Забытая Колода

Она завела двигатель, но не тронулась с места. Куда? Домой? В пустую квартиру, где стены будут давить воспоминаниями о вчерашнем кошмаре и таинственном коробке? Где тишина будет звенеть ожиданием? Или… Или снова туда? В старый город? Туда, где всё началось? Где она подобрала эту проклятую коробку? Тяга к тому перекрёстку, к месту, пропитанному запахом озона и страха, была сильнее логики. Там были ответы. Она чувствовала это кожей, костями.

Решение созрело внезапно, с приливом отчаянной решимости, похожей на ту, что заставила её вчера повернуть руль в сторону старого города. Она не могла просто ждать, пока её найдут. Сидеть сложа руки – значит позволить страху съесть себя заживо. Нужно было действовать. Узнать. Понять. Пустой коробок не мог быть просто так. И мужчина, спрашивавший о нём… Может, он знал того, кто погиб? Или… он был вторым дуэлянтом? Тот, кто убил?

Алиса выехала с парковки и направилась не домой, а в лабиринт старого города. Сердце бешено колотилось, но теперь в этом бешеном ритме был не только страх, но и щемящий азарт. Она нарушала рутину. Сворачивала с протоптанной дорожки. Делала шаг в неизвестность. Как юноша на обложке коробка, стоящий на краю, она шла навстречу пустоте.

Старый город встретил её ещё мрачнее, чем вчера. Дождь кончился, но улицы блестели мокрым асфальтом под редкими, тусклыми фонарями, как чешуя гигантской спящей змеи. Тени от карнизов и водосточных труб казались длиннее, зловещее, готовые схватить. Запах сырости, гниющих деревянных балконов и чего-то химически-едкого, как от сгоревшей проводки, витал в холодном воздухе. Алиса ехала медленно, почти на ощупь, всматриваясь в тёмные провалы переулков, пытаясь найти тот самый роковой перекрёсток. В памяти всплывали обрывки: мигающий фонарь, фигуры, сражающиеся в странном, немом танце, вспышка слепящего света…

Она свернула за угол и резко затормозила. Вот он. Перекрёсток. Ничего необычного. Мокрый асфальт, облупившаяся серая стена дома, тот самый фонарь, мигающий неровно, как аритмичное сердце. Ни следов борьбы, ни запаха озона, ни пятен крови. Только тишина, нарушаемая капаньем воды с крыши, и всепроникающее ощущение заброшенности, забытости. Разочарование, горькое и тяжёлое, накатило волной. Что она надеялась найти? Волшебную надпись? Пропавшую карту? Признаки того, что вчерашний кошмар был реальностью?

Алиса припарковалась в стороне, заглушила двигатель. Тишина снаружи была гнетущей, звенящей. Она вышла из машины, нервно обернулась. Улица была пустынна. Подошла к тому месту, где упал мужчина. Присела на корточки, всматриваясь в мокрый асфальт. Ни крови, ни оброненных вещей, ни выщерблин от ударов. Только мусор, прилипшие к земле окурки и лужи, отражающие мигающий свет фонаря. Она провела рукой по холодной, шершавой поверхности стены. Ничего. Только вековая грязь под ногтями.

– Безумие, – прошептала она себе, ощущая, как комок подкатывает к горлу. – Галлюцинация. От усталости. От этой проклятой серости…

Но в тот же миг лёгкое, едва заметное дуновение ветерка донесло до неё запах. Не сырости. Не гнили. Старой бумаги… и пряностей. Тот самый, узнаваемый запах коробка. Он витал в воздухе лишь мгновение, обволакивая её, и тут же рассеялся, унесённый следующим порывом. Алиса резко вскочила, сердце ушло в пятки. Она замерла, вглядываясь в тёмные провалы переулков, в чёрные дверные проёмы. Никого. Только тени колыхались в такт миганию фонаря.

И тут её взгляд упал на стену дома, прямо под тем самым неровно горевшим фонарём. Что-то там было. Небольшое, тёмное, прикреплённое к облупившейся штукатурке. Алиса подошла ближе, преодолевая внезапную слабость в ногах. Это был клочок бумаги. Старой, пожелтевшей, как страница из рассыпающейся книги, с неровно оборванными краями. Он был аккуратно пришпилен ржавой, почти незаметной кнопкой. На бумаге был нарисован… символ. Странный, угловатый, напоминающий одновременно сломанное зеркало и спутанный клубок нитей. Один из тех символов, что вились вокруг фигуры юноши на обложке коробка!

Сердце Алисы заколотилось с новой силой. Она протянула дрожащую руку, сорвала клочок бумаги. Он был шершавым на ощупь. Перевернула. На обратной стороне, выведенным тонким, старомодным, почти каллиграфическим почерком, было написано всего одно слово: «Архив».

Архив? Какой архив? Городской? Исторический? Мысль пронеслась стрелой. Старая библиотека! Та самая, полузаброшенная, на бульваре Свободы, о которой ходили слухи, будто её скоро закроют из-за аварийности. Алиса слышала о ней краем уха, но никогда не заходила. «Архив»… Это могло быть намёком? Подсказкой? Или… ловушкой?

Она сжала бумажку в кулаке, ощущая, как холодный пот стекает по позвоночнику. Это не могло быть совпадением. Слишком вовремя. Слишком… адресно. Кто-то знал. Знал, что она придёт сюда. Кто-то оставил ей это послание. Тот, кто убил? Или… умирающий?

Страх кричал внутри: «Уезжай! Сейчас же! Домой! Спрячься!» Но любопытство, подогретое тайной коробка, вчерашним видением и теперь этой загадочной запиской, разгоралось ярче страха. Оно жгло изнутри, как угли. Образ юноши с коробка будто мелькнул в сознании, его нарисованная улыбка казалась чуть ироничной.

– Шагни, – будто говорил его взгляд, устремлённый в пропасть.

Алиса вдохнула полной грудью, вбирая влажный, прохладный, пахнущий тайной и тленом воздух старого города. Она посмотрела на смятый клочок бумаги со странным символом и словом «Архив». Путь был указан. Пусть это ловушка. Она устала быть серой мышкой. Устала от этого вечного страха, от бессилия, от запаха «Универсала» и пустых глаз Светланы. Коробок, дуэль на картах, таинственный незнакомец… Это было безумием. Но это была её история. Первая по-настоящему живая, пусть и страшная, страница в её сером существовании.

Она села в машину, твёрдо положила бумажку на панель перед собой. Навигатор показал путь к старой библиотеке. К Архиву. Туда, где, возможно, хранились ключи к разгадке тайны пустой коробки и её собственной, неожиданно перевернувшейся судьбы. Ночь только начиналась, и Алиса чувствовала, как в груди, рядом со сжимающим сердце страхом, расправляет крылья что-то новое, твёрдое и опасное – решимость идти до конца. Она тронулась с места, и красная «Тойота» растворилась в сумеречных улицах, увозя её навстречу новой бездне.

Глава 3. Пыльные Секреты и Испытание Равновесия

Красная «Тойота» замерла перед старым зданием, похожим на спящего каменного великана, покрытого вековой пылью, трещинами и проросшими сквозь кирпич тонкими ветками плюща, чёрными в сумерках. Старая библиотека, или «Архив», как гласила записка, не просто ветшала – она медленно умирала, сопротивляясь времени последним усилием каменных стен. Окна нижнего этажа были забиты гнилой фанерой, верхние – темны и слепы, затянуты паутиной, плотной, как саваны. Лишь одинокий тусклый фонарь у массивных дубовых дверей, покрытых облупившейся краской цвета запёкшейся крови, боролся с наступающей тьмой, отбрасывая жёлтое, дрожащее пятно света на ступени, поросшие мхом и трещинами. Воздух здесь был другим – густым, спёртым, пропитанным запахом сырой земли, старой бумаги, плесени и чего-то ещё… чего-то древнего и забытого, как кости под фундаментом. Запах времени, остановившегося и начавшего гнить.

Алиса вышла из машины, ощущая, как холодная влажность вечера мгновенно пробирается под тонкую куртку, пропитанную запахом «Универсала». Записка со странным, угловатым символом и словом «Архив» была крепко зажата в кулаке, словно амулет от злых духов, которых она чувствовала кожей. Она огляделась. Улица была пустынна. Только ветер шелестел сухими листьями в заросшем, диком палисаднике перед библиотекой и стучал оторванным куском водосточной трубы по карнизу с монотонным, зловещим стуком. Тишина стояла гнетущая, звенящая, нарушаемая лишь её собственным учащённым дыханием и далёким, завывающим воем сирены, плывущим с другого конца города. Каждый шаг по скользким, неровным ступеням отдавался гулким эхом в её сознании, словно она входила не в здание, а в гробницу. Дверь, массивная и тяжёлая, с железной кованой ручкой, увенчанной стилизованной, покрытой ржавчиной совой, поддалась с пронзительным, скрежещущим скрипом, словно нехотя впуская гостя в свои запретные тайны.

Внутри царил полумрак, густой и почти осязаемый. Свет слабо пробивался сквозь высокие, запылённые окна верхнего яруса, рисуя на каменном полу длинные, косые полосы, в которых кружились мириады пылинок, как мошки в луче фонаря. Воздух был насыщен до предела, тяжёлый: запах вековых фолиантов, затхлости, сухой плесени и пыли – не просто пыли, а пыли, впитавшей в себя мудрость, заблуждения и забвение тысячелетий. Этот запах въедался в ноздри, в лёгкие, навязчивый и густой, напоминая о бренности бумаги и чернил. Гулкая тишина библиотеки была иной, чем на улице – она была наполнена шёпотом страниц, скрипом полок под тяжестью знаний, сдавленным дыханием самого здания. Где-то вдалеке, в глубинах лабиринта стеллажей, капала вода – размеренно, неумолимо, как отсчёт времени в забытой темнице.

Ряды стеллажей, похожие на каменные лабиринты некрополя, уходили вглубь, в непроглядную темноту. Книги стояли плотно, их корешки, потемневшие от времени, были покрыты паутиной и толстым слоем серого налёта, скрывающего названия. Некоторые стеллажи стояли пустые, зияя чёрными провалами, другие – завалены грудой рассыпающихся томов и бумаг, словно после набега варваров. Алиса медленно шла по центральному проходу, её шаги гулко отдавались под высокими сводчатыми потолками, расписанными потускневшими фресками ангелов и демонов, которые теперь были лишь тенями былого величия. Она чувствовала себя крошечной, затерянной, как букашка в гигантском склепе, придавленной весом веков. Тень от её фигуры тянулась длинной и искажённой, сливаясь с другими тенями.

– Кто здесь? – её голос, сорвавшийся шёпотом, утонул в тишине, не вызвав даже эха. Только пыль продолжила свой медленный танец в лучах умирающего света.

– А, посетитель… – раздался тихий, хрипловатый голос, заставивший Алису вздрогнуть и резко обернуться, сердце ёкнув где-то в горле. Из тени между двумя стеллажами, заваленными папками и свитками, возникла фигура. Пожилая женщина, худая и сгорбленная, будто сама тяжесть веков согнула её пополам. На ней был длинный, выцветший до неопределённого серо-коричневого цвета кардиган, болтающийся на костлявых плечах, а волосы, седые как лунный свет, были собраны в небрежный, растрёпанный пучок. Но больше всего поражали глаза. Казалось, они были покрыты молочно-белой пеленой катаракты, но в их глубине горел острый, пронзительный огонёк, который видел не столько внешний мир, сколько что-то иное, скрытое за ним. Она опиралась на простую деревянную трость с набалдашником в виде совы. Это была Маргарита Степановна, Хранительница Архива. Её морщинистое лицо было обращено в сторону Алисы, но взгляд скользил чуть мимо, будто фиксируя что-то позади неё.

– Редко кто заглядывает в наши края, милая, – произнесла она, медленно приближаясь. Её голос был похож на скрип страниц старого пергамента, перетираемых временем. – Особенно в такой час. Ищешь что-то конкретное? Или…

Она остановилась в паре шагов от Алисы, её мутные, но невероятно зоркие глаза, казалось, сканировали девушку с ног до головы, задерживаясь на области сердца, а потом… на сумке. Невидимый холодок пробежал по спине Алисы.

– …ты принесла с собой Тьму и Свет? Пустоту, что жаждет наполнения? Отзвук Начала?

Алиса почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Как она могла знать?

– Я… я нашла записку. С этим символом. И словом «Архив», – проговорила она, разжимая кулак и показывая смятый клочок бумаги, её пальцы слегка дрожали.

Маргарита Степановна не стала брать записку. Она лишь склонила голову набок, будто прислушиваясь к тишине или к чему-то, что звучало лишь для неё.

– Символ Путей. И Знаков. Старые, старые символы… – прошелестела она. – «Архив»… Да, это здесь. Хранилище того, что помнят немногие, и что многие хотели бы забыть навсегда.

Она повернулась и пошла вглубь зала, её трость отстукивала мерный, похоронный ритм на каменном полу.

– Идём. Ты пришла не за сказками и не за учебниками.

Они прошли мимо бесконечных рядов стеллажей, мимо гор ненужных бумаг, похожих на осыпающиеся курганы, мимо статуй забытых мыслителей, покрытых паутиной и утративших лица. Маргарита Степановна остановилась у небольшой, неприметной дубовой двери в глубине зала, почти скрытой тенью. Ключ, древний и массивный, с замысловатой бородкой, скрипнул в замке, словно проснувшись от векового сна. Внутри оказалась крошечная комнатка – кабинет архивариуса. Здесь пахло ещё сильнее: пылью, сухими травами, чернилами и… мудростью, смешанной с горечью. Стол, заваленный бумагами, пожелтевшими картами и странными приборами, напоминавшими астролябии и компасы неведомых мореплавателей. Книги в потрёпанных кожаных переплётах с вытисненными непонятными символами на корешках. На одной из стен висела большая, потрескавшаяся карта города, испещрённая множеством мелких, аккуратных пометок – крестиков, кружков, вопросительных знаков. Как карта военных действий.

– Садись, дитя, – указала Маргарита на единственный свободный стул с протёршейся обивкой. Сама она опустилась в кресло за столом, её мутные глаза, казалось, смотрели сквозь Алису, в какую-то другую реальность. – Ты прикоснулась к Чему-то. К Пустоте, что зовётся Началом Его Игры. И это привлекло Внимание. Охотников. Падальщиков Силы.

Она аккуратно разложила перед собой несколько пожелтевших листов с теми же угловатыми символами, что были на коробке и записке. Алиса заметила, как пальцы старухи слегка дрожат.

– О чём вы? – спросила Алиса, чувствуя, как комок страха подкатывает к горлу, но под ним шевелится жгучее любопытство. – Кто Он?

– О Путях Арканов, милая. О древних Силах, разбросанных по миру, как осколки разбитого зеркала. О ловушке.

Маргарита покачала головой, и в её голосе зазвучала неподдельная, глубокая скорбь, знакомая по тысяче похорон.

– Старшие Знаки… они как Врата. Открывают доступ к Стихиям мира, к Мыслям, к самой Ткани Реальности. Но страж у Врат платит дорого. Часть души. Память. Облик. Они гнут носителя под себя, как чёрный кузнец железо. А взять несколько Знаков…

Она замолчала, и в гнетущей тишине кабинета её слова повисли тяжёлым, ледяным саваном.

– …это прямой путь в бездну безумия. Целостность Колоды – мираж, сладкая отрава для глупцов. Она не даёт контроля. Она пожирает разум без остатка. И единственный финал для того, кто соберёт её…

Маргарита подняла лицо, и её слепые глаза, казалось, смотрели прямо в душу Алисы.

– …встреча с Ним. С Хозяином Игры. И это не победа. Это финал. Предсказуемый. Смертельный.

– Но если собрать все… может, я смогу контролировать? Смогу защититься? – настойчиво, вопреки леденящему предупреждению, шепнула мысль в голове Алисы.

– А Младшие Знаки? – спросила она, вспомнив мелькающие карты-клинки в руках дуэлянтов.

– Клинки и Щиты, – ответила Маргарита, её голос стал суше, практичнее. – Орудия в руках знающего. Жезлы – Огонь и Удар. Кубки – Исцеление и Жизненная Сила. Пентакли – Защита и Сокрытие. Мечи – Острота Ума и Усиление Духа. Но они не даются просто так. Каждый – это Испытание. Преодоление ловушки. Победа над стражем. Разгадка тайны. И сила их… мимолётна. Одноразова или требует долгого восстановления. Их нельзя просто взять. Нужно доказать, что ты достоин их ношения.

Она открыла один из ящиков стола и достала что-то маленькое, завёрнутое в чёрный, истончившийся бархат. Развернула. В её морщинистой ладони лежала карта. Не бумажная, а словно вырезанная из тонкого, тусклого металла, холодного на вид. На ней был изображён ловкий жонглёр, балансирующий две переплетающиеся монеты в вечном, сложном танце. Двойка Пентаклей. Знак Равновесия, Мастерства в Хаосе.

Она не протянула её сразу. Её мутные, но пронзительные глаза уставились на Алису с новой, почти болезненной интенсивностью. Воздух в крошечном кабинете сгустился, запах пыли и старых трав стал острее, едким.

– Эта карта… – голос Маргариты звучал глухо, как скрип несмазанных дверей в заброшенном доме. – Она не безделушка. Не трофей. Младшие Арканы не даются просто так. Даже когда их передают. Каждый требует доказательства. Испытания. Иначе она – лишь кусок холодного металла.

Алиса почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Это была не просто передача вещи. Это был ритуал. Порог.

– Какое испытание? – спросила она, голос чуть дрогнул, но она не отвела взгляда от карты.

Маргарита медленно покачала головой, её взгляд был устремлён куда-то в пространство за Алисой, будто оценивая невидимые весы, на которых колебались её судьбы.

– Испытание уже началось, дитя. Ты вошла сюда. Ты задала вопросы, зная, что за тобой следят. Ты не убежала от страха, а пошла ему навстречу, ища ответы в самом логове забытых тайн. Ты вошла в Архив, зная, что это может быть ловушка. Это был первый шаг. Шаг на край пропасти неведения. Как юноша на твоём коробке.

Она сделала паузу, и в тишине кабинета было слышно только учащённое дыхание Алисы и далёкое, навязчивое капанье воды.

– Но одного шага мало. Аркан должен увидеть, что ты можешь удержать равновесие, когда земля уходит из-под ног. Что ты не просто ищешь силу, но ищешь понимание. Что твоё сердце, хоть и наполнено страхом, жаждет не только спасения, но и… истины. Даже страшной.

Маргарита подняла руку с картой. Серебро Двойки Пентаклей будто ожило на мгновение, отразив тусклый свет настольной лампы искоркой холодного огня.

– Ответь, Алиса с кассы №7: Зачем ты здесь? Ищи не слова утешения, не оправдания страху. Ищи суть. Почему твоё сердце привело тебя в эту пыльную могилу знаний, а не в полицию или на другой конец света?

Вопрос повис в воздухе, тяжёлый и неожиданный, как удар. Алиса замерла. Мысли смешались в вихре: страх за Светлану, ужас от дуэли, необъяснимая тяга к коробку, отчаяние от серой жизни кассира, желание… не просто выжить, а жить по-настоящему, даже если это страшно. Она вспомнила ощущение свободы в машине, летящей в старый город под шёпот ветра. Вспомнила птицу на запястье, замершую в полёте. Вспомнила пустые глаза «худой тени», ищущей её.

– Я… – начала она, с трудом выдавливая слова из пересохшего горла. – Я устала не понимать. Устала бояться и прятаться. Эта коробка… эти люди… они ворвались в мою серую жизнь и перевернули всё. Я могу бежать. Могу забиться в угол и ждать конца. Но…

Она вдохнула полной грудью, и голос окреп, в нём зазвучала незнакомая ей самой твёрдость, рождённая на краю пропасти.

– Но я хочу знать. Знать, что это за игра. Знать, кто дёргает за ниточки. Знать, кто я в этом кошмаре. Даже если правда убьёт меня. Лучше ужасная ясность, чем вечный тупой страх. Я пришла сюда не только за спасением. Я пришла за оружием. За оружием против неведения. За правдой.

В момент, когда Алиса произнесла последние слова, Двойка Пентаклей в руке Маргариты вспыхнула. Не ярким светом, а мягким, тёплым сиянием, как отражение далёкого заката на полированном металле. Карта стала чуть теплее. Странные символы на ней будто на мгновение ожили, перетекая друг в друга с еле слышным, мелодичным звоном.

Маргарита Степановна выпустила тихий вздох, в котором смешались усталость веков и… крошечное удовлетворение?

– Аркан принял ответ, – прошелестела она. – Он увидел искру. Не только страх выживания. Жажду понимания. Пусть даже отчаянную. Это… основа равновесия.

Она протянула карту Алисе.

– Возьми. Двойка Пентаклей твоя. Помни: он требует искусства. Умения держать баланс между действием и размышлением, страхом и решимостью, знанием и неведением. Используй его мудро. Он – твой щит в первом туре.

Алиса взяла карту. Металл был уже не холодным, а чуть тёплым, и в пальцы будто ударила лёгкая вибрация – не электрическая, а словно ощущение внутренней центровки. Мысли, ещё секунду назад метавшиеся, внезапно обрели чёткость. Страх не исчез, но отступил, уступив место странной, хрупкой уверенности: Я могу это держать под контролем. Шаг за шагом. Она положила карту в карман джинсов, ощущая её вес и тепло, как талисман.

– Берегись, – внезапно, резко сказала Маргарита, её голос стал жёстким, как сталь. Её мутные глаза расширились, она схватилась за край стола костлявыми пальцами. – Он… близко. Чувствую холод… ледяную пустоту. Охотник. Он нашёл тебя. Или нашёл Архив.

Она резко встала.

– Уходи. Сейчас же.

Холодный ужас сдавил горло Алисы. Она вскочила. Сердце заколотилось, как бешеное.

– Спасибо, Маргарита Степановна…

– Просто уходи! – прошипела старуха, её лицо исказилось страхом, настоящим, животным. – И помни: не собирай колоду! Ищи другой путь!

Алиса выскочила из кабинета, захлопнув за собой дверь. Тишина библиотеки теперь казалась враждебной, наполненной незримым присутствием. Она почти бежала к выходу, её шаги гулко отдавались в пустых залах. У самых дверей, перед тем как толкнуть тяжёлое дубовое полотно, она инстинктивно оглянулась. В высоком арочном окне второго этажа, едва различимом в наступающей темноте за толстым слоем пыли, мелькнула тень. Высокая, худощавая. И на мгновение ей показалось, что в грязном стекле отразились два пятна абсолютной, бездонной пустоты вместо глаз. Тот самый человек. Он здесь. Он нашёл её.

Сердце Алисы бешено заколотилось. Страх вновь сжал горло, но теперь в нём была и злость. И холодная решимость, подогретая теплом карты в кармане. Она резко распахнула дверь и выскочила на улицу, в прохладный, пахнущий грозой вечерний воздух. Её машина стояла там же. Но когда она подбежала, то заметила неладное: переднее левое колесо было спущено, резина бессильно распласталась по асфальту. А под дворником лежал сложенный листок бумаги. Алиса сорвала его дрожащей рукой. На нём было написано всего три слова, выведенные угловатым, безличным почерком, словно вырезанные ножом:

«КОРОБОК ИЛИ ЖИЗНЬ»

Паранойя переросла в леденящую уверенность. Они знали. Они следили. Они здесь и сейчас. Алиса судорожно оглядела пустынную улицу. Тени в переулках казались глубже, враждебнее, готовыми выплюнуть худую фигуру с пустыми глазами. Она не могла здесь оставаться. Дом? Нет. Туда они придут первым делом.

– Беги или сражайся… – вспомнились слова Маргариты. Но куда бежать? С опущенным колесом далеко не уедешь. Страх сжал горло, грозя паникой.

Она посмотрела на карман, где лежала металлическая карта. Двойка Пентаклей. Равновесие. Искусство малого.

– Что ты можешь? – отчаянно подумала она. И в ответ карта… отозвалась. Тонкой струйкой уверенности. Знанием, что нужно делать. Не мыслью, а ощущением в мышцах, в костях. Баланс. Действие в хаосе.

Алиса бросилась к багажнику, достала домкрат и запаску. Её движения были резкими, но удивительно точными, экономичными. Она не думала – её руки знали. Где поставить домкрат, как ослабить гайки, как быстро снять спущенное колесо, как надеть запаску. Баланс силы и ловкости. Равновесие в хаосе страха и слежки. Она работала быстро, почти машинально, чувствуя, как холодный металл карты в кармане словно излучает спокойствие и сосредоточенность, гася панику. Это было её первое испытание? И она его прошла? Замена колеса заняла считанные минуты, которые показались вечностью под дамокловым мечом чужого взгляда, ощущаемого спиной.

Забравшись в машину и захлопнув дверь на все замки, Алиса вдохнула полной грудью. Она посмотрела на спущенное колесо, брошенное на тротуаре, как свидетельство нападения, на зловещую записку на панели, на холодный блеск Двойки Пентаклей, которую она вынула из кармана и положила рядом на сиденье. Она была больше не кассир Алиса из «Универсала». Она была игроком. В игре, правила которой она только начинала понимать. Игроком с первым оружием и смертельным врагом на хвосте. И с предупреждением, которое жгло мозг: «Не собирай колоду».

Она завела двигатель. Домой было нельзя. Нужно было исчезнуть. Найти убежище. Подумать. И… найти свою первую настоящую Силу. Ту, что скрыта за Старшим Знаком. Не для сбора колоды. Для выживания. Для понимания. Для того, чтобы сломать правила Скучающего Паяца.

Решение пришло мгновенно, подсказанное отчаянной логикой и тихим шёпотом Двойки Пентаклей о балансе и скрытности. Старый пригородный автовокзал. Там можно было затеряться среди ночных пассажиров, переночевать в зале ожидания на жёстком пластиковом кресле, а утром… утром решить, куда двигаться дальше. Искать Знаки. Искать ответы. Искать свой путь в Игре, где победа означала смерть.

«Тойота» рванула с места, оставив умирающую библиотеку, мрачную тень в окне и невидимого преследователя в сгущающихся сумерках. Алиса смотрела в зеркало заднего вида, где отражались убегающие огни фонарей и чёрные провалы улиц. В груди, рядом с леденящим страхом, горел новый огонь – огонь решимости. Она сжала руль. Игра началась по-настоящему. И она не собиралась играть по чужим правилам.