Кристальный мир. Сёстры

Анастасия Грант

Кристальный мир. Сёстры

Глава 1. Новый мир

Дождь обрушился сплошной стеной. Пуховик намок сразу, вынуждая девушку подогнуться под его тяжестью.

Откуда в январе ливень?

Мокрая вязанная шапка неприятно оттягивала голову и мешала думать.

Что произошло? Где София?

Валерия огляделась. Это был не знакомый, покрытый сугробами двор с детскими качелями и скамейками, на которых так любили сидеть старушки и подростки. Девушку окружали высокие ели с толстыми стволами и пышной кроной, земля была устлана увядшей прошлогодней хвоей. Как она здесь оказалась? До ближайшего леса было минимум полчаса езды на машине. И, что самое важное, где сестрёнка?

– София? – позвала девушка, но никто не откликнулся.

– Софи?! – крикнула громче, в голосе раздались первые нотки паники. Только грохот далекой грозы нарушил шум дождя.

Капли неприятно скатывались по лицу, прямо в глаза. Машинально Лера сняла варежки, сунула их в карманы и вытерла лицо ладонью.

Что ей делать? Было ли это дурным сном? А во сне могут коченеть пальцы на ногах? Пока девушка лихорадочно соображала, слух уловил едва различимый звук. Лера прислушалась. Могло ли ей послышаться посреди шуршания ливня? Её кто-то звал?

– Лера! – вновь раздалось отчётливо.

Тело само развернулось в нужном направлении, ноги понесли вперёд. Уже не мешали ни промокший до нитки пуховик, ни тяжёлые сапоги, утопающие в размякшей земле, ни ставший густым лес, что царапал щёки мокрыми иглами. Сердце бешено билось, а в голове крутилась одна мысль: «Лишь бы с ней всё было в порядке!»

Когда девушке показалось, что она сбилась, потерялась среди серо-зелёных деревьев, тонкий голосок вновь позвал её, и Лера ускорила бег, упорно раздвигая мешавшиеся ветви, пока уставшие ноги не споткнулись о камень, и девушку не вынесло на просвет. Ели расступились, открывая узкую полосу серого неба и вымощенную булыжниками дорогу под ним.

Остановившись на мгновение, чтобы перевести дыхание, Лера пошла вдоль дороги. Она не могла объяснить сама себе, но чувствовала, будто что-то вело её вперед. В погоне за голосом, девушка даже не заметила, как ливень утих, превратившись в небольшой дождь.

– Софи! – позвала Валерия, однако на этот раз ответа не было. Неужели свернула не туда?

Злость на себя и тревога за сестру стали медленно разъедать изнутри, когда впереди показалась фигура. В рассеянном свете она, казалось, уменьшалась, и Валерия поняла, что, кто бы это ни был, он удалялся от неё.

– София! – Лера крикнула настолько громко, насколько могла, и стала догонять фигуру, хотя ноги уже подкашивались от усталости. Надежда на то, что это могла быть сестра, затмила рассудок, предупреждающий звоночек в голове – а вдруг впереди не друг, а враг? Стоит ли так легко себя выдавать? Но вопреки здравому смыслу страх за жизнь Софии пересиливал боязнь за собственную.

Когда фигура перестала уменьшаться и было чётко видно, что это не ребёнок, Лера замедлилась, но не остановила шаг. Между ними оставалось менее трёх метров, когда в руке у незнакомца что-то сверкнуло, и желудок у девушки сжался. Это определённо был нож. Всё же не стоило быть такой опрометчивой.

– Мне нужна помощь, – Валерия подняла руки ладонями вверх, горло неприятно перехватило.

Фигура не сдвинулась с места, и глаза быстро забегали по ней, выискивая новую опасность. Человек перед ней оказался меньше девушки на голову, всё тело покрывал тёмный плащ, по которому стекали капли, хотя вымокшим до нитки, как одежда Леры, он ни был, что поразило девушку. На спине у неизвестного был горб, половина лица закрыта платком. Внезапно фигура заговорила, и Лера неожиданно для себя осознала, что перед ней стоит женщина.

– Кто ты? Что здесь делаешь? -произнесла она на незнакомом языке, нож всё ещё был направлен на девушку, вторая рука скрывалась под плащом.

– Простите, но я вас не понимаю, – устало ответила Лера, напряжение давало о себе знать, и на тело медленно обрушивалась свинцовая тяжесть. – Вы не видели здесь девочку? Со светлыми волосами и голубыми глазами? Вы говорите по-русски?

Видя замешательство в тёмных глазах женщины, Лера повторила всё на английском, но и здесь понимания не произошло. Попробовала на китайском – тот же результат. Неужели она где-то в глухой тайге? Или вообще не в России? Что ей сейчас делать? Где искать Софию? Что она скажет маме, если с сестрёнкой что-то случится?

Тяжесть происходящего наконец настигла её, и Лера заплакала. Не ожидавшая подобной реакции женщина ошеломлённо уставилась на неё, но девушка склонила голову, позабыв об опасности, вытирала непрошеные слёзы и думала, как ей быть дальше.

Почувствовав, как что-то мягко коснулось плеча, Валерия вздрогнула и подняла голову. Платок свободно свисал на шее незнакомки открывая девушке загорелое лицо с обветренными щеками, узкими глазами и высокими скулами. Горб на спине зашевелился, крякнул, и из-под капюшона показалось ещё одно личико, маленькое, с круглыми детскими щеками и тёмными волосками, падающие на широкий лоб. Ребёнок, заметив Леру, без тени испуга весело засмеялся, указывая на мокрую шапку девушки.

– Мама, мама, она такая смешная!

Женщина шикнула на дочь, и обратилась к Лере.

– Тебе нужна помощь, и я помогу, но помни, что за добро платят добром.

И хотя девушка не поняла ни слова, она кивнула. Женщина всмотрелась в её лицо и, что-то для себя решив, взяла Леру за запястье и повела дальше по тропинке под надутое бормотание своей дочери.

Машина остановилась у подъезда, водитель заглушил двигатель и обернулся к девушке на пассажирском сиденье.

– Ну, звони, если что-то будет нужно.

Лера посмотрела на отца и благодарно улыбнулась.

– Спасибо, пап, обязательно. Напиши, как доедешь до дома.

Дочь с отцом обнялись, и девушка принялась будить уснувшую сзади Софию. Уставшая после похода по магазинам и разморённая теплом от машинного обогревателя, девочка нехотя разлепила глаза и стала сонно их протирать.

– Мы уже приехали?

– Да. Пойдём, пока не сильно стемнело.

Пока старшая сестра справлялась с пакетами, младшая потянулась к мужчине с объятиями.

– До свидания, дядя Серёжа! – и чмокнула того в щёку, вызвав тем самым нежный смешок у отца Леры.

– Слушайся сестру, – мужчина погладил девочку по волосам, и все распрощались на ночь.

Валерия всегда поражалась лёгким и дружелюбным характером младшей сестры. Казалось, девочка никого не разделяла на своих и чужих, и могла завести друзей в самом неожиданном месте, а люди отвечали ей взаимностью, будучи не в состоянии противостоять её обаянию.

Квартира встретила непривычной тишиной. Обычно к девочкам выходила среднего роста женщина с тёмно-русыми кудрями и серыми глазами – чертами, которые Лера переняла от матери. Порой вместе с женщиной девочек встречал их отчим Андрей. Он часто разъезжал по командировкам, но был очень добрым и принимал падчериц как родных. София, в силу своего характера (и подкупленная приятным бонусом в виде подарков), быстро приняла нового члена семьи и была несказанно рада, когда мама и Андрей сыграли свадьбу. Валерия же была просто счастлива за мать, которая наконец-то обрела долгожданную любовь.

Четыре дня назад родители отправились в долгую командировку заграницу. Мама сначала очень переживала, ей не хотелось оставлять дочерей одних на три недели, однако Лера смогла убедить её, что со всем справится. Зная ответственный характер старшей дочери, женщина немного успокоилась, и тем ни менее звонила каждый вечер и писала минимум три раза в день.

В тот вечер после очередного созвона, София упрашивала старшую сестру выйти прогуляться, уверяя, что такого пушистого снегопада та ещё никогда не видела. Не особо сопротивляясь – время только приближалось к восьми часам – Валерия потеплее одела сестру, и девочки вышли во двор.

Погода и правда была волшебной, хлопья снега кружили вдоль фонарей, а отсутствие ветра придавала всему умиротворяющее настроение. София сразу полезла в самый высокий сугроб лепить снеговика, в то время как Валерия по привычке потянулась за телефоном. Она с утра не списывалась с Вадимом, стоило узнать, как у него дела. Телефона в кармане не оказалось, и девушка с запозданием вспомнила, что забыла его на тумбочке в прихожей.

«Вернусь – напишу», – мысленно отметила она и повернулась к зовущей её Софие.

– Лера! Смотри, что я нашла! – девочка стояла по колено в снегу рядом с недостроенным снеговиком, а в размахивающей руке в розовой варежке лежал странный предмет.

– Положи обратно! – через мгновение старшая сестра оказалась подлее Софии и отчитывала за неосторожность. – Я говорила тебе не подбирать незнакомые вещи! Вдруг это бомба?

Предмет в руках девочки на бомбу похож не был, а напоминал обычную пирамиду из чёрного матового материала.

Брови младшей нахмурились, губы поджались.

– Я думала, это просто статуэтка, – произнесла девочка с надутыми щеками. Обиделась. Валерия решила сменить тактику.

– Не обижайся, я знаю, что ты просто хотела поделиться интересной вещью. Но в следующий раз не поднимай, пока взрослые не убедятся, что это безопасно, хорошо? А теперь дай мне это…

В тот момент, когда рука старшей потянулась к розовой варежке и коснулась чёрной пирамиды, девочек оглушил раскат грома, и перед глазами всё вспыхнуло белым.

«Не уберегла!» – единственное, что успело промчаться у Леры в голове.

Девушка открыла глаза, взгляд упал на деревянный потолок. Прошло пять дней, как женщина подобрала Леру в лесу, предоставив пищу и крышу над головой. Исоль – а именно так звали добрую незнакомку – жила одна вместе с дочерью в небольшом одноэтажном домике из камня и дерева.

Ноги коснулись самотканого ковра, узоры на нём, как и на всей одежде, что Лера видела на женщине и девочке, и той, что Исоль дала ей, переплетались в яркие завитки, изображение змей и геометрические фигуры. Два футона, идеально свёрнутые, оставлены у дальней стены, из-под закрытой ставни пробивался сине-серый свет. Лера рассеянно потёрла глаза. Она снова проспала? В последнее время сон был беспокойным, а вставать с первыми лучами солнца без помощи будильника было сложно, и девушке не удавалось привыкнуть к местному распорядоку дня, однако хозяйка дома ни разу не жаловалась и не упрекнула гостью ни словом, ни жестом. Несмотря на это, девушка старалась помогать, чем могла: подметала дом, готовила еду (хотя готовить на открытом огне давалось с трудом – пламя так просто не отрегулируешь), играла и присматривала за Лилан и расписывала горшки и посуду. Как оказалось, Исоль владела маленькой глиняной мастерской, которая располагалась в пристройке позади дома.

По наблюдениям Леры, Исоль занималась всем сама: и лепкой, и обжигом, и росписью. Дочь без дела тоже не сидела, таскала глину из вёдер со двора, поддерживала огонь в печи и растирала порошок для красок.

Спешно, но аккуратно запахнувшись в длинную тунику и натянув широкие штаны, Лера взяла деревянную шпильку с сундука, что стоял под окном и практически являлся единственной мебелью в комнате, не считая ещё одного, побольше у двери, и попыталась скрутить волосы, как ей делала Исоль, но причёска отказывалась держаться. Борясь с волосами, девушка вышла в соседнюю комнату, в нос ударил запах варёного риса, рыбы и сладкой специи. Живот сразу заурчал.

У печи, прямо посреди комнаты, сидя на коленях, женщина помешивала кашу в котелке, подвешенном на свисающем с потолка крюке. Обернувшись на звук раздвижной двери, Исоль прикрыла кашу крышкой, вытерла руки о передник и подошла к девушке, жестом указывая ей повернуться и подать шпильку. Уже по зародившейся привычке обе опустились на колени, и хозяйка дома лихо завернула пучок так крепко, что Лера могла поклясться, что, пробеги она три километра и прыгни на скакалке раз сто, с ним бы ничего не стало. Нежные руки провели по плечам, разглаживая складки, и девушка обернулась. Глядя на лицо Исоль, сложно было угадать её возраст. В те моменты, когда женщина работала, сосредоточенно хмуря брови, или с тоской смотрела на вылепленные фигурки около алтаря в углу, на загорелом лбу пробивались тяжёлые морщины, а тени под глазами будто усиливались, и годы будто брали своё. Однако, когда Лилан весело о чём-то щебетала, или мать с дочерью тихо молились, или когда Лера впервые показала свои художественные умения, усталое лицо озаряла улыбка, отчего скулы поднимались выше, глаза становились уже, и женщине нельзя было дать больше тридцати.

– Спасибо, – девушка благодарно склонила голову, получив в ответ мягкую улыбку.

Раздался быстрый топот, хлопнула дверь на задний двор, и, пыхтя и бормоча что-то под нос, в комнату влетела девочка, таща за собой ведро воды. Лера было кинулась ей помочь, поздние подъёмы стыдливым осадком тяготили совесть, но стоило девочке заметить гостью, как ведро стало на пол, чудом не потеряв своё содержимое, а девушку, всё ещё сидящую на коленях, снёс хохочущий ураган.

Лилан сильно напоминала Лере младшую сестру. Такая же бойкая, в чём-то легкомысленная и очень добрая. Тёмные, почти чёрные волосы были заплетены в множество косичек с разноцветными нитями, на которые были нанизаны разной формы бусины, и те каждый раз подпрыгивали, когда девочка сбивчиво, торопливо о чём-то рассказывала Лере, не смущаясь, что девушка её не понимает. После третьего такого монолога, Лилан надоело быть единственной, кто говорит, и вызвалась обучать девушку языку. Указывала на тот или иной предмет, чётко произнося слова по слогам, а если сама не знала названия, украдкой поглядывала на мать, и та, скрывая улыбку, шёпотом подсказывала дочери. Иметь в учителях пятилетнего ребёнка было интересным опытом, и каждый раз мысли Валерии возвращались к Софии. Неизвестность о судьбе сестры давила неподъёмным камнем и мучила бессонными ночами. В первый же день Лера жестами, знаками и намёками выспросила у Исоль, не встречалась ли ей светловолосая девочка, но женщина лишь покачала головой.

С каждым новым рассветом убеждённость в том, что это сон, таяла. Быт маленькой семьи был далёк от знакомого современного мира, и Лера всё больше задавалась вопросом, принадлежало ли это место Земле? Тем не менее, знаний о нём не хватало, поэтому девушка решила оставить раздумья на потом и предпочла плыть по течению, делая выводы из наблюдений и не рискуя навлечь на себя чей-либо гнев.

После завтрака все отправились в мастерскую, и день, как и предыдущие, прошёл в работе. Иногда тишину нарушали стрекот Лилан, которая бурно описывала очередную свою историю, шорох непрекращающегося дождя за окном или тихий напев мелодии от Исоль. Бывало, Лилан устраивала внезапные уроки, и вместе с девочкой Лера училась составлять простые предложения.

К вечеру женщина делала обход вдоль полок, занимавших две стены мастерской. На одной стороне оставляли затвердевать только что слепленные изделия, на другой ждали своего часа готовые раскрашенные кувшины и тарелки, блестя зелёными боками с синими, красными, жёлтыми и белыми высыхающими полосами. Для Леры было интересным открытием, что местная глина отличалась от привычной по крайней мере цветом: вместо привычной тёмно-красной, она была насыщенного зелёного цвета, словно только что распустившаяся листва. Подобных отклонений можно было насчитать достаточно, хотя и мелких, но в привычной бытовой жизни они бросались в глаза. Обычный рис в этом месте оказался круглым, как горох, и красным, как томат. Сначала Лера решила, что цвет зёрнам придавали специи, однако, заглянув в мешок, где они хранились, девушка убедилась, что это были их первоначальные форма и цвет.

А ещё здесь очень любили кристаллы и даже, можно сказать, поклонялись им. На алтаре застыла фигура змеи, высотой в локоть, вырезанная из цельного белого камня с чёрными и золотистыми прожилками. Исоль и Лилан дважды в день – после пробуждения и перед ужином – вставали перед ней на колени, зажигали благовония и произносили слова молитвы. Как Лера ни прислушивалась, разобрать их не получалось, но девушка заключила, что Белая Змея была местным божеством и называли её Великой Матерью. Рядом с её фигурой словно стражи расположились пять статуэток разной величины. Как бы сильно девушке не хотелось их рассмотреть, она вспоминала взгляд Исоль на них и так и не отважилась подойти ближе, боясь оскорбить чужую религию.

Одежда, помимо узоров, украшалась нитями с нанизанными на них разноцветными шариками. Дома, в основном у дверей и окон, тоже свисали узелки с камнями побольше. «От злых духов», – решила про себя Валерия. Из кристаллов и камней растирали порошок для красок, что очень заинтересовало девушку, и она рассматривала каждый кусок пристально и тщательно, пытаясь угадать в нём знакомый земной минерал. Так же она открыла для себя секрет, почему в первый день её знакомства с этой маленькой семьёй плащ женщины практически не намок. Всё дело было в обычном камне, очень похожем на прозрачный кварц: Исоль делала из него смесь, которую затем втирала в ткань, и, удивительно, та не намокала, словно её обработали водоотталкивающим спреем. Той же процедуре подвергались стены мастерской и сами горшки.

После молитвы и ужина паровыми булочками со сладкой жёлтой пастой и травяным настоем, каждый разбрёлся по своим делам. Исоль села около алтаря, где с потолка свисал ярко-оранжевый кристалл. Он, словно лампа, испускал свет, не настолько сильно, чтобы ослепить, но достаточно, чтобы делать мелкую работу или что-либо рассмотреть. Как приметила девушка, в доме таких кристаллов была два – в главной комнате и мастерской. Днём он был обычным камнем, но с заходом солнца постепенно разгорался и заменял привычные для девушки свечи. После домашних дел перед сном Исоль просто прикрывала его куском ткани, чтобы заглушить, и так оставляла на всю ночь.

Женщина мерно занималась штопкой очередных порванных штанов Лилан (дети в любом месте и мире были детьми), тихо напевая уже знакомую мелодию. Сама девочка, уставшая за день и наигравшаяся с Лерой в глиняных куколок, свернулась на тёплом нагретом полу. Девушка сложила фигурки в мешочек и отложила в сторону. Не зная, куда себя деть, она подсела к хозяйке дома.

– Помочь? – предложила Лера, указывая на стопку сине-зелёной одежды.

– Я уже закончила, – Исоль покачала головой, перекусывая нить зубами, аккуратно свернула вещь и сложила швейные принадлежности в деревянную шкатулку.

Между ними воцарилась тишина. Лера заметила, как взгляд женщины снова обратился к пяти фигуркам у алтаря, и, собравшись с духом, спросила давно интересующую её вещь.

– Кто это?

Исоль не ответила сразу, либо не расслышала, либо собираясь с мыслями, но потом сделала то, чего девушка не ожидала – взяла фигурки в руки и по очереди передала их Лере.

Валерия сначала растерялась, она считала это чем-то священным, может, мелкими божествами-помощниками, однако, присмотревшись, девушка узнала две фигуры. Это были Исоль и Лилан. Тогда другие…

– Мой муж, Хаян, – женщина указала на самую высокую. – Старший сын, Тэиль. – палец переместился к фигуре поменьше, но такой же внушительной. – Младший сын, Юль, – остановилась она на третьей.

Художник, кто бы он ни был, явно оказался мастером, каждая из статуэток была выполнена тщательно, лица детально обработаны, акцент сделан на самых узнаваемых чертах каждого члена семьи.

– Их сделал мой муж, – сказала Исоль, словно прочитав мысли девушки.

Лера осмотрела самую большую фигурку. Широкая улыбка, высокий лоб едва прикрывался вьющимися линиями волос. «Понятно, в кого пошла Лилан», – по-доброму усмехнулась Лера. Однако, в отличии от других статуэток, через всю фигуру, от плеча до низа, проходила большая трещина, и казалось удивительным, что предмет не раскололся на две части.

– Их забрала война, – тем временем продолжила женщина, взяла статуэтку мужа в руки, нежно провела пальцем по сколу. – Сначала Хаяна, затем Тэиля. Потом ушёл Юль.

Исоль говорила тихо, но быстро, и Лера едва успевала разобрать слова, некоторые были вообще не знакомы, но, видя, как в свете кристалла блестели глаза женщины, как сжимались её пухлые губы, Валерия понимала, что ничем хорошим их судьба не закончилась.

Словно очнувшись от некого дурмана, Исоль проморгала слёзы, и неловко улыбнулась девушке, ей явно было комфортно, что она позволила увидеть себя в таком свете.

– Уже поздно, – поспешно бросила женщина и вернула статуэтки на их место, любовно огладив кончиками пальцев каждую из них.

– Спокойных снов, – хозяйка дома встала с колен, сжала плечо девушки, и сквозь хлопковую ткань, Лера ощутила, как дрожала её рука.

Девушка проводила взглядом женщину, пока за ней не закрылась дверь, и по-другому оглядела комнату. Она позволила себе представить, какая атмосфера царила здесь, тёплая, полная света и любви, когда вся семья была вместе. Как они ели, собираясь вокруг огня, работали, помогая друг другу. Лера могла поклясться, что Лилан без умолку болтала, даже если и была много меньше и едва произносила слова, и, возможно, Исоль пела в полный голос, греясь в объятиях мужа и наблюдая, как сыновья вновь не поделили что-то между собой. Картина предстала настолько живой, что в груди защемило – ей вспомнились их вечера, с Софией, мамой и Андреем. Или ещё раньше, когда Валерия была маленькой, а родители ещё не развелись, и ей казалось, что она была самой счастливой девочкой на свете, когда родители качали ей на руках с двух сторон, а после покупали вкуснющее мороженое.

Тоска по дому и семье вылилась в слезы, которые девушка тихо вытерла рукавом. Не стоило раскисать. Ей сильно повезло, что она столкнулась с Исоль, а не кем-то другим, менее дружелюбным. Так что, пока девушка жива, она сможет со всем справиться. Лишь бы с Софией всё было в порядке.

Тихо, стараясь никого не разбудить, Лера переоделась в ночной халат, расстелила футон и, забравшись под тонкое одеяло и помолившись о благополучии своих близких, закрыла глаза.

В эту ночь сон пришёл быстро.

Лера нервничала. Три дня она готовила подарок для Исоль в надежде хоть как-то отблагодарить за помощь и приют. Девушке всегда казалось, что лучшим подарком было что-то, сделанное своими руками, а самым лучшим талантом, которым она обладала, было рисование. Поэтому, заручившись поддержкой Лилан, девушка раскатала из глины пласт, вместе они обожгли его и спрятали в место, в котором хозяйка дома его не обнаружила бы. По тому, как сильнее затряслись косички девочки, какой более энергичной она стала, было видно, что Лилан едва удерживалась от того, чтобы раскрыть секрет, но, надо отдать ей должное, продержалась она до конца. Исоль заметила волнение дочери, но ничего не сказала и, мудро решив дождаться момента, выполняла свои рутинные дела.

Солнце клонилось к закату, когда женщина вернулась домой. Сегодня был день торговли, и хозяйка дома, аккуратно сложив готовые изделия в плетённые корзины, водрузила их на плечи и отправилась торговать. Лилан бойко несла свою ношу, помогая матери с продажей.

Оставшись в доме одна, Лера вытащила из укромного места завёрнутый в отрез ткани подарок и ещё раз тщательно его осмотрела. Зачастую девушка была довольна своими работами, но сейчас, когда час вручения был близок, в голову вгрызся червячок сомнения. А вдруг она не правильно всё рассмотрела, не так представила детали, и они получились непохожими на настоящих людей? Как здесь вообще относятся к картинам с изображением человеческих лиц? Из всего творческого разнообразия, что Лера видела, в доме были только статуэтки и пара силуэтов на посуде. На коврах и гобеленах из живых существ преимущественно присутствовали животные, особенно змеи. Не посчитается ли это дурным знаком? Но вспомнив, как счастлива была Лилан, впервые увидев готовую работу, девушка смогла успокоить себя. Девочка не вела бы себя настолько воодушевлённо, будь это что-то из ряда вон выходящего.

Дверь распахнулась, явив вихрь косичек, бусины на платье и волосах блестели в свете заходящего солнца.

– Лера! Мы вернулись! – звонко заявила Лилан, стягивая плетённую обувку. Девочка ураганом пронеслась в мастерскую, чтобы снять корзину, по пути обняв девушку.

Лера, теребя выбившуюся нитку на рукаве, подошла к Исоль.

– Как дела? – поинтересовалась она робко.

– Хорошо, – довольно кивнула женщина, продемонстрировала практически пустые корзины, на дне которой остались лишь пара кувшинов и три чаши, и последовала за дочерью.

– Исоль! – позвала девушка, когда хозяйка дома вернулась из мастерской. – Показать… есть…

От нахлынувшего волнения слова забылись, поэтому Лера решила сразу перейти к делу, вручив женщине тёмно-зеленый свёрток.

– Что это? – с любопытством осмотрев прямоугольное подношение, Исоль обратилась к Лере.

– Подарок, – вспомнила девушка выученное от Лилан слово.