Как же я тебя любил…

Полина Рей

Как же я тебя любил…

– Как же я тебя любил… – произносит хриплым шёпотом муж.

Парой мгновений назад он подошёл размашистым шагом, взял за подбородок моё лицо и оставил на губах такой знакомый и родной, но уже забытый поцелуй.

Мы развелись год назад, но я до сих пор с трудом говорю о нём «бывший».

– Вот и хорошо, что всё в прошлом, – шепчу в ответ, не сразу делая шаг назад.

– Хорошо, любимая, – кивает он, ухмыляясь. Обращение – как издёвка. – Говорят, ты стала мамой совсем недавно? Жаль, что я вовремя не понял, на какой дряни был женат…

Вот и славно, «любимый». Продолжай думать так и дальше. Потому что о нашем браке после твоей измены у меня точно такие же мысли.

***

– Ну и кто у меня такой сладенький? А? Мой Пампусенька… Крошечка мой…

Если бы кто-то сказал мне пару лет назад, что из деловой хваткой женщины я превращусь в мамочку-наседку, которой становилась каждый раз, когда была рядом с сыном, никогда бы не поверила. Да ещё и на смех бы подняла этого фантазёра.

А сейчас, когда умиление от того, какой у меня ладный получился малыш, зашкаливало по всем фронтам, я не узнавала саму себя. Но мне эта новая «я» нравилась.

– Ой, Насть, ну ещё немного, и у меня самой лактация начнётся, – хихикнула моя лучшая подруга Тася, которая сегодня приехала посидеть с Тимошкой несколько часов, которые я планировала провести на деловом ужине.

Уговорила меня поехать на эту встречу именно Таисия. Настаивала на том, что мне нужно принять приглашение, которое пришло на почту совершенно неожиданно. Ведь это раньше я была генеральным директором фирмы, а сейчас у нас с Таськой на двоих крохотная пекарня, которую мы с гордостью называем «предприятие».

Так что пригласили меня на деловой ужин случайно, как мне казалось, но Тася не видела в этом ничего такого.

«Поезжай и развейся! – говорила она мне. – Полгода на привязи дома – это не шутки. Тем более, для тебя».

Я хоть и не считала себя привязанной намертво бытовыми вопросами, всё же, подумав, пришла к выводу, что ехать нужно. Вдруг там будут какие-то люди, которые помогут мне в будущем, и я снова смогу возглавить дело, и оно прокормит нас с сыном.

– Да я не могу, какой он сладкий, – улыбнулась подруге и, отойдя от кроватки, в которой Тимоша возился, кряхтя и пуская пузыри, посмотрелась в зеркало.

Беременность и роды ничуть не испортили мою фигуру. Даже наоборот, теперь она нравилась мне гораздо больше. Женственная в нужных местах, с округлившимися формами. Наверное, и мужчинам такая по душе. Хотя, о последнем аспекте я не думала – мне достаточно было брака, через который я прошла, как через тернии к звёздам, только наоборот. Поначалу мои отношения с мужем были феерией чистой воды, а закончились просто катастрофой.

Но рано или поздно у меня, разумеется, будет мужчина. Когда-нибудь, когда Тимофей подрастёт…

– Всё, Настюх. Давай, проваливай, а то опоздаешь, – в привычной грубоватой манере, за которой не крылось ничего, кроме истинной заботы, проговорила Тася. – Мы тут справимся, а запасов молока нам хватит взвод вскормить.

Я округлила глаза, а подруга, смеясь, всучила мне клатч и велела:

– Развлекайся по полной!

Фыркнув, я вышла в прихожую. У Таси, конечно, весьма специфические представления о деловых ужинах, но спорить с нею не буду. Может, и вправду расслаблюсь и очень неплохо проведу время.

– На взводы молоко не тратить, подгузники знаешь где, – напутствовала я подругу, надевая лодочки. – Я позвоню…

– Ага. Раза три-четыре, может, двадцать четыре, – зная меня, как облупленную, проговорила Таисия и велела, кивнув на выход из квартиры: – Поезжай, не опаздывай!

Кивнув, я взяла пиджак, который висел на плечиках и вышла в зрелую весну, которая больше походила на новорождённое лето. Даже зажмурилась от удовольствия, покинув унылый и мрачный подъезд и окунувшись в самое настоящее буйство красок, звуков и запахов.

Хотелось пройтись пешком, но пришлось вызвать такси. Это была роскошь, которую себе я позволяла в последнее время редко. Пекарня приносила не слишком ощутимый и стабильный доход, но мы с Тасей не унывали. И рассчитывали когда-нибудь превратить наше предприятие в дело, что станет носить огромный размах.

Окрылённая этими мыслями, я села в машину и отправилась на ужин.

Даже не представляя, какая встреча меня ждёт. И какая часть прошлого, о котором я так отчаянно пыталась забыть, вернётся в мою жизнь совсем скоро.

– О, Анастасия Марковна, а я вас сразу вот так и не узнал. Как же похорошели!

Ко мне подошёл размашистым шагом Станислав Венедиктович, партнёр той фирмы, директором которой я была чуть больше года назад.

У нас с ним сложились очень тёплые взаимоотношения, которые я даже считала дружбой до определённого периода. Хотя, почему считала? Мы просто разошлись на жизненном пути более, чем на год. И вот сегодня встретились и ничто не мешало нам продолжить общение.

– Спасибо, Станислав, – откликнулась я и подхватила Лесина под руку, которую он мне предложил.

Застал он меня за тем, что я рассматривала убранство самого настоящего небольшого загородного дворца, в котором и должен был состояться ужин. Не то чтобы меня смущала такая роскошная обстановка, отнюдь. Просто я отчего-то решила, что всё будет несколько скромнее.

– Я провожу вас к столу, – проговорил он, и когда мы вошли в высоченные двери, поинтересовался: – Как ваше житьё-бытьё? Я слышал, что вы начали бизнес с нуля.

Я кашлянула, не сразу сообразив, что ответить. Бизнес… Какое забавное слово, если применить его к пекарне в двадцать квадратов, где даже вдвоём за прилавком не особо развернёшься.

– Да, начала, – ответила расплывчато.

Дождалась, пока Станислав отодвинет для меня стул и устроилась за столом. Было довольно странно вот так рассиживаться вдвоём, когда остальные гости только начали собираться в зале и теперь стояли кругом живописными группками.

Лесин же присел рядом вполоборота ко мне. Нам тут же поднесли шампанское, от которого я отказалась, попросив воды. А сама не понимала, о чём говорить дальше. Прежде всего потому, что не особо представляла, насколько много известно Станиславу Венедиктовичу – и о нашем с Граниным разводе, и о том, что было в моей жизни после.

– Это прекрасно. Уверен, у вас всё получится! Я ещё не встречал такой целеустремлённой женщины, как вы, Анастасия.

Он улыбнулся совершенно искренне, и я выдохнула с облегчением. И хоть после этого совершенно не хотелось делиться ничем личным, всё же решила продолжить:

– У нас с Таисией эксперимент. Сможем ли раскачать крохотную пекарню и сделать из неё сеть, которая составит конкуренцию известным брендам.

Врала я, конечно, на голубом глазу. И открыть мы предприятие смогли только потому, что после развода от Гранина мне досталась определённая сумма денег по суду. Ну а дальше пришлось то буксовать, то искать средства на новые вложения, то радоваться даже незначительным победам. И уж конечно, такие красочные перспективы, которые я обрисовала Лесину, были пока лишь в мечтах.

– Сможете! – уверенно ответил он. – Я в этом даже не сомневаюсь.

Я улыбнулась и, отпив глоток воды, осмотрелась. Гости мероприятия уже потихоньку рассаживались за столиками, которые тоже представляли собой сформированные группки. И мне стало интересно, кого из находящихся здесь людей я знаю, а кого вижу впервые.

Лениво прохаживаясь взглядом по залу, который становился всё более оживлённым, я поняла, что испытываю странное чувство, будто на меня кто-то глазеет. Причём настолько пристально, что я почувствовала это нутром.

А потом мой взгляд нашёл того человека, которого видеть я здесь хотела в последнюю очередь. И которого встретить в своей жизни уже не ожидала.

Чуть по диагонали от меня, метрах в десяти, сидел за столом с бокалом коньяка и прожигал меня взором…

… мой бывший муж.

Марк Александрович Гранин.

Вихрь настолько острых эмоций поднялся в моей душе, что я лишь в последний момент удержалась от того, чтобы не вскочить и не умчаться прочь. Туда, где Гранин никогда меня не отыщет.

Он растянул губы в ледяной улыбке и отсалютовал мне бокалом, на что я ответила единственно правильным образом. Отвернулась, сделав вид, что не узнала бывшего.

Медленно отпила ещё глоток воды, хотя и хотелось опустошить бокал до дна, а потом попросить ещё. Желательно сразу бутылку.

– И давно Гранин вернулся?

Вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я бы сообразила, о чём вообще спрашиваю. Тему Марка не стоило поднимать в принципе. И уж тем более не нужно было делать это с Лесиным, который был с моим бывшим в прекрасных отношениях.

– Недавно, – ответил он уклончиво. – Людмила себя не очень хорошо чувствует. Марку придётся быть возле матери.

Я сцепила челюсти, хоть и старалась изо всех сил не реагировать на то, какой сонм эмоций поднялся внутри из-за упоминания бывшей свекрови. Впрочем, смысла проявлять себя хоть как-то в эту сторону не имелось никакого.

– Понятно, – просто пожала я плечами, и попыталась переключить своё внимание на лёгкие закуски.

Хотя и понимала, что мне кусок в горло не полезет, потому что каждое мгновение я продолжала ощущать на себе пристальный взгляд Марка.

– Настя, ну расскажите же мне что-нибудь ещё! – по-видимому, верно истолковав моё замешательство, попросил Лесин.

Я вздохнула и попыталась придумать тему, что не была бы связана ни на грамм с той историей, которая была до сих пор жутко болезненной.

А я ведь надеялась на обратное…

Вскоре ужин приобрёл размах, который обычно и бывал на таких мероприятиях. Гости стали более раскрепощёнными – подсаживались друг к другу, сменяя декорации, выходили на балконы выпить шампанского и насладиться весенним вечером.

Гранина из поля зрения я потеряла, что было лишь к лучшему. И пока мы с бывшим мужем не столкнулись где-нибудь, собиралась потихоньку улизнуть. Хотя, откровенно говоря, сомневалась в том, что ему возжелается со мной беседы беседовать.

В крахе нашего брака он винил меня. Даже попытался переложить ответственность за рухнувшую семейную жизнь на мои плечи, обвинив в измене. А я, прекрасно зная, что именно он и сходил налево, была перед ним чиста. И даже мысли не допускала о неверности.

В тот момент доказывать правоту не стала. Раз он настолько слепо поверил каким-то там доводам, не видела смысла собирать алиби. Тем более, что перед разводом узнала о своей беременности, и мне важно было, во-первых, сохранить ребёнка в принципе. И, во-вторых, сделать так, чтобы Марк о наличии сына не узнал.

Это я после брака осталась почти ни с чем. Гранин же продолжал быть частью влиятельного семейства, которое, чего доброго, могло решить, что ему нужны все наследники, которых мой муж успел настрогать по миру.

Найдя Станислава Венедиктовича взглядом, я поднялась из-за столика и направилась к уборным. Вот приведу себя в порядок, попрощаюсь с Лесиным и теми, с кем успела переброситься несколькими фразами, и пора честь знать.

С этими мыслями я немного освежила лицо, по блеску глаз поняла, что те тщательно скрываемые эмоции, которые испытала помимо воли, просятся наружу, после чего вышла и собиралась вернуться обратно в зал.

И тут же застыла, потому что прямо ко мне размашистым шагом направлялся Марк Гранин.

Я же, вместо того, чтобы просто продолжить путь, стояла и смотрела на него, оцепенев. А он подошёл, взял моё лицо за подбородок и вдруг… поцеловал. Оставил на губах такой знакомый и родной, но уже забытый поцелуй. После чего шепнул хрипло:

– Как же я тебя любил…

Между нами за год, минувший с развода, не было произнесено ни слова. И вот сейчас вместо того, чтобы просто сделать вид, будто мы не знакомы, Гранин делает такое… И говорит, что меня любил.

– Вот и хорошо, что всё в прошлом, – шепнула в ответ, не сразу делая шаг назад.

Пришлось призвать на помощь все силы, чтобы отступить. Потому что мне нельзя всего этого чувствовать. Все эмоции в сторону Марка – под запретом. И это навсегда.

– Хорошо, любимая, – кивнул он, ухмыляясь.

Обращение – как издёвка. Потому что уже давно всё укрыто пылью минувших дней. И какой бы счастливо и влюблённой я ни была рядом с мужем, он потоптался и по мне, и по моей любви.

– Говорят, ты стала мамой совсем недавно? – спросил Гранин безразлично.

И это дало мне новый повод замереть от страха. Нельзя ничем показать, что меня поднятая им тема волнует в принципе. Но отвечать и не пришлось, потому что Марк поставил в нашем разговоре точку:

– Жаль, что я вовремя не понял, на какой дряни был женат…

Вот и славно. Пусть думает так и дальше, лишь бы был подальше от меня и моего сына. Ведь он действительно принадлежит только мне, и иной вариант я даже рассматривать не хочу.

Не ответив ему ни слова, я просто обогнула Гранина и ушла. Показалось, что он сделал в мою сторону неуловимое движение, но удерживать не стал. И зачем вообще проявил себя именно так – я не имела ни малейшего представления.

На губах всё ещё горел его поцелуй. Чувства не без труда, но всё же были взяты под контроль. Нужно сделать всё, чтобы это была наша последняя встреча с мужем… Иначе всё может закончиться плачевно.

– Анастасия, вы уже уходите? – нахмурился Станислав, когда я взяла клатч и собиралась попрощаться с Лесиным.

– Да, мне пора… Есть ещё сегодня дела, – ни капли не приврав, ответила доброму знакомому. – Всего хорошего, Станислав Венедиктович.

Прежде, чем в зал бы вернулся Гранин, я кивнула остальным и удалилась прочь. И каждую минуту думала лишь об одном:

«Какого же чёрта матери Марка стало плохо и он был вынужден вернуться сюда? Что же это, как ни моё личное проклятие?»

Когда я пришла домой, Тася как раз укладывала Тимошку спать.

– Ого, ты рано! – шепнула она, укачивая сына.

Потом нахмурилась, видимо, поняв по моему лицу, что я несколько обескуражена.

– Сейчас я его уложу и приду на кухню, – добавила тихо подруга.

Обычно если я возвращалась, а они с Тимофеем были в процессе засыпания, я уже не лезла, чтобы не будоражить сына. А сейчас так захотелось взять своего малыша, прижать к себе, чтобы поверить в то, что никто и никогда его не отнимет…

Но это будет проявлением моих сомнений, а их допускать не имею права. Кивнув, я дошла до кухни, где опустилась на стул и стащила туфли. Когда взгляд прошелся по дорогущей обуви, я невесело усмехнулась.

Покидая дом Граниных, я забрала с собой лишь одну-единственную сумку, в которую, сама не помня, как, пихала первые попавшиеся вещи. Так что лодочки были наследием жизни с Марком.

– Ну что там такое стряслось? На нас упал спонсор нашего дела, а ты боишься поверить в это чудо? – стала допытываться громким шёпотом Таська сразу, как появилась на кухне.

Я помотала головой.

– Нет. Там был Гранин. И он меня… поцеловал.

Глаза подруги распахнулись. Она приложила ладонь к губам и присела напротив.

– В каком смысле? Этот кретин хочет, чтобы вы снова были вместе? Он знает о ребёнке? – начала сыпать вопросами Таисия.

И каждое произнесённое ею слово заставляло меня вздрагивать и вздрагивать.

– Нет, Тась. Конечно, ничего он не знает… Точнее, в курсе, что я родила, но считает меня дрянью, которая ему изменила. Так что появился Тимошка от кого угодно, но только не от него.

Я посмотрела на стену, за которой располагалась спальня, где и находился сын. И добавила задумчиво:

– Так даже хорошо. Чем меньше он к нам лезет – тем лучше. Так что надеюсь, что мы с Граниным больше не увидимся.

В этот момент я не знала, что наша встреча произойдёт уже завтра. И что муж в данный момент выясняет, где я теперь живу, чтобы явиться ко мне как снег на голову.

Но лучше бы в середине мая случился именно снегопад, ей-богу…

***

Сегодня ответственной по пекарне была Тася. А я, проснувшись с утра в самом прекрасном расположении духа, решила не откладывать в долгий ящик идею, которая пришла мне перед сном, и планировала обдумать её от и до.

Вчерашний разговор с Лесиным порядком меня встряхнул. Я на собственной шкуре прочувствовала, о чём именно говорила подруга, когда затевала беседу относительно того, что для меня полгода дома – это нечто нетипичное.

Мне нравилось вращаться совершенно в других кругах. И нравилась та активная социальная жизнь, которую я вела совсем недавно, до рождения Тимофея.

Нет, это вовсе не говорило о том, что я устала быть матерью за столь короткий срок. Но однозначно вчерашний ужин заставил меня понять: я готова совмещать материнство и карьеру.

Ну и что, что наш старт настолько маленький и неприметный? Мы с Тасей любили предприятие всей душой, а значит и из него, как из обожаемого ребёнка, обязательно вырастет нечто масштабное.

– Сейчас погуляем и мама сядет за кое-какие кулинарные блоги, – проговорила я Тимошке, собирая его на выход.

Мы с сыном постоянно «беседовали». Я рассказывала ему даже о самых неважных бытовых вещах, а он отвечал забавными звуками, которые вызывали у меня умиление. Это тоже был своего рода маленький ритуал.

И вот Тимоха был собран, я сунула ноги в любимые растоптанные кроссовки и вышла на улицу.

Прямо перед нашим домом был небольшой сквер, исхоженный вдоль и поперёк. В нём мы обычно и совершали моционы, хотя мне, откровенно говоря, за пару часов становилось скучно катать коляску туда-сюда или сидеть на лавочке, читая книжку в телефоне.

Однако сегодня, окрылённая своей идеей, я направлялась к месту прогулок с воодушевлением.

Когда Тимошка заснул, устроилась на скамье и, достав планшет, вставила в уши «капельки» беспроводной гарнитуры. Какое-то время сидела, глядя на экран и погрузившись в ролик, пока не почувствовала, что меня кто-то трогает за плечо.

«Наверное, что-то обронила», – мелькнула в голове мысль, когда я обернулась на эту попытку привлечь моё внимание, и тут же с губ моих сорвался тонкий вскрик.

Я вскочила, выронив планшет, который упал на песок. Встала так, чтобы закрыть собой коляску.

В паре метров от меня, стоял и смотрел на мои потуги спрятать Тимофея Марк Гранин. При этом взгляд его был одновременно любопытным и холодным. А улыбку, которая появилась на губах, тут же захотелось стереть ко всем чертям.

– Не помешаю? – уточнил он и, обогнув скамейку, от чего я сделала пару шагов назад, спиной отталкивая коляску, поднял мой планшет.

Какое-то время Гранин вертел его в руках, затем протянул мне.

– Не замечал в тебе страсти к кулинарии, – хмыкнул он насмешливо.

Я попыталась взять себя в руки, потому что именно от моего хладнокровия зависело то, как повернётся дальше эта история.

Но что здесь делал Марк? Представить, что он взял с собой сэндвич, вместо того, чтобы отправиться на бизнес-ланч, и решил перекусить в сквере спального района я была не в силах.

– Многое изменилось за этот год, – пожала плечами, кинув наушники и планшет в сумку, висящую на коляске. – И, отвечая на твой вопрос, – помешаешь.

Я сложила руки на груди, чутко следя за тем, чтобы слишком любопытствующий взор Гранина не касался Тимофея.

– Ну что ж… придётся меня потерпеть, – ответил Марк и, как ни в чём не бывало, уселся на скамейку. – Нам нужно поговорить. И если сейчас просто уйдёшь, то я найду, как встретиться с тобой снова.

Я и вправду подумывала о том, чтобы спокойно удалиться прочь. Ну не станет же Гранин носиться за мной, пока я бегаю по скверу с коляской наперевес? Или – станет?

– Нам с тобой не о чем разговаривать уже слишком долгое время, чтобы возрождать традицию мило поболтать на досуге, Марк, – устало откликнулась я.

Он вздохнул и ответил:

– И всё же придётся это сделать. Скажи, какое отчество у твоего ребёнка? – задал вопрос Гранин.

Чёрт! Мои худшие опасения сбываются… Он приехал сюда по Тимошкину душу…

– Маркович. В честь моего отца, – откликнулась я спокойно.

Да, давая ему настоящее отчество, я использовала эту «лазейку». Моего папу тоже звали Марком. А вот фамилию Гранин, конечно же, Тимофей не носил. Я же не дура была, в самом-то деле.

– Хм, понятно, – ответил бывший муж. – А я думал, что ты родила его от мужчины с таким именем. Ну или я удосужился чести быть хотя бы записанным в свидетельство о его рождении.

Я пожала плечами и ответила ровным тоном:

– Себя записывай в отцы Кристининых детей.

Как только произнесла это, сразу поняла, что Гранин весьма удивлён. Он нахмурил брови и уточнил:

– Ты имеешь в виду Павловскую?

О, да. Я имела в виду именно эту сучку. Ту самую, которую обнаружила верхом на моём муже в номере одного из отелей, где он самозабвенно её трахал.

– Угумс, – хмыкнула нечленораздельно. – Но если у тебя есть ещё претендентки осчастливить тебя детьми – с ними эти вопросы и решай.

Я напрочь не понимала сути. Зачем он здесь? Откуда-то ведь вызнал, где мы живём… И приехал прямо к дому. Наверняка от подъезда нас с Тимом и заметил, иначе я не могла объяснить себе, как он нас вообще выследил.

Я уже собиралась сказать Гранину, чтобы больше он в поле моего зрения не появлялся, когда Марк внезапно спросил:

– А ты меня не ревнуешь, часом?

Шок от этого вопроса был таким полновесным, что я даже не сразу поняла: уж не послышалось ли мне? А когда, судя по лицу Гранина, выяснилось, что он ни разу не шутит, я запрокинула голову и рассмеялась.

Не слишком громко, чтобы Тимофей, не дай бог, не проснулся, но так, чтобы Марк понял: хохотать над его уточнением я могу долго и от души.

И нет, я не ревновала его. Ни сейчас, ни тогда, когда мы были вместе. Считала, что если в отношениях есть место ревности, о настоящей любви речи не идёт. Пока не увидела его в объятиях Кристины.

– Ни часом, ни месяцем, ни годом, ни веком я тебя не ревную, Гранин, – отчеканила я. – Ты мне безынтересен. Хотя… Надо сказать, что твои признания в том, что ты меня до сих пор не забыл, весьма мне льстят.

Как только я произнесла эти слова, Марк сжал челюсти. Посмотрел так, как будто до сего момента мы не общались и он видел меня впервые. Ну, смотри-смотри. Теперь тебе стоит выучить как дважды два, что перед тобою совершенно другая женщина.

– Скажи… а у папаши твоего ребёнка совсем плохо с деньгами?

Скотина-Гранин опустился ниже плинтуса, кивнув на мои кроссовки. Он намеренно наносил этот удар, желая меня уязвить. И пока я искала, чем ему ответить, добавил:

– На деловом ужине ты в туфлях, которые носила ещё при мне. Сейчас чуть ли не в лаптях, – продолжил он.

Жар пронёсся по моему телу удушливой волной. Нет, мне было не стыдно за то, что я готова была многим пожертвовать в угоду сыну или будущему. Но как я вообще жила с человеком, который готов был опуститься до подобного?

– Всего хорошего, Марк Александрович, – отчеканила я, когда волна непереносимого жара схлынула, заместившись морозностью, что поселилась в душе. – Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

Я стала удаляться быстрым шагом, толкая коляску перед собой. Да, у меня в душе проснулись чувства, ведь встреча с бывшим мужем не оставила меня равнодушной. Но они не были связаны с любовью и тем, что я испытывала по отношению к Гранину раньше. Это были совершенно новые ощущения, и если бы Марк мог залезть в мою голову и понять, что там за мысли – он бы бежал от меня как от огня.

– Настя! Настя, прости! – донёсся до меня голос Гранина. – Прости, я не хотел тебя обидеть!

Слава всем святым, он оставался на месте и не предпринимал каких-либо попыток меня догнать и вернуть к нашему разговору. Это было бы глупо хотя бы потому, что я вообще не понимала, зачем Марк приезжал в принципе.

На его попытки дозваться я реагировать не стала. Просто добралась до подъезда, в котором и скрылась. И только когда оказалась в квартире и заперла за собой дверь, меня стало немного отпускать.

Тим мирно дрых, даже не представляя, какая история развернулась только что рядом с ним, потому я пока оставила его в коляске. Только одеяльце убрала, чтобы сын не перегрелся.

Сама же подошла к окну и посмотрела в сторону сквера, при этом оставаясь за лёгкой занавеской. И увидела, что Гранин так и сидит на скамейке, но при этом смотрит то в телефон, то на наш дом. И как будто бы пытается понять по расположению квартир, в какой именно находимся мы…

Его взгляд замер на том месте, где было моё окно. Завис надолго, словно мог сканировать пространство даже через толстые стены. Я застыла, уверенная в том, что заметить меня было невозможно. А Марк посидел так немного, потом встал, отряхнул брюки и удалился прочь быстрым шагом.