Сердце отваги измеряется численностью. Книга 1

Срочно сосредоточиться на чём-то другом!

Закрыв глаза, продолжил изучать деревню.

Вскоре привычный ритуал изучения Ностоя посредством жужжащей авиации завершился. Я открыл глаза и сладко потянулся. В данный момент сидел на вершине холма, осматривая окрестности деревни. Вот уже год прошёл, как я здесь живу. Можно сказать, пообвыкся. Нашёл свои плюсы и минусы.

– Хотя, если бы не мухи, смотреть отсюда было бы особо не на что, – проворчал я.

Местность тут была бедной. Много песка, мало чернозёма. Почва каменистая, так что скотину особо кормить нечем, отчего много разводить не получалось. Рыбы или дичи – ещё меньше.

Единственный плюс – лето круглый год. Палящее солнце прерывалось лишь редкими дождями в соответствующий сезон, а потому почти все деревенские могли похвастаться загаром. Но оно и неудивительно, когда целый день ишачишь в поле.

Воды, кстати, тоже не всегда хватало. Несколько неглубоких колодцев в деревне и река Беруга поблизости. Вот только в периоды засухи она жёстко так пересыхала. За прошедший год подобное случилось один раз (всего или целых – я пока не ведал), и я не поленился уточнить подробности, которые меня совершенно не порадовали.

Твою же мать, моя жизнь зависит от капризов природы! Великолепно!

Кроме какого-то особого сорта пшеницы, способного расти в подобной обстановке, здесь выращивали лишь самые неприхотливые овощи, некоторые сорта фруктов и ягод. Ради этого приходилось натурально рвать жопу – альтернатив нет. На ближайшую сотню километров лучшей земли не имелось, а что там дальше – только боги знают.

Говорят, конечно, на той стороне нашего «П»-образного острова – то есть на востоке – настоящее изобилие. Хорошая плодородная почва, множество никогда не пересыхающих рек и озёр, а растительности… натуральные джунгли. И ежели оно так, то получается несправедливо. Какого хера мы проживаем тут, а не там?

Здесь, на западной части, всё довольно плохо. Я бы назвал эти земли смесью прерии и пустыни. С добавлением камней. О, гор, камней и холмов тут было даже слишком много!

За прошедшее время мне удалось немного исследовать местность вокруг, так что я знал, о чём говорил: там, где есть вода, обязательно найдутся камни, ставящие крест на земледелии; там, где нет камней, тянется пустыня и нет воды; там, где есть всё, найдутся дикие звери, которые кормятся с этого места. И эти дикие звери – не чета земным!

Фух… даже странно, что я не приметил подобного поначалу. Впрочем, тогда у меня все мысли вертелись только вокруг себя. Это сейчас я мог позволить себе осмотреться.

Наиболее удивительным для меня, однако, стало то, что люди не жаловались. В отличие от меня, который видел другую жизнь, эти не видели ничего, так что считали происходящее нормой. А вот я с огромным трудом ко всему привыкал. Туалет на улице и купание в речке – сущие мелочи по сравнению, например, с отсутствием медицины, убогостью досуга или невозможности побыть одному.

Ха-а… да уж… Нет, в деревушке есть сразу два человека, к которым можно обратиться, если требуется медицинская помощь. Причём без разницы с чем – с отрубленным пальцем, сломанной ногой, поносом или рóдами: пожилой Гербер Локус – это тот мужик «на все руки мастер», который меня осматривал, и куда более молодая девушка Вияльди Ниил – травница, специализирующаяся на разных снадобьях.

В каком-то роде они поделили проблемы местных жителей. Локус больше специализировался на внешних травмах, то есть переломах, порезах и прочем. А Вияльди – на внутренних: разных болезнях и хворях.

Однако, как я уже понял, они оба в должной мере разбирались в смежных областях, так что ежели кого-то не было на месте, то немедленно бежали ко второму.

Но разве наличие двух человек, которые с горем пополам могли зафиксировать перелом или сварить микстуру от лихорадки, могло заменить полноценную клинику? Хер там. Антисанитария здесь царила жуткая, отчего выживали, как в древней Спарте, только сильнейшие. Генетически приспособленные к жёстким условиям жизни. Такие, которые не болели лишний раз. Такие, которые не страдали зубной болью. Такие, у которых не случались приступы мигрени. У которых не было врождённо-плохого зрения или какой-то инвалидности. Потому что иначе твои шансы на банальное выживание сильно понижались. Естественный отбор в действии.

Здесь мне сильно повезло. Я был уникален. Мои способности позволяли игнорировать любые травмы и болячки до тех пор, пока имелась чудесная энергия, позволяющая обращать тело в рой насекомых.

Жаль, что даже это не спасало от скуки. Как же иной раз хотелось завалиться на диван с пачкой чипсов и баночкой пива да включить телек! Что угодно! Хоть чёртовы новости, хоть очередное сраное ток-шоу. Или тупой сериал. Или даже рекламу. Но где бы?.. Ни книжек, ни интернета – ни-че-го. Из развлечений у ребят моего возраста были только бесконечные игры на улице, болтовня, драки и приставание к взрослым с целью что-то узнать или чем-то помочь.

Вздохнув, я вспомнил свой первый выход на улицу, когда только-только «пришёл в себя после смерти родителей». Тогда Ребис сразу потащил меня к остальным ребятам и, конечно же, я встрял. Оказывается, даже спокойное и доброжелательное отношение может раздражать. В общем, сам не понял, как дошло до того, что мелкий, казалось бы, мальчишка – такой же семилетка, как я, – со всей своей силы врезал мне в скулу.

– Давай, Кероб! – Рядом мистическим образом появилась группа поддержки, ратующая за моего обидчика. – У тебя ведь отец воевал, ополчение теперь обучает – значит, и ты должен быть сильным!

Драка семилеток может быть смешной, только если наблюдаешь за ней со стороны. Когда сам являешься этим вот семилеткой, особенно когда против тебя натуральный «уличный крысёныш», то становится не до смеха.

Глава 7. Кто украл палку?

Драка… Я что, боец? Эй, я не давал разрешения!

Проклятье, как же сильно меня поглотил современный мир, который возвёл вульгарное махание кулаками в негласное табу. Попробуй только кому по морде треснуть – месяцами, если не годами будешь по судам таскаться, где по итогу выплатишь десять МРОТ компенсации, если не больше…

Но сейчас я не там, как бы оно ни звучало, а значит, нужно постараться.

Напротив меня стоял пацан моего же возраста и на вид ни капли не превосходил по силе.

Для своего возраста Кероб неплохо двигался и уже умел правильным образом выбрасывать в мою сторону кулак. Причём метил, гад, ровно по лицу.

Самым трудным было не обратиться в рой. Я ощущал, что любое случайное действие, мимолётная мысль и… Дальше не знаю, но итог мне не понравится – факт.

– Заг, покажи ему! – за меня тоже болели. Вета и Ребис довольно прыгали, наблюдая за потасовкой. Вот дерьмо, могли бы и помочь. Эй, я вообще ни в чём не виноват! Вы не забыли, что у меня недавно предки откинулись и сеструху похитили?! Э-эй! Суки!

К счастью, отсутствие стратегической и тактической мысли у моего невольного оппонента сыграло мне на руку. Подманив его к деревянной стене чьего-то дома, увернулся от серии неуклюжих, но болезненных тычков, после чего шмыгнул Керобу за спину и толкнул его плечом. Ударившись о стенку, он уже не смог от неё отойти, ведь я смачно ударил его коленом по пояснице, прижимая к неструганым брёвнам, а потом крепко ухватил за холку, словно нашкодившего кота.

– Ой-ёй! – взвизгнул он, когда я сильно сжал пальцы, не скупясь использовать ногти.

Его руки задёргались, пытаясь хоть как-то меня оттолкнуть, но я занял устойчивую позицию, с которой не планировал уходить.

– Признаёшь, что проиграл? – пытаясь отдышаться, спросил я. Пара синяков на плечах и груди болезненно ныли. И это я ещё молчу про скулу!

– Д-да! Отпусти!

Я разжал хватку и отошёл, позволив пацану осесть на землю. Вета заулюлюкала, Ребис захлопал. Однако они были не единственными зрителями.

– Тухло как-то, – сплюнул высокий шкет лет тринадцати-четырнадцати. Сейчас я уже знал, что его зовут Кольто Шебор, надменный засранец, но тогда был не в курсе. – Не считается.

– Во-во, – поддакнул его дружок Жаруб Вурус, по прозвищу «Жар». – Вы хоть видели, как настоящие мужики дерутся? Ополчение? Они ногами машут быстрее, чем жернова сраной мельницы Эландов!

– Эй! – возмутился Ребис. – Это моя мельница!

Без лишних слов Кольто толкнул его, заставив упасть.

– Дядька Садрич не изучает Боевые Искусства и Ауры у него нет, – гаденько хихикнул парень. – А значит, будет делать всё, что ему скажут. И мельница у него сраная. Так-то!

Жаруб снова закивал.

– А что вы нам сделаете, мелочь? – упёр он руки в бока. – Сраная мельница! Аха-ха-ха!

К слову, эта парочка тоже никаких Боевых Искусств не изучала, но опять-таки узнал я это значительно позже.

– А ничего, что вы едите хлеб, который делают из муки с этой мельницы? – приподнял я бровь. – Выходит, «сраный хлеб»? Значит, и вы, парни, тоже «сраные»?

Вета засмеялась, Ребис, миг назад готовый разреветься, хрюкнул в кулак. Даже Кероб, потиравший шею, одобрительно хмыкнул.

Парочка «старшаков» переглянулась, но прежде чем хоть кто-то успел сказать слова, определившие бы их дальнейшую судьбу – почему-то мне казалось, что в мою сторону (а может, и в сторону покойных родителей) прилетит дюжина крепких матюков, – подошёл ещё один человек.

Дервис Бурс, спортсмен, комсомолец, просто хороший парень! Кхм… точнее, сын старосты, пользователь Ауры, знаток Боевых Искусств и разных стилей, а также потенциальный новый глава Ностоя.

– И что тут происходит? – мягко спросил он, скрестив руки на груди.

Тогда я подумал, что это карма сработала. Сейчас понимаю, что так называемая Аура Наблюдения дала ему понять о возникших проблемах. Хотя если бы не Вета (его сестра), не факт, что Дервис бы вообще подошёл.

Вряд ли, конечно, нам сделали бы что-то существенное – максимум поколотили. Всё-таки здесь деревенька на полторы сотни человек – каждый старается действовать на благо остальных. Собственные отцы устроили бы Кольто и Жарубу весёлую жизнь, посмей те отлупить нас за просто так. Однако разум приходит в голову лишь со временем. Обычно годам к тридцати…

И вообще, всегда был риск, что я не сдержу сверхсилу, а это не привело бы ни к чему хорошему! Всё-таки она у меня довольно… стрёмная, если так можно сказать. Вот превращайся я в какого-нибудь ангела с крыльями и нимбом – другое дело! А рой насекомых звучит слишком крипово даже по абсолютно толерантным современным меркам, что говорить про задрипанную деревушку в средневековом мире? Меня же, сука, на костёр поведут! Сжигать! Во слову грёбаного Наршгала!

Хмыкнув, вновь вернулся к настоящему. Пусть прошлое остаётся прошлым.

Сделал я это вовремя. Ко мне как раз направлялся брат Ребис. На самом деле он, конечно, не брат мне. Ни мне-мне, ни мне-Загрейну, но с учётом проживания в доме семейства Эландов я посчитал, что говорить «брат» будет правильно. Хотя Садрича и Энни продолжал звать дядей и тётей соответственно. Как Гарри Поттер, мать его в задницу.

Пацан, такой же восьмилетка, как и я, мчался в сторону холма, где я устроился, чтобы немного побыть в одиночестве. Потому что ЗАДАЛБЫВАЕТ! Задалбывает постоянное общество! Сука, я интроверт и ненавижу людей! Меня мутит, когда я постоянно нахожусь в какой-то компании! И даже скука не могла изменить моё мнение!

Да-да, мне может быть до умопомрачения скучно, но я предпочту тусить сам с собой, чем отправиться в общество. Зачем?! Дайте мне интернет и идите в жопу!

Ха-а… но сейчас такое время, когда нахождение вне общества даже представить сложно. Потому что одиночки не выживают. Если, конечно, ты не Истинный, не Дракон или не Безграничный. Эти монстры, наверное, и на Луне выживут. Ежели, конечно, хотя бы десятая часть того, что о них говорят, соответствует истине.

– Интересно, он споткнётся или нет? – сам у себя спросил я, наблюдая, как Реб ловко перепрыгивает маленькие овраги и крупные камни. На камни, впрочем, что большие, что маленькие, вообще лучше не наступать, ведь бегали мы без обуви. Кожа ступней соответственно давно превратилась в каменную корку, но и она не спасала от всего.

Причём я ощущал, что при нужде мог бы исправить ситуацию с ногами, вновь вернув им чувствительность – при помощи сверхсилы. Интуиция подсказывала, что способности могли манипулировать формой моего тела в весьма широком диапазоне, но… пока я не видел в этом смысла. Сразу по нескольким причинам. Первая – это осложнит мне хождение по улице. Жёсткая кожа на ступнях позволяла игнорировать весьма многое, пусть и не всё. Вторая – это демаскировка. Не хочу привлекать к себе внимание, ведь и так имею репутацию не по-детски умного типа. Третья – не рискую влезать в свои способности настолько глубоко. Рано.

Ох, сверхсилы… они-то и являлись тем, что позволило мне не подохнуть со скуки, проводя время в одиночестве.

– Заг! – крикнул Ребис. За ним – только сейчас заметил – хвостиком мчался Себб. Он всегда таскался за старшим, вне зависимости от ситуации. Поначалу это даже казалось мне странным, ведь дети по-любому должны были периодически ссориться и ругаться. Ещё и братья ведь! А как же извечные детские претензии друг к другу, вроде ревности к взрослым, кому больше достаётся внимания и всё прочее?

Однако Эланды отнеслись к подобному с умом. Ну… как умом? Универсальной деревенской логикой. Старший всегда и во всём прав. Точка. Однако если младший огребал из-за старшего, то наказывали обоих. Ибо не уследил. А должен был.

Как я понимаю, из Себба растили помощника Ребиса, который даже не должен думать о том, чтобы попытаться перетянуть одеяло на себя. Ради наследства, например.

Только подобная тактика может легко и просто аукнуться. Что, если старший погибнет? Или, ладно, без такого экстрима – что, если старший окажется конченым дегенератом?

– Реб, – махнул ему рукой. И второму: – Себб!

– Идём отцу помогать! – Пытаясь отдышаться, Ребис выпятил грудь, прогибаясь в спине, потом начал переминаться с ноги на ногу.

– Идём. – Я даже не думал спорить, сразу направившись следом. Потому что здесь иначе никак. Кто не работает, тот не ест. И нас постепенно начинали приучать к работе.

По дороге Ребис, естественно, принялся активно полоскать мне мозги своей детской болтовнёй. Су-у-ука-а-а! Как же задолбало, что уже целый, мать его, год приходится общаться практически только с детьми! Я – взрослый, почти пенсионер – оказался будто в тюрьме!

И нет, я нормально отношусь к детям, но не тогда, когда приходится разговаривать только и исключительно с ними, вникая в бесконечные мелкие и смешные для меня проблемы. Я варился в обществе пятерых одногодок, потому что деревенька была весьма маленькой: порядка ста пятидесяти жителей.

В общем, подобное здорово ломало мозги. Словно постоянное общество умственно-неполноценных коллег-идиотов, с которыми попал на годовую вахту. И ладно ещё вахту, ведь через тот же самый год с неё можно уйти. А здесь – хер! Тюрьма. Самая натуральная.

Я, впрочем, не сдавался. Хоть и страдал.

– Я вчера ту палку, помнишь, оставил? – молол языком Ребис. – Сегодня, по пути сюда, проверил – нет её! Это Кероб взял, зуб даю!

Кероб Отье всё ещё выступал нашим негласным «непримиримым» врагом. Разумеется, «вражда» не мешала вместе бродить по улице, заниматься какими-то делами и играть. Ну и драться, конечно. Хотя я сейчас научился заканчивать любые драки парой ударов. Подобное для меня жизненно важно. Мы становимся старше и сильнее, следовательно, увеличивался риск получить оплеуху достаточной силы, дабы невольно обратиться роем.

– Зачем это Керобу? Всё равно ведь все сразу поймут, что палка твоя, – возразил я.

– И что? Скажет, что не отдаст. – «Брат» буквально кипел злобой, аж подпрыгивая на каждом шагу. Себб не отставал.

– Врежь ему! – завопил младший.

Вот, кстати, ещё один «минус» – крики. Спокойно не умел общаться решительно никто. А если такое состояние и наступало, то кончалось быстрее, чем сигарета у врача-хирурга, в одно рыло провёдшего шестнадцатичасовую операцию.

– Как?! – возмутился Реб, посмотрев на мелкого. – У него моя палка!

– Найди ещё, – пожал я плечами, в упор не видя «проблемы», которая так сильно беспокоила Ребиса.

– Где? – сплюнул он. – Моя лучшая! Идеал!

– Можно у дяди Сада взять ручку от лопаты.

«Дядя Сад» – сокращение от Садрича. Тётю Энни сокращать – благо – не пришлось. Я вообще с трудом сумел привыкнуть к такому обращению. Эти люди были куда младше реального меня! А Энни ещё и периодически будоражила фантазию. Даже сейчас, в восемь. Как ни странно, прибор уже подавал признаки жизни, хоть пока и больше спонтанные, что не мешало мне наслаждаться видом женской фигуры и открыто пялиться. Через мошек, естественно. Чёрт бы побрал моё любопытство… Уверен, через несколько лет при помощи насекомых начну активно подглядывать за всеми симпатичными бабами посёлка.

– Он мне потом этой ручкой по жопе и надаёт… – пробурчал Ребис.

Я хмыкнул. Пацан был совершенно прав. Эх, всё-таки в это время и правда взрослели быстрее. Вспоминаю прошлое и как люди даже к двадцати и старше продолжали оставаться инфантилами. Ходили в универ или шарагу, потом работали – будто бы по инерции, потерянные и не понимающие, что вообще происходит.

Здесь подобное невозможно. Слишком рано нужно стать самостоятельным. Не успеешь – умрёшь. Вот так всё просто. И убьют тебя не разозлённые деревенские, кричащие, что ты не соответствуешь гордому званию жителя их поселения, не-е, тебя сломает быт. Жёсткий он здесь.

По сути, парня уже в четырнадцать-пятнадцать – бывает раньше или позже, но это исключение – «выставляли на мороз». Смешно, учитывая, что морозов на Миизаре нет и не было. Кхм, так вот, в этом возрасте у парня появлялся весьма простой, казалось бы, выбор: оставаться в доме родителей на вечном подхвате – так делали, если у семьи имелось большое хозяйство, – или начинать новую жизнь.

И если в первом варианте ещё всё относительно понятно, то вот во втором… Во втором помогал коллективизм. В это время не было разобщённости и приоритета личности перед массой. Каждый понимал, что деревня могла существовать, лишь объединившись. Людей мало, работы много, дикая природа под боком. Случайная ошибка одного могла отразиться на всех, так что каждый видел своим долгом помочь. По возможности, но всё же.