Возвращаюсь в крохотную спальню, где едва помещается односпальная кровать и узкий шкаф-футляр. Маленькое окно, которое выходит на стоящий впритык соседний дом, открыто нараспашку. Но свежестью и не пахнет. Окно моей спальни прямо напротив окон какой-то старушки. Ее коты постоянно орут. Хочется забросить гранату ей в квартиру, чтобы навсегда утихомирить этих мяукающих засранцев. Но все, что могу сделать, это выудить из ушей слуховой аппарат и погрузиться в тишину.
Раздеваюсь и заваливаюсь на кровать, не расстилая ее. Душно. Хочется помыться, но воду отключили за неуплату. Наверняка, от меня несет потом, но я к этому уже привык. Каждое утро я езжу на центральный вокзал и в общественном туалете мало-мальски привожу себя в порядок. Знаю, звучит унизительно и жалко. Но такова моя жизнь после… Черт. Снова в голову лезут гадости.
Сейчас бы покурить… Но я обещал детям и жене. Бывшей жене.
13 июля, 3:17 ночи
Кристен
Многим ночные смены даются с трудом. Вечные недосыпы, нарушение биологических часов, скука и постоянное желание завалиться на кушетку рядом с пациентом. Я предпочитаю ночь. Я выбираю ночь. Существует огромное преимущество перед дневной сменой – никто не трогает, нет бестолковых перерывов, после которых вернуться к работе еще сложнее, меньше надзора и отвлекающих факторов. Ах да, и больше независимости. Атмосфера ночной жизни угнетает коллег. Они вечно жалуются на проблемы в личной жизни, в семейных делах и социальной сфере. Только и могут, что жаловаться. Меня раздражает их брюзжание. Маргарет ищет подмены, чтобы выходить только в дневную смену. Лили не справляется с обязанностями. Ненавижу после нее дежурить, допускает кучу ошибок. Приходится постоянно перепроверять, переписывать журналы и дневники. Не понимаю, что им так не нравится. Пациенты чаще всего старуха или несносный дед.
За мной закреплены четверо. Больница Святого Льюиса не большая, поэтому пациентопоток, в отличие от остальных госпиталей города, скромный. Всего-то надо переждать двенадцать часов. Вот на что надо сетовать, так это на маленькую зарплату. По факту, выполняешь работу за врача. Ведешь всех своих пациентов от и до. Да практически лечишь, а все лавры достаются докторам. Они-то если и появляются в отделении раз в день, и то хорошо. Расхаживают вальяжно, только ничего не делают. А зарплату получают высокую.
Мне приходится пахать в две смены иногда, чтобы заработать хоть немного больше обычно. Коплю на тачку. Уже присмотрела. Осталось немного. Зарплаты медсестры не хватает, чтобы оплачивать жилье и некоторые курсы. Иногда и посещать конференции не всегда выгодно, даже когда их оплачивают. Поэтому приходится заниматься дополнительно тем, что делаю я.
Гляжу на часы. Это реплика дорогих «Гамильтон». Все, что могу себе позволить. Скорее бы утро. У меня встреча назначена на обед. После – можно немного отоспаться, прогуляться и утром следующего дня снова заступать на дежурство. Новая смена совпадает со сменой Маркуса. Обожаю с ним работать. Жаль не так часто, как хотелось бы. Вот бы и он ночью попадался. Греческий бог, а не врач. Ему бы в журналах сниматься, а не хирургом батрачить. Он мне нравится. Не знаю, нравлюсь ли я ему. Но все сотрудники женского пола из отделения интенсивной терапии и приемного покоя пороги к нам оббивают. Каждая медсестричка, каждая докторишка стараются понравиться ему, хотя каждая в курсе, что у Маркуса есть жена и двое детей.
Иногда замечаю, как он флиртует со мной. Что сказать, не так уж я и плоха. Сказала бы, что даже хороша собой. Медовые волосы, зеленые глаза. Да и фигурка не испорчена родами. Все же моложе его жены, энергичная. Знал бы, какая я в постели. Надеюсь, когда-нибудь узнает.
Лили, хитрая лиса, вышла замуж за доктора Шиллера из кардиологического отделения и не парится со сменами. Ей и подрабатывать не нужно. Муж содержит. Вот бы мне так. Биться за себя в одиночку, чтобы выжить – такое себе удовольствие.
Иногда смотришь на остальных и завидуешь. У большинства свои квартиры или дома, стабильность в отношениях, поездки по стране и полноценный отпуск за границей. Их всегда ждут дома, и смысл всему этому тоже есть. Но не у меня. Пашешь, как лошадь, чтобы оплатить аренду конуры на окраине, проезд и еду неважную, например, из какой-нибудь подозрительной китайской забегаловки, а потом отказывать во всем, ущемлять себя, чтобы отложить на тачку.
Поэтому не надо меня судить, если уж займетесь этим. Для начала наденьте мои туфли и пройдите мой путь.
13 июля, 06:30 утра
Патрик
Что я наделал? Разве так поступает настоящий мужчина? Я бы сказал, что в меня вселился лукавый, раз такой поступок имеет место быть в моей жизни. Надо сходить в церковь. Исповедаться.
Через полчаса я должен уже стоять на смене за стойкой в шикарном старинном отеле, где каждый год в июле собираются более тысячей постояльцев. Самый сложный сезон. Вот уже на протяжении двадцати лет я выполняю одну и ту же работу – управляю отелем. Нет повышения, нет роста, нет изменений. Все очень предсказуемо. Босс доволен мной. Но разве этого достаточно?
Чищу зубы и полощу рот. Умываюсь холодной водой, чтобы разбудить уставший организм. В зеркале в ванной комнате на меня смотрит постаревшее бледное лицо, которому не помешал бы загар. Мне сорок. Никаких амбиций, стремления и жажды жить. Только усталость и дерьмо. Дерьмо, с которым приходится мириться. Снова полощу рот. Острая боль пронзает голову, скулы, даже глаза.
Как сказать жене? А надо ли? Теперь уже боль разносится по всему телу.
Я пробовал изменить хоть что-то слишком привычное в жизни. Сел на диету, чем очень удивил жену, но она не поддержала такого энтузиазма. Купил однажды билеты в кино на вечерний сеанс, отпросился с работы, пригласил на свидание, но и этого она не оценила. И я сдался. Да, после двух попыток. Разве надо растрачивать себя попусту? Не думаю.
А теперь понимаю, что мой поступок может все изменить.
Надеваю костюм. Черный, выглаженный, с маленьким кармашком на пиджаке, кладу туда красный платок. Красный, потому что он должен гармонировать с тематикой отеля. Начищаю туфли, поправляю волосы и тихонько покидаю дом. Жена давно перестала провожать меня и целовать на прощание. Говорит, что я самостоятельный. Не школьник. Утром никогда дома не завтракаю, предпочитаю кофе в стенах отеля. Иду пешком, потому что живу в пяти минутах от остановки. На автобусе в течение пятнадцати минут оказываюсь уже в центре.
День сегодня выдастся жарким, изнуряющим души постояльцев. Еще нет семи, а уже дышать нечем. Надеюсь, не сильно вспотею, пока доберусь до работы.
– Привет, Ник, – приветствую водителя автобуса, когда поднимаюсь по ступенькам. Мы знакомы вот уже двадцать лет. Сколько я работаю управляющим, столько Ник крутит баранку.
Он машет в ответ.
– Кэти родила!
Его голос звучит восторженно. И я расплываюсь в улыбке. Хоть у кого-то хорошие новости в жизни.
– Поздравляю, дружище.
Мы пожимаем руки, и я усаживаюсь на переднее сиденье в начале автобуса. В салон проходят еще несколько человек. Сутулый высокий парень в капюшоне садится позади. Я ерзаю. Как-то не по себе. Вид у него нездоровый. Надеюсь, не подцеплю туберкулез или что-то в этом роде. Стараюсь не дышать и смотреть прямо.
В окнах мелькают многоэтажки, красивые дома, магазины и торговые центры. Огромная площадь с фонтанами, парк и офисы. Еще немного, и я доберусь до отеля. Он стоит почти в самом центре. Но из-за ремонта в лобби и обновления лестничных пролетов центральные двери закрыты на пару дней. Приходится принимать новых жильцов через задний двор. Он выглядит заброшенным, но другого выхода нет.
– Пока, Ник. Передавай Кэти большой привет! – Не знаю, насколько искренне звучу, но надеюсь, Ник не заметил безучастного тона.
На самом деле я переживаю, не догадывается ли он, как я изменился. Если узнает, мне конец.
13 июля, 07:28
Шантель
Когда мы просыпаемся, то даже представить не можем, что нас ждет впереди. Только по окончании дня понимаем, насколько паршивым он выдался, или, наоборот, одним из лучших. Просыпаясь сегодня, как обычно встаю под гул автомобилей. Окна спальни выходят на оживленную проезжую часть, где с самого утра в пробках беснуются водилы, и прохожие, торопящиеся кто куда, словно муравьи, ползут вдоль улиц. Мне повезло, если можно так сказать. Я работаю из дома. Вернее – на дому. Не надо стоять в переполненном автобусе с потными мужиками, злостными старухами и неугомонными детьми, кричащими на весь салон. Никто не пялится на грудь или цвет кожи. Хотя в стране у нас якобы давно принято относиться к темнокожим нормально, все же замечаю порой презрительные взгляды людей.
И когда выпал шанс зарабатывать без лишних движений, без вот таких поездок и омерзительных взглядов, я ухватилась за возможность. Шантель Санкара – квалифицированная няня. Конечно, от налогов стараюсь скрываться. Доход указываю неофициальный. А как вы хотели? Невозможно заработать в этом мире честным трудом. Вкалываешь по пятьдесят часов в неделю на заводе, а то и больше, а платят гроши. Сверхурочные тоже не спасают. Да и здоровье с годами уже не то. Уйти с предыдущей работы было здравым решением. Спасибо сыну, что настоял на этом. Иначе гнуть мне спину до конца своих дней. А сейчас все просто: ребенка привезли, заплатили сразу, вечером чадо забрали.
Когда родителям надо работать, выбор у них небольшой. Сад или няня. В наших краях это модно. Иначе с завода не ушла бы.
В среднем выходит около полутора тысяч в неделю. Это уже что-то. При мысли, что когда-нибудь придется вернуться обратно за станок, передергивает. Ни за что. Мне нравится возиться с Клэр. Это – милая малышка, которую мне привозят Брук и Маркус. Он – хирург, вроде, она – стоматолог. И их не смущает цвет кожи. Думаю, даже довольны, что им прислуживает негритянка.
Я встретила Брук случайно. В бюро по найму. Я пришла подать резюме и войти в штат, но им что-то не понравилось. Возможно, отсутствие опыта. Но, думается мне, не только это послужило отказом. И когда Брук услышала, что я ищу работу няни, мы с ней разговорились. Честно говоря, не ожидала, что кто-то так скоро выберет меня. Возможно, она пожалела одинокую взрослую женщину, ищущую стабильный заработок. А еще ее устроила цена. Сейчас все берут от двух с половиной тысяч в неделю. Все, кроме меня. Пока что. Вот я уже в семье почти пять месяцев. К малышке Клэр привыкла. Тем более она не проблематичная. Ей всего полтора, только недавно начала ходить. Болтать еще не может, но и не доставляет хлопот. Спит по графику, ест и играет. Удачная партия.
На завтрак готовлю любимые вафли. Сын подарил вафельницу, и теперь я бесконечно пользуюсь ей. Обожаю сверху полить кленовым сиропом и положить шарик мороженого, но дело это дорогое, так что стараюсь обходиться только сиропом или джемом, что еще дешевле. Откладываю часть денег в надежный сейф под половицей. На черный день, знаете ли. Всякое может приключиться. Срочно съехать или уйти с работы. Не дай бог, конечно, но в жизни столько всего схавала, что надеяться стоит лишь на себя. Ничто не бывает вечным.
Наливаю кофе, ставлю ароматные вафли на столик перед собой и включаю новостной канал. Обожаю быть в курсе событий: кто что украл, кого выбрали в президенты Чили, где пожары, а где наводнения.
Через минуту начинается программа. Девушка, Сара Рикхард, ведущая новостей, как обычно шикарно выглядит. Что же тут удивительного, она белая. Ее светящаяся на фоне медовой кожи голливудская улыбка заставляет меня позавидовать. Прическа безупречная. Уложенные в строгий пучок волосы, как у бортпроводниц, сдержанный макияж и осанка королевы. Выше всех похвал. С моими кудрями сложно сделать такую укладку. А на салоны красоты денег нет.
Кадр с ведущей меняется на кадр, где полицейские машины ведут погоню в прямом эфире. Я надкусываю вафлю и наблюдаю, как проблесковые маячки на рассвете мчатся за каким-то грузовиком. На экране картинку передают с вертолета. Столько потрачено ресурсов и все из-за какого-то там ограбления? С высоты птичьего полета видно, как впереди, куда мчится автомобиль, его встречает полицейский барьер. Машина притормаживает, практически упирается в блок-пост. Комментатор бросает фразу, мол, эти злоумышленники ограбили банк и пытаются скрыться.
Фургон окружают десятки полицейских. Что-то кричат. Ей богу, смотрю блокбастер по телевизору, а не новости. Выводят двух парней с поднятыми руками. Камера приближается, и становится видать их лица. Совсем еще юноши. Лет по восемнадцать-девятнадцать, думаю я, и тут же мои догадки подтверждает корреспондент. Один из парней чернокожий.
– И сколько они украли? – спрашиваю с ухмылкой. Моя любимая привычка – потолковать с телевизором.
Ведущая новостей словно слышит меня и отвечает, что им удалось вынести около двадцати тысяч долларов.
– Боже мой, теперь из-за таких копеек парни сядут надолго. Правительство тоннами золото ворует, и хоть бы кто глазом моргнул.
Замечаю, что полицейские слишком агрессивно действуют по отношению к темнокожему парню. Дергают его, валят на землю и придавливают слишком сильно.
– Он же без оружия и сдался! Рядом белый парень. Вы его даже не трогаете! Он спокойно стоит себе в наручниках. Эй, чертовы козлы!
Небрежно бросаю тарелку с остатками выпечки.
Один из полицейских хватает парня под руки и поднимает, усаживает в машину. Парнишка дергается и получает прикладом в лицо.
– Вот гад! – кричу я и изо рта валится кусочек пережеванной вафли. Подбираю его и запихиваю обратно.
Ведущая сообщает, что выпуск новостей прервется на короткую рекламу. Я встаю и стряхиваю крошки на пол. Все равно же убираться. Когда-нибудь.
Раздается звонок в дверь. Я ищу глазами пульт, чтобы переключить телевизор. Ощущаю нервозность. С утра уже духота невыносимая. Подмышки вспотели. Поправляю бретельки на майке, выхватываю пульт из углубления между спинкой и сиденьем дивана. Вот и новый рабочий день. Сейчас бы лежать где-нибудь на пляже и потягивать Пина Колада. Бархатистая, уже вытертая до дыр обивка дивана напоминает, для чего я это делаю. Переключаю на детский канал, который Клэр даже не смотрит, и поправляю подушки. По пути к двери ногой ставлю на место обувь, оглядываю комнату и прихожую, чтобы не было заметно бардака, а затем натягиваю самую очаровательную улыбку и открываю дверь.
13 июля, 9:00
Рейчел
– Прошу прощения, что вам довелось ночевать в комнате, совершенно не подготовленной для вас. Вчера меня подменял Антонио. Он новенький. Поймите, мы ночью не заселяем, это противоречит правилам и этике отеля, но я пошел вам на уступки. Предупредил Антонио, но он все напутал. Простите, еще раз, мистер Гилмор. Это ваши друзья?
– Верно.
Пока брат решает вопрос о нашем заселении, мы с Лизой и Камалом усаживаемся за столиком в главном вестибюле отеля. Из огромных окон нам открывается прекрасный вид на центр города. Движение перекрыто, а центральные двери отеля закрыты на время ремонта. Я краем уха слышу, что управляющий предлагает бесплатные ужины до конца нашего пребывания здесь. Солнце светит ярко, но темные стекла преломляют лучи, и это скрадывает дневной свет. Поэтому здесь горят всевозможные светильники и люстры, создавая неповторимый уют. Утром отель кажется не таким пугающим и зловещим, хотя старинные убранства, картины, напольные подсвечники вдоль стен выглядят безвкусно. Но Кэвин выбрал это место, потому что он обожает роскошное старье. Хорошо, что мы не в каком-нибудь холодном средневековом замке, где туалет это каменная перегородка посреди коридора.
– Ребята, я выбил нам президентский люкс! – довольным голосом сообщает брат и просит следовать за управляющим.
Мы заходим в просторный лифт. Он в три раза больше того, на котором мы ползли ночью на восьмой этаж. Управляющий все время улыбается. Раздается скрип, и лифт поднимает нас всего на один этаж вверх. Мы переглядываемся.
Когда двери открываются, перед нами возникает абсолютно другой мир этого отеля. Его сердце. Все в светлых тонах: бежевый, кремовый, серый. Кафельный пол отражает потолок. На стенах современные плафоны. Нет жутких картин и подсвечников, красных тканей и пыльных обоев.
Камал присвистывает и кладет руку мне на плечи, обнимая.
– Вот это я понимаю!
– Ваши апартаменты в самом конце коридора, – говорит управляющий и подходит к двум высоким, до самого потолка, дверям, отпирает их электронной картой. – Располагайтесь. Завтраки у нас до одиннадцати. В стенах нашего отеля люди редко обедают, но если что, у нас подают самые вкусные горячие блюда в городе. На ужин ждем вас с восьми до десяти. Добро пожаловать в отель «Голден Пэлэс».
Управляющий еще раз извиняется и удаляется, оставляя нас в номере.
– Это президентский люкс! – Восторженно заявляет Лиза. – Быть такого не может. Я знаю, конечно, ребята, что вы богачи, но чтобы люкс!
– Стоило ночь перетерпеть неудобства в номере восемьсот шестьдесят шесть, чтобы заполучить это местечко, да? – Кэвин толкает игриво меня в плечо, и я улыбаюсь.
– Потрясающе!
Хорошо, что мы остались богатыми сиротами, а не бедствующими. После гибели родителей, средства из хедж-фонда достались нам с братом. Все компании продолжают функционировать дальше, мы лишь их владельцы, которые получают прибыль. Сказочную прибыль. Поэтому два студента могут позволить отвезти лучших друзей в путешествие и заселиться в дорогой номер.
– Я бронировал совместные номера. Две комнаты, общая гостиная. Но этот паренек Антонио все напутал. И наш номер сдал другим. Так что оставалось им отдать нам это! – И с диким воплем Кэвин прыгает на шикарный кожаный диван. – Шампанского, пупсики?
Мы с Лизой оправляемся осмотреть номер и снять обзор для блогов. В нашей комнате большая кровать кинг-сайз, трюмо как у принцесс, только на современный лад, скрытый гардероб и зеркала во всю стену. Включаю камеру и снимаю, комментируя наш отдых. Думаю, подписчикам понравится контент. Захожу в ванную и вскрикиваю. Душевая кабина с прозрачным стеклом, темная плитка, зеркало с подсветкой и изогнутая ванна на золотых ножках посреди комнаты. Французское окно со шторами блэк-аут.
– О, я бы их не занавешивала. Пусть какой-нибудь вуайерист понаблюдает за тем, как я буду наносить персиковую пенку на нежную кожу и растирать по влажному телу в поисках кли…
– Фу! Лиза! Я позвоню твоей консервативной семейке. Ты как собака, которая сорвалась с поводка. Тебя круто заносит. Пора сбавить обороты, – толкаю подружку, а она гримасничает в ответ.
В ванную вваливаются парни.
– Девчонки, в нашей половине люкса есть джакузи. Вечерок обещает быть жарким! Ю-ху! Захватили купальники? Или будете голышом?
Камал набрасывается на меня и начинает танцевать, заставляя повторять за ним движения.
– Прекрати, Камал, – я смеюсь. Мне нравится начало этого дня. Уже предвкушаю, что будет дальше.
13 июля, 11:05
Марта
Ази не выходит на связь несколько дней. Я всегда тревожусь, когда нет вестей. Все-таки жить с военным переводчиком не менее волнительно, чем с тем, кто имеет непосредственное отношение к армии. Ази с детства мечтал стать кем-то важным. Он перебирал профессии, имеющие значение для мира. Перед выпуском уже намеревался поступить в медицинский колледж, чтобы в будущем присоединиться к мисси «Врачи без границ», но наткнулся на брошюру одного из университетов в Камбодже. Его привлекли возможности изучать языки. Ази уже владел двумя – английским и родным арабским. Рос билингвом. Мать преподавала в школе, выучила и его. Когда перспектива стать переводчиком замелькала на горизонте, мой муж, не раздумывая, принялся изучать французский, португальский и персидский. После окончания он познакомился со мной. Мы переехали в США и обустроились на юге, в привычном для него жарком климате. Его резюме приглянулось вооруженным силам, и Ази пригласили военным переводчиком. Теперь он колесит по миру и подвергает свою жизнь опасности. Но гордится тем, что приносит пользу.
Когда муж узнал, что я в положении, то пообещал перевестись куда-нибудь в более безопасное место. Писал рапорт, чтобы ему дали офис и работу ближе к дому. Пока результата нет, приходится мириться с тем, что не вижу мужа по полгода.
Живот довольно сильно выпирает. Свободной футболкой почти не скрыть. Все вещи давят на живот, даже если резинка на штанах свободная, неудобно носить. Приходится приспускать ее, и тогда на заднице ткань отвисает, и кажется, будто я нагадила в штаны. После скрининга пойду в магазин для беременных и молодых мам, попробую отыскать что-то более подходящее для моего живота в столь изнуряющую жару.
Кручусь перед зеркалом, поправляя складки на футболке, облегающей живот, и улыбаюсь. Внутри меня растет жизнь, которая уже с девятнадцатой недели дает о себе знать. Мне нравится ощущение беременности: внимание людей, учтивость, понимающие взгляды. Никто не грубит, и всегда пропускают вперед, помогают с сумками. Я стала замечать, как мужчины заботливо стараются предпринять хоть что-то, чтобы быть учтивыми и полезными. Девушки понимающе улыбаются и спрашивают, сколько недель уже моему пузожителю. Блаженство.
Когда токсикоз перестал трепать нервы, я по-настоящему стала наслаждаться каждым днем. Нет тошноты, тревоги, усталости и вялости. Организм уже перешел черту первого и второго триместров, и передал эстафетную палочку самому лучшему отрезку беременности.
Поворачиваюсь боком и приподнимаю правое бедро. Ракурс красивый. Фотографирую себя в зеркало, проверяю фото. Не нравится, как лежит челка. Поправляю ее и делаю еще несколько дублей. Хочу отправить Ази. Когда выйдет на связь, обязательно поумиляется вместе со мной.
Через три часа я узнаю, кто именно поселился внутри. И тогда можно будет выбирать имя. Если будет мальчик, то мне бы хотелось, чтобы его звали Сэмюэль или Франко. Интересно, одобрит ли Ази? Для девочки мы давно подобрали имя, еще когда только планировали детей. Ее будут звать Камиллой. В честь бабушки Ази, выдающейся женщины, спасшей жизни миллионам детей.
Ребенок толкается, словно соглашается с выбранными именами.
– Тебе нравится? – говорю я животу и поглаживаю в том месте, где ощущалось движение. – Мы с папочкой тебя очень любим и ждем.
Вздрагиваю, когда сигнал телефона резко раздается в руках. Предвкушаю, что это Ази. Но горечь разочарования проникает в горло. Всего лишь напоминание об УЗИ.
Дорогая миссис Коса,
Ждем Вас в 14:00 на прием к доктору Нурвалис.
Врач высшей категории.
С уважением, клиника «Материнство и младенчество».
Администратор Елэйна.
Вместе с сообщением в голову вонзились мысли о ребенке. Если Ази узнает, не переживет…
Еще несколько движений, и желание сходить в туалет возвращается. Как же достали эти позывы. Самое сложное – пойти куда-то далеко. Нужно выстроить обязательный маршрут заранее, чтобы по пути были уборные. Иначе поездка куда-либо может обернуться катастрофой. Усаживаюсь на унитаз, пытаясь вытряхнуть плохое из головы, но никак не выходит.
А что, если ребенок родится белым?
13 июля, 11:45
Шон
В городе невероятная суета. Все куда-то спешат. Разгоряченные водители психуют и выкрикивают гневные фразы из окон «железных коробчонок». Центральная улица снова встает в пробку. Яблоку негде упасть. Толпы туристов пересекают оживленные улицы и устремляются вглубь к фонтану «Вересковый оазис», чтобы охладиться в очередной невыносимо знойный день. Скоро опять начнутся пожары. Да хрен с ними, пусть выжжет все до ядра Земли!
Машины гудят, все сигналят, поторапливая друг друга, будто это поможет. Никогда не помогало. Но никто не хочет сидеть без дела и умирать от жары, нагреваясь в тачках. Многие пользуются кондиционерами. В моей машине такой роскоши нет. Это лишняя трата денег, и значит, не могу себе позволить прохлаждаться, пока мои дети нуждаются во мне.
С утра отмотал три крупных заказа. И теперь покрываюсь каплями пота. Рубашка насквозь промокла и пропитала сиденье. Наверняка, от меня разит. Как же брать пассажира, когда в салоне воняет грязным здоровенным мужиком?
Поправляю старенький слуховой аппарат в правом ухе. Сурдолог посоветовал заменить. Тем более тугоухость началась и слева, но какая уже разница, если сегодня последний день. Зачем тратить накопленные трудом деньги, когда можно отдать их бывшей жене и детям. Я же отец. Даже если и дерьмовый. Да что говорить, не такой я отец, о котором мечтали дети. Подарки раз в год, никакого участия в их жизнях. Никаких рассказов на ночь или объятий по воскресеньям. Они наверняка и не помнят обо мне. Горе-отец.
