Вечевой Ветер: Зов Дажбога

Радомир, оглушенный падением и борьбой, едва держался на ногах. Он видел, как Весела яростно рвет руками хворост, закрывающий узкую, низкую брешь в самом основании стены, прямо над водой. Пахло гнилью и тиной.

«Лезь! Быстро!» – она пропихнула его вперед в темный, сырой проем.

Он пролез, упав на колени в ледяную грязную воду, хлеставшую по щиколотки. Весела нырнула следом, тут же развернувшись и натянув лук. В проеме показалась звериная морда второго волкодлака. Она выстрелила почти в упор. Стрела вонзилась в глаз. Волкодлак взревел и отпрянул.

«Заваливай!» – закричала Весела, хватая валявшееся внутри бревно и толкая его в проем. Радомир, спотыкаясь, подал ей еще обломки, камни. Они лихорадочно заваливали вход, пока снаружи не раздался яростный лай, удары по стене и гневные крики варягов на непонятном языке. Но проем был узок, завалить его извне быстро не получалось.

(Внутри города: хаос и первая встреча со стражей)

Когда последний луч света снаружи погас, их охватила полная, давящая темнота и тишина, нарушаемая только их тяжелым дыханием и плеском воды. Они стояли по колено в ледяной воде какого-то подземного хода или старого русла, заваленного мусором.

«Живы…» – выдохнула Весела, прислонившись к сырой стене. Ее руки тряслись.

Радомир кивнул, не в силах говорить. Он чувствовал, как жар внутри медленно остывает, оставляя леденящую дрожь и пустоту. И стыд. Его снова спасла она. Его силу он едва сдержал, чуть не погубив их обоих.

«Вперед, – прошептала Весела, зажигая маленькую масляную лампадку, которую достала из походной сумки. – Знаю выход.»

Они двинулись по узкому, зловонному тоннелю, вода хлюпала под ногами. Через несколько десятков шагов Весела нащупала в стене железную скобу, потянула. Часть стены, замаскированная под каменную кладку, с скрипом отъехала, открывая выход в полутемный подвал, заваленный бочками и мешками. Воздух здесь был спертым, но уже без болотной вони.

Поднявшись по гнилой лестнице, они выбрались в узкий, грязный переулок где-то в глубине Торговой стороны Новгорода. Картина, открывшаяся им, была не менее удручающей, чем вид осады снаружи, но иной.

Город кишел людьми, но это было кишение растревоженного муравейника. Улицы были забиты телегами, скарбом, людьми. Беженцы с посадов ютились под навесами, в сараях, прямо на земле. Дети плакали, старики стонали. В воздухе висела тяжелая смесь запахов: дыма, немытых тел, дегтя, конского навоза и страха. Лица людей были изможденными, испуганными, озлобленными. Слышались крики, споры, плач.

«Хлеба! Царь небесный, хлеба ребенку!» – голосила женщина, прижимая к груди завернутого в тряпье младенца.

«Дорого! Все дорого! Грабят последнее!» – ругался мужик у полупустой телеги.

«Слышали? Опять боярин Твердислав на Вече кричал, что надо сдаться! Говорит, варяги пощадят!» – перешептывались двое прохожих.

«Пощадят? Как Родичишну пощадили? Как Посад жгут?» – зло отвечал другой.

Радомир и Весела, закутавшись в плащи, старались не привлекать внимания, пробираясь к центру. Но их вид – грязные, мокрые, с оружием – все же вызвал подозрение.

«Стой! Кто такие? Откуда?» – двое городских стражников в кожаных доспехах и с секирами преградили им путь на мосту через какой-то проток. Их лица были настороженными, усталыми.

«С посада, господа честные, – быстро заговорила Весела, опуская глаза. – Чудом пробились. Ищем родню. Пропустите, ради Бога.»

«С посада? – усмехнулся один из стражников, окидывая Радомира оценивающим взглядом. – Да ты, парень, больно крепок для беженца. И нож у тебя… боярский. Не шпион ли варяжский?»

Он шагнул вперед, протягивая руку, чтобы схватить Радомира за грудки. Радомир инстинктивно отпрянул, рука потянулась к ножу. Внутри снова зашевелился опасный жар. Ситуация грозила обернуться катастрофой.

(Появление Милолики и спасение)

«Оставь их, Селиверст!» – раздался звонкий, властный женский голос.

Из толпы вышла женщина. Молодая, лет двадцати, но с таким достоинством в осанке и взгляде, что стражники сразу вытянулись. На ней был дорогой, но не кричащий, темно-синий шерстяной плащ с меховой оторочкой, под которым виднелось платье из узорчатой ткани. Темные волосы были убраны под аккуратный кокошник, украшенный скромной, но явно дорогой жемчужиной. Лицо – правильное, с высокими скулами, большими серыми глазами и тонкими, чуть насмешливыми губами. Взгляд этих глаз был острым, проницательным.

«Боярыня Милолика…» – пробормотал стражник Селиверст, опуская голову.

«Я знаю этих людей, – сказала Милолика спокойно, подходя ближе. Ее глаза скользнули по Радомиру, задержавшись на мгновение дольше, чем нужно, с легким любопытством, потом перешли на Веселу. – Это Весела, вдова дружинника Гаврилы, павшего на стене. А этот…» – она сделала едва заметную паузу, – «…гость. Из дальних краев. Ищущий родню в нашем бедствующем граде. Они не шпионы.» Ее тон не допускал возражений.

Стражники переглянулись. «Но, боярыня, вид у них подозрительный… да и с посада нынче мало кто пробивается…»

«Я сказала, знаю их, – повторила Милолика, и в ее голосе зазвенела сталь. – Или ты, Селиверст, сомневаешься в слове дочери боярина Мирослава?»

Лицо стражника побелело. «Нет, боярыня! Простите! Проходите!» – он поспешно посторонился.

Милолика кивнула, затем жестом велела Радомиру и Веселе следовать за ней. Она повела их в сторону от толпы, в тихий переулок у самой стены.

«Спасибо, боярыня, – проговорила Весела, низко кланяясь. – Выручили.»

Милолика остановилась, повернулась к ним. Ее проницательный взгляд снова устремился на Радомира. «Не за что. Долг чести – помнить павших героев, как Гаврила.» Она слегка наклонила голову в сторону Веселы, затем снова обратилась к Радомиру. «А ты… Ты не просто "гость". Я видела твой нож. Работа Людота Коваля. Такого удостаивались лишь сыновья знатных бояр или княжьи дружинники.» Она сделала паузу, давая словам проникнуть. «Радомир. Сын Любогора из Родичишна. Да?»

Радомир вздрогнул. Он не ожидал, что его узнают, да еще так быстро. «Да, боярыня. Я Радомир.»

Печальная тень скользнула по лицу Милолики. «Весть о Родичишне долетела до города. Прими мои соболезнования. Отец твой, Любогор, был человеком чести и твердого слова. Его голос на Вече… сейчас очень не хватает.» В ее глазах мелькнуло что-то – расчет? Сожаление? «Ты пробился через кольцо. Один?»

«Не один. Благодаря Веселе, – кивнул Радомир на охотницу. – И… везению.»

«Везению? – Милолика мягко усмехнулась. – Говорят, на пепелище Родичишна нашли пятерых варягов… обугленных дотла. Как будто молния ударила. Или гнев Перуна.» Она пристально смотрела на него, и Радомир понял, что она знает. Или догадывается. Эта женщина была опасна своей проницательностью. «Везение – это хорошо. Но сейчас Новгороду нужны не везунчики, а люди с… силой. И волей.» Она перевела взгляд на Веселу. «Тебе нужно к своим? К ополченцам у Владычного моста?»

Весела кивнула.

«Иди. Поговори со старостой Харламом. Скажи, что от Милолики. Он примет.» Милолика снова повернулась к Радомиру. «А тебе… Тебе нужен кров и время прийти в себя. Я могу предложить скромную, но безопасную каморку. Недалеко отсюда. Пока не решишь, что делать дальше.» Ее предложение звучало как приказ, но в то же время в нем была доля искреннего участия. И явный интерес.

Радомир колебался. Доверять ли этой знатной боярыне с острым умом? Но выбора особого не было. Город чужой, полный подозрений и страха. «Благодарю, боярыня. Приму вашу помощь.»

(Погоня и первое явление Дажбога)

Милолика кивнула и повела их дальше по узкому переулку, вдоль высокой тыльной стены какого-то боярского терема. Она шла быстро и уверенно, ее плащ развевался. Радомир и Весела следовали за ней.

Неожиданно из-за угла впереди вывалились трое подвыпивших молодцов в потертых кафтанах. Их глаза сразу загорелись алчностью при виде дорогого плаща Милолики и ее жемчужины.

«Ого! Боярышня заблудилась? – захихикал самый рослый, с бегающими глазами и кривым носом. – Давай-ка сюда кошелек да камушек твой, милая. Облегчим путь!»

Милолика резко остановилась, ее лицо стало ледяным. «Прочь с дороги, грязь!»

«Ой, какая сердитая!» – засмеялся другой, потянувшись к ножу за поясом.

Весела мгновенно вскинула лук, стрела нацелилась в грудь кривоноса. «Шаг дальше – умрешь!»

Радомир шагнул вперед, прикрывая Милолику. Его рука легла на рукоять ножа. Внутри снова зашевелилось знакомое тепло. Не снова… Он сжал зубы.

Грабители заколебались, видя оружие. Но их было трое, а пьяная удаль брала верх над осторожностью.

«Двоих! Да мы вас!..» – начал кривоносый, делая шаг вперед.

И в этот момент случилось нечто.

Яркий, слепящий луч вечернего солнца, пробившись сквозь разрыв в тучах, упал прямо на переулок. Он осветил Радомира, стоявшего перед грабителями. Словно по волшебству, свет сконцентрировался вокруг него, залив все вокруг золотистым сиянием. Стало невыносимо тепло, как в самый разгар летнего дня. Воздух заколебался, как над раскаленными камнями.

Грабители вскрикнули, заслонив глаза руками от нестерпимого света и жара. Им почудилось, что фигура парня в центре света как будто выросла, стала нечеловечески огромной и ослепительной. Ужас, первобытный и непреодолимый, охватил их. Они забыли про добычу, про ножи. С дикими воплями они бросились врассыпную, спотыкаясь и падая, исчезая за углом.

Свет погас так же внезапно, как и появился. Переулок снова погрузился в серые сумерки. Радомир стоял, ошеломленный, чувствуя на своей коже остаточное тепло и легкое покалывание. Он видел свет, чувствовал жар… но не исходил ли он от него самого? Или…?

Он поднял глаза. Там, где только что был разрыв в тучах, сияло чистое небо, а в нем, почти в зените, горела яркая, не по-осеннему теплая звезда. Венера? Но она светила с такой силой…

И тогда он услышал. Не голос. Шепот. Теплый, как солнечный луч, и древний, как сама земля. Он прозвучал не в ушах, а прямо в его сознании, наполняя его спокойствием и силой:

«Иди, Хоробр. Твой час не пробил. Ищи Щит…»

Шепот умолк. Звезда мерцала, как обычно. Тепло ушло. Радомир стоял, не в силах пошевелиться, пытаясь осознать произошедшее. Чудо? Галлюцинация от усталости и стресса?

«Радомир? Ты в порядке?» – осторожно тронула его за рукав Милолика. В ее глазах, широко открытых, читался неподдельный страх… и жгучий интерес. Она видела свет. Видела, как грабители разбежались в ужасе. Видела его в центре этого сияния.

Весела опустила лук, ее взгляд метнулся от Радомира к небу и обратно. «Это… это что было?» – прошептала она.

Радомир медленно перевел дыхание. Он посмотрел на свои руки. Никакого жара. Никакого света. Только легкое дрожание. Он встретился взглядом с Милоликой. В ее серых глазах уже не было страха, только холодный, аналитический блеск и что-то еще… словно она нашла давно разыскиваемый клад.

«Ничего, – сказал Радомир, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Просто… солнце ударило в глаза. Пошлите.»

Но он знал. И Милолика знала. И Весела догадывалась. Это было не просто солнце. Это был знак. Зов. И слова, запечатлевшиеся в его душе: Иди, Хоробр. Ищи Щит. Он вошел в осажденный город. И что-то вошло вместе с ним. Или пробудилось. Солнце на земле в образе человека? Или человек, на которого снизошло Солнце? Путь только начинался. И первая ступень – каморка боярыни Милолики, где его ждали не только кров, но и вопросы. Много вопросов.

Глава 3: Сила Старой Веры

Утро в каморке боярыни Милолики было серым и тревожным. Сквозь узкое, зарешеченное окно пробивался тусклый свет, не способный разогнать мрак в углах или холод в душе Радомира. Он сидел на жесткой лавке, обхватив голову руками, пытаясь осмыслить вчерашнее. Слепящий свет, панический ужас грабителей, невыносимый жар… и тот шепот. Иди, Хоробр. Твой час не пробил. Ищи Щит… Слова Дажбога (а кто же еще это мог быть?) горели в его сознании, как та самая звезда, что сияла в небе после вспышки.

Щит. Что это? Обычный щит? Артефакт? Символ защиты? Ответа не было. Только тревога и осознание собственного невежества. Сила, спалившая варягов в Родичишне и едва не вырвавшаяся вчера в переулке, была дикой, неуправляемой. Как зверь в клетке. Он боялся ее. Боялся, что в следующий раз не сможет сдержать, погубит не только врагов, но и невинных. Боярыня Милолика с ее проницательными серыми глазами и острым умом тоже была угрозой. Она видела слишком много. Догадывалась. Ее помощь была щедрой – эта каморка под крышей боярского терема, еда, чистая рубаха – но Радомир чувствовал себя здесь как пойманный зверь. Полезный, но опасный зверь, за которым пристально наблюдают.

Дверь скрипнула. Вошла не Милолика, а ее служанка, немолодая женщина с усталым лицом, принесшая миску простой каши и кусок черного хлеба. Она молча поставила еду на стол и удалилась, бросив на Радомира быстрый, испуганный взгляд. Вести о «солнечном чуде» в переулке, видимо, уже поползли по слугам.

Радомир машинально съел кашу, не ощущая вкуса. Ему нужно было уйти. Найти тех, кто понимает в Силе. Кто знает богов и древние пути. Волхвов. Но Новгород кишел слухами и страхом. Где искать истинных ведающих, а не шарлатанов, в такое время? Вспомнились слова Веселы в лесу: "Сила в тебе проснулась? От горя да ярости? Бывает. У моего деда так было…" Весела! Она была его якорем в этом бушующем море. Практичной, сильной, знающей леса и, возможно, старые пути. Она ушла вчера к ополченцам у Владычного моста. Ему нужно было найти ее.

Он осторожно выглянул из каморки. Узкий коридор был пуст. Спустившись по крутой лестнице вниз, он оказался в людной сенях боярского дома. Здесь кипела своя жизнь – слуги сновали с вязанками дров, боярские отроки чистили оружие, повариха с грохотом ставила котел в печь. Радомир, стараясь быть незаметным, пробирался к выходу. У самых дверей его окликнул знакомый голос.

«Радомир? Куда путь держишь?»

Он обернулся. Милолика стояла в дверном проеме, ведущем в горницу. Она была одета проще, чем вчера – в темно-зеленое платье без излишеств, но коса по-прежнему была убрана под аккуратный платок. Ее взгляд был спокоен, но всевидящ.

«Боярыня, – поклонился Радомир. – Я… хотел разыскать Веселу. Проверить, как она устроилась.»

Милолика подошла ближе, понизив голос. «Она в порядке. Староста Харлам принял ее в ополчение. Лучница она отменная, говорят.» Она посмотрела ему прямо в глаза. «Но тебе не до Веселы сейчас. Верно? Тебе нужно понять, что с тобой происходит. И как этим управлять.»

Радомир не стал отрицать. «Да.»

«Тогда тебе не в ополчение, а в лес, Радомир. К старой вере. К тем, кто помнит силу земли и небес.» Ее голос стал еще тише. «Есть место. Лесное капище. К западу от города, за Плотницким концом. Там скрывается старый волхв. Чурила. Он… не в ладах с иными боярами и даже с некоторыми в городе, кто забыл старых богов. Но он истинный ведающий. Если кто и поможет тебе понять твой дар… или проклятие… то это он.»

Радомир почувствовал глоток надежды. «Вы знаете путь?»

Милолика кивнула. «Знаю. Но идти туда опасно. Варяги рыщут по лесам. И… само капище охраняется. Не людьми.» Она положила ему в руку маленький, теплый на ощупь камешек с вырезанным знаком солнца. «Возьми. Оберег. Он поможет найти тропу и… может, смягчит стражей. Скажешь Чуриле, что от Милолики. Он знает меня. Иди через Плотницкий конец, к старой дубраве. Тропа начнется у сгоревшей мельницы.»

Радомир сжал оберег. Камень отдавал слабым, но ощутимым теплом. «Спасибо, боярыня.»

«Спасибо потом, – ее губы тронула тень улыбки. – Если вернешься целым и с ответами. И возьми Веселу. Она лес знает как свои пять пальцев. Проведет и прикроет.» Милолика отвернулась. «Теперь иди. И будь осторожен.»

(Дорога к капищу с Веселой и предупреждения о стражах)

Найти Веселу у Владычного моста оказалось несложно. Ополченцы – в основном горожане и уцелевшие крестьяне – копали укрепления, чинили стены, разбирали завалы. Весела, в простой мужской рубахе и портках, с луком за спиной, учила пару подростков натягивать тетиву. Увидев Радомира, ее лицо озарилось облегчением.

«Жив! – она подошла, оглядывая его с ног до головы. – А то слухи ходят… что вчера в переулке солнце сошло на землю.»

Радомир смущенно пожал плечами. «Солнце ударило в глаза. Грабители струсили. Вот и вся недолга.»

Весела фыркнула, явно не веря, но не стала допытываться. «Чего пришел?»

Радомир рассказал о совете Милолики и о капище Чурилы. Глаза Веселы загорелись. «Чурила? Дед Чурила? Слыхала! Говорят, он последний из настоящих волхвов в этих краях. Сильный. Но капище его… туда просто так не пройти. Говорят, духи леса стерегут. Злые.»

«Милолика дала оберег, – показал Радомир камень. – И сказала, что знакома с Чурилой. Надо попытаться, Весела. Я… я не могу так. Эта сила… она может вырваться в любой момент.»

Весела посмотрела на его искренний страх, на сжатый кулак с оберегом. Потом кивнула, решительно. «Ладно. Проведу. Лес я знаю. А духов… глядишь, твой камушек да мои травы помогут.» Она отошла к старосте Харламу, что-то быстро сказала, получила кивок и вернулась, накидывая плащ. «Пошли. Пока варяги тихи.»

Дорога через Плотницкий конец была мрачной. Квартал ремесленников пострадал от недавнего набега – виднелись сгоревшие дома, разбитые мастерские. Люди ходили с опущенными головами, страх витал в воздухе плотнее дыма. Они миновали сгоревшую мельницу на окраине, ее почерневший остов зловеще высился над рекой. Здесь начинался лес – не глухой ельник, как на пути в город, а старая дубрава с могучими, развесистыми деревьями, чьи листья уже пылали багрянцем и золотом.