Озеро встречает реку

Алёна Чащина

Озеро встречает реку

Тамара работала за баром в небольшом французском баре-ресторане в Москве. Это было одно из тех заведений, что работали круглосуточно и привлекали самую разношёрстную публику. Но в данный момент во всём помещении не было ни одного гостя. Тусклый вечерний свет фонарей пробивался сквозь высокие окна, ложился на чёрно-белый шахматный пол и отражался в зеркальном потолке. В ресторане было не то чтобы идеально чисто, но прибрано. Кое-где виднелись разводы от чьей-то усердной тряпки, а блёклые оранжевые лучи с улицы лишь подчёркивали это. Тамаре ужасно нравилось здесь работать. Она искренне верила, что в этом месте есть душа. Душа, которая мерещилась ей в солидных деревянных панелях, покрывающих стены, в свечах на столах и в гостях, оставляющих щедрые чаевые. Последние ей нравились больше всего. Не то чтобы она была меркантильной – не подумайте! Но деньги – это замечательно, ведь их постоянно требуют за книги в магазинах и бургеры в закусочных.

В её обязанности входило готовить коктейли, лимонады, чай и кофе, наливать алкоголь, рассчитывать гостей, поддерживать порядок в рабочей зоне, а также общаться с самыми разными людьми. В этом она преуспела: последние годы она с головой погружалась в чужие проблемы, за что ей и платили больше всего. В её спокойном, рассудительном лице, в тихих и тёплых карих глазах было что-то удивительно сострадательное и чуткое. Это подталкивало посетителей, особенно тех, кто усаживался за барную стойку, выкладывать ей всю свою подноготную.

***

Тамара с трудом отрывает взгляд от книги, чтобы проверить время: 19:47. До конца смены остаётся час и тринадцать минут. Совсем немного. Если никто не зайдёт – а во вторник это вполне вероятно, – она успеет дочитать новый детектив своей любимой ирландской писательницы. Осталось не больше сотни страниц, и это совсем немного, даже с учётом того, что нужно ещё навести порядок. Девушка была почти уверена, что сама догадалась, кто же в книге убийца. Это далеко не первая её книга, и она чувствовала себя вполне компетентной в этом литературном расследовании. Все улики указывали на бывшего сослуживца главной героини, и Тамару не провести дополнительными деталями и намёками, которые отвлекали внимание на других персонажей. Перекрёстная проверка алиби – и вот, пожалуйста, это не мог быть кто-то другой. «Когда все остальные варианты невозможны, приходится принимать к сведению самые невероятные, и они оказываются верными», – что-то подобное, как ей помнится, говорил Эркюль Пуаро. Тамара сладко потянулась, разминая затёкшую спину, и решила сначала закончить все дела, а потом быстренько проверить уведомления на телефоне(вдруг ей назначили свидание в приложении знакомств?!) и с головой погрузиться в чтение.

Из кухни вышла официантка, дожёвывая свой ужин. Она подошла к Тамаре, и в воздухе повис восхитительный аромат соуса песто.

– Что-нибудь происходило, пока я ела?

– Не-а. Сомневаюсь, что до пересменки кто-то зайдёт. Предсказываю тишину до самого прихода ночников. Что дают на ужин?

– Спагетти с песто и курицей, – девушка аккуратно протёрла уголки губ ладонью и нахмурилась. – Как же меня это бесит! В прошлый раз мне опять не передали чаевые со столика, с которым я работала весь вечер. Это так нечестно, я всё сделала сама.

– Тот стол с Пино Гриджио? Карина вроде сказала, что они ничего тебе не оставили.

– Ага, и это грязная ложь. Она каждый раз так делает!..

Возмущение девушки прервал шум с улицы, на мгновение заглушивший мурлыканье Эдит Пиаф. Александра мгновенно стряхнула с себя негодование и с улыбкой встретила вошедших:

– Добрый вечер! Прошу, проходите. Как насчёт столика у окна?

– Это было бы отлично, спасибо.

Двое – мужчина и девушка – проходят к угловому столу. Девушка снимает пальто и вешает его на стойку, а мужчина остаётся в верхней одежде и поспешно садится на большой угловой кожаный диван. У него щетина, очки в толстой оправе и увесистый портфель, который он бережно кладёт на сиденье рядом. Его спутница, в красном джемпере с высоким горлом и с длинными светлыми волосами, убранными в хвост, садится напротив и нервно разглаживает руками белоснежную скатерть, ожидая официантку. Та уже поспешила к паре с меню.

Разглядывая новоприбывших, Тамара почти сразу решила, что мужчина, скорее всего, режиссёр, писатель или, может быть, журналист. В нём было что-то неуловимо властное. Он явно знал, что нужно девушке, и собирался пользоваться своей властью, не уступая ни в чём. Это точно был не романтический ужин, и Александра, принявшая заказ, сразу это подтвердила:

– Эти двое заказали только кофе. Просто ужас! Зачем приходить вечером в ресторан и пить кофе? Это полный бред. Шли бы в кофейню и сидели там. Ещё и чаевых, естественно, от них не жди. Теперь они будут возиться до самого конца смены, шептаться о каком-нибудь бизнесе или ещё о чём-то и не дадут нормально прибраться в зале. Ну что за люди…

– Может, скажешь, какой кофе они заказали? – шутливо приподняла брови Тамара.

– Что? А, ну да. Капучино и эспрессо.

Тамара кивнула и взялась за рожок кофемашины. Да, заказ, конечно, был не особо интересный. Девушка придавила молотый кофе в рожке, вставила его в аппарат и нажала кнопку. В чашки полилась густая ароматная жидкость двумя тонкими струйками. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она обернулась и на мгновение встретилась глазами с гостьей за угловым столиком. Поняв, что привлекла внимание барменши, та снова перевела взгляд на собеседника. Тамара нахмурилась. Девушка была ей слишком знакома. Эти льняные гладкие волосы, этот тонкий длинный нос, усыпанный кирпичными веснушками, эти серые глаза – всё было до боли привычно и памятно. Это Ника! Разволновавшись от своего открытия, Тамара едва не перегрела молоко для капучино и чудом успела передать заказ надувшейся Александре. Теперь она уже не скрываясь разглядывала гостью, готовая продемонстрировать ей улыбку узнавания, если их взгляды снова пересекутся. С Никой были связаны почти все самые яркие воспоминания из детства и юности, и даже сейчас от её присутствия у Тамары сильнее забилось сердце. Но, судя по всему, вечер у бывшей подруги не задался. Она показывала своему спутнику стопки бумаг, будто пытаясь его заинтересовать, а тот вяло и неохотно их просматривал. Александра убежала на кухню пить чай, и Тамара решила, что всё-таки невежливо пялиться на гостей, даже если они – твои бывшие одноклассники. Она вернулась к чтению.

К реальности её вернула маленькая чёрная лакированная сумочка, шлёпнувшаяся на барную стойку прямо перед носом. Ника грациозно устроилась на высокий стул и распустила свои длинные прямые волосы, пустив их шелковистыми струями по плечам. Несколько секунд девушки просто смотрели друг на друга. Ника мультяшно наморщила нос и приблизила лицо:

– У тебя новая родинка!

– У меня, наверное, уже тысяча новых родинок!

Наблюдая за подругой, Ника склонила голову набок и коснулась подбородка. Потом, словно вспомнив о чём-то очень грустном, она будто сдулась и облокотилась на барную стойку.

– У вас же тут есть алкоголь, да? Поганый выдался денёк. И месяц тоже не очень. И год. И жизнь. Я бы выпила бутылку Зинфанделя. Ты пьёшь со мной.

Тамара взглянула на свои наручные часы, пытаясь скрыть возмущение от такой наглости, впрочем, вполне свойственной девушке напротив:

– Через двадцать одну минуту можно будет. У меня закончится рабочий день, придёт сменщик. Тогда мы сядем за столик, выпьем, и ты расскажешь, что тебя так расстроило. А пока я найду для тебя Зинфандель. Отличный выбор, кстати. Я рада, что ты выросла из того мерзкого земляничного ликёра.

Ника издала утробный рычащий звук, готовая возразить, но прервалась на уведомление, пришедшее на телефон. Она принялась доставать его из сумочки.

Налив в высокий пузатый бокал вино багряного цвета и поставив рядом бутылку, Тома стала разглядывать подругу, уставившуюся в телефон. С ней явно приключилась какая-то беда. Всё ещё изысканно красивая, яркая и уверенная в себе, она заметно исхудала, а лицо её под слоем косметики было измождённым. Кисти рук, держащие телефон, нервно подёргивались и выглядели по-старушечьи костлявыми. В двадцать два года это явно не норма.

Ника отпила маленький глоток и убрала телефон обратно в сумочку. Потом сделала ещё глоток, жадный и большой. И подняла глаза с идеально очерченными стрелками на Тому.

– Ты знаешь, кто это был сегодня со мной?

– Понятия не имею. Кто-то известный?

– Да, это Борис Воронин, автор блога о детективной журналистике. Он со своей командой расследует дела, которые полиция закрывает как безнадёжные. Я столько надежд вложила в эту встречу… Всё ещё не верится, что он мне отказал. Я ещё здесь поняла, что ему не особо интересно, но сейчас пришло смс: «Извините, ничем не можем вам помочь».

Ника устало протерла лицо холодными руками и вновь отпила вина.

– Подожди, о чём ты? Какой Воронин? Какие дела? Что ты от него хотела? – Тома понятия не имела, о чём идёт речь.

– Чтобы он нашёл Рому…

Ника глубоко, с дрожью, вздохнула, закрыла глаза и прижалась лбом к своему кулаку. Её собеседница потеряла дар речи. Какое-то время в баре царила полнейшая тишина, и даже фоновая музыка на мгновение замолчала, будто понимая, что сейчас она будет не к месту. В воздухе сталкивались холодные потоки с улицы и тёплые – от душного, громкого кондиционера. Он издавал равномерное гудение, прерываемое редкими щелчками.

Наконец Ника открыла глаза и надтреснувшим голосом произнесла:

– Он пропал. Исчез. Мой брат, Рома. Ты, конечно же, помнишь его. И никто его больше не ищет. Никому нет дела.

– Пропал? Когда?

– В сентябре. Сначала его искала полиция, и весь город стоял на ушах. Но с каждой неделей надежды оставалось всё меньше. Спустя месяц полиция почти перестала его искать. Мама уже даже не говорит о нём. Только я продолжаю искать. Вот, приехала на встречу с этим Ворониным, до него были ещё пара журналистов и частных детективов. Завтра с утра я возвращаюсь ни с чем. Такое чувство, что вселенная заставляет меня сдаться.

– Ника, какой ужас… Как ты держишься? Мне очень тяжело это слышать. Рома, наш Рома! Я могу как-то тебе помочь?

Ника с заплаканным лицом повернулась на резкий звук хлопнувшей двери бара. Входили ночные сотрудники, весело посмеиваясь и громко обсуждая что-то. Атмосфера стала абсурдно неподходящей для продолжения разговора. Шмыгнув носом и бросив: «Сейчас вернусь», – девушка направилась в сторону уборной. Тамаре пришлось совладать с нахлынувшими чувствами и закончить свой рабочий день.

Ещё один кирпич в стене

«Так, надо привести мысли в порядок», – думала Тамара, шагая по кромке лужи и аккуратно огибая её в своих высоких шнурованных сапогах. Она поглубже засунула руки в карманы шерстяного пальто и нащупала скомканную бумажку. Ужасно неуютно чувствуешь себя в мире, где пропадают дети. Смена в баре закончилась примерно полчаса назад, но с вечерним барменом им пришлось принимать поставку ликёров и ругаться с грузовой компанией из-за неправильных документов. Ника не стала её ждать. Вернувшись в зал и увидев пустое место за стойкой, Тамара просто потеряла дар речи. Неужели эта встреча ей привиделась?

– А девушка, что сидела за стойкой… – заторможено начала она, обращаясь к ночной официантке. Александра, как обычно, убежала ровно в 21:00, не теряя ни минуты.

– Не оставила тебе ни копейки, рассчиталась картой.

– А в папке с чеком не было визитки или чего-то такого?

– Посмотри сама.

Девушка неохотно протянула ей папку из стопки. У неё были длинные ногти, покрытые ярким лаком со стразами, и Тамара невольно отметила, что нужно обратить внимание менеджера на это строжайшее нарушение.

В папке лежала всего одна бумажка с суммой, датой и названием вина: Cantine San Giorgio, Zinfandel – напечатанными безразличным ко всему на свете кассовым принтером. Тамара не смогла сдержать досаду и смяла чек. Однако в смятом виде на его обратной стороне она увидела текст, написанный аккуратным женственным почерком чёрной гелевой ручкой:

«Дорогая, я вижу, что у тебя работа в разгаре, и я, вся в слезах, сейчас здесь, мягко говоря, не к месту. Но даже такой короткий миг общения с тобой помог мне немного успокоиться. Наша связь всё ещё сильна.

Завтра в 7 утра я уезжаю домой, меня заждалась мама. Жалко, что я приезжаю одна, без помощи и надежды. Поехали со мной?

Может быть, ты свежим взглядом найдёшь какие-то новые зацепки? Ты, наверное, можешь взять пару выходных? В общем, завтра с шести до семи утра я буду завтракать в «Четырёх комнатах» на Дыбенко, это недалеко от нужного шоссе. Приезжай. Даже если просто попрощаться.

Целую, Ника».

И это всё. Ни номера телефона, ничего. Тамара лихорадочно пыталась понять, какие чувства вызывает в её душе эта Никина затея. Это, конечно, было похоже на неё. Приехать, закружить всё вокруг ураганом, притянуть вселенную к себе и распоряжаться ею как захочется. Тут она оборвала себя, вспомнив причину приезда бывшей подруги, и со стыдом вздохнула. Рома пропал! Сколько ему сейчас? Должно быть, семнадцать или около того. Это на самом деле очень серьёзная причина вернуться. Ей бы больше всего на свете хотелось оказать любую посильную помощь. Но ехать домой? Вместе с Никой, с которой она не общалась последние пять лет? Конечно, про связь она написала не просто так. У них она действительно была. И очень сильная. Они друг для друга были первым всем. Первая настоящая подруга. Первая бутылка пива. Первая песня Radiohead. Первые парни. Первые предательства. Но кто они сейчас? Незнакомки. Семь часов в машине с абсолютно незнакомой молодой женщиной, которая уж очень высокого о себе мнения, да ещё и разбитая горем? А после этого – Шлиссельбург, где её ждёт мама, с которой она также не общалась последние пять лет. И отец? С ним она, конечно, поддерживала связь, но мельком, скорее потому, что так надо, а не от большого желания.

Но ощущение, что она обязана приехать ради Ромы, перевешивало всё. Тот самый мальчик, который заставлял её выбирать любимый цвет, любимый вкус мороженого, любимого динозавра, любимое насекомое и любимый исторический период.

(У Тамары – зелёный, шоколадное, птеродактиль, стрекоза и Ренессанс. У Ромы – фиолетовый, мороженое с печеньем, стегозавр, богомол и Древняя Греция.)

Вспоминая это, она уже дошла до метро и окончательно уверилась в необходимости поездки. У неё есть талант. Она знает, как проводить расследования. Что нужно делать, когда кто-то пропал или убит. Если полиция не в силах найти его или то, что от него осталось (нужно быть рациональной), они с Никой смогут.

Вот и приходит солнце

Ника остановила свой выбор на картофельной вафле с сёмгой и яйцом-пашот. Естественно, в шесть утра она ещё не была в кафе, а пришла получасом позже. Она стала первой посетительницей – в зале не было ни души, кроме персонала. Ей принесли эспрессо, и она сразу же заказала второй. Придёт ли Тома? И если придёт, то, чтобы попрощаться или поехать с ней? Так странно видеть свою старую подругу спустя столько лет. Удивительно, но Тамара вообще не изменилась. Тот же стиль одежды – клетчатые рубашки и джинсы, та же причёска – удлинённое каре с чёлкой светло-каштанового цвета. Даже часы на руке, кажется, те же самые! Ника вчера обратила внимание на синий кожаный браслет часов, который впервые появился у подруги лет в двенадцать, на день рождения или какой-то другой праздник. Нормально ли это – всю жизнь выглядеть как семнадцатилетний подросток? Уж Ника бы точно помогла ей с персональным стилем и новым образом. Лёгкие локоны, осенний макияж, пара шерстяных узких платьев, над которыми она работала… Работает… Хотя, если честно, она давно уже не могла доделать новую коллекцию, которую начала осенью. Сейчас уже ноябрь, прошло два месяца без брата. Непонятно, как с этим жить и как заниматься обыденными вещами. Весь мир вокруг окрашен болью и тоской, всё кричит только об одном – его нет рядом, ты должна его найти. Ты виновата перед ним.

Она завершила завтрак, допила кофе и рассчиталась. В 6:56 Ника была готова ехать в одиночестве, но всё ещё сохраняла капельку надежды. Ровно в 7:00 она направилась к выходу, к своей припаркованной у кафе машине. К её величайшему удивлению, у единственного стоящего на парковке автомобиля ждала девушка в тёплой куртке, с рюкзаком, увешанным брелоками, и картонным стаканчиком кофе в руке.

– Привет! Ты давно тут? – Ника вздёрнула брови. Она не показывала этого явно, но была безумно рада видеть свою бывшую одноклассницу.

– Доброе утро. Две, максимум три минуты. Я знала заранее, что не успею на твой завтрак, так что взяла по пути кофе и сэндвич. Буду есть в машине. Кстати, красный мини-купер, серьёзно? Это именно то, что я представляю, когда думаю о словосочетании «машина Ники».

– Вот видишь, мы думаем одинаково. Поэтому я его и купила, – девушка бросила длинный изучающий взгляд на попутчицу, – А ты, я вижу, тоже верна себе. Выглядишь в точности как в школе.

Обе забрались в салон, и Тома, достав завернутый в фольгу сэндвич, убрала рюкзак на заднее сиденье.

– Солёные огурцы, тартар и говядина. Хочешь укусить? – она протянула привлекательный свёрток и помахала им в воздухе, распространяя по машине аромат, от которого моментально выступала слюна.

– Нет, приятного аппетита. Я пока настрою навигатор. Думаю, первую остановку мы сделаем через пару часов, а всего их будет три, – своим классическим командирским тоном начала планировать Ника. – Я хочу приехать где-то после обеда, в три-четыре часа. И надо написать маме, сказать, что я еду не одна.

– Ты сомневалась, что я поеду? – игриво спросила Тома, пряча ухмылку в стакане с кофе. Так приятно осознавать, что Ника уже не ощущает над ней былой власти.

– Почти нет, но не хотелось ничего предпринимать, пока было это «почти». Ох, Тома, у меня очень хорошее предчувствие. Вдвоём мы можем сильно продвинуться.

Тома хмыкнула, жуя сэндвич. Ника ободряюще улыбнулась ей и завела машину.

– Кстати, у меня есть права, – сказала Тома, кивнув на свой фантастически неприглядный рюкзак. – Можем потом поменяться, если ты устанешь. Но за рулём я включу свою музыку!

– А с чего ты взяла, что у меня плохая музыка?

Ника ловко выехала на междугороднее шоссе и нажала на кнопку музыкального проигрывателя. Заиграли первые шуршащие ноты Portishead – Glory Box.

– Окей, окей, окей. Но свою всегда слушать веселее, даже если бы у нас были совершенно идентичные плейлисты. Так уж устроена жизнь, – примирительно подняла руки Тома.

Солнце, застенчиво выглянувшее в семь утра, через полчаса полностью скрылось за тучами, и его сменил накрапывающий дождь. Тома, убаюканная музыкой и гудением дороги, задремала. Ника взглянула на подругу, которая всё ещё была в куртке, и прибавила тепла в салоне. Смахнула крошки, оставленные Томой, и снова сосредоточила всё своё внимание на дороге.

Дороги

– Да, мам, где-то через пять-шесть часов мы уже точно будем. Какая у нас сейчас загрузка в отеле? Сможем дать номер Томе? Я не знаю наверняка, где она захочет остановиться, но хотелось бы иметь этот вариант. Что? Связь не очень хорошая. Да, мы наверняка будем очень голодные. Но я не уверена насчёт праздничного ужина, мам, мы всё-таки приезжаем искать Рому. Может быть, поедим и сразу примемся за дело, не знаю… Главное, чтобы была комната, а всё остальное не так важно. О, проснулась. Я побежала, у нас сейчас остановка по плану. Целую, до скорого.

– Мм… Доброе утро? Долго я спала? – прокряхтела сонная Тома.

– Сейчас всего лишь девять утра. Мы остановились на заправке. Я уже залила бензин, позвонила маме и сходила в туалет. Так что дело за тобой. Умойся, разомни ноги, всякое такое. Я думаю насчёт лёгкого второго завтрака и, однозначно, о кофе.

– Окей. Эмм… Спасибо. Я услышала про номер… Это действительно будет очень кстати.

– Не за что.

Девушки улыбнулись друг другу: Ника – уверенно и покровительственно, Тома – сонно и рассеянно. Зевая и продолжая кряхтеть, Тамара вышла из машины, аккуратно придерживая ярко-красную дверь. Она взяла с заднего сиденья свой рюкзак и направилась к уборной на заправке.

Как приятно находиться в обществе человека, который знает тебя с детства. Это совсем не то, что общение на работе или с новыми знакомыми. Здесь можно быть собой на все сто процентов – ворчать, быть недовольной или какой угодно ещё. Не нужно выдавливать из себя неискренние улыбки, можно просто быть… Тома почти забыла, каково это.

«Хотя зубы, пожалуй, почистить стоит», – подумала она, расстёгивая рюкзак в поисках несессера. Рюкзак – внушительное творение какого-то безумца из джинсовой ткани и зелёного твида – добродушно распахнул перед девушкой свои внутренности.

Закончив все необходимые процедуры, Тома остановилась перед зеркалом, чтобы причесаться. Она пригляделась к своему отражению. Неужели она и правда совсем не изменилась? Этого не может быть. Наверняка Ника просто смеётся над ней.

Тамара досконально знала каждую, даже самую мелкую черточку своей внешности и характера, которые изменились за последние годы. Она взращивала в себе эту лёгкую тщеславность и внимательность к себе, как редкий цветок.

Чуть пополнели губы, стрижка – не абы какая, а из модного салона, бесконечное количество прочитанных книг, аккуратно выщипанные брови, округлившиеся бёдра, нога на размер больше. А главное – работа в баре сделала её гораздо более общительной. Тома чувствовала себя водой: она могла предотвратить конфликты ещё до того, как они возникали. Могла удачно пошутить, когда это было нужно. Могла глупо и громко кривляться с кем-нибудь, могла вести увлечённые беседы о литературе и истории искусств. Научилась читать людей. Изменений было много.

Но самое главное – Тома стала самостоятельной. Она сама решала всё в своей жизни. Ни Ника, ни мама, никто другой не мог повлиять на её точку зрения, на её мысли. Она была независима.

Тома нахмурилась под всепроникающим, тяжёлым взглядом своего отражения. Однозначно, независимость от Ники сейчас немного под вопросом. Ведь стоило той появиться в её жизни спустя целых пять лет, как на следующий же день Тома бросилась через всю страну искать её брата. Но это был особый случай. Это ради Ромы. Ромы, который всегда был по-детски добр и чуток к ней. Его родители даже шутили, что у него к Тамаре настоящая любовь. Возможно, так оно и было.

Где-то у Ники дома, наверное, до сих пор пылится коллекция детских детективов Энид Брайтон, которые Тома подарила своему маленькому другу на восьмилетие… Надо будет их найти.

Тамара вышла из туалета и увидела подругу, стоящую у кассы. Та держала в руках два больших кофе и два французских хот-дога с горчицей.

– Я предлагаю съесть хот-доги здесь, за столиком, а не в машине. Хорошо? – решительно заявила подруга, крепко сжимая покупки. Кажется, она не была в восторге от предыдущей трапезы своей пассажирки.

– Да, конечно. Ты садись, а я хочу ещё что-нибудь сладкое – кекс или печенье. Сейчас выберу и подойду. Тебе взять?

– Нет, у меня кофе и так с сиропом. И у тебя, кстати, тоже. Ореховый.

– Класс.

Тома внимательно изучила прилавок заправки и остановила выбор на маффине с кусочками белого шоколада. Пока его подогревали, она разглядывала стойку с канцелярией от бренда заправки. Что-то запоздало связанное с первым сентября. В глаза сразу бросился оранжевый блокнот, на котором мультяшный тираннозавр подбрасывал в небо осенние листья. Она точно знала, кому бы это понравилось. Кажется, так будет правильно.

С кексом, от которого шёл ароматный пар, и новой покупкой в руках Тома подошла к столику. Села и взяла свой кофе. Сделав глоток, она довольно сощурилась.

– Просто роскошь! Ореховый сироп – мой любимый.

– Наслаждайся. Пять минут – и снова в дорогу. Думаю, вторую треть пути поведу я. А последний отрезок – ты. Ты говорила, права с собой?

– В рюкзаке.

– Отлично. А это что такое? Тебе подарили на кассе? – Ника указала на красочный детский блокнот и сделала глумливое лицо. – Они подумали, что ты собираешься в первый класс? С этим твоим гигантским рюкзаком и нашивками?

– Нет, я купила его. Это будет дневник расследования. Я буду записывать туда все улики и зацепки. Просто… он напомнил мне о Роме, – обезоруживающе честно призналась девушка.

Ника опешила от такой искренности, но всё равно едва сдерживала смех.