Дом на мысе Полумесяц. Книга 2. Накануне грозы

Но особое внимание Сонни привлек последний абзац. Джеймс соглашался с планом Сонни по поводу продажи бизнеса, но только если другого выхода не будет. И предлагал попробовать продать «ХАК» целиком. В конце он посоветовал Сонни не принимать поспешных решений.

Второе письмо – полная противоположность первому – было написано в резком, если не грубом тоне. В Министерстве обороны требовали, чтобы капитан Марк Каугилл явился в трибунал для расследования его поведения. Сонни поморщился, читая казенные строки, отложил письмо и принялся писать ответ брату.

Глава третья

Когда основатели «Уокер, Пирсон, Фостер и Доббс» – главного конкурента «ХАК» – вышли на пенсию и назначили Майкла Хэйга управляющим делами, Джеймс и Элис Фишер анонимно выкупили компанию. Они действовали от имени своей корпорации «Фишер-Спрингз», что позволило им сохранить инкогнито.

Название компании состояло из четырех фамилий основателей, и в шерстяной промышленности ее прозвали «Четыре всадника». Давным-давно в ответ на вопрос «кто эти четверо» кто-то пошутил, что «Уокер, Пирсон, Фостер и Доббс» – четыре всадника апокалипсиса: Голод, Чума, Война и Смерть. С тех пор к компании приклеилось это прозвище. Трудами Майкла Хэйга и его талантливого счетовода Саймона Джонса «Четыре всадника» стали крупнейшим текстильным конгломератом в Брэдфорде.

Майкл получил письмо из штаб-квартиры «Уокер, Пирсон, Фостер и Доббс». Поразмыслив над содержанием, он подошел к двери смежного кабинета, открыл ее и заглянул.

Саймон Джонс подсчитывал длинные колонки цифр в толстом гроссбухе. Услышав, как отворилась дверь, он поднял голову.

– Мы все еще в плюсе, – сказал Саймон. – Прибыль невелика, но мы, по крайней мере, не теряем деньги, как большинство наших конкурентов.

– Хорошо, – ответил Хэйг, – ведь деньги нам понадобятся. Пойдем в мой кабинет. Хочу, чтобы ты прочитал письмо.

В письме из Австралии содержались точные и недвусмысленные инструкции от управляющего директора «Фишер-Спрингз». Майкл и Саймон внимательно изучили все детали. Саймон заговорил первым:

– Учитывая все, что нам известно о финансовом положении «ХАК», немного странно, что нас просят сделать такое предложение.

– Согласен, – ответил Майкл. – Названная сумма близка к стоимости «ХАК» до того, как Баркер наложил на компанию свои грязные лапы. Думаю, стоит телеграфировать в Австралию и сообщить о нынешнем положении дел в компании.

Они вместе составили текст телеграммы и подробно объяснили, что «Хэйг, Акройд и Каугилл» терпят убытки, а также добавили, что химический завод «Аутлейн», по сути, стал компанией-пустышкой, а шерстеобрабатывающий и шерстеочистной заводы пали жертвами крупного мошенничества. Поэтому озвученные условия чересчур щедры.

Ответ последовал незамедлительно и состоял всего из двух слов: «Следуйте инструкциям». Более короткого сообщения из штаб-квартиры Майкл еще не получал.

– И как ты планируешь сообщить об этом Сонни? – спросил Саймон.

– Позвоню ему, не вдаваясь в детали. Предложу встретиться в Скарборо семьями, возьму детей и Конни. Ты тоже приезжай; бери с собой Наоми и ребят.

Майкл придумал столь убедительный предлог, что семейная встреча должна была превратится в настоящий праздник. Организацию взяли на себя Ханна и Рэйчел; они проконсультировались с кухаркой Джойс Холгейт насчет угощения. После войны отношения хозяев и слуг стали менее формальными; Джойс теперь считали частью семьи. Дружбе хозяев и кухарки всячески способствовали маленький Марк Каугилл и дочка Джойс, Дженнифер. Дети были неразлучны; подружившись сразу после приезда Дженнифер на мыс Полумесяц, они так и остались лучшими друзьями. Муж Джойс погиб на фронте в последние месяцы войны, и росшие без отцов малыши сблизились. Возвращение Сонни ничего не изменило; скорее наоборот. Вскоре после возвращения Сонни сказал Рэйчел:

– Я словно обрел сына и дочь.

Помимо семерых взрослых, на празднике должны были присутствовать кузины и кузены Марка – Маргарита, Эдвард и Джордж – и дети Саймона и Наоми – Джошуа и Дэйзи. Такого большого сборища мыс Полумесяц не видел с довоенных времен. В большом доме для всех гостей хватало места, и Ханна с Рэйчел предложили всем остаться на выходные.

Близилась суббота, и даже слугам передалось волнение по поводу предстоящего праздника. Специально для такого случая через местное агентство по найму позвали двух дополнительных помощников. Лишь Джордж, дворецкий, держался подальше от сплетен и болтовни.

Когда Каугиллы только переехали в дом на мысе Полумесяц вскоре после его постройки, гости приезжали в экипажах, и единственными звуками, оглашавшими окрестности, был стук лошадиных копыт и грохот колес по булыжной мостовой. Теперь же на смену повозкам, запряженным лошадьми, пришла пара дребезжащих такси, что с пыхтением и астматическими хрипами везли пассажиров от станции по Фалсгрейв-роуд, сворачивали на мыс и высаживали гостей у дома номер один.

Стоял ясный солнечный весенний день; после легкого обеда Конни и Наоми взяли своих детей, Марка и Дженнифер и отправились на прогулку через весь город на пляж на южном берегу. Ханна ушла в комнату отдыхать. Остальные же в их отсутствие удалились в кабинет.

– Что ж, Майкл, – начал Сонни, – по телефону ты говорил загадками, но сказал, что есть важные новости; давай же их выслушаем.

– Хорошо. – Майкл достал из кармана пиджака документы. – Мне, управляющему директору «Уокер, Пирсон, Фостер и Доббс», пришло указание из штаб-квартиры. Я должен предложить выкупить акции всех компаний группы «ХАК». – Он обвел взглядом собравшихся. Саймон не удивился, а вот на лицах Сонни и Рэйчел отобразилось изумление, граничившее с потрясением.

– В предложении озвучена сумма три фунта за акцию, – сказал Майкл. – Мне кажется, это очень щедрая сумма, но покупатель выдвигает условия; без согласия по всем пунктам предложение будет отозвано.

К Сонни вернулся дар речи.

– Какие условия?

– Во-первых, предложение должны принять все акционеры. Нас только трое – ты, твой брат Джеймс и я; с этим проблем возникнуть не должно. Если я правильно тебя понял, Джеймс дал понять, что поддержит твое решение, поэтому тут можно смело сказать, что первое условие мы выполним.

Сонни согласно кивнул.

– А другие?

– Второе условие – группу компаний после покупки ждет реструктуризация с добавлением новых предприятий. Этим займется Саймон. В итоге должна получиться группа компаний, состоящая из трех отдельных частей. Первая… – Майкл сверился со второй страницей заметок, – обработка сырья. Очистка шерсти, изготовление смесей, вычесывание и прядение будут осуществляться на одном предприятии.

Вторая часть – торговая фирма. Туда войдут брокеры, продавцы, импорт и экспорт. Тут есть особое указание, что акцент необходимо сделать на расширение экспортного рынка. Торговое подразделение будет иметь доступ ко всем товарам группы компаний, что обеспечит широкий ассортимент.

Наконец, третьей частью группы компаний станет производственное подразделение. Туда войдут производство шерсти и сукна, трикотажа, красильное производство, обработка и химическое производство. Видимо, стратегия штаб-квартиры заключается в том, чтобы группа компаний стала самодостаточной и избавилась от лишних и не приносящих дохода предприятий. Но основную ставку делают на расширение. – Хэйг сделал паузу и сверился с последним листом. – И последнее условие. После реструктуризации каждое из трех подразделений будет отчитываться перед штаб-квартирой здесь, в Великобритании. В офисе будут работать три директора плюс независимый директор в Австралии. Местные директора уже назначены. Я буду председателем совета директоров и управляющим директором, стану заниматься общими административными вопросами. Саймон назначен финансовым директором и главным бухгалтером всех предприятий группы. Он также будет отвечать за приобретение новых компаний, из чего можно сделать вывод, что холдинг планируют расширять, не ограничивая его деятельность текстильной промышленностью. – Хэйг снова сделал паузу и перешел к самому главному: – Наконец, группе компаний понадобится торговый и маркетинговый директор. В штаб-квартире на эту должность выбрали Марка Альберта Каугилла. Они хотят, чтобы ты занял это место, Сонни; без тебя сделки не будет.

* * *

Предложение об удачной продаже «Хэйг, Акройд и Каугилл» стало облегчением для семьи Каугилл. Сообщение Майкла Хэйга вызвало эйфорию, не утихшую и после того, как закончились выходные. Семье удалось избежать позора и больших финансовых затрат, связанных с ликвидацией последствий преступлений Кларенса Баркера. А у Сонни появилась работа.

Когда восторги улеглись, Ханна, знавшая о семейных делах больше остальных, задумалась о том, как вовремя подоспело это предложение. Уже не в первый раз одному из Каугиллов неожиданно везло в тот самый момент, когда он сильнее всего в этом нуждался. И каждый раз решение проблемы находилось вскоре после того, как Джеймс узнавал о кризисе. Не Джеймс ли дергал за ниточки где-то там, на другом краю света?

Ханна расспросила Саймона Джонса, сидевшего рядом с ней за ужином.

– Расскажи о вашей штаб-квартире, Саймон. Кто владелец корпорации и какие еще предприятия ему принадлежат?

Саймону не составило труда ответить на вопрос.

– Честно говоря, тетя Ханна, проще перечислить, какие предприятия ему не принадлежат! «Фишер-Спрингз» – одна из крупнейших австралийских корпораций, хотя владельцы не любят бравировать этим фактом. Им принадлежат банки и газеты, консервные заводы, строительные и транспортные компании, горнодобывающие предприятия и бог знает что еще. У них огромные овцеводческие фермы, но, кажется, шерсть уже не является их основным родом деятельности. Слышал, что овец они разводят больше на мясо, чем на шерсть.

– Любопытно, – заметила Ханна. – А кому принадлежит корпорация? Это акционерное общество?

– Нет, концерн частный, но кто его владельцы, даже не представляю; Майкл тоже не догадывается. Вероятно, кто-то по фамилии Фишер. Или Спрингз. Судя по всему, владельцы охраняют свою частную жизнь. Даже управляющие директора в Австралии знают о них не больше, чем я вам рассказал.

Ханна впервые услышала название концерна, и в ее памяти что-то всколыхнулось. В ту ночь ей снились яркие сны про сына Джеймса и его жену Элис.

Проснувшись следующим утром, Ханна почувствовала себя отдохнувшей и полной сил. За завтраком молодые планировали, чем заняться в воскресенье. Она их слушала, но у нее уже были свои планы. По воскресеньям Каугиллы ходили в церковь на утреннюю службу. Сегодня, пообедав дома, Майкл и Конни собирались вернуться в Западный Райдинг дневным поездом, а Сонни и Рэйчел решили сводить Саймона, Наоми и детей на экскурсию в живописный старый рыбацкий порт Уитби, прежде чем те вернутся в Брэдфорд. Наоми любила путешествовать и при каждом удобном случае посещала новые уголки своей второй родины. В начале войны она бежала из Вены в Англию, пытаясь отыскать любовника-англичанина, но поиски закончились ничем. Наоми поселилась в Брэдфорде и там познакомилась с Саймоном. Теперь же ей казалось, что Каугиллы слишком с ней возятся.

– Перестань, Наоми, дорогая, – отвечала Рэйчел. – Сонни просто не терпится похвастаться новой игрушкой.

Недавно Сонни купил автомобиль: огромный сверкающий «бентли», в который легко помещались четверо взрослых и трое детей. Впервые увидев эту махину, Рэйчел воскликнула:

– Зачем ты купил такую огромную машину? Она слишком велика для нас.

Сонни лишь усмехнулся.

– Машина пригодится для большой семьи.

– Но у нас только один ребенок.

Сонни хитро улыбнулся и ответил:

– Пока один, но, раз ты об этом заговорила, думаю, надо немедленно исправить это недоразумение. Нельзя зря тратить время, раз в «бентли» ездить некому!

Глава четвертая

Вот уже несколько лет Ханна взяла за привычку спать после обеда. После шумных выходных, когда ей приходилось выполнять обязанности хозяйки, ей тем более хотелось отдохнуть, но, как только все разъехались, она поспешила наверх. Прошла мимо спальни, даже не взглянув на дверь, и направилась на чердак. В маленькой комнатке на верхнем этаже рядом с бывшими комнатами слуг Ханна хранила поддерживаемый в безупречном порядке семейный архив – документы и счета за каждый год с тех пор, как Каугиллы переехали в дом на мысе Полумесяц.

Поиски затянулись, но наконец Ханна нашла, что искала. Большой сверток коричневой бумаги с надписью «Счета, 1897». Внутри были все накладные и отчеты обо всех расходах. Среди прочего Ханна обнаружила записанные аккуратным почерком дворецкого сведения о зарплате, выданной слугам. Впрочем, записи оказались бесполезными, так как в них были указаны только имена слуг, без фамилий. Расстроенная Ханна хотела было уже прекратить поиски, когда заметила стопку бумаг, исписанных ее собственным почерком и хранившихся в самом низу архива. Она достала бумаги, пролистала их и обнаружила, что перед ней подробный протокол собеседований со слугами, которые она давным-давно проводила. Ханна просмотрела записи и наконец нашла, что искала. Имя вверху страницы подтвердило ее догадку, и тем не менее она ахнула от удивления, прочитав: «Элис Фишер, служанка». Теперь все встало на свои места. Фишер. Ну разумеется. А Спрингз? Может быть, в честь Элис-Спрингз, маленького городка в Австралии? Последние сомнения Ханны рассеялись.

Она аккуратно вернула бумаги на место и перевязала сверток бечевкой. Спустившись с чердака, подумала, как поступить со своим открытием. Поразмыслив, решила пока ничего не делать и никому не рассказывать, что узнала, по крайней мере до завершения сделки по продаже «ХАК».

* * *

Через неделю Ханна еще раз убедилась в том, что именно Джеймс хотел помочь младшему брату и защитить его. Пришло письмо от адвоката Ральфа Френча; письмо было адресовано Сонни, и тот прочел его, когда они вместе завтракали. Содержание письма привело Сонни в недоумение; он поделился им с матерью и Рэйчел.

– Слушайте, – заявил Сонни.

Уважаемый мистер Каугилл!

Судя по всему, Министерство обороны намерено провести расследование вашего поведения и внезапного исчезновения в связи с событиями во Франции. Меня попросили предложить вам свои услуги адвоката и консультанта в случае, если таковые понадобятся.

Если вы хотите, чтобы я представлял вас, я займусь поиском свидетелей, которые могли бы высказаться в вашу защиту. Прошу, ответьте, следует ли мне этим заняться, а также сообщите дату слушания и имена возможных свидетелей, которые могли бы оказаться полезными для нашего дела. Если свидетели не смогут лично присутствовать на слушании, я сниму с них показания под присягой в соответствии с правилами, принятыми в суде.

Все судебные издержки уже оплачены.

Искренне ваш,Ральф Френч, старший партнер «Френч, Уайз и Костелло»

Сонни положил письмо на стол и взглянул на мать.

– Джеймс? – спросил он.

– Несомненно, – кивнула Ханна. – Он не допустит, чтобы ты страдал; ты и так много пережил. – Ей хотелось рассказать, что она узнала, но она совладала с собой. – Возможно, он считает своим долгом оберегать тебя, ведь его не было рядом, пока ты рос. Уверена, все это время он продолжал любить нас.

Сонни задумался.

– Отказываться от его помощи невежливо. Сегодня же отвечу Френчу.

Не успел Сонни отправить ответ, как получил еще одно письмо – его вызывали в суд. Пришла повестка из государственной прокуратуры: капитана Марка Альберта Каугилла вызывали для дачи показаний по делу Кларенса Баркера, обвиняемого в убийстве, мошенничестве, краже и преступном присвоении средств и имущества. Сонни криво улыбнулся, прочитав письмо. Видимо, ему предстояло не вылезать из судов весь год.

К началу июля в ежедневнике Сонни не осталось ни одного свободного места. Сделка по «ХАК» прошла гладко, но ему приходилось постоянно встречаться с Майклом Хэйгом и Саймоном Джонсом и обсуждать детали слияния. Расследование по делу Сонни назначили на конец месяца; суд над Кларенсом Баркером должен был состояться в сентябре. В промежутке между этими датами Сонни хотел успеть реструктурировать группу компаний. Вдобавок ко всему Рэйчел объявила, что беременна; ребенок должен был родиться в декабре. Не в силах сдержать восторг, Сонни воскликнул:

– Прекрасно! Теперь и «бентли» простаивать не будет.

* * *

Хотя до окончания судебного расследования радоваться было рано, после подписания документов о слиянии компаний тревоги Сонни и Рэйчел отчасти улеглись.

Однажды они пошли на пляж и разговорились, играя в крикет. Рэйчел задала вопрос, на который у Сонни уже был заготовлен ответ:

– Как ты поступишь с деньгами, которые получишь за свои акции?

– Вложу для Марка. Точнее, не только для него, но и для всего нашего «бентли», в котором, надеюсь, скоро не останется мест. Мы с тобой обеспечены. Отец и дед оставили мне большое наследство; я к нему почти не притронулся. Твой отец оставил тебе столько денег, что ты можешь всю жизнь посвятить сплошным наслаждениям. Правда, вместо этого ты предпочла стать источником моего наслаждения, – с лукавой улыбкой заметил он.

– Не сейчас, – ответила Рэйчел, похлопав себя по растущему животу.

– Это ненадолго, – невозмутимо ответил Сонни. – Вскоре ты снова станешь моей.

– А если серьезно, – не унималась Рэйчел, – куда ты хочешь вложить деньги?

– Только не в фондовый рынок. – Сонни взял крикетный мяч. – Смотри. – Он подбросил мяч и отбил его, запустив высоко в небо. Рэйчел и несколько прохожих смотрели, как мяч взмыл в вышину, завис на секунду в высшей точке, упал и приземлился на песок. Несколько раз отскочил, с каждым разом подскакивая все ниже, и наконец остановился. Сонни повернулся к Рэйчел. – Ты могла бы предсказать момент, когда мяч перестанет лететь вверх и начнет падать вниз?

Рэйчел покачала головой.

– Вот и я не могу, – ответил Сонни, – а ведь я его бросил. Вот в чем опасность фондового рынка.

* * *

Оба судебных слушания оказались чистой формальностью. У адвоката, которого проинструктировал Ральф Френч, имелись все показания и свидетельства. Сонни с любопытством узнал, что у него были свои причины заняться его делом.

– Френч попросил меня взять это дело, и я с радостью согласился, хотя обычно не занимаюсь такими вопросами. Видите ли, я в долгу перед одним вашим родственником и буду рад оказать ему ответную услугу.

Сонни с интересом взглянул на адвоката.

– Расскажите, – попросил он.

– Я учился в школе Форест-Мэнор вместе с Ральфом и вашим братом Джеймсом. Джеймс был старостой школы до меня. Он должен был уехать в конце лета, но осенью я сдавал экзамены, и он остался еще на один семестр, чтобы я мог заниматься и не отвлекаться на обязанности старосты. Оказалось, его ждало большое испытание: тогда в школе случилась эпидемия инфлюэнцы. Сейчас, помогая вам, я могу его отблагодарить.

На слушании зачитали показания бывшего командира Сонни, который, помимо всего прочего, назвал Сонни «одним из самых выдающихся и храбрых офицеров, когда-либо бывших под моим командованием».

А после письменных показаний офицера Австралийского и новозеландского армейского корпуса, отвечавшего за похороны погибших в окопах и обнаружившего жетон Сонни, в исходе дела уже никто не сомневался.

Показания еще одного свидетеля защиты окончательно развеяли сомнения. Жак Рено, присутствовавший на заседании лично и говоривший через переводчика, назвался управляющим психиатрической лечебницей в коммуне Лизьё в Нормандии. Он подтвердил, что Сонни содержался в лечебнице с 1918 по 1920 год, описал его симптомы и заявил, что за все время пребывания в клинике с того самого дня, как он поступил на лечение, и до того дня, когда он ушел, пациент не проронил ни слова, а личность его так и не удалось определить.

После заседания Жак сердечно пожал Сонни руку и, к удивлению присутствующих, расцеловал его в обе щеки, поздравив с выздоровлением.

Через три недели пришло короткое письмо из Министерства обороны, в котором сообщалось об увольнении Сонни из армии. «Военная комиссия постановила, что поведение капитана Марка А. Каугилла было образцовым, и рекомендует включить его в список отставных офицеров. При дальнейшем призыве в армию он будет служить в звании майора». Далее письмо переходило к делам более насущным: военному казначейству предстояло рассчитать и выплатить Сонни капитанское жалованье, начиная с того дня, когда он был ранен, и заканчивая днем отставки.

Ханна позвонила Конни и сообщила хорошую новость.

– Замечательно, – ответила Конни. – Напишу Джеймсу.

– Нет, – возразила Ханна, – дай мне имя и адрес его лондонского адвоката. В этот раз я сама хочу ему написать.

– Но мама, – возразила Конни, – ты же знаешь, Джеймс всегда настаивал, чтобы только я писала ему по семейным вопросам.

– Конни, – сурово ответила Ханна, – когда вы с Джеймсом были маленькими, вы всегда меня слушались. Вы не были непослушными детьми; так почему ты считаешь, что теперь, когда вы выросли, что-то изменилось?

– Да, мама, – сдалась Конни.

Ральф Френч распечатал большой конверт и обнаружил внутри другой, маленький. К конверту прилагалась записка. Он прочел ее, взглянул на надпись на маленьком конверте и присвистнул. Еще раз перечитал записку и улыбнулся. Нацарапал небольшую записку от себя вместо прилагавшейся, написал адрес на конверте и положил корреспонденцию в ящик для отправки.

* * *

Джеймс и Элис Фишер подошли к стойке в фойе внушительного здания, где располагалась штаб-квартира «Фишер-Спрингз». Джеймс забрал почту. Они поднялись в их общий кабинет на верхнем этаже здания, откуда открывался превосходный вид на растущий шумный город, устье реки и океан. Джеймс взглянул на конверты. Там были сплошь деловые сообщения и одно личное письмо. Вместе с Элис они открыли, прочли и обсудили всю деловую почту; осталось личное письмо из Англии. Джеймс разрезал конверт и, как и ожидал, обнаружил внутри конверт меньшего размера с маленькой запиской, в которой говорилось: «Дорогие Джеймс и Элис, кажется, вас наконец раскрыли! С наилучшими пожеланиями, Ральф».

Супруги с любопытством прочли надпись на маленьком конверте и обеспокоенно переглянулись. Почерк принадлежал не Конни, а адресован конверт был не Джеймсу и Элис Каугилл, как обычно, а Джеймсу и Элис Фишер.

Джеймс открыл конверт, достал письмо и сразу взглянул на подпись.

– Мама, – сказал он, покачал головой и улыбнулся, глядя на Элис. – Что ж, я не удивлен, что именно она догадалась первой. Посмотрим, что она написала.

Ханна писала письмо, обдумывая каждое слово. Она знала, что другой возможности высказать все, что на сердце, у нее может и не быть. И решила, что в письме не будет ни слова упрека, ни слова сожалений о потерянных годах. Она решила выразить этим письмом всю свою любовь и благодарность.

Дорогие Джеймс и Элис – или стоит называть вас мистер и миссис Фишер?

Я долго и мучительно раздумывала, прежде чем написать это письмо. И первым делом хочу сказать, что никто, кроме меня, не знает о вашем секрете, не считая, разумеется, мистера Френча. Даже милые Сонни и Рэйчел – а последняя стала мне все равно что родной дочерью, – даже Конни не знает правду. И так будет и впредь, если вы не передумаете; однако это решение должны принимать вы.

Наверное, странно, что я не догадалась раньше; ведь вы не из тех, кто бросает семью в беде. Когда я сложила два и два, многим прежде необъяснимым совпадениям нашлось вполне логичное объяснение. Почему, например, после приобретения «Уокер, Пирсон, Фостер и Доббс» австралийской компанией руководство пригласило именно Майкла Хэйга на роль управляющего? Каким образом лондонская адвокатская контора смогла узнать, что Альберт не провел ежегодное собрание акционеров «ХАК» много лет назад? Я могла бы перечислить еще много таинственных случайностей, но зря потрачу чернила и ваше терпение, ведь вы лучше моего знаете факты.

Я обещала, что буду хранить твой секрет, Джеймс. И то, что я собираюсь сказать, является для меня очень болезненным, поэтому не суди меня строго. Порой, поддавшись собственному эгоизму, я хочу, чтобы обман раскрылся и семья воссоединилась. Однако я понимаю, что это может причинить вред окружающим. К примеру, Майкл так гордится всем, чего достиг с момента ухода из «Хэйг, Акройд и Каугилл»; гордится, что в корпорации его так высоко ценят. Если он узнает, что ему помогли родственные связи, это вряд ли его обрадует. Сонни сейчас тоже чувствует себя на высоте, прежняя уверенность к нему вернулась, но, боюсь, это лишь хрупкий фасад. Он с таким пылом ринулся в это новое предприятие; полагаю, это станет важным шагом на пути к его выздоровлению. И если он узнает, что его карьера на самом деле подарок от тебя, это может обернуться крайне отрицательными последствиями. Он, несомненно, скоро напишет тебе об увольнении из армии; уверена, без твоей помощи процесс не прошел бы так гладко.