Соляная бухта

Катя Добрая

Соляная бухта

Глава 1

Соленый ветер гнал пушистые белые облака куда-то на север. Между делом он спускался почти к самой земле и, хватая песок, кидался им в прохожих. Те только радовались этому проказнику – он был первым за последний месяц. Лето подходило к концу, а во Владивостоке оно только начиналось. Холодный дождливый июнь сменился невыносимо душным июлем, и вот, наконец-то, жизнь! Приятный ветер, солнце и море. Время отпусков, каникул и первых влюбленностей.

Лиза, вышедшая пару минут назад из стен университета уже студенткой, радовалась всему, что попадалось на глаза: голубям, выискивающим крохи на клумбе, прохожим с их серьезными лицами и таким же, как она, вчерашним школьникам, оживленно болтающим на скамейках возле университетских корпусов. Шел 1977 год – год новой Конституции, восхождения на Эльбрус приморских альпинистов и год окончания школы.

Лиза спустилась по ступеням и быстрой походкой направилась в парк. Там она уселась на залитую солнцем желтую скамейку и принялась за мороженое, купленное рядом у дородной улыбающейся продавщицы. Ветерок приятно щекотал ей шею, а солнечные лучи играли в темных волосах. Девушка была милой, с мягкими еще детскими чертами лица, курносым маленьким носиком и живыми широко распахнутыми голубыми глазами. Платье, под цвет глаз, с летящей юбкой подчеркивало её уже оформившееся женское тело.

Вчерашняя школьница смотрела на свои туфли, купленные мамой для выпускного, и думала о своей будущей профессии. Пойти учиться на археолога, по мнению мамы, было крайне необдуманным решением, а ей это представлялось жутко романтичным. Походы, раскопки, ночевки у костра и прочая ерунда были настолько манящими, что, когда пришло время подачи документов, Лиза ни минуты не сомневалась. К тому же старшая сестра Яна поддержала её, убедив родителей не давить на ребенка. И вот всего один месяц до учебы. Это и будоражило, и радовало. Новые знакомства, интересы, новые друзья. Сколько всего интересного её ждет в этой новой взрослой жизни!

Когда мороженое было съедено, девушка вскочила со скамейки и быстрым шагом направилась к дому. Семья жила в самом центре города по улице Нерчинская, в пятнадцати минутах ходьбы до университета. Будущую первокурсницу это не могло не радовать, минус был лишь в том, что обратно приходилось идти в гору, а под жарким августовским солнцем это было то ещё удовольствие. Минут через пять Лизин запал стал утихать, и она замедлила темп, а ближе к дому и вовсе поплелась, как старушка. Пару раз она останавливалась и, морща нос, смотрела на Амурский залив. На лазурной глади была видна, на сколько хватало глаз, тончайшая полупрозрачная золотая пленка – яркий солнечный свет. Она почти казалась, невозможно было с уверенностью сказать, обман ли это воображения или действительно солнце залегло всего на пару сантиметров под водой и медленно качалось на ленивых волнах. На душе у Лизы было так же спокойно и тепло, её будущая жизнь казалась простой и радостной. Будто в подтверждение этого белая чайка, кружащая над водой, прокричала что-то на своём птичьем языке. Крик был уверенный и сильный. Лиза вздохнула полной грудью, улыбнулась птице и поплелась дальше.

Дома приятно пахло выпечкой. Мать, Нина Михайловна, в прошлом швея-мотористка, ныне домохозяйка, хлопотала на кухне. Девушка, поприветствовав мать, сразу прошмыгнула в ванную, стащила с себя платье и встала под душ. Прохладные струйки воды быстро побежали по спине и ягодицам. Она подставляла лицо под воду, смешно отплевывалась, намыливалась, смывала пену сильной струей и снова намыливалась. Через полчаса Лиза, посвежевшая, с мокрыми волосами, закутанная в полотенце, вошла на кухню. Нина Михайловна сидела за столом перед огромной горой свежеиспеченных булочек, на которых аппетитно поблескивала сахарная пудра, и ждала дочь с водных процедур.

– Ну наконец-то! Я уж подумала, ты вся смылилась там.

Лиза хихикнула, схватила булочку и впилась в нее зубами.

– Лиза! Ну сколько можно повторять! Не ешь в сухомятку. Подожди, я налью тебе чаю.

– Угу.

Мать вскочила и очень быстрыми и ловкими движениями достала чашку, подхватила стоящий на плите чайник, плеснула кипятка так, будто это был лимонад, при этом ни капли не пролив мимо. Достала сахарницу и чайную ложку… По всему было видно, что жизнь Нины Михайловны прошла именно здесь, в тесной комнатушке три на два метра. Это были ее владения: царство алюминиевых кастрюль, ковшей и фарфоровых слоников, стоящих на холодильнике. Когда-то красивая, теперь изрядно располневшая, с тяжелой поступью и россыпью морщин вокруг глаз, женщина села обратно уже с дымящейся чашкой чая и протянула ее дочери.

– Вот, пей. Что молчишь-то? Взяли?

– Ну да, мы же и так это знали. Я даже не удивилась. Я уже студентка, – Лиза пыталась скрыть радость и придать своему голосу небрежности.

– Ну да, ну да… – Мать снисходительно похлопала дочку по руке. – Ешь давай.

Глава 2

Весь август Лиза болталась во дворе с подружками, помогала матери по дому и изредка ездила с сестрой на море. Это обстоятельство сильно злило её. Шёл последний месяц отдыха, впереди маячила учеба и, что самое главное, как ей казалось, взрослая жизнь. А её до сих пор не отпускали с друзьями на пляж. Из-за этого однажды случился скандал. Лиза, вернувшись домой позже обычного, с ходу заявила матери, что завтра едет с подругами на пляж за город. Куда конкретно – они решат по дороге. Мать, конечно же, запротестовала. Дочь не слушала. Она достала из шкафа желтую пляжную сумку и начала складывать в неё плед и накидку.

– Ты никуда не поедешь! Это очень опасно!

– Мама!

– Нет! Я не хочу, чтобы моя дочь утонула без присмотра взрослых!

– Мам, все ездят, что тут такого?!

– Мне плевать на всех! Я переживаю за тебя!

– Да ничего со мной не случится! Мы едем впятером, с нами будут мальчики, друзья Любы.

– Тем более! – Нина Михайловна теряла терпение. – Оболтусы невнимательные!

По щекам потекли слёзы.

– Мам, это не честно…

– Иди спать. Через месяц вернётся отец, там и решим: взрослая ты уже или нет, куда можно ходить, а куда нельзя. Я всё сказала.

– Чего ты боишься?! А? Ну чего?!

– Я хочу безопасности для своего ребёнка! – Женщина произнесла эти слова таким безапелляционным тоном, что спорить дальше не было никакого смысла. – Иди спать, завтра поговорим.

Она закрыла дверь в комнату дочери и прошла на кухню. Нина Михайловна не стала включать свет, слишком хорошо она знала расположение мебели, чтобы не наткнуться на острые углы. Она подошла к окну и начала всматриваться в потухшее небо. Дом стоял на сопке, и днём можно было увидеть часть залива. Сейчас было темно, и лишь огни корабля подмигивали ей. Тяжёлый вздох нарушил тишину комнаты. Мать семейства, верная жена, как всегда ждала своего мужа. Когда-то давно красивая девушка встретила своего принца, будущего капитана, но принцессой так и не стала. Иногда крамольные мысли закрадывались в её голову, и женщина плакала. Плакала по молодости, по влюблённости, которая прошла слишком быстро, по мужу, по своей жизни, запертой в этой тесной комнате, между столом и плитой. Единственным мостиком между этими погасшими глазами и счастьем были её девочки. Яна и Лиза. Две крохи, воспитанные матерью и бабушкой.

Отец, Федор Сергеевич, капитан, выпускник Владивостокского высшего мореходного училища, всю жизнь провел в море. Возвращался домой на месяц, как любой русский мужик, отдавал все деньги жене (Нина Михайловна бережно складывала их между простынями в шкафу) и все свободное время посвящал своему старенькому автомобилю, который он любил нежной любовью, и друзьям. Капитан был очень общительным и веселым, хлебосольным с громким раскатистым смехом. Как только он спускался на берег, приглашал друзей в дом. Нина Михайловна накрывала стол, капитан доставал подарки: импортные вещички, доступные морякам в заграничных поездках. Все были счастливы. Но через неделю рутина входила в свои права, и Федор Сергеевич сникал. Он чувствовал себя чужим в этом женском царстве образцового порядка, вязаных салфеток и сдобных булочек. И тогда он перемещался в гараж, оставляя жене право руководить бытом и воспитывать детей.

Нина Михайловна искренне хотела для своих дочерей чего-то большего, чем получила от жизни сама, но чего – женщина не знала. Круг женского счастья замыкался на муже и детях: чего еще можно желать? Свои минуты слабости она считала грехом перед судьбой, подарившей ей семью. И все-таки, где-то глубоко внутри…

Смахнув слезу, Нина Михайловна задернула шторы и пошла спать.

Прорыдав от обиды весь вечер, Лиза появилась на кухне ближе к обеду в длинной ночной рубашке, больше подходящей ее покойной бабушке, чем молодой девчонке, с маленькими опухшими щелочками вместо глаз и с нестерпимым желанием поругаться.

– О! Явление Христа народу. Хоть бы умылась, что ли…

Мать варила суп с фрикадельками и выглядела, как всегда, невозмутимо.

– Когда надо будет, тогда и умоюсь.

– Ну ладно тебе, горе ты мое луковое. Глаза опухшие, было бы из-за чего… – Нина Михайловна, сполоснув руки от фарша, обняла дочь. – Мы с тобой сегодня вместе пойдем на море, а то я чего-то засиделась. Ты как? Пойдем?

Мамины руки нежно гладили волосы, и Лиза быстро сменила гнев на милость.

– Пойдем… – губы сами расплывались в улыбке, но девушка упорно не хотела этого показывать. Она отстранилась от матери и, схватив сковородку с холодной яичницей, уселась за стол.

Во второй половине дня, когда солнце уже не так обжигало кожу, мать с дочерью подошли к морю. Отдыхающих было совсем немного: парочка пенсионеров, дети и кучка парней, играющих в волейбол. Один из них оторвался от мяча и с нескрываемым интересом посмотрел на девушку, хотя она этого не заметила. Пока женщины расстилали плед, снимали сарафаны, примеряли пляжные панамки, парень отдал друзьям мяч и направился в сторону вновь прибывших. Выглядел он весьма колоритно. Роста он был невысокого, очень худой, с длинным с горбинкой носом, над которым хитро поглядывали маленькие зеленые глаза. Растительность на голове почти отсутствовала, из-за чего нос выглядел еще огромнее. На вид ему было около двадцати лет.

– Здравствуйте, не могу оторвать взгляд от Вашей дочери. Давайте познакомимся!

Держался парень весьма уверенно. Смотрел прямо в глаза, на тонких губах играла улыбка, он стоял прямо и, несмотря на практически полное отсутствие одежды и его худобу, гордо подбоченясь.

– Я Сергей. Мне двадцать лет. Весной из армии вернулся. Пора жениться. – На последней фразе он хохотнул и подмигнул Лизе.

Женщины молчали. Они смотрели на этого тощего паренька, хлопали глазами и медленно краснели.

– Я… Нина Михайловна, дочь, вот, моя… Лиза.

Сергей, видя произведённый эффект, ещё сильнее выпятил впалую грудь. Харизмы ему было не занимать.

– Привет, – поздоровалась Лиза, но взглядом не одарила. Она яростно рылась в сумке, а её маленькие уши по цвету напоминали пионерский галстук.

– Сейчас лотосы цветут, поедем завтра? – Он обратился к Нине Михайловне. – Можно?

– Можно… – На Нину Михайловну было жалко смотреть.

Лиза замерла. Что только что сказала её мать?!

Сергей, видя реакцию девушки, тут же исправился.

– А Вы с нами поедете? Мне будет приятно побыть в компании двух очаровательных дам.

– Конечно, поедет! – Лиза нарушила молчание. – Ещё как поедет!

Мать растерянно улыбнулась в ответ.

– Здорово! Номерок не дадите? – Он самодовольно скалился во весь рот.

Пока Нина Михайловна возилась с клочком бумаги и огрызком карандаша, неизвестно откуда взявшегося в пляжной сумке, Сергей бесцеремонно разглядывал её дочь.

– У Вас очень красивая дочь, как вы.

– Серёга! Ты играешь или нет? – Его друзья нетерпеливо перебрасывали мяч.

– Нет, мне уже пора идти. Увидимся. – Он махнул рукой, взял у Нины Михайловны клочок бумаги, попрощался и быстро направился к своей одежде, аккуратно лежащей на камнях. Оделся и быстро скрылся из виду.

– Мам, что это было?! Мне не с друзьями, мне с тобой ходить на пляж опасно!

– Ну чем ты не довольна? Хороший мальчик. Между прочим, я была всего на год старше тебя, когда с твоим отцом познакомилась.

– А… Всё, избавляться от меня решила, мол, школу закончила и пока… понятно, понятно… – варианты приглядываешь. – Лиза говорила шутливым тоном, мать это понимала и совсем не обижалась.

Женщины искупались пару раз и улеглись на песок, закрыв лица панамками.

– Мам…

– Что?

– Ты же это не серьёзно?

– Что несерьёзно?

– Ну, этот Сергей… он какой-то страшный, худой… и вообще…

Нина Михайловна рассмеялась.

– Дурочка, ты моя! – Ну что ты так всё близко к сердцу-то принимаешь! Страшный или не страшный – разве внешность главное в мужчине? Посмотри, какой уверенный молодой человек! Можно и пообщаться. Никто тебя насильно замуж не выдаст. Он же это к слову упомянул.

Девушка промолчала. Она вспомнила наглые зелёные глаза и ухмылку на губах, но промолчала. И на пляже о нём больше не вспоминали.

До восьми вечера мать и дочь радовались летнему солнцу, соленому ветру, что пушил им волосы и оставлял на губах вкус моря, и такой приятной, родной компании друг друга. Мужчина здесь явно был лишним. Они что-то строили из песка, ломали, зарывали в него ноги друг друга большими ракушками, заплетали влажные волосы в косы, загорали, смеялись. Лиза, украдкой поглядывая на мать, тихо радовалась за неё. Женщина была разговорчива и весела, никаких потухших глаз и унылого лица. «Надо чаще бывать с ней», – думала девушка, – «Папы всегда нет, Янка замуж вышла».

Огромные чайки кружили в небе. Лизе очень нравились эти птицы. Когда-то давно, еще ребенком, она даже ходила в кружок рисования, чтобы научиться изображать этих красавиц. Рисовать девушке быстро наскучило, кружок она забросила, а любовь к птицам осталась. Раскинув крылья, они кричали. Кричали надрывно, с болью; словно истекая кровью, бросались в море и резко, с силой взмывали вверх.

– Кричат сегодня страшно. Мам, может, пойдем домой? Уже поздно.

– Да, дочь, засиделись мы. Давай одевайся и помоги мне плед вытрясти, а то пол пляжа домой принесем.

На обратном пути неугомонный ветер, накопив сил, с воем подгонял их. Небо, только что ясное с белыми прожилками облаков, затянули черные тучи.

– Хорошо, что за город не поехали. Тут быстро добежим.

– Ага, не хочется под грозу попасть, я так молний боюсь, – сказала Лиза, схватив мать за руку и почти бегом направляясь к дому.

– Лиз, помедленней, ты мне сейчас руку оторвешь, уже почти пришли.

– Вот, как зайдем в подъезд, тогда и отпущу.

Они успели. Звук захлопнувшейся за ними двери в подъезд отозвался сильнейшим громом, а в следующую секунду вспышка молнии разбила небо на мелкие осколки, и через минуту пошел дождь. Женщины сидели на кухне за столом, пили холодный чай и смотрели в окно. В комнате было довольно темно, но свет никто не включал. Обе молчали, изредка поглядывая друг на друга. Вода хлестала по стеклам так, словно это был не шестой этаж многоквартирного дома, а маленький кораблик в шторм на море. В квартире было душно и влажно. Лиза, только что принявшая прохладную ванну, успела покрыться испариной и теперь то и дело промакивала лоб и щеки носовым платком. Мать с каплей раздражения поглядывала на часы. Было почти десять.

– Ну, может, с утра позвонит, – первая нарушила молчание Нина Михайловна.

– Кто?! Позвонит?! – кричать Лиза не хотела, и потому сама испугалась такой реакции. – Голова у меня болит! – тут же выпалила девушка, не дав матери раскрыть рта. – Я спать!

Она вылетела из кухни, в два шага преодолела прихожую, влетела в свою комнату и, хлопнув дверью, упала на кровать. По лицу предательски потекли слезы.

– Что ты ревешь, дура! Он же тебе не понравился, он мерзкий! Уродливый! Не смей плакать! – шептала Лиза в сердцах, кляня себя за малодушие и искренне не понимая, почему ее так задело, что Сергей не позвонил. Он вообще никому не мог понравиться: этот огромный нос, маленькие, близко посаженные глаза, которые он постоянно щурил, низкий рост и худоба – что в нем могло понравиться?! Лиза пнула подушку и сжала кулачки. Захотелось рассмеяться от такой реакции, но плакать все еще хотелось тоже. Телефон на кухне предательски молчал. «Вот если бы сейчас мамы не было, я бы его об пол!» – пронеслось в голове у девушки.

«Кем он себя возомнил?! Да за мной все мальчишки со двора ухлестывают!» – подумала она, села на кровать и попыталась придумать себе занятие. Но ни читать, ни смотреть телевизор ей не хотелось. Лиза уткнулась в подушку, обхватила голову руками и вскоре уснула.

Дождь не прекращался всю ночь. Ближе к утру все аллеи в городе превратились в реки. Вода яростными потоками сбегала к морю и там растворялась в соленых брызгах. Город вновь по кому-то скорбел. Когда Лиза открыла глаза, было около восьми. Она села на кровати и посмотрела в окно, но ничего не увидела. Туман плотной пеленой укрыл Владивосток. При желании его можно было потрогать – просто просунуть руку в форточку, и она бы тут же исчезла в тумане. Несмотря на то что подобное явление не было редкостью, все же было немного жутко. Лиза встала, натянула летний халат в цветочек и пошла к маме.

Нина Михайловна спала на раскладном диване в комнате, которая заменяла семье и гостиную, и спальню родителей. Девушка легла рядом и зевнула. Однако минут через десять стало ясно, что она уже не уснет. Лиза слегка потеребила мать за руку.

– Мам… уже утро… мама, просыпайся.

Нина Михайловна вздрогнула и открыла глаза.

– Что? Что случилось? Ты чего не спишь? – её голос был хриплым после сна, и она смешно щурила глаза.

– Уже утро, я не хочу спать. Смотри, какой там туман. – Лиза кивнула в сторону окна. – Я есть хочу! Ты что, еще спать будешь?

– Сейчас встаю, дай матери полежать минут пять.

– А блинчики пожаришь? – Лиза подперла лицо кулачками и, лежа на животе, болтала ногами.

– Пожарю, пожарю, как дитё, ей Богу!

Через полчаса девушка сидела за столом на кухне и самозабвенно облизывала измазанные в домашнем варенье пальцы. Рядом стояла тарелка с еще дымящимися блинами. Нина Михайловна пребывала в самом привычном для себя образе – кухарки. Она, грузная седеющая женщина, управлялась с кухонной утварью с потрясающей грацией и быстротой.

– Мам…

– Что?

– Думаешь, я ему не понравилась? Он же не позвонил…

Женщина отвлеклась от мытья посуды и обернулась к дочери.

– Ты о вчерашнем мальчике? Если не понравилась, не подошел бы. Может, ему некогда или номер потерял. Кто знает…

– Или с друзьями вчера поспорил, что познакомится с нами… Ты не подумай, он мне не понравился, просто обидно.

Мать хмыкнула.

– Понятно.

– Мама! Что ты так ухмыляешься?! Не понравился он мне!

– Я же говорю – «понятно».

– Вот и все!

– Хорошо.

Девушка встала из-за стола, чмокнула мать в щеку.

– Полы помыть?

– Ого! Что с моим ребенком? Заболела?

– Мама, не ёрничай, просто хочу что-нибудь поделать.

– Хорошо, можешь еще и купальник свой постирать, весь в соли в ванной валяется.

– Точно.

На уборку по дому ушло полтора часа. Туман понемногу стал редеть. Началась морось. Телефон проснулся лишь однажды, когда Лиза стирала купальник. Она замерла, а сердце застучало быстрее. Звонила Яна. Нина Михайловна разговаривала со старшей дочерью, а младшая, стоя в ванной с мыльным купальником в руках, почувствовала, как слезинка предательски выступает из глаз.

Он не позвонил ни днем, ни вечером, ни на следующий день. И через пару суток бесплотных ожиданий Лиза решила попытаться разобраться в этой неприятной для своего самолюбия ситуации и отправилась на пляж. Погода была пасмурной, но девушка надеялась, что теплая вода все-таки сделает свое дело, и парень снова будет там.

До места назначения было около получаса ходьбы. Всего лишь спуститься с сопки, на которой стоял дом, перейти железнодорожные пути – и вот оно, море. Лиза пробежала этот путь за десять минут. Но у пляжа затормозила. Она огляделась по сторонам и медленно начала огибать кромку воды. Море было спокойным, людей – мало. Детвора плескалась у самого берега, за ними присматривали четыре женщины, наслаждаясь огромным арбузом. Мужчин поблизости не было. «Как они дотащили с рынка этот арбузище?» – подумала Лиза. Она обошла пляж несколько раз, но никого знакомого не увидела. Посидев несколько минут на большом валуне, Лиза отряхнула платье от налипшего песка и пошла обратно. Но, выйдя на проезжую часть, девушка направилась вдоль Океанского проспекта в центр города. Она хотела подумать, а думать бесцельно слоняясь по улице как-то приятнее.

С одной стороны, ей очень хотелось его увидеть снова, а с другой – она не имела ни малейшего представления, что делать дальше с этим низкорослым парнишкой. Её дворовые подружки уже вовсю встречались с мальчишками, а ей было как-то боязно. Лизина сестра Яна вышла замуж в девятнадцать; трудно было сказать, была ли она счастлива, да Лиза никогда и не спрашивала. Она шла в тени деревьев с нахмуренным лицом, никого вокруг не замечая. Мимо по своим делам спешили люди. «Рабочий день же», – подумала девушка. Лиза любила свой город, но мечтала повидать мир. Отец иногда рассказывал ей о Корее и Японии – всегда сбивчиво и неуклюже, уловить суть было трудно, но платья, сувениры и сладости, которые он привозил, говорили лучше всяких слов.

Пару лет назад, разбирая горы хлама на антресолях, Лиза нашла пластинку с песнями то ли из фильма, то ли из какого-то концерта. Мать ничего вразумительного не сказала, а отца, как всегда, не было. На обложке были мужчина и женщина в плащах под зонтом, а сбоку была надпись на английском языке. Лиза в школе изучала французский и перевести ее не могла. Она ничего не понимала, но заслушала пластинку до дыр. Когда отец, Федор Сергеевич, вернулся, он объяснил Лизе, что это мюзикл; с тех пор девушка мечтала увидеть его на сцене.

Она прошла вдоль улицы Адмирала Фокина и вышла на городскую набережную. Лиза долго сидела на скамейке и смотрела на море. Странно, как такие случайные встречи могут повлиять на наш покой. Еще месяц назад все было безмятежно и спокойно. И вроде ничего не поменялось, а покой куда-то исчез. По самой кромке воды ходила белая чайка, выискивая что-то в песке и быстро заглатывая. Время от времени она посматривала на неподвижно сидящую Лизу и продолжала разгребать клювом песок. Девушка шевельнулась и встала на ноги; птица вскрикнула и улетела.

По дороге домой Лиза встретила подругу, заболталась и совсем забыла о худом парнишке.

Глава 3

Учеба началась неожиданно. Лиза за лето совершенно потеряла счёт времени и не заметила, как пролетели последние дни каникул. Завтра предстояло идти в институт. Нина Михайловна радовалась, как ребенок. Яна закончила заочное отделение экономического института, а теперь и её Лиза будет учиться. Она не очень одобряла идею пойти на археолога, но это было не самое главное; главное было то, что у Лизы будет диплом о высшем образовании, который Нина Михайловна в своё время не получила.

Дети соседей и знакомых, как правило, после школы шли либо работать, либо в техникумы получать рабочие специальности, но Нина Михайловна настаивала на высшем образовании. Почему? Она и сама толком не понимала. Материнское чутьё подсказывало ей, что оно пригодится её девочкам.

Лиза с ностальгией смотрела на свою школьную форму, всё ещё висящую в шкафу, и не могла поверить, что носить её больше не нужно.

Мать уже с обеда начала готовить дочь к первому взрослому, как она говорила, дню. Портфель был собран. Рубашка и юбка были отглажены. Нина Михайловна так нагнетала атмосферу, что к вечеру у Лизы дрожали руки, как у восьмидесятилетней старухи.

– Мама, хватит уже так на меня смотреть.

– Как так?

– Как ты смотришь! Как будто меня завтра в партию принимать будут. Это всего лишь институт… Я сама нервничаю!

Мать прижала дочь к груди.

– Ты у меня такая молодец. Я очень тебя люблю и горжусь тобой. Отличницей у меня будешь.

– Ну не знаю, как получится. Я же в школе средненько училась.

– Это в школе, а здесь будешь учить только то, что тебе нравится. По специальности. – Женщина сделала акцент на последнем слове и многозначительно посмотрела на Лизу. – Ну, ладно, хватит болтать. Тебе пораньше лечь надо, чтобы выспаться.

– А ты мне завтрак приготовишь? Или я уже взрослая и сама буду готовить?

Лиза уткнулась в мамину грудь.

– Куда ж я денусь, ласточка моя! Конечно, приготовлю. А теперь в душ и спать.

Пробуждение было тяжёлым. После каникул с привычкой просыпаться ближе к обеду глаза отказывались открываться. Однако выбирать не приходилось. Лиза умылась, оделась и прошла на кухню. Мать уже сидела за столом и пила чай. Напротив неё стояла тарелка с омлетом и хрустящие гренки.