ИЗВНЕ

– Так долго стоишь, у тебя есть вопрос? – и снова этот низкий бас. Как он вообще сочетается с такой внешностью. Я застыл и понял, что нужно что – то срочно ответить.

– Ты очень красивая, надеюсь у тебя все в жизни будет хорошо. Пока! – я развернулся и красный как рак помчал прочь. Сердце колотилось, меня обдало жаром от смущения и собственной глупости. Повел себя как маленький провинившийся мальчик. Позор, мне позор.

– Подожди! – я обернулся и увидел смущенное лицо Келли. – Мне очень приятно, спасибо.

– Я правда так считаю, прости если это как-то смутило тебя и…– она не дала мне договорить.

– Все в порядке. Ты далеко отсюда живешь?

– Нет, через парк буквально пятнадцать минут, но подыскиваю другой маршрут.

– Почему? – Келли с опаской взглянула на меня.

Рассказывать причину я не хотел, она подумала бы тогда, что я очередной городской сумасшедший, нужно было срочно что-то придумать.

– Хотел просто прогуляться подольше. А где ты сама живешь?

– На углу Норд Ист, это как раз через парк.

– О, я живу буквально через улицу от тебя. Ты уверена, что хочешь пойти через парк?

– Почему ты так пугаешься этого парка? Я не знаю других маршрутов, поскольку мы переехали три недели назад. Хожу только знакомыми дорогами, чтобы не заблудиться.

– А как же навигатор?

– У меня его нет. Что ж, я пойду только через парк, если хочешь, можем пойти вместе, – уверенный бас, который словно диктатор объясняет тебе правила жизни.

– Хорошо, уговорила, – я тяжело вздохнул и побрел вслед за своей спутницей. Надеюсь, на этот раз обойдется.

Всю дорогу мы шли и болтали обо все и ни о чем, словно были знакомы всю жизнь, и даже парк перестал быть таким устрашающим. Да, уж день был насыщенным. Уже на подходе к моему дому я предложил Келли проводить ее, но она, раскрасневшись, отказалась. «Родители после моей последней выходки излишне контролируют меня», – ее основной аргумент.

Уже около моего дома мы уже попрощались, я почти открыл дверь, как вдруг Келли окликнула меня:

– Майк, я совсем забыла, держи, ты обронил, – она вытаскивает из своего рюкзака мой шарф и передает мне в руки – Ну, все теперь точно до встречи!

Глава 2

Я стоял у порога своего дома словно парализованный. Откуда Келли могла знать, что шарф принадлежит мне? Она все видела? Или… Даже не хочу представлять. Слишком много странного произошло сегодня. И как бы я не пытался придумать логику всем этим событиям, ее нет.

“На углу Иствуд”– она живет там, пойду вечером, разведаю обстановку. Может быть, даже удастся поговорить с ней. Неизвестно, когда застану ее в следующий раз. Я настолько сильно погрузился в свои размышления, что потерял счет времени. Проливной дождь, падая на лицо крупными каплями, охладил и отрезвил, вернув меня из мира размышлений к реальности. Я поднял свой взгляд наверх. Небо заволокло тучами без единого намека на ясность. Беспросветная тьма накрыла городок, прерывая напряженность молчания раскатами грома. Какое-то время я наслаждался всей этой прекрасно – ужасающей картиной, пока сзади не щелкнул замок. Дверь отворилась. Я испугался и отпрянул. Только через секунду понял, что это мама.

– Привет, милый. Ты в порядке? – ее голос выражал беспокойство.

– Привет. Да, полный порядок, – я попытался бодро ответить, но получилось не так уж и правдоподобно.

– Так и быть, поверю тебе.

Моя мама не из тех людей, кто верит всему, что видит и слышит. Она оставила возможность солгать без последствий. Мне повезло с родителями, правда. Наша семья строится не на классических семейных моделях, мы, скорее, партнеры, опора друг для друга, нежели созависимые друг от друга. Каждый из нас делает то, что умеет делать лучше всего. Моя мама вдохновитель и хранитель, папа – опора и стабильность. А я еще пока не определился со своей конечной ролью в этой коммуне, просто птенец, которого оберегают и учат летать. К тому же, рано или поздно птенец станет самостоятельным и покинет гнездо.

Я сразу направился к себе наверх, хотелось поскорее отмыться от этого дня. Вся эта непонятная история меня дико вымотала, и сейчас я чувствую только угнетенность и фоновый страх. Однако как только переступил порог своей комнаты, я рухнул без сил на кровать и мгновенно провалился в глубокий сон.

«Omnia mihi narrabis!»1 – сухая старческая рука прижала острие кинжала к шее прикованной. Ее измученное лицо источало столько злости и неприязни, что схватывало дыхание, горькие слезы стекали по ее лицу. Рука начала водить кинжалом по тонкой коже без всякого давления, запугивая свою жертву. Белоснежная кожа покрывалась мурашками, хрупкое тело изгибалось, но она молчала, поджав губы. Тогда вторая рука схватила пленницу за волосы и подняла голову против ее воли. Жертва зажмурилась то ли от резкой боли, то ли от страха. Рука не унималась и теребила волосы с такой злостью и нетерпением, что девушка не выдержала, откинула головой руку. Она открыла глаза. Ее пронзительный взгляд заставил руки невольно отпрянуть. Девушка опустила голову, а через несколько секунд подняла ее и со злобной улыбкой проговорила: «Quantumvis ab essentia tua fugias, te consequetur et ad solum comburet!»2 Послышался вскрик и руки накинулись на девушку. Пощечины следовали одна за другой, руки били с такой силой, что стены сотрясались. В какой-то момент побои прекратились, и настала мертвая тишина. Прикованная склонила голову, рука снова схватила за волосы, подняла ее голову. Прозвучало сухое: «Omnia ad mane para!»3.

Я резко вскочил, весь в холодном липком поту. Еще какое-то время глаза привыкали к темноте. Ужасный сон, ощущение, словно это мои руки пытали кого-то. Я привстал на локтях и окинул взглядом комнату, пытаясь окончательно убедиться в реальности окружающего меня пространства. Отгоняя от себя навязчивые идеи и мысли, все же предпринимаю попытку встать с кровати. Кожу на ладонях неприятно обожгло. Уже в ванной осмотрел свои руки – ладони были красными. Я замер, а мое сердце стало биться с утроенной силой. Волна мурашек пробежала по всему телу, и я пошатнулся. Вцепился обеими руками в холодный край раковины, отдышался. Посмотрел на себя в зеркало, но ничего необычного не обнаружил: обычный я, только очень грязный и уставший.

Говорят, вода смывает весь негатив и перезагружает на позитивный лад. Очень на это надеюсь. Отрегулировав температуру воды, я какое-то время просто стоял под потоком, представляя как вода капля за каплей, смывает с меня все накопившееся за эти сутки. Пробыв немного в своеобразном медитативном трансе, я принялся намыливать свое тело. В какой-то момент стал тереть все активнее и активнее, втирая пену в свою кожу. Мои движения были агрессивны и резки. Лицо обдало жаром, грудная клетка напряглась, а я разрыдался. Продолжая втирать пену, добавлял все больше и больше геля, а горячие слезы градом стекали по моему лицу. Это были очень странные ощущения, и спустя время буря внутри меня стихла, и наступил полный штиль. Я почувствовал небольшое облегчение.

Время уже близилось к полуночи, но после душа я был бодр и свеж. Точно, хотел же сходить на разведку к дому Каролины. Она точно что-то знает или как-то связана с этим всем, я уверен.

Пришлось соврать родителям, что я настолько сильно устал после сеанса, поэтому не следил за дорогой и по пути домой споткнулся, упав прямо в грязь. Надеюсь, все это прозвучало правдоподобно. Пока не узнаю, что происходит, я должен держать рот на замке, иначе меня сочтут сумасшедшим. Хотя, наверное, оно так и есть. Мама удивилась моему рвению к ночным прогулкам, но не стала препятствовать, а отец лишь попросил быть осторожным.

Угол Иствуд стрит – маленький проулок в нашем городе, где много заброшенных домов. Лет сорок назад там располагались дома богатых американцев, работающих на одну строительную корпорацию. Большинство домов в городе, построенных до 1990 года – работа этих людей. Однако, со временем, компания пришла в упадок и ее штат был значительно сокращен. Все, у кого была возможность, переехали в другие штаты для поиска новой работы, а дома массово продавались практически за бесценок. Но не всем удалось продать свое жилье, около трети домов так и остались без своих владельцев одиноко стоять и медленно разрушаться без должного ухода. Странно, что семья Келли переехала в этот район.

Легкий ночной ветер обдувал меня. В воздухе пахло дождем: мне нравится этот запах, наверное, поэтому я чаще и глубже начинаю дышать. А может это волнение? На пути моего следования я заметил на тротуаре голубя. Его шея и голова были взъерошены, а сам он выглядел очень болезненным. Я уже вплотную к нему подошел, но тот даже не предпринял попытки сдвинуться с места. Наклонился, хотел дотронуться, но на полпути моя рука остановилась. Не стоит трогать. Я выпрямился, постоял с ним еще какое-то время и затем продолжил путь. Обернулся. Голубь по-прежнему сидел на своем месте, абсолютно отрешенный. Ускорив шаг, я продолжил путь, но все еще продолжал о нем думать, а липкое ощущение чего-то неизбежного сопровождало мои мысли о несчастной птице.

Последний раз я был в этом проулке вместе с Джорджем незадолго до аварии. В какой-то момент он основательно увлекся историей нашего городка, а походы в заброшенные места позволяли найти интересные артефакты, оставленные жильцами. Я улыбнулся, вспомнив, как в одну из таких вылазок мы нашли стационарный телефон. Джордж не придумал ничего лучше, чем попробовать позвонить Анне и напугать ее. Естественно, телефон уже давно был в нерабочем состоянии, но Джордж все равно сделал вид, что у него все получилось, и будто бы он говорит с сестрой и зловеще пугает ее. В какой-то момент из телефонной трубки выполз маленький паучок и ловко перебрался на руку моего друга. Джордж почувствовал это, и, посмотрев на руку, стал истошно кричать и пытаться стряхнуть паука с руки. Я же в это время катался по полу с приступом смеха, поскольку вся эта ситуация была очень комична. Стряхнув с себя паука, Джордж взял с меня слово никому не рассказывать об этой истории. И до сих пор никто не знает о его страхе членистоногих. В грудной клетке неприятно защемило. Я очень скучаю по нему и всем нашим приключениям. Джордж был прекрасным человеком, весельчаком, а его фантазия не знала границ. Часами мог рассказывать о несуществующих историях из его жизни: от героических до откровенно уморительных. Я любил его, как брата. Поначалу пытался внушить себе, что он просто уехал и скоро вернется, но это не так. И надпись на надгробной плите прямое тому доказательство.

Пока вспоминал былые деньки, проулок Иствуд стрит уже закончился, и ни одного жилого дома мне так и не встретилось. Очень странно, но задерживаться здесь одному небезопасно, в некоторых домах поселились бездомные, большая их часть были наркоманами и алкоголиками. Ожидать от них можно все, что угодно. Дойдя до перекрестка, я развернулся и побрел обратно домой. Возможно, Келли обманула меня или перепутала названия улиц. Спрошу ее при следующей встрече, если она, конечно же состоится. Я ускорил шаг, хотел быстрее покинуть Иствуд и вернуться домой. Мимо скользили полуразрушенные дома, из некоторых доносились крики, хохот, а в воздухе стоял запах гари. «Наверное, они разводят костер, чтобы согреться,» – иной мысли у меня и не возникло.

– Эй, парень! – кто-то окликнул меня сзади.

– Вы мне, сэр? – я обернулся и увидел старика из психологического центра.

– А ты разве здесь еще кого-то видишь. – его тон был строгим, – Что ты здесь делаешь так поздно?

– Решил прогуляться перед сном, – неуверенно проговорил я.

– И забрел сюда? Ха-ха, ни за что не поверю! Что ты здесь ищешь?

– Говорю вам, сэр, я здесь без причины.

– Майк, правильно? Подойди ко мне, мне есть, что рассказать тебе, – он улыбнулся своей частично беззубой улыбкой и жестом пригласил присесть рядом с ним. – Не бойся, я не причиню тебе вреда.

Я остановился, стал думать, стоит ли мне подходить. Знаю, что в стенах центра он был безобидным стариком, без устали рассказывающим всем свои байки. Но стоит ли мне подходить сейчас.

– Ты чего там застыл? Не бойся меня, я тебе не враг, – хрипло проговорил старик.

– Сейчас подойду, сэр. – Вдруг он что-то знает.

Старик сидел прямо на тротуаре, а за ним стоял почти полностью разрушенный двухэтажный коттедж. Было видно, что некогда это был роскошный дом, но время беспощадно: местами отсутствовало покрытие крыши и был виден каркас, облупившаяся краска фасада, окна выбиты, и только дверь хорошо сохранилась. Чем ближе я подходил, тем более тоскливо выглядела эта картина. А сидящий перед ним старик в старых лохмотьях добавлял еще большей печали. Я сел рядом со стариком, он посмотрел на меня с такой теплотой и сожалением, что я невольно поежился. Он заметил это, и тяжело вздохнул.

– Видишь, этот дом, Майк? Когда-то в нем жили я, моя жена и наш сын. Я работал строителем, имел хороший доход. Мы жили совершенно обыкновенную жизнь, готовили с Кэролл ужин, играли на заднем дворе с сынишкой. Но в один день все изменилось. Это был декабрьский вечер. Мы с Кэролл упаковывали подарки к Рождеству, Энди собирал конструктор. Самый обыкновенный вечер. В дверь позвонили. Мы не ждали гостей, и я пошел проверить, кого принесло в наш дом. На пороге стоял статный мужчина в дорогом костюме. Он представился каким-то там работником банка и попросил пройти в дом. Я насторожился, Майки, прямо как ты сейчас, но решил впустить этого чудака. Он попросил воды, и Кэролл услужливо принесла ему стакан. Я спросил его, зачем он пришел, на что он начал рассказывать что-то про деньги, не хотим ли мы увеличить наши сбережения и прочую чепуху. – Старик тяжело вздохнул и продолжил. – Я отказал ему, но этот засранец продолжал стоять на своем, убеждал меня, что это хороший шанс. Но я был непреклонен. Все эти менеджеры, которые сами приходят в твой дом, вечно пытаются убедить тебя в необходимости того, что тебе не нужно. Никто не будет делиться хорошим просто так. Я попросил его убраться, и больше не приходить сюда, но эта крыса продолжила сидеть. Тогда я схватил его за ворот пиджака и помог покинуть мой дом. Этот тип стал сопротивляться и толкнул меня. Тогда я вышел из себя и с силой вытолкнул его за порог этого дома, захлопнул дверь и вернулся к своей семье.

Было видно, как старик словно заново проживает эти минуты своего прошлого. Он сжимал кулаки, его лицо меняло выражение в течение всего рассказа. Настала неловкая пауза, я решил спросить:

– Почему вы решили мне это рассказать?

– Слушай дальше, мой мальчик, – он словно проигнорировал мои слова и продолжил. – Завершив все дела, мы отправились спать. А ночью… ночью этот ублюдок со своими дружками пытался нас ограбить. Но мой сон чуткий, приятель. На цыпочках я спустился вниз, прихватив с собой ружье. Они, как крысы, рыскали в полной темноте, схватывая все ценное в мешки. Я включил свет. Это было моей ошибкой, – он замялся, поправил свои лохматые волосы, – у них были стволы. У каждого. Я открыл стрельбу и без разбора палил во все стороны. Жена с сыном проснулись, но к тому времени, когда они вышли из комнат, я уже всех перестрелял. Меня осудили, я лишился работы, жены и сына. Кэролл сказала, что не сможет жить с убийцей, уехала и забрала Энди. Она не сообщила куда, оборвала все связи со мной, бросила дом.

– Мне очень жаль, сэр, что вам пришлось пережить такое.

– Брось, я свое уже отжалел. Я к чему это вел. Недавно объявилась особа твоего возраста и сказала, что она дочь Энди. Темноволосая такая.

– Каролина? – я удивился, странно, что она ничего об этом не сказала.

– Да – да! Смотрю, вы уже познакомились? Это в центре-то? – он посмотрел на меня с некоторым беспокойством.

– Да, но она не сказала, что знакома с вами. А почему вы вместе были на сеансе?

– Она напросилась ходить, но убедила меня не рассказывать психологичке, что мы вместе, не знаю уж. Странная она, но есть в ней что-то похожее на моего сына.

– То есть, вы не уверены, что она та, за кого себя выдает? – я напрягся, вся эта история обрастала какими-то жуткими подробностями.

Старик поднялся и начал бродить туда – сюда, обдумывая что-то. Прошло уже около пяти минут, старик все продолжал бродить, бормоча под нос, видимо, забыв про меня. Я неловко переспросил его, и, словно, очнувшись, продолжил:

– Она рассказала историю своего отца, как он в детстве переехал с матерью, и прочее. Сказала, что он родом отсюда, а главное, она назвала его имя. Энди. Так звали и моего мальчика. Но как я проверю ее слова?

– Почему не можете?

– Эта девчонка только задает вопросы, и мало, что рассказывает мне. Все, что удалось вытянуть из нее это то, что Энди погиб несколько лет назад из-за несчастного случая. Она не раскрывала подробностей, сказала только, что это произошло в Техасе, но ни города, ни точной даты не сообщила.

– А как же ваша жена? И у нее ведь должна быть мать?

– Эта соплячка ничего не говорит, только вынюхивает и вынюхивает. Сказала, что искала меня очень давно, хотела познакомиться. Но я-то всегда был здесь, никуда не уезжал, найти меня не проблема. Я бы хотел, чтобы она говорила правду, но не могу поверить в такое странное стечение обстоятельств. Неправильно это как-то. – Старик нахмурился и присел рядом со мной.

– Действительно странная история, сэр. Келли сейчас живет с вами в этом доме? – мой вопрос показался мне неуместным, но было поздно. Кажется, старика он тоже удивил.

– Да, удрыхлась наверху. Ты поэтому здесь бродил? – он повернулся и строго посмотрел на меня.

– Честно говоря, да, хотел кое-что узнать у нее.

– И что же?

Я чувствовал, что обстановка стала перетекать в тревожную. Говорить ему обо всех странностях прошедшего дня я не хотел, нужно было что-то придумать. Но я плохо врал, да, и пауза как-то слишком затянулась, поэтому я решил рассказать, как есть.

– Сэр, со мной произошла весьма неприятная история в парке утром, и я потерял там свой шарф. Келли отдала мне его, и я хотел узнать, может быть, она что-то видела или знает.

– А что с тобой случилось?

Я без лишних подробностей рассказал ему про внезапную головную боль и свою потерю сознания, рассказал, что кто-то аккуратно уложил меня и положил под голову шарф, который я как раз и забыл. Он посмотрел на меня, затем отвел взгляд в сторону и что-то начал обдумывать. Мы так и сидели молча, пока мне не позвонил обеспокоенный отец. Нужно было возвращаться домой, время было уже позднее. Поэтому я прервал наше молчание.

– Простите, сэр, но мне пора идти домой, родители беспокоятся.

– Извини, что задержал тебя, Майки, – он виновато посмотрел на меня, немного помялся и продолжил, почти шепотом, – ты можешь оказать мне услугу? Раз уж ты уже знаком с моей так называемой внучкой, помоги мне, узнай у нее аккуратно подробности о сыне, прошу тебя.

– Постараюсь, сэр – в этот момент я почувствовал, как на мои плечи падает большая ответственность.

Я попрощался и направился в сторону дома. Внезапно он меня окликнул:

– Меня зовут Джо, приятель! Будь осторожен! – я кивнул, а он помахал мне на прощание и продолжил сидеть на тротуаре перед своим некогда полным достатка домом.

Довольно быстро я покинул Иствуд, размышляя о нашем диалоге со стариком Джо. А его рассказ? Еще больше вопросов. Я не хочу вдаваться в теории заговора, но тут что-то не чисто, все события странным образом связаны между собой, и все перекликается с этой девчонкой. Кто она такая вообще? Чувствовать, как мозг сдавливает из-за слишком большого потока мыслей. Я так с ума сойду, если уже не сошел.

Далеко за полночь: на улице темно, свет в окнах домов не горит. Стало гораздо холоднее, но я только сейчас это почувствовал. Глубже закутавшись в кофту, я продолжил путь. На асфальте замечаю голубя, мимо которого я проходил ранее. Птица лежала, вытянув шею, а ее глаза были открыты. Я остановился напротив него, присел, чтобы поближе рассмотреть. Он был мертв, видимо, какая-то птичья болезнь, потому что физических повреждений на нем не было, как и крови вокруг. Я присел на корточки возле него и продолжил разглядывать. Интересно, а какого это – умирать, не имея сознания и не понимая своей принадлежности к этому миру? Человек, он понимает, что он смертен, боится этого, придумывает разные концепции бессмертия, размышляет об этом. А эта птица, она понимала, что умирает? Что она чувствовала все это время и чувствовала ли? Все эти размышления вкупе с последними событиями измотали меня и кроме как опустошения я ничего не ощущаю в этот момент.

Немного посидев, я, погруженный в свои мысли, взял птицу на руки. «Надо бы тебя похоронить, приятель,» – вихрем пронеслось в моей голове. На автопилоте сворачиваю с привычного маршрута в сторону парка. Словно марионетка, я направляюсь к месту произошедших недавно со мной странных событий. В какой-то момент ясность рассудка вернулась ко мне, и я заметил странное свечение в глубине парка. Интерес побеждает страх, и я решаюсь посмотреть, что там происходит. Пришлось сойти с тропинки, ветки деревьев цепляли мою одежду, царапали лицо. Казалось бы, само время остановилось, а звук перестал существовать в этот момент. Я подошел к источнику свечения настолько близко, насколько это возможно, чтобы остаться незамеченным. Небольшая полянка, посреди которой горел костер, а вокруг были выложены камни и ветки. Напротив огня, спиной ко мне, сидела девушка со светлыми длинными волосами в длинном мешковатом платье. На ее голове красовался изящно сделанный венок из цветов и еловых ветвей. Не заметив меня, девушка сидела и что-то шептала на непонятном языке. Мой телефон зазвонил. Она услышала и резко обернулась. Посмотрела сначала на птицу в моих руках, а затем перевела взгляд на меня. Что-то нечеловеческое я почувствовал в ее взгляде. Я остолбенел. Это была Анна.

Примечания

1

«Ты расскажешь мне все!» – лат.

2

«Как бы ты ни убегал от своей сущности, она настигнет тебя и сожжет дотла!» – лат.

3

«Подготовьте все к утру!» – лат.