Орбитальный Склеп

Тон стал меняться. Появились личные заметки, отрывочные, нервные.

«…шум в вентиляции. Не механический. Как шепот. Проверил – пусто. Системы в норме. Слуховые галлюцинации? Недостаток сна?»

*«…холодные пятна в коридоре 4-С. Температурные датчики показывают норму. Но кожей чувствую – ледяной сквозняк. Откуда? Герметизация идеальная.»*

«…видел сегодня. В углу каюты. Тень. Двинулась, когда отвернулся. Исчезла. Стресс. Надо отдохнуть. Но спать… боюсь.»

Алиса читала, и холод внутри нее сгущался. Ее собственные ощущения – наблюдения, странный холод – находили жуткое отражение в этих строках. Дядя Семен сходил с ума? Или… или здесь было что-то еще?

Она листала быстрее. Записи становились все короче, почерк – небрежнее, нервнее.

«…она не просто шумит. Она слушает. Чувствую ее внимание. Постоянно. Как тяжелый взгляд в спину.»

«…пытается говорить. Шепчет. Неразборчиво. Но… узнаю голоса. Мамы. Старого друга. Тех, кого нет. Ловит за слабости. Нельзя поддаваться.»

«…нашел источник помех в секторе G. Не оборудование. Что-то… иное. Холодное. Темное. Живое? Не знаю. Боюсь знать. Заварил люк. Надеюсь, это поможет.»

Алиса почувствовала, как по спине побежали мурашки. "Она". Источник помех. Темное. Живое. Дядя не просто бредил. Он столкнулся с чем-то. С чем-то, что было здесь. На корабле. И, судя по всему, оно никуда не делось.

Она перевернула страницу. Последняя запись. Дата – за неделю до официальной даты его смерти на Земле (как значилось в документах нотариуса – сердечная недостаточность). Почерк был почти нечитаемым, дрожащим, буквы наползали друг на друга, как будто писавший спешил или его руку что-то сковывало.

«ОНА НЕ ДАСТ МНЕ УЙТИ. Понимаю теперь. Корабль не транспорт. Ловушка. Она кормится. Кормится страхом. Одиночеством. Болью. Я пытался… боролся… но голоса… их так много… все, кого я… все, кого она… Она вбирает в себя. Становится сильнее. Она хочет мой голос. Мое… я. Не могу… больше…»

Запись обрывалась на полуслове. Больше страниц с записями не было. Только пустые, пожелтевшие листы.

Алиса стояла посреди каюты, сжимая в окоченевших пальцах кожаную обложку журнала. Холод из страниц, казалось, перетекал в ее кости. Воздух стал густым, тяжелым для дыхания. "Она не даст мне уйти". "Ловушка". "Кормится страхом. Одиночеством. Болью." Эти слова эхом бились в ее черепе, сливаясь с ее собственным горем, с ее страхом, с ее леденящим одиночеством здесь, в этой стальной гробнице. Сущность. Дядя назвал ее "Она". И она была здесь. Слушала? Чувствовала?

Ее взгляд упал на стол, заваленный приборами. Среди проводов и плат она заметила еще один предмет. Небольшой, плоский, с экраном. Электронная книга? Или записное устройство? Она осторожно подняла его. На экране был значок – конверт. Входящее сообщение. Она ткнула пальцем. Экран ожил.

Это был контракт. Юридический документ. Между Семеном Игоревичем Волковым и некой компанией… Алиса всмотрелась в мелкий шрифт. «Ксенос-Транспорт Инкорпорейтед». Зарегистрирована где-то в Поясе Астероидов. Покупатель – «Калибана». Сумма сделки была указана – огромная, почти фантастическая. Условия: доставка корабля на колонию «Персефонея» (опечатка? Или другое название той же «Персефоны»?) на Эпсилон Эридана b. Срок исполнения – шестьдесят стандартных дней с момента подписания. Подпись дяди Семена была электронной, дрожащей. Дата подписания – за три дня до его последней записи в журнале.

Алиса поняла. Дядя Семен нашел выход. Продажу. Шанс сбежать с этого проклятого корабля. Он подписал контракт. Он собрался лететь к покупателю… Но не улетел. "Она не даст мне уйти". Что случилось в эти три дня? Что помешало ему? Куда он делся потом? Официально – умер на Земле от сердечного приступа. Но как он вообще сошел с корабля, если "Она" не отпускала?

Вопросы вихрем крутились в голове, не находя ответов. Но один факт был ясен: этот контракт, этот путь к спасению от долгов – он был проложен по костям ее дяди. Он был ловушкой и для него. И теперь она, Алиса, подписала свой контракт, села на этот корабль, как муха на липкую ленту. Покупатель ждал. Деньги ждали. Но чтобы их получить, нужно было довезти корабль. А корабль… корабль не хотел отпускать.

Она опустила устройство с контрактом, ее взгляд снова упал на бортовой журнал. На последнюю, оборванную фразу: «…голоса… их так много…» Что это значило? Чьи голоса?

Внезапно свет в каюте погас. Полностью. На секунду. Потом снова зажегся, но тусклее, мигая. Алиса вскрикнула от неожиданности, прижав журнал к груди. Сердце бешено колотилось. Системы? Старость? Или… Она?

Тишина после мигания света казалась еще более зловещей. Давящей. А потом… она услышала. Сначала едва различимо, как шорох мыши за плинтусом. Но нет. Это был звук в вентиляционной решетке над дверью. Не механический гул. А… шепот. Невнятный, прерывистый, множественный. Как будто десятки голосов пытались что-то сказать одновременно, сливаясь в шипящий, булькающий поток звука.

Алиса замерла, вжавшись в стену. Кровь стучала в висках. Это были… голоса? О которых писал дядя? Шум систем? Галлюцинация от стресса и недосыпа? Она не знала. Но страх был реален. Ледяной, парализующий.

Шепот стих так же внезапно, как и начался. Свет перестал мигать, но горел по-прежнему тускло. В каюте снова воцарилась тишина. Но теперь она была другой. Напряженной. Заряженной. Как перед ударом молнии.

Алиса медленно выдохнула. Она должна была двигаться. Должна была запустить системы, проверить корабль, подготовить его к полету. У нее было меньше сорока восьми часов до возвращения шаттла, и она не могла передумать. Не могла.

Она положила бортовой журнал и устройство с контрактом в рюкзак. Они были ее единственными ключами к пониманию кошмара, в который она попала. Потом, сделав над собой невероятное усилие, она вышла из каюты дяди Семена в холодный, безмолвный коридор.

Она шла к мостику, к пульту управления. Каждый шаг давался с трудом. Она чувствовала спиной этот тяжелый, немигающий «взгляд». Чувствовала, как холод сгущается в темных ответвлениях коридоров, в открытых дверях пустых отсеков. Шепот не повторялся, но в тишине теперь явственно слышалось что-то еще. Тихий скрип металла. Как будто где-то далеко, в глубинах корабля, кто-то… или что-то… медленно двигалось. Царапало. Искало.

«Всего лишь старый корабль,» – снова попыталась убедить себя Алиса, подходя к тяжелой бронированной двери мостика. Ее голос прозвучал неестественно громко в тишине и тут же был поглощен. «Металл остывает, расширяется. Скрипит.» Она ввела код. Дверь со стоном разъехалась.

Мостик «Калибана» предстал перед ней. Просторный, полукруглый. Ряды пультов, покрытых толстым слоем пыли. Большой главный экран – черный, мертвый. Кресло капитана, высокое, с потрескавшейся обивкой. Все было в запустении, но… работало. Индикаторы на некоторых консолях тускло светились зеленым и желтым. Системы корабля дремали, но были живы.

Алиса подошла к главному пульту. Смахнула пыль с экранов и клавиатуры. По схеме нашла последовательность запуска. Ее пальцы, дрожа, повторили действия дяди Семена, описанные в ранних записях журнала. Она ввела коды активации.

Где-то в глубинах корабля что-то загудело. Зажужжало. Заработали вентиляторы, заглушая на мгновение тишину монотонным гудением. На главном экране вспыхнули синие строчки текста: «ОСНОВНЫЕ СИСТЕМЫ АКТИВИРОВАНЫ. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬЬ НА БОРТ, КАПИТАН». В последнем слове явно была опечатка – лишняя «Ь». Мелочь, но жутковатая.

Алиса вздохнула с облегчением. Корабль жив. Он может лететь. Значит, шанс еще есть. Она начала проверять системы одну за другой. Двигатели – в режиме ожидания. Навигация – требует калибровки. Жизнеобеспечение – давление, температура, состав воздуха… Температура. Она всмотрелась. Датчики показывали стабильные +18 по Цельсию по всему кораблю. Но она-то чувствовала холод! Значит, ее ощущения – ложные? Или датчики врут?

Она увеличила температуру в системе до +22. Где-то зашипели радиаторы. Но холод в ее спине не отступал. Он шел не от воздуха. Он шел… изнутри. От страха. От знания. От ощущения незримого Присутствия.

Она отвлеклась от пульта, осмотрела мостик. На одной из боковых консолей, под слоем пыли, лежала еще одна тетрадка – технический мануал, судя по всему. Рядом – кружка с засохшим на дне кофе. И… маленькая, грубо сшитая тряпичная кукла. Без лица. Просто два сшитых лоскута, набитых чем-то мягким. Чья? Зачем здесь?

Алиса осторожно взяла куклу. Она была холодной. И… влажной? Или это ей показалось? Она бросила ее обратно на консоль, как обожженная. Глупость. Просто старая игрушка.

Она вернулась к пульту, пытаясь сосредоточиться на навигации. Нужно было ввести координаты колонии «Персефона». Она открыла звездные карты на экране, нашла систему Эпсилон Эридана. Путь долгий. Очень долгий. Тридцать один день в полной изоляции. На этом корабле. С… Ней.

Внезапно главный экран погас. Полностью. На секунду воцарилась темнота, нарушаемая только миганием индикаторов на пультах. Потом экран вспыхнул снова. Но это было не меню навигации. Это было… изображение.

Серое, мутное, как старая пленка. Дорога. Мокрый асфальт. Фары фур, несущихся навстречу. И знакомый силуэт их маленькой машины. Ее машины. В которой были Марк и София. Кадр длился долю секунды. Потом – резкий, душераздирающий визг тормозов. Скрежет металла. Крик. Ее крик, записанный на автоответчик больницы, который она слушала потом сотни раз в кошмарах.

Алиса вскрикнула, отпрянув от экрана, зажав уши руками. «Нет! Нет!» – закричала она в тишину мостика. Изображение исчезло так же внезапно, как появилось. Экран снова показал синие строчки системного меню.

Она стояла, прислонившись к холодной стене, дрожа всем телом. Слезы, которых не было так долго, хлынули потоком, жгучими, солеными. Это было… что? Сбой системы? Взлом? Или… Она? Сущность, о которой писал дядя? Которая «кормится болью»? Которая нашла ее самую глубокую рану и ткнула в нее пальцем?

«Я не дам тебе…» – прошептала Алиса сквозь слезы, стирая их тыльной стороной ладони. Голос сорвался. Страх смешивался с яростью. Яростью на эту тварь, на корабль, на судьбу, на себя. «Я довезу этот чертов корабль. Получу деньги. И уйду. Ты меня не сломаешь.»

Она резко выпрямилась, подошла к пульту. Дрожащими, но решительными пальцами она вбила координаты «Персефоны». Потом запустила программу калибровки навигации. Корабль загудел чуть громче. Где-то щелкнули реле.

Она включила внутреннюю связь. Голос должен был звучать по всему кораблю, из репродукторов.

«Это… капитан Соколова,» – сказала она, и ее голос, усиленный динамиками, прозвучал чужим, гулким эхом в мертвых коридорах. «Корабль «Калибан» готов к выходу на траекторию перелета к Эпсилон Эридана b. Полет начинается через сорок часов. Привести отсеки в порядок. Приготовиться.»

Она выключила связь. Глупость. Корабль был пуст. Кроме нее. И Неё. Но она должна была это сказать. Для себя. Чтобы обозначить власть. Чтобы показать этой… Сущности… что здесь теперь командует она. Хотя бы на словах.

В ответ на ее слова… ничего не произошло. Свет не мигнул. Шепот не возобновился. Но холод в спине Алисы усилился. И ощущение тяжелого, недоброго внимания стало почти физическим. Как будто корабль… или то, что жило в нем… услышало ее вызов. И приняло его.

Алиса медленно опустилась в кресло капитана. Оно скрипнуло под ней, как кости старика. Она уставилась на главный экран, где мигали координаты далекой колонии. Ее спасение. Ее цель. И ее тюрьма на ближайший месяц.

За иллюминаторами мостика безмолвно плыла бесконечная чернота космоса, усеянная немигающими звездами. Земля была где-то далеко внизу, заслоненная громадой корабля. Единственный дом. Единственный шанс. И единственный сосед – древняя, ненасытная Тьма, которая только что дала ей понять: игра началась. И Алиса была не капитаном, а новой жертвой, вступившей в стальной саркофаг по собственной воле.

Она достала из рюкзака фото в рамке. Улыбка Марка. Смех Софии. Они были ее якорем. Ее причиной бороться. Она поставила фото на пульт, прямо перед собой. Чтобы видеть. Чтобы помнить. Ради кого она должна выжить в этом месяце ужаса.

«Всего лишь месяц,» – прошептала она, глядя на любимые лица. Но голос звучал неубедительно даже для нее самой. Потому что в глубине души, там, где жил первобытный страх, уже знала правду, которую вычитала в бортовом журнале: «Она не даст мне уйти». И месяц мог оказаться вечностью. Или не оказаться вовсе.

Глава 3: Первый Шепот в Тишине

Три часа. Всего три часа прошло с момента, как шаттл улетел, оставив ее наедине с «Калибаном» и его молчаливым Ужасом. Алиса сидела в кресле капитана на мостике, уставившись в черный экран, где лишь мигали курсоры системных сообщений. Координаты были введены, автопилот активирован, обратный отсчет до выхода на траекторию тянулся с невыносимой медлительностью. Физически она знала, что нужно делать: проверить запасы, осмотреть двигательные отсеки, обеспечить стабильность систем жизнеобеспечения. Но ее тело отказывалось двигаться. Каждый нерв был натянут как струна, каждый слуховой рецептор вывернут наружу, ловя малейший звук в гнетущей тишине корабля.

После того видения аварии на экране ее охватила паника, сменившаяся затем ледяной, оцепенелой пустотой. Слезы высохли, оставив после себя лишь жжение под веками и тяжкий камень в груди. Она боялась снова увидеть их – Марка и Софию – искаженными болью, разбитыми. Боялась, что Сущность, как хищный паук, ткнет ее снова и снова в эту незаживающую рану. Она сидела, обхватив себя руками, пытаясь согреться, но холод шел изнутри, от самого сердца, разливаясь ледяными ручейками по венам. Он был сильнее, чем могла дать система обогрева, работавшая теперь на максимуме. Этот холод был… её холодом. Предчувствием.