– Девочки мои, дорогие, ну наконец-то, – целуя дочь в щёку, сказала Елена.

Жизнь в розовом цвете

Гостеприимный отель семьи Васнецовых встречал подруг очень радушно. Елена суетилась вокруг своей дочери, будто та отсутствовала не пару недель, а целый год. А Тому, которую она не видела несколько лет, женщина была готова буквально растереть в порошок своим вниманием и заботой.

Томе было велено пройти в отельную часть большого дома, найти свой номер, оставить вещи, немного освежиться после дороги и встретиться с мамой и дочерью в ресторане отеля на первом этаже. Девушка не испытывала особой необходимости во всех этих процедурах, но подумала, что Нике и Елене, наверное, захочется побыть хоть несколько мгновений наедине.

Она прошла мимо фойе и улыбчивой девушки-ресепшионистки, поднимаясь по лестнице. Весь интерьер отеля был оформлен в морском и рыбацком стиле. Якоря, картины с маяками, карта озера с большой крепостью, грубые канаты – всё соответствовало названию отеля «У причала». Ресторан, видимо, носил такое же название.

Приложив электронную карту-ключ к одной из одинаковых дверей в длинном коридоре, Тома зашла в своё временное жилище. Номер выглядел немного безлико – те же канаты и маяки, что и в фойе, – но при этом просторно и даже как-то уютно. Большая кровать в центре, балкон, закрытый синими шифоновыми шторами, письменный стол, стул, большое комфортное кресло, повёрнутое лицом к окну, – неплохо. А тот факт, что жить ей в отеле, скорее всего, придётся бесплатно (на самом деле они ещё не обсуждали этот вопрос), и вовсе поднял Томе настроение до небес.

Она бросила рюкзак на кровать и достала смену одежды. В ванной ополоснула лицо, расчесалась и сходила в туалет. На ужин она решила немного принарядиться – насколько это позволял её крайне ограниченный небольшим рюкзаком гардероб. Джинсовая юбка и чистый изумрудный свитшот. Явно не тот уровень нарядности, что ожидала бы от неё Ника, но вполне подходящий для случая.

Собравшись, она решила проверить телефон и села в кресло. Рабочий чат пестрил уведомлениями о прошедшей смене. Тома на автомате пролистала сообщения, а потом, опомнившись, поставила режим «не беспокоить» на все рабочие переписки. Ей будет совсем не до этого в ближайшие дни.

Она решила погуглить исчезновение Ромы и ввела: «Роман Васнецов Шлиссельбург». На нужную ей тему было всего три результата. Новостная заметка в местной газете, интервью с главным следователем по делу Вадимом Никифоровичем и самое популярное – пост в соцсетях Ники. Такой грандиозный охват её пост получил потому, что у Ники очень много подписчиков – они все с восхищением следят за её модельерской карьерой. Её страничка по совместительству магазин, где можно приобрести платья её фасонов. Они очень красивые. Но вот только после пропажи брата Ника совсем не делала новых постов и, кажется, полностью прекратила свою онлайн-жизнь. Пост про брата – самый последний, и в комментариях она пишет под каждым сообщением с соболезнованиями: «Пожалуйста, свяжитесь со мной, если вам известно что-либо о местонахождении Ромы».

К посту о пропаже Ника приложила его фотографию. Тома кликнула на неё, чтобы рассмотреть целиком. Да уж, это точно не одиннадцатилетний мальчик, которого она видела перед отъездом! Единственное, что осталось таким же – это волосы. Пшеничные и короткие, они торчали во все стороны, потому что он частенько их теребил. Скулы заострились, щёки лишились детской пухлости, а глаза потемнели. Это удивительно. Теперь он меньше похож на сестру. У Ники глаза голубые, а Ромины стали с возрастом почти карими. Она приблизила фото: да, вокруг зрачка у него теперь большой коричневый ободок с тёплыми лучиками. Удивительно! Но по красоте он соревнуется с сестрой ещё как. Его лицо выглядело дерзким, смелым и честным. Наверняка у него в школе было много поклонниц. Об этом тоже надо будет поспрашивать. Тома закрыла фото и ещё раз перечитала пост Ники.

Наверное, о маминой депрессии она знает по себе. Ей, очевидно, очень тяжело пришлось в эти первые дни. Как же стыдно, что она не была рядом с подругой в беде!

Привычным движением она открыла приложение знакомств. Оно автоматически поменяло геолокацию и вместо тысяч анкет москвичей предлагало ей теперь всего лишь десяток местных. Она немного полистала их и улыбнулась. Среди обычных мужчин и парней на неё смотрел молодой Роберт Смит из группы The Cure. Она перешла внутрь профиля. Кажется, этот парень не всерьез выдавал себя за известного музыканта, а просто поставил его фото вместо своего. В анкете было написано, что он увлекается музыкой и кино, работает в продажах, ему 25 лет и он коренной шлиссельбуржец. Не сдержавшись, Тома зашла в личные сообщения и, хихикая, написала ему:

“Отлично выглядишь, Роберт! Не знала, что ты из Шлиссельбурга! Не подскажешь, какой это у тебя оттенок помады? Хочу такую же!”

Телефон в руке начал вибрировать, и имя Ники заслонило весь экран. Тома ответила на звонок. Они ждут за столиком в самой глубине зала, там, где диваны с высокими спинками. Тома сказала, что уже идёт, а сама подошла к балкону.

Одной рукой она скинула звонок подруги, а другой отбросила в сторону невесомые, но плотные шторы. За окном виднелось озеро. Металлическим блеском оно, словно лезвие, ворвалось девушке прямо в душу. Она всегда любила этот вид, эту величественную, тяжёлую водную гладь. Набережная немного изменилась: обновили брусчатку, поставили кафе на причале – но всё остальное осталось неизменным. Дымка над водой, зелёные и жёлтые брюшки лодок, росчерки чаек и стремительные волны течения там, где большая полноводная река встречается с не менее величественным Ладожским озером.

Зачем она приехала сюда? Неужели Ника действительно думает, что вдвоём у них есть шансы сделать то, что не удалось полиции? Одна умеет шить красивые платья, другая – смешивать коктейли и читать детективы. Ни тот, ни другой навык особенно не пригодится в расследовании. Где-то в глубине сознания Тома подозревала, что подруга, скорее всего, просто нуждалась в близком человеке, в поддержке… Или она действительно верит в их силы?

Интересно, помнит ли Ника, как в школе они вдвоём нашли школьного хулигана по цвету маркера, которым он писал оскорбления в туалете? Или как они вычислили девушку, которая воровала деньги из курток в гардеробе и сваливала вину на бедную бабушку-гардеробщицу? За спиной у подруг было немало совместных раскрытых дел. Именно это их и объединило в старших классах – жажда справедливости.

И сейчас нужно было пробудить в себе героинь этих историй. Девчонок, которые не остановятся ни перед чем, чтобы узнать правду и восстановить справедливость. Ничего в жизни Томе не хотелось так сильно, как найти этого милого мальчика с ямочками на щеках из её воспоминаний. И она даже готова вновь следовать повсюду за Никой, как это было раньше, готова стоять у неё в тени и безропотно выполнять её приказы, если это поможет. Или… может быть теперь настало её время командовать?

“Конечно! Я чувствую себя обязанным помочь тебе! Это “рубиновая нежность”! Я должен красить губы, иначе никто не поймет, где у меня рот… Но вообще-то я не уверен, что тебе подойдёт этот цвет. Судя по фото, у тебя слишком мягкие и нежные осенние черты, я бы присмотрелся к карамельным или сливовым оттенкам… Кстати, добро пожаловать в Шлиссельбург? Ты сюда надолго?”

Как скоро сейчас?

В ресторане отеля Тома насчитала восемь человек. Довольно неплохо для раннего вечера среды в маленьком городке. Трое мужчин в деловых костюмах сидели и оживлённо обсуждали что-то, держа раскрытые ноутбуки на коленях. Парочка у окна держалась за руки, на столе перед ними стояли бокалы с вином. За барной стойкой шёл ожесточённый спор между мужчиной и женщиной. Мужчина выглядел колоссально утомлённым – и разговором, и своей собеседницей, и, казалось, всей жизнью в целом.

Подойдя поближе, Тома узнала в женщине маму Ники. Та отчаянно жестикулировала, и из её речи девушка смогла разобрать только что-то про «мерзкий сброд». Заметив Тому, Елена сделала несколько довольно невежливых жестов, которые на любом языке мира можно понять как «не подходи, не мешай, иди в ту сторону». В направлении, которое она указала, одиноко сидела Ника, уткнувшись в телефон.

Бросив последний взгляд на мужчину – он выглядел совершенно незнакомым, – Тамара подошла к столику подруги.

– Ты так долго! – возмущённо поприветствовала её Ника, откладывая телефон.

– Только не бросайся на меня, пожалуйста! Не хочу думать, что у вас это семейное, – ответила Тома и кивнула в сторону бара, где спор пока и не думал затихать. – Кто это с твоей мамой?

– Её ручной полицейский пёс.

– Что?!

– Это тот человек, который, по идее, должен быть ответственным за поиски моего брата. Главный следователь по делу. Мама вызывает его сюда, когда захочет, и он перед ней отчитывается. У него есть свой счёт в заведении, и после таких бесед с мамой он обычно напивается вдрызг. Я могу его понять.

– А почему они так ругаются?

– Сама как думаешь? Ромы с нами за столом сегодня всё ещё нет.

– Вероника, девочки, я заказала нам три стейка и по салату, – раздался высокий грудной голос над столом.

Елена тоже переоделась к ужину и теперь была в бледно-голубом обтягивающем платье с розами и лабрадорами. Её дочь едва уловимо скривилась, неодобрительно реагируя на такой выбор наряда.

– Мам, мне кажется, что от этого Вадима Никифоровича нам вообще нет никакого толку, и уже довольно давно. Может, хватит его поить и кормить здесь за бесплатно?

– Сперва он должен засадить эту гадкую семейку за решётку, всех вместе. Я хочу, чтобы они ответили за моего Ромочку. Он говорит, нет никаких доказательств. Что за идиотизм! Весь город знает, что эти два брата торгуют наркотиками, что они бандиты. Неужели этого недостаточно? Ладно, это можно отложить на завтра, я уже попросила его вернуться и продолжить наш разговор. А сейчас, о моих девочках… Что, нашли себе ухажёров в Москве?

Девушки единовременно взвыли, но от столь неприятной темы их освободила сотрудница, подошедшая с их едой. Тома с удивлением заметила перед собой достаточно большой живот – это, видимо, пятый или шестой месяц беременности.

– Мариночка, спасибо большое, – принимая тарелки, сказала Елена. Девушка всё не уходила и мялась у стола. – Ты хочешь чего-то?

– Да, слушайте… Мне, в общем, надо завтра уйти на весь вечер. Освободилось место на УЗИ раньше моей даты, и я не могу его упустить. А ещё моя свекровь приезжает, и её надо устроить. Я смогу отработать только до пяти.

– И кто же будет вместо тебя? Об этом ты договорилась?

– Я пытаюсь! Денис весь день не отвечает на звонки… – она достала телефон из кармана фартука и и ещё раз обречённо на него взглянула.

– Продолжай звонить! Мне нужно, чтобы кто-то пришёл вместо тебя. Не закрывать же мне ресторан из-за твоего УЗИ, дорогая моя. Я подойду к тебе после ужина, иди работать.

Девушка, судорожно сжимая в руках телефон, поплелась обратно за барную стойку, а Елена взялась за приборы. Ника последовала примеру матери, а Тома всё не могла унять жалость по отношению к беременной. Через сгорбленные плечи полицейского она разглядывала девушку, которая маленькими глотками пила воду и всё с надеждой поглядывала на телефон. И тут ей пришла в голову идея.

– Елена! Давайте я заменю завтра Марину. Я отлично общаюсь с гостями, умею отдавать все напитки за баром и у меня как раз будет свободный вечер!

Владелица ресторана взвесила предложение и кивнула в знак согласия, после чего приступила к еде, а Ника недоумённо повела бровью в сторону Томы. Та подмигнула ей и незаметно показала плечом в сторону полицейского за стойкой.

За десертом Тома вспомнила, что не ответила своему Роберту.

“Я пока не знаю, сколько здесь пробуду. Семейные дела. А ты и правда местный?”

“Местнее не бывает. Родился и умру прямо здесь, ни шагу влево, ни шагу вправо.”

“Это как-то грустно, тебе не кажется?”

“Это очень грустно. Но я не против. Нет ничего плохого в том, чтобы быть грустным”.

“Интересная позиция. Я, наверное, соглашусь. Но ты же и веселишься тоже иногда?”

Где мой разум?

Ужин оказался очень недолгим и сумбурным. Елена не желала за столом обсуждать пропажу сына и, видимо, расстроилась, когда Тома заговорила о нём. Не доев до конца, женщина встала из-за стола и сказала, что ей нужно идти по делам. Ника коснулась руки матери и спросила, всё ли у той в порядке. Хозяйка отеля лишь печально улыбнулась дочери и погладила её по лицу.

– Завтра у меня будет больше сил, чтобы всё с вами обсудить, девочки. Давайте вместе прогуляемся с утра и выпьем кофе.

Тома смотрела в спину женщине и не могла представить и толику той боли, что она, должно быть, ощущала. Какого это – потерять ребёнка, не знать, где он и что с ним. Сейчас, когда она была в своём родном городе, Тома почувствовала ужасную необходимость немедленно позвонить своим родителям. Кажется, она даже скучала по ним.

– А ты слышала что-нибудь про мою маму, Ник?

– Конечно. У неё всё хорошо. У них обоих. Мы совсем не общались после твоего отъезда, но всегда здоровались и обменивались вежливостями. Они в полном порядке. Я слышала, что у твоей мамы всё настолько хорошо, что она теперь иногда ходит гулять одна.

– Отлично. Я… рада за неё. Наверное, мне стоит их навестить завтра или послезавтра.

– Обязательно! Я могу составить тебе компанию.

– Ммм… Может, в следующий раз? Я не знаю, как всё пройдёт, не хотелось бы втягивать тебя, если произойдёт что-то непредсказуемое.

– Не проблема, – пожала плечами Ника.

– Спасибо, – облегчённо выдохнула Тамара.

– Так… А какие планы на сегодня?

– Очень просто. Сейчас завершаем твой опрос, я записываю всё в дневник расследования, а после, я думаю, нам нужно осмотреть комнату Ромы. Какие-то вещи, записи, фотографии – это всё поможет нам лучше узнать о нём и его делах в последние дни перед исчезновением.

Тома сделала глоток воды, сложила тарелки друг в друга и расчистила место прямо перед собой. Достала блокнот из сумки и в который раз улыбнулась, глядя на смешного динозавра. Ника взяла тарелки со стола и отнесла их на кухню. Вернувшись к подруге, она держала два до краёв наполненных бокала с красным вином. Села, разгладила юбку на коленях и отпила глоток.

– Я готова. Даже примерно помню оставшиеся вопросы. Вот только у меня душа болит, как мало я знаю о родном брате. Я будто бы толком и не знаю, что он за человек. Это так странно: сначала по дому бегает мелкий, раздражающий слепок, отдалённо напоминающий гусеницу с руками, а потом – несколько лет, и это уже думающее, абсолютно реальное и сознательное существо со своей собственной жизнью, о которой тебе ничего не известно. Мне так стыдно перед ним…