Ученица Злодея

Ханна Николь Мерер

Ученица Злодея

Моим братьям – Эйвери, Джейку и Бену – за все разы, когда вы веселили меня даже в самые тяжёлые моменты, и за каждый раз, когда вы обзывали меня вонючкой (я знаю, что это такой способ выразить любовь).

И всем вам: вот так я представляю себе, каково быть ученицей фэнтези-злодея без особых моральных ориентиров.

Ассистентка Злодея. Бестселлер Ханны Николь Мерер

Hannah Nicole Maehrer

Apprentice to the Villain

Copyright © 2024 by Hannah Nicole Maehrer

All rights reserved.

Translation copyright © 2025

This edition is published by arrangement with Alliance Rights Agency c/o Entangled Publishing, LLC

Cover illustration and design by Elizabeth Turner Stokes

Interior map art by Elizabeth Turner Stokes

Перевод с английского Иты Куралесиной

Иллюстрация на переплете MARKASS

© Куралесина И., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

«Ученица Злодея» – юмористическое ромэнтези, в котором по полу офиса катаются отрубленные пальцы, а на доске «Дни без случайных убийств» цифра «0» за последний квартал не менялась. Поэтому здесь встретятся темы, которые не все читатели могут счесть приемлемыми: например, проблемы в семье, опасные ситуации, грубая речь, сражения, насилие, кровь, смерть, пытки, ранения, заключение в тюрьму, болезни, сожжение, утопление, случайное отравление и употребление алкоголя. Если вы чувствительны к этим темам, обратите внимание.

Пролог

Давным-давно…

День был самый обычный, если не считать того, что Злодей весь горел.

Первая рабочая неделя Эви Сэйдж выдалась ужасной – по крайней мере, для Тристана Маверина. На пергамент, который он просматривал, капнул воск со свечи, вытекая через край подсвечника. Тристан сердито покосился на каплю. Эта наглость напоминала ту девушку, которую он нанял в Ореховом лесу, истекая кровью и растеряв всё благоразумие.

Самое время принимать жизненно важные решения насчёт новых работников.

В его защиту – он не сомневался, что она почти сразу уволится. Но эту девушку было не сломить. Он перепробовал всё, включая убийство – да, и это тоже. Но ни она сама, ни её лукавая улыбка не померкли даже при виде трупа на рабочем столе. Неважно, чем он её нагружал, неважно, сколь опасны или противны были задачи, она улыбалась. И что ещё хуже – она не уходила. Её неотлучное присутствие рождало в нём ощущение, что он не хозяин собственной жизни.

Он чувствовал, как она стоит рядом – от неё буквально исходил жар, похожий на сияющий свет. Свет, на который было трудно не смотреть – он словно физически притягивал внимание и мысли. Но отвлекаться на это Тристан не собирался. Вместо этого он упрямо уставился на стол глубокого чёрного цвета, куда упала очередная капля воска. Взрыв был не за горами – он это чувствовал, будто горючая жидкость капала рядом с бочонком пороха.

Бумаги в руках не помогали. «Дворяне, чтоб их!» Очередное приглашение от лорда Фоулера, единственного дворянина в стране, который был готов вести со Злодеем дела. Это говорило бы в его пользу, если бы не бесчисленные приглашения на ужин. Мог бы с тем же успехом прислать динамит. К счастью, дружелюбие в переписке было легко игнорировать. Куда сложнее приходилось, когда источник дружелюбия стоял на расстоянии вытянутой руки, улыбался и… дорогие боги, она что, напевает?

Нельзя же быть такой жизнерадостной. Это противоестественно.

Он гадал, а человек ли вообще его ассистентка – может, какой-нибудь маниакальный солнечный дух, который не знал темноты. К сожалению, этот противоестественный настрой на ней не кончался. Заразительная энергия распространялась по офису быстрее Неведомой болезни, которая собирала жестокий урожай жертв по Реннедону последние десять лет. Кажется, её энергия не затронула только Тристана. Сотрудники казались счастливее, витражи со сценами убийств – ярче; даже гвардейцы выглядели более дружелюбными и не такими кровожадными.

Сегодня утром он увидел, как по офису вприпрыжку бежит стажёр. Это стало последней каплей.

Сэйдж снова напевала. Тристану захотелось схватить её за плечи и потребовать ответа, откуда берётся этот нескончаемый фонтан радости. Она снова пропела пару нот, и у него дёрнулся глаз. Он ошибался. Вот она – последняя капля.

Он отложил почту, собираясь выругать Сэйдж, но остановился, заметив её мечтательный вид. Она стояла, облокотившись на подоконник распахнутого настежь окна, луна со звёздами очерчивали её профиль. Ночной воздух шевелил тёмные волосы, создавая впечатление, будто она летит. Он не мог оторвать взгляда от её носа, почти… очарованный?

Надо что-то делать.

Он отвёл глаза и буркнул:

– Бумаги сами себя не разберут, Сэйдж.

Он сердито уткнулся в письма, делая вид, что перебирает страницы, провёл мозолистыми пальцами по гладкому пергаменту. Может, труп на рабочем столе её и не сломил, но вот перспектива засидеться допоздна за бумагами точно сработает.

Она подошла к столу и появилась в поле зрения. Наморщила нос, склонилась к Злодею; чёрные кудри падали на плечо.

– А жаль, как было бы удобно! – весело заявила она.

Он понял, что его сейчас стошнит.

Он закашлялся от противного тепла, которое разлилось по телу, опустил взгляд на стол и на Кингсли – одного из самых давних своих друзей, а в последние десять лет – неотлучного спутника. Принц, который раньше был человеком, и стал причиной всей этой беды. Беспечные прогулки Кингсли привели амфибию прямо в руки королевского гвардейца-мага. Что привело Эви Сэйдж прямо в руки Тристана – буквально. Он до сих пор помнил, как она прижималась к нему тёплым телом и как пахли розами её волосы.

В данный момент у проблемного земноводного опасно съезжала с головы корона, а сам он держал крошечной перепончатой лапкой свою табличку. На ней значилось: «КРАСОТКА».

– Думаешь, я не вижу? – буркнул Тристан, отбирая у гения табличку, и швырнул её надписью вниз на стол, чтобы Сэйдж не увидела.

– Чего не видите, сэр? – спросила она.

«Блин!»

– Что ты мух ловишь, и это никак не помогает тебе выполнить работу вовремя, – рыкнул он и одарил яростным взглядом Кингсли, который покачал головой.

«Ещё мне лягушки тут указывать будут!»

Сэйдж практически подплыла обратно к столу, в светлых глазах мешались лукавство и искренность.

– Я не ловила мух. Я загадывала желание.

Ярко-зелёная юбка в мелкий цветочек всколыхнулась, а Сэйдж обрушила на него полную мощь своей радости.

Он едва не отпрянул.

Но вместо этого отвлёкся на её слова.

– Желание?

Она села на новый стул напротив, откинула с лица локоны, взяла кипу бумаг и принялась перебирать.

– Вам что, не рассказывали, что звёзды слушают желания? – озадаченно спросила она, будто это он вёл себя как-то не так.

– В школе этому почему-то не научили, – съязвил он и вернулся к отчёту от командира Бесславной Гвардии, Кили.

Она нахмурилась:

– Да нет же, я не в школе про звёзды узнала. Мне рассказала мама и родственники с её стороны. Дядя Вэйл в этом разбирался. Мы с Хеленой, моей двоюродной сестрой, целое лето проводили, изучая звёзды, – лежали на траве по ночам и беседовали с небесами. Было здорово.

Веселье в глазах вдруг сменилось отсутствующим выражением, а улыбка на миг померкла. Но он заметил. Странно.

Сэйдж всё равно продолжила рассказывать – видимо, по привычке.

– В школе никогда не было так интересно, но я всё равно скучала по ней, когда ушла.

Он уставился на потёки воска на столе.

– Ты не указала в резюме образование.

Она ответила слишком уж беззаботно:

– Мне пришлось бросить школу, когда пропала мама. Отец работал, а с сестрёнкой надо было кому-то сидеть.

«Не дави. Это неважно».

– Сколько тебе было? – спросил он.

«Да блин!»

Он услышал, как хрустнули бумаги в руках Сэйдж. Видимо, стиснула крепче.

– Тринадцать.

У него сдавило грудь.

Кингсли поднял другую табличку, явно предназначенную другу. Помахал ею перед лицом Тристана. «ГАД».

– Сэйдж… – Он осёкся.

С языка чуть не сорвались слова извинения. Извинения? Злодей не извиняется. Сам этот порыв так ошеломил его, что он умолк.

Фамилия неуклюже повисла в воздухе. Тристан смял письмо и швырнул его в корзину, только чтобы не смотреть на Эви, но, разумеется, в итоге всё равно посмотрел.

Её жизнерадостный настрой пропал, на его место пришло испуганное выражение лица. Ужас обратился робостью, когда она заметила, как неуютно ему смотреть на неё.

– Ой… Простите. Я обычно столько не болтаю.

Ну, это точно была неправда. Только за последние семь дней эта обуза наболтала больше, чем любой другой знакомый ему человек… Тревожило, что он помнил всё до последнего слова.

– Думаю, ты врёшь. – Вышло резко, а не по-доброму.

– Я да! – невозмутимо откликнулась она и немедленно хихикнула. – Во всяком случае, насчёт болтовни, но всё равно извините.

Была в ней эта солнечная лёгкость. Она так скоро извинялась. В её исполнении всё выглядело очень просто.

– Ничего, – буркнул он.

Она расцвела, и он моргнул. Это он-то?

– Кажется, я к вам привыкаю и расслабляюсь, – заметила она.

Боже мой, эта девушка как солнце. Нужны тёмные очки, просто чтобы глядеть на неё.

Тристан сощурился, нахмурился.

– В этом офисе недопустимо расслабляться. Вот сейчас самое время извиниться.

Она закусила губу, но уголки всё равно уползли вверх. Она вновь повернулась к окну, к самой яркой звезде, которая сияла в небе. Задумалась.

Невыносимо. Надо её выпроводить. Немедленно.

Не успел Тристан прогнать Сэйдж, как та вновь посмотрела на него, и её щёки загорелись румянцем. Пальчики перестали стискивать бумаги, и она сказала самым искренним тоном:

– Извините, но это правда. Это лучшая работа в моей жизни.

Тристан выругался вполголоса. Его будто ударило, да так, что едва не опрокинуло. Он оттянул воротник, чтобы не задохнуться.

Загадочное ощущение, которое охватывало его всякий раз после того, как он устраивал ей очередную проверку, а она с улыбкой проходила её, наконец прояснилось. Это было облегчение.

Сердце колотилось, сигнализируя об опасности этого чувства, но Тристан кое-как втянул воздух и ответил:

– Мне… приятно. – Он поднялся, забрал у Сэйдж бумаги. Она с готовностью протянула их. – На сегодня можешь быть свободна. Я достаточно помучил тебя.

Сэйдж тоже поднялась, бросив взгляд на двери кабинета, упёрла руку в бедро и вскинула бровь.

– Пленники в подземельях с вами бы не согласились, сэр.

Тристан закашлялся, ударил себя в грудь, чтобы побороть смех, и поразился самому этому желанию рассмеяться. Вместо этого он плотно сжал губы.

– Если не хочешь к ним присоединиться, я бы рекомендовал отправиться домой.

Сэйдж ещё раз сморщилась и пошла к двери, но снова остановилась выглянуть из окна: что-то манило её к жемчужному сиянию в небесах, которое отражалось в её глазах.

Он ничего не мог поделать. Сам не знал почему, но ему необходимо было всё выяснить.

– Что ты загадала?

Она повернулась к нему лицом, медленно отступая к двери, нашарила за спиной ручку. На лице её было такое нежное выражение, что Тристан почувствовал, как превращается в желе.

– Расскажу, когда сбудется.

Дверь тихо закрылась за ней, звёзды напоследок ещё раз сверкнули на краю поля зрения. Он отогнал их, поспешил к столу и выудил из верхнего ящика зовущий рубин. Желания. Глупости какие.

Зовущий рубин, как и многие другие камни, которыми располагал Тристан, использовался для связи с гвардией. У разных отрядов были разные волшебные камни в зависимости от статуса, но текущая ситуация требовала вмешательства Рубинового отряда. Самого смертоносного. Его любимого.

Он спешно приказал кому-нибудь достаточно опытному проводить Сэйдж в сумерках, чтобы убедиться, что она добралась до дома в целости и сохранности. В Ореховом лесу было полно опасностей, которые только и ждали запустить когти в жертву, на роль которой отлично подходили именно такие девушки, а он и так уже потратил на неё неделю. Нельзя же потерять всё это время.

«Нельзя же потерять её».

В конце концов, какой толк с ассистентки… если она мёртвая?

Глава 1

Рыцарь

– Эви Сэйдж мертва.

Слова рыцаря эхом пронеслись по просторному королевскому кабинету, отражаясь от богато декорированных стен, как горестный плач.

Король Бенедикт сидел, опустив голову, и придерживал ухоженными пальцами страницы открытой книги. Свет, падающий из большого окна, разливался по серебристым страницам, в комнате было душно и жарко. Рыцарь поёрзал в тесной броне, но когда король поднял голову, замер как вкопанный.

Это была ошибка.

Король Бенедикт закрыл книгу, и солнечный свет слегка померк, будто с досады. Король медленно поднялся, губ коснулась сочувственная улыбка.

– Как жаль, – сказал он, проведя рукой по песочного цвета волосам. В них было совсем немного седых прядей – удивительно для человека в столь почтенных летах. – Бедняжку совратил Злодей. Наверное, в каком-то смысле эта смерть была милосердна. Тех, кто подобрался к тьме так близко, уже не спасти. Теперь она покоится с миром.

Самодовольство – вот что играло в королевской улыбке.

«Ненавижу тебя».

Рыцарь сжал кулак, но расслабил руку, чтобы король не заметил. Кивнул.

– Вы само милосердие, мой король.

Слова жгли язык.

Бенедикт с прищуром указал на мягкий стул.

– Прошу, присаживайся. Дорога во дворец была непроста. Как поживает сэр Итан? Он ведь остался с тобой, чтобы убедиться, что всё сделано?

Рыцарь не спеша подошёл к стулу, обитому красным бархатом; подушка промялась, когда он сел. Из-под шлема виднелись лишь зелёные глаза. Он мягко поправил:

– Сэр Нэйтан, ваше величество.

– Да, точно! Сэр Нэйтан, – рассмеялся король.

– Мёртв, – ровным голосом сказал рыцарь.

– Да? – вскинул брови король. Рыцарь произнёс ровно так, как репетировал:

– Боюсь, Отто Варсена обуяла жажда крови. Он набросился на меня и сэра Нэйтана, и я лично обезвредил его.

Он гордился тем, что голос не дрогнул на этой лжи.

Король, кажется, не расстроился – никто не удивился, по крайней мере, не из присутствующих в комнате.

– Ладно. Чем меньше свидетелей, тем лучше. Надеюсь, ты позаботился о трупе Варсена?

Под шлемом у рыцаря дрогнули губы – он вспомнил, как именно позаботились о голове мистера Варсена.

– Да, мой король.

Рыцарь почувствовал, как вспотела шея. Он знал, каким будет следующий вопрос короля.

– А что с телом Эви Сэйдж? Хочу взглянуть.

Блудный лучик света из окна скользнул по рукам рыцаря, на которых красовались новые перчатки. Без кровавых брызг. Свет успокоил его, и он ответил:

– Боюсь, целителям нужно время, чтобы залатать её раны и привести в подобающий вид, как вы того желали. Они просили не беспокоить их во время работы, если на то будет ваша воля.

Повисла тишина. Рыцарь задержал дыхание, чтобы король не заметил, как вздымается грудь воина. «Держись!» – велел он сам себе, не сомневаясь, что сердце колотится слишком громко и королю отлично слышен этот стук.

Король улыбнулся; улыбка не коснулась глаз. Как всегда.

– Полагаю, можно сделать такое одолжение. Убедись только, что к выходным, к церемонии срыва маски, она будет готова.

Рыцарь кивнул, медленно выдыхая.

– Да, мой король.

Про «церемонию» можно было не спрашивать. Король и так без умолку болтал про свои достижения.

«Три, два, один…»

– На выходных мы покажем лицо Злодея всему дворянству королевства.

«Ого, я думал, до двух не дотерпит». Его величество горело этой идеей. Глаза короля нездорово блестели, пока он делился планами.

– Великое достижение, мой король. – Рыцарь сощурил глаза, изображая улыбку. – Мои поздравления.

Король расцвёл, поднялся – отороченная мехом мантия взметнулась за спиной – и бросил на маленький столик перед рыцарем книгу со своего рабочего стола. Книга ударилась о дерево, разбросала серебряные кубки, в которых почти не осталось вина. Рыцарь не отказался бы от кубка. Или нескольких.

– Это лишь начало новой эры для Реннедона.

У рыцаря взмыли вверх брови. Прозвучало… зловеще.

Король продолжал:

– Демонстрация Эви Сэйдж в качестве идеальной жертвы укрепит ненависть королевства к Злодею. Наконец-то доказательство всех его злодеяний… – Он показал на книгу в яркой переливающейся обложке. – «Сказ о Реннедоне».

Детские сказки? «Сказ о Реннедоне» был эпической сагой о том, как появилось само королевство, в нём содержалось рифмованное заклинание, подарок богов, которое должно было спасти угасающее волшебство, но чаще его можно было услышать из уст родителей, отчитывающих своих детей. Каждое из волшебных королевств континента Мирталия имело свою историю происхождения, зачастую необычную или нелепую. До сего момента рыцарь ни разу не видел историю Реннедона на бумаге, но цветастая обложка едва ли помогала поверить в достоверность текста. Неужели король не мог отличить правду от вымысла?

«Может, ему корона жмёт».

Впрочем, ходили некие слухи, шепотки, что Реннедон в самом деле начал гибнуть. Если сказка правдива…

Может, в слухах есть доля истины?

Король вздохнул.

– К сожалению, мне потребуется от тебя большое одолжение, если мы хотим остаться сильнейшим волшебным королевством.

Король уже просил рыцаря о множестве больших одолжений, и всякий раз его ответ неизменно был:

– Да, мой король.

– Я хочу, чтобы ты отправился в дом Сэйдж и забрал письма Нуры Сэйдж. Привези их побыстрее, к вечеру.

Рыцарь осторожно произнёс:

– Как прикажет ваше величество. Но позволено ли мне будет спросить, для чего они вам?

– Я надеялся, что у старшей дочери Сэйдж тот же дар, что у матери, но, несмотря на все усилия Гриффина, девчонка оказалась бесполезна. – Бенедикт потёр подбородок и делано нахмурился. – По крайней мере, живой. – Рыцарь не шелохнулся. – В любом случае письма помогут нам найти Нуру. Её не видели много лет.

Голос рыцаря был не громче шёпота.

– А младшая дочь?

Король отмахнулся:

– Считай, что мертва. Её уволокла банда Злодея.

Душная жара стала столь невыносима, что у рыцаря закружилась голова.

– А что с гиврами, сэр? С ядом их детёныша? Я полагал, они вам тоже необходимы. Звёздный свет и Судьба, что-то в этом духе?

На лбу короля забилась жилка, но лицо не дрогнуло. Он поднял книгу и аккуратно опустил её в хрустальную витрину у окон. Стены содрогнулись от его чистого, почти музыкального баритона, полного презрения:

– К счастью, у меня есть человек, который сможет помочь в этом.

Рыцарь знал, кого имел в виду король, но его всё равно пробрала дрожь, остудив жар сердца.

Злодей.

Глава 2

Злодей

Злодею не хватало, нет, не света, а цвета.

Тристан поднял взгляд, голова гудела от стонов других пленников, заключённых с ним в темноте. Влажными ладонями он ощупывал грубый камень – единственное, что держало его в бесконечной черноте. Тьма была похожа на смерть. Смерть без покоя, тьма без света – лишь боль указывала на то, что он ещё жив.

Пульс повышался; Тристан задыхался. Не было решёток, за которые можно было схватиться. Исчезла сила: эту дымку словно поймали, заперли, как его самого. Но он чувствовал, как она вьётся и кружится внутри. Она молила о свободе – он разделял её чувства.

– Хватит.

Тристан споткнулся и, к счастью, ударился плечом о грубую бугристую поверхность. Кирпичи. Хвала богам. Стена. Её основательность помогала бороться с главным страхом – темнотой. Пальцы в волдырях бежали по изгибу стены всё дальше и дальше, но конца не предвиделось. Где ж эта богами забытая дверь?

Он остановился, чтобы глубоко вдохнуть. «Тристан, дыши». Нужно выбраться отсюда и найти Сэйдж. Эви… Отто поймал Эви и мучает её…

Нет. Нельзя сейчас думать об этом. Не теперь.

Он пошёл дальше вдоль стены, ощупывая её сверху донизу. Шёл, как по сводящей с ума петле. Прошли минуты? Часы? Он не знал.

На миг он прикрыл от усталости глаза. Какая разница? Нет, отсюда никакими силами не вырваться… тем более, без магии. Это же не клетка в летнем доме короля, это темница, приготовленная специально для того, чтобы содержать и мучать его.

Ирония ситуации от него не ускользнула.

Безнадёга – ужасное чувство, не говоря уж о том, что никчёмное. Но Тристан чувствовал, как надежда иссякает, опускаясь на колени второй раз за день.

Он застонал: ему не хватало безразличия, не получалось погасить эмоции, как костёр. Так было бы легче, чем сейчас, когда внутри всё горело. Но у него не получалось сохранять безразличие, когда дело касалось Сэйдж. Это он уже понял, как понял – по вздыбившимся волоскам на шее, – что он в комнате не один.

– Мальчик мой, выглядишь просто кошмарно.

За ноющими глазами вспыхнула ярость, зрение тщилось разглядеть впереди Бенедикта. У короля имелись приспособления для охоты в темноте, он использовал их в прошлый раз, чтобы пытать Тристана. Может, в прошлой жизни Тристан и оценил бы эффектность, но в этой хотелось лишь садануть королю по зубам.

Поднявшись на дрожащие ноги, он постарался выдержать ровный тон.

– Что ж, привычное для тебя зрелище, Бенедикт. Будто в зеркало посмотрелся.

Бенедикт хохотнул.

– Ну, ну. Зачем же грубить. Я просто пришёл побеседовать.

– Пытка уже началась?

Тристан знал, что будут бить, и пытался определить, куда прилетит удар. Первый пришёлся в живот, и такой, что воздух выбило из лёгких, а колени подломились. У стражника что, кастет? Боги, как же больно!

Бенедикт снова усмехнулся. Тристан вздохнул с острой, дезориентирующей болью в корпусе. Ничего, он был привычен к боли, к агонии глубже вод Сиреневого моря. Он давно уже научился отдаваться этой боли, а не избегать её.

Грубые руки застегнули плотные металлические наручники на запястьях Тристана, сдирая кожу, – тот дёрнулся, натянул вделанные в стену цепи. Почему-то неподвижность оказалась хуже боли.

Король издевался:

– Какое разочарование. Я надеялся на культурный разговор.

– Светские беседы мне никогда не удавались.

В боку теперь билась острая боль. Чудесно. Ушиб ребра.

Король протянул:

– Тогда перейду к делу. Мне нужна пара гивров, и немедленно.

Пришла очередь Тристана смеяться.

– И с какого это пустыря я стану тебе помогать хоть в чём-нибудь?

– Давай-ка пролью свет на этот вопрос. – Раздался шорох, и комнату затопил тусклый свет факела. На чувствительные глаза Тристана навернулись слёзы, и он быстро заморгал. – Вот. Теперь тебе видно меня получше.

– Какой ужас. Погаси.

Ещё один удар в живот, но в этот раз Тристан увидел летящий кулак и успел собраться. «Радуюсь мелочам».

Бенедикта Тристан тоже разглядел в свете факела: безупречно уложенные волосы, хорошо пошитая одежда, на фоне которой изорванный наряд Тристана смотрелся лохмотьями.

– Даю тебе возможность исправиться, Злодей. Гивры очень важны для будущего этого королевства и его народа. Это твоя последняя возможность исправить весь причинённый вред.

Тристан усмехнулся:

– А что насчёт причинённого тобой вреда? – Он с отвращением осмотрел Бенедикта с ног до головы, зная, какой гнев это вызовет. – Полагаю, ты веришь, что твои преступления можно извинить, раз всё происходило в темноте.

Король сглотнул, плечи у него напряглись, будто он сдерживался, чтобы не наброситься на Тристана.

– Дурак несчастный, ты понятия не имеешь, что на кону!

Бенедикт стоял на самой грани, и Тристан чувствовал, как пузырится правда на надменно поджатых губах короля. Гордыня – вот его слабое место, Тристан знал это, как луна знает звёзды, а трава – солнце. Нужно только ткнуть в верную рану.

– Что, уже не справляешься с грузом ошибок, Бенедикт? – улыбнулся Тристан.

На лбу короля взбухла вена, он подошёл, остановился почти в зоне досягаемости.