Я больше не…

«Ладно хоть они её в штору не замотали и не отправили в таком виде в университет, – подумала Наташа, уже с жалостью рассматривая Диану. Но казалось, что Диана вовсе не страдает от навязанного ей образа жизни. – Хорошо, что мои родители не впадают в дикую крайность. Хоть это радует».

Посиделки в баре прошли в весёлой компании и отличном настроении. Наташа взглянула на часы. Время подходило уже к пяти.

– Ой, засиделась я с вами, а мне уже пора домой. Я родителей не предупредила, что задержусь, – Наташа поднялась с места и взяла в руки рюкзак. – Сколько я должна за коктейль?

– Да ерунда, не переживай, – Саша устало махнул рукой. – Не такой он уж и дорогой. Это вам подарок от директора заведения, то есть от меня, в честь праздника. Приятно было познакомиться!

– Взаимно, – улыбнулась Наташа и вышла из-за стола. Сашка тоже оказался нормальным парнем. Не зазнавался и не строил из себя пафосного хозяина бара. Обычный такой свойский человек. – Спасибо за прекрасную компанию. Мне пора. До завтра!

– Я, пожалуй, тоже пойду, – Диана встала вслед за Наташей и засобиралась на выход. – До завтра, Ангелина. Встретимся как обычно.

– Давайте, девчонки, до завтра! – Ангелина подошла к подругам и поцеловала в щечку сначала Диану, а затем Наташу. Наташа немного растерялась, но затем тоже быстро чмокнула подругу в ответ. Так она еще ни с кем не прощалась. Точнее, она видела, что некоторые девчонки так делали в школе, но ей ни разу не приходилось участвовать в подобном. Ей казалось, что это такая дикость, а сейчас вот она сама принимает участие в этой дикости. Потом, вспоминая об этом случае, Наташа смеялась над собой.

Наташа с Дианой вышли из бара. Солнце садилось, и от этого всё вокруг приобрело оранжевый оттенок. В окнах домов танцевали яркие огни заходящего солнца. Наверное, в этот момент в квартирах у людей было очень жарко и им приходилось распахивать окна настежь. А здесь на улице уже вовсю чувствовалось, что наступает вечер. Длинные тени ложились на тротуар, часть деревьев и домов стояли в тени. Подул свежий ветерок, от которого по коже побежали мелкие мурашки, взяв своё начало от шеи, затем проскочив вдоль позвоночника, а затем разбежались по рукам, от чего на предплечьях кожа приобрела название «гусиной», а волоски стали дыбом.

– Что ж, пора домой. Я очень рада нашему знакомству, – Наташа ободряюще улыбнулась Диане. – Может, нам по пути? Мне в ту сторону, а тебе?

– Нет, – покачала головой Диана, снова вдруг став загадочной. – Пока.

Девушка молча улыбнулась и неспешно пошла в противоположную сторону. Наташа смотрела, как Диана уходит от неё. Было в её походке что-то печальное, но в то же время одухотворённое. Этакая светлая грусть. Почему-то возникло огромное желание её окликнуть, спросить, как у неё дела и почему Диана постоянно молчит и грустит. Но Наташа не сдвинулась с места. Какое ей до этого дело? Каждый живёт так, как ему нравится. Наташа только пожала плечами и отправилась домой. Если хочется Диане накидывать на себя флёр таинственности, что ж, это её право.

Через полчаса Наташа уже стояла перед дверями своей квартиры. Не зная еще ничего конкретно, но словно предчувствуя какую-то беду, она замерла в нерешительности. Никогда такого прежде с ней не случалось. Она всегда старалась поскорее вернуться домой и увидеть любимых родителей. А сейчас – нет. Будто кто-то невидимый не пускает её домой, не хочет, чтобы она сталкивалась с тем, что ждёт за дверями собственной квартиры.

– Да ну, глупости какие-то! – рассмеялась она над собой и открыла дверь своим ключом.

Но дома стояла непривычная тишина. Не рассказывал новости телевизор из комнаты родителей, не пело радио на кухне у мамы. Какая-то непривычная и в то же время пугающая тишина.

– Мама? Папа? – Наташа скинула кроссовки на пол. Но на её вопрос никто не отозвался. Наташа открыла дверь и заглянула на кухню. Там она увидела маму и облегчённо выдохнула. – Фуф, все живы! Ты меня так напугала!

Но мама плакала, сидя за столом спиной к дверям, поэтому она сразу не поняла, что происходит.

– Мама, что случилось? Где папа? – Наташа обняла маму за плечи. – Что происходит? У тебя всё хорошо?

Мама подняла на дочь заплаканные глаза и попыталась улыбнуться сквозь слёзы.

– Ничего не случилось, доченька. Лук чистила, вот слёзы и пошли. Проходи за стол, рассказывай, как день прошёл? Вас так надолго задержали? У вас что-то интересное намечалось в институте?

– Ой, знаешь! Столько всего интересного произошло за сегодняшний день! Я познакомилась с двумя девочками – Ангелиной и Дианой. Они пригласили меня после всех мероприятий в кафе, – Наташа как-то мгновенно забыла о том, что мама плакала минуту назад. И даже не обратила внимание на то, что никакого лука перед мамой не было вовсе.

– Надеюсь, ты не пила спиртное? – мама нахмурила брови. Буквально за одно мгновение она из плачущей женщины превратилась в сурового дознавателя.

– Нет, что ты. Только молочный коктейль. Я помню твоё правило: ничего не пить с незнакомыми людьми из открытых бутылок и стаканов. Я же не совсем дурочка. В кафе мы познакомились с Сашей, другом Ангелины. Вот вчетвером и немного посидели.

– Понятно. А как тебе университет в целом? Преподаватели? Одногруппники?

– Про самое главное-то я тебе и не сказала! – спохватилась Наташа и затараторила, боясь, что её кто-то может внезапно прервать. – Нам наш куратор сказала, что скоро будет День первокурсника, и спросила, кто может выступить. Я предложила рассказать что-нибудь из своего творчества.

– А вот это уже интересно, доченька, – мама нервно теребила в руках полотенце, а на лице попыталась изобразить вроде интереса. – Что ты будешь читать?

– Не знаю еще. Но в качестве примера я сегодня выступила перед всеми и прочитала свое последнее стихотворение.

– Это просто отлично! – как-то буднично произнесла мама и встала с места. Она приобняла дочь, мимоходом чмокнула её в щеку и направилась к газовой плите. – Я сейчас буду готовить ужин, а ты пока отправляйся к себе. Приготовься к завтрашнему дню. Все-таки это не школа, это уже гораздо серьёзнее.

– Да, конечно, – Наташа соскочила со стула и уже вышла из кухни, но тут же заглянула обратно. – А где папа? Он еще не пришел с работы?

– Нет еще… – мама открыла шкафчик и принялась оттуда доставать макароны.

– Ах, да, еще же нет семи. Я у себя! – Наташа уже развернулась, как неожиданно спросила. – Мама, а где же лук?

– Лук? Какой лук? – не поняла та и вопросительно уставилась на дочь.

– Обычный. Репчатый? Ты же говорила, что резала его, когда я пришла домой.

– Так в супе он давно, – мама махнула рукой в сторону окна. Но на окне не было ни кастрюли, ни сковородки. Там вообще ничего не было.

– Понятно, – Наташа странно посмотрела на маму и закрыла за собой дверь.

***

Дни проходили за днями. Учиться Наташе нравилось, но дикого восторга от этого она не испытывала: не было возможности развернуться её творческому таланту, а ведь она сюда шла именно за этим. Да, античная литература – это интересно, старославянский язык… Ну, почти тоже интересно, хотя больше забавно, чем интересно. Обучение происходит внутри группы, максимум, на весь курс читается лекция, тогда собираются три группы. Но это не тот масштаб, на который она рассчитывала. Она хотела покорять мир прямо сейчас, а не через месяц. О, как долго тянулось время до Дня первокурсника. Наташа жила в томлении и тревоге одновременно. Она уже не могла никак дождаться дня, чтобы вспыхнуть яркой звездой на небосклоне скучных однокурсников.

Однажды Наташа сидела дома за столом и нервно теребила карандаш в руке. Перед ней лежал чистый лист, на котором еще не появилось ни одной строчки. Наташа сначала даже подумала, что во всём виноват карандаш, возможно, он не пишет? Ей ведь казалось, что тысячи мыслей уже пролетели в её голове, а значит, хоть что-то должно было остаться на бумаге. Для уверенности Наташа нарисовала несколько закорючек на листе. Нет, карандаш был рабочим и вполне готов записывать все мысли своей хозяйки. Но шедевр ни в какую не спешил рождаться. Наташа с тоской посмотрела в окно: шёл тихий осенний моросящий дождь, небо затянуло серой плёнкой, сквозь которую солнце никак не могло прийти на помощь Наташиному настроению, деревья уже почти все оголились перед предстоящей зимой, на ветках тут и там сидели вороны и противно каркали. Настроение и так было паршивым, так еще и природа словно помогала утянуть себя в бездну тоски и отчаяния.

«А не пойти ли мне прогуляться? Ну и что, что идёт дождь, – внезапно родилась идея в голове Наташи. Она отодвинула в сторону карандаш с бумагой. – Это как раз подходящее время для поэзии. Я возьму цветной зонт, который купила этой весной на ярмарке, надену любимый оранжевый дождевик и резиновые сапожки! Я буду очень элегантна. А самое главное – смогу выделиться из общей серой массы. Я уж точно не останусь без внимания».

Одухотворённая собственной идеей, Наташа тут же выскочила из-за стола и принялась натягивать джинсы и толстовку. В прихожей она стала искать резиновые сапоги, запрятанные туда еще с прошлой осени, но никак не могла найти. Наташа принесла из кухни табуретку, встала на неё и распахнула дверцы верхнего шкафчика. Оттуда посыпался ворох обуви. На пол летели зимние сапоги, кроссовки, валенки, шлёпки.

– Дочь, ты куда собралась в такую погоду? – поинтересовался папа, внезапно возникнувший в дверном проёме. На удивление он сегодня пришёл рано домой, поэтому Наташа от неожиданности даже вздрогнула, не ожидая его услышать. Она обернулась на отца.

– Фу, как ты меня напугал! Не ожидала тебя увидеть дома. Пап, ну ты же знаешь меня! Мне нужно вдохновение! А эта погода настраивает на творческий лад! Мне нужно найти свою музу! Вот только не могу найти эти резиновые сапоги, а без них сейчас на улицу просто нет смысла идти.

– Лучше б ты за учёбу так рьяно взялась, – недовольно пробурчал тот, доставая из-за спины газету.

– Ну что ты такой скучный! Учёбу! У нас еще лекции только идут. Даже никаких практических занятий нет. Как говорят студенты, у нас пока халява. Сиди на лекциях, записывай всё и не парься, – Наташа снова принялась рыться в верхнем шкафчике.

– Если ты ищешь резиновые сапоги, то мама их еще вчера достала сверху и поставила на обувную полку, – папа кивнул в сторону обувницы и скрылся за дверями комнаты.

– Так бы сразу и сказал, – крикнула Наташа и принялась как попало засовывать обувь обратно в шкаф.

Она сняла с вешалки оранжевый дождевик и нацепила на голову кепку-восьмиклинку, вроде тех, что раньше носили мальчики-разносчики газет из бедных семей где-то в Европе. Наташа видела в каком-то фильме. Вроде это был Оливер Твист. Спустя какое-то время тип этих кепок перекочевал и в Россию, чему Наташа была безмерно рада, потому что она обожала эту кепку.

– Ты долго будешь гулять? – раздался голос папы из комнаты.

– Пока не знаю, – отозвалась Наташа. – Думаю, что нет. А ты что-то хотел? Нужно хлеба домой купить?

– Нет, ничего не надо.

– А ты не знаешь, где мой любимый цветной зонт?

– Посмотри в выдвижном ящике тумбочки.

Наташа нашла зонт и поскорее выскочила в подъезд. Мало ли папа передумает и заставит её что-то покупать в магазине. Совсем не хочется ей сейчас таскаться где-то и стоять в очередях. Или вообще внезапно закончится дождь, а она не успеет найти свою музу! Тогда всё будет зря! Наташа перескакивала через одну ступеньку, чтобы не опоздать на дождь. Наверное, никто в мире не стремится попасть под него как она сейчас.

Наташа выскочила из подъезда и посмотрела по сторонам. Да, как и ожидалось, на улице никого не было. Наташа пошла по тротуару вдоль дома и завернула за угол. Перед ней открылся серый тихий город, тишину которого нарушали только мимо проезжающие машины. Они с шумом ехали по проезжей части, не думая притормаживать около луж. От соприкосновения колеса на огромной скорости с поверхностью лужи вверх поднимался фонтан, который с легкостью мог промочить насквозь четырех человек.

«Хм, так себе перспектива оказаться под таким душем, – пронеслась мысль в голове у Наташи. – Что-то мне совсем не хочется идти по центральной улице. Сверну-ка я в переулок. Там машины почти не ездят».

Она свернула за угол и принялась с задумчивым видом рассекать по лужам словно огромный корабль и совсем не обращала внимания на происходящее вокруг. Она так страстно желала получить от прогулки под дождем вдохновения, а получила лишь странное чувство тревоги от разговора с отцом. Что-то в его взгляде ей не понравилось. Но что? Ответа она не находила. Задумавшись, Наташа прошла проулок и вышла на перекрёсток.

Впереди через дорогу располагалась школа искусств, куда мама так желала отправить дочь заниматься музыкой, рисованием или танцами, но Наташа не поддалась. Она выбрала литературный кружок при школе, который проводила её любимая учительница – Наталья Николаевна. Это была такая возвышенная над мирской суетой дама, что, казалось, никто и ничто не сможет поколебать её жизненные принципы. Наверное, она и себя так вела, потому что звали её как жену Александра Сергеевича. А, может, её назвали так родители, потому что она уже родилась такой утончённой. Сложно сказать на самом деле, что было первым, а что следствием, но Наталья Николаевна оказалась прекрасной во всех отношениях. Она даже носила платья с кружевным воротничком, и манжеты на платьях тоже были кружевные.

Наташа вдруг представила, как бы выглядела Наталья Николаевна сейчас в дождь, и пришла к выводу, что это всё равно было бы великолепно. Тем временем Наташа продолжала задумчиво шлепать по лужам, как мимо неё проехала жёлтая иномарка и окатила её с ног до головы водой из огромной лужи. Именно так, как она не хотела, чтобы с ней произошло.

– Ах, ты гадёныш! – взвизгнула она вслед уезжающей машине и погрозила кулаком. – Вот я бы тебе показала!

Наташа, конечно, немного промокла под дождём, но не так уж сильно. Всё-таки зонтик исправно делал своё дело, но после того, как этот мерзавец на автомобиле окатил её с ног до головы, то сухого места вообще не осталось. Мигнув задними фонарями, машина остановилась, затем дала задний ход и медленно подъехала к рассерженной девушке. Она злобно смотрела на него из-под своей мокрой кепки-восьмиклинки, с носа капала вода, но непонятно, это был дождь или лужа. Зонт был крепко зажат в правой руке на манер меча. В эту минуту можно было подумать, что девушка готова ринуться в бой, чтобы расквитаться с врагом, причем кто-то из них должен в итоге обязательно пасть смертью храбрых. И судя по глазам Наташи, это точно будет не она.

Из автомобиля выскочил молодой человек в синих джинсах с дырками на коленях по последней моде и розовой рубашке с коротким рукавом. У него был, действительно, переживающий вид. Но в данный момент было сложно определить за что он переживал – за то, что окатил водой Наташу, или за то, что ему сейчас приходится стоять и мокнуть под дождём.

– Девушка, извините меня, пожалуйста! Вот не хотел, честное слово! Вышло совершенно случайно! – парень состроил страдальческую рожицу и соорудил над головой нечто домика из ладоней, пытаясь сохранить сухой хотя бы голову. Но это совершенно ему не помогло, наоборот, так он выглядел еще глупее.

– Меня не волнуют твои извинения! – прошипела Наташа, зло посматривая на него. Хотя в глубине души она радовалась, что собеседник с каждой секундой становится всё мокрее и мокрее, словно с этим дождём он очищается от своего грязного поступка. – Ты испортил мне прогулку, мою одежду и моё настроение! Ты, действительно, считаешь, что твоё «извини» всё исправит в одно мгновение?

– Я готов загладить свою вину. Хотите? – продолжал он, всё так же стоя под дождём. Рубашка промокла насквозь и уже стала прилипать к телу, с волос и кончика носа начала капать вода, на которую парень вовсе не обращал внимания. В какую-то секунду он показался Наташе знакомым. Но она разглядывала его и никак не могла понять, где же могла видеть его раньше. Может, все парни под дождём выглядят одинаково?

– Ничего мне от тебя не нужно! Ты теперь такой же мокрый, как и я. Ты своё получил сполна. Можешь ехать дальше, – ответила она великодушно и, развернувшись, направилась в сторону дома. Теперь ей придётся вернуться домой, потому что джинсы промокли насквозь, а сапоги были полны воды, и Наташа даже чувствовала, как в них чавкает вода.

– Девушка, подождите, может, все-таки сходим в кафе, чтобы я хоть как-то мог загладить свою вину? – парень побежал за нею следом, совершенно не обращая внимания на то, что бросил свою машину посреди дороги. Он положил руку ей на плечо, пытаясь хоть как-то остановить её.

– Нет, нет и еще раз нет! Если судьба, то свидимся еще. А если нет, то и не очень-то и хотелось! – Наташа нервно скинула его руку со своего плеча и, сузив глаза, презрительно посмотрела на парня. Затем гордо вздёрнула голову и важно удалилась, насколько это было возможно в промокшем дождевике, джинсах и сапогах, полных воды.

Молодой человек еще некоторое время стоял под дождем и смотрел Наташе вслед. В машину он уже не спешил, потому что в этом не было никакого смысла: промок он окончательно, а теперь еще и весь салон будет мокрым. Парень поёжился, но всё-таки забрался в машину и захлопнул дверь. В отличие от Наташи, которая никак не могла припомнить его лица, он узнал её сразу: девушка приходила в бар вместе с Ангелиной и Дианой. Они что-то отмечали тогда с его лучшим другом Саней.

«Странно, – думал он, поворачивая с дороги к своему дому. – Она, действительно, меня не узнала, или сделала вид?»

***

Естественно, Наташа вернулась домой вся мокрая и злая. Она со злостью хлопнула входной дверью, словно та была в чем-то виновата. С потолка посыпалась мелкая крошка извёстки.

«Вот еще! – размышляла она, швырнув мокрый зонтик на пол. – Будет еще какой-то там малыш меня в кафе приглашать! Ему вообще есть восемнадцать, или папочка купил права и машину? Эти богатенькие вечно позволяют себе творить безобразие. Что он там себе надумал? Что я с радостью прыгну к нему в машину? Да как же! Размечтался! Я не такая!»

Наташа стянула с себя мокрый дождевик и бросила рядом с зонтиком. Затем села на банкетку и принялась аккуратно снимать сапоги, точнее, вытаскивать ноги из лужи, которая временно образовалась в её обуви.

– Наташа? Ты уже вернулась? – удивился папа, выглядывая в коридор. – Дочь, ты же вроде выросла из того возраста, когда любят в луже валяться.

Тут Наташа с удивлением заметила, как вокруг неё в прихожей на полу образовалась огромная лужа. Вода стекала с зонта и дождевика на пол, от ног разбегались в разные стороны струйки, джинсы прилипли к ногам, на волосах и носу блестели капельки воды.

– Всё тебе шуточки шутить! – огрызнулась та, вытирая лицо мокрым рукавом. – Меня какая-то малолетка сейчас окатила водой по самые уши! Это вовсе не смешно!

– Да, ладно тебе, я ж пошутил, – миролюбиво добавил папа. – Иди в ванную и приведи себя в порядок. А потом дуй к маме, она пирожки на кухне жарит. Ммм, объедение! Чувствуешь, как вкусно пахнет? Давай, кто быстрее до кухни? Или кто больше слопает?

– Я не хочу. Я же сказала, что я на диете! Никаких пирожков! – сердито одернула она отца. Наташа принюхалась и почувствовала приятный запах свежей выпечки, который плыл по всей квартире. И как это она сразу его не уловила? Хотя, сейчас ей не до этого. Она принялась стаскивать с ног носки, которые ни в какую не хотели слезать. – Хватит меня дразнить! И вообще, я пошла стихи писать. У меня лирическое настроение сейчас.

– А с какого ты дня на диете? Что-то я не в курсе, – папа облокотился на дверной косяк и с усмешкой наблюдал за дочерью.

– С сегодня! – с нескрываемой злостью произнесла Наташа. Она подхватила с пола дождевик, сапоги, сырые носки и на цыпочках прошла в ванную.

– Не знал, что лирическое настроение бывает именно таким… – папа пожал плечами и ушел на кухню лопать пирожки. Он же не на диете.

Наташа выжала дождевик, встряхнула его и рассмотрела со всех сторон: вроде бы чистый и стирать не надо. Она повесила его над ванной, и в ту же секунду с него начало капать. Затем Наташа выжала носки, прополоскала под краном с холодной водой, снова выжала носки и повесила сушить на батарею. Дальше в ход пошли сапоги, но, кроме как просто вылить из них воду, Наташа больше ничего не придумала.

– Мам, – Наташа выглянула из ванной. – Как мне теперь высушить сапоги? Они насквозь промокли.

– Возьми из тумбочки в прихожей сушилку для обуви. Она такая белого цвета с проводами, и поставь сушить в ванной, – отозвалась мама с кухни.

– Хорошо! – Наташа залезла в ванну с ногами и подставила их под кран с горячей водой. Вода обжигала ноги, но это было так приятно, что совсем не хотелось покидать это место. Но не сидеть же здесь всё время и, Наташа, вздохнув, закрыла краны и вылезла из ванны.

В прихожей она быстро отыскала сушилку, засунула её в сапоги и с облегчением выдохнула. Наконец-то она может пойти заняться своими делами. Но не тут-то было. Взгляд упал на пол в прихожей, где еще оставалась огромная лужа как знак того, что она отлично погуляла, но еще не свободна после результатов этой прогулки.

– Всё же знакомое лицо у этого парня, – размышляла Наташа, затирая лужу. – Такое ощущение, что я с ним уже встречалась раньше.

Она выпрямилась, выжала тряпку в ведро, затем еще раз протерла коридор и направилась выливать воду. Теперь наконец-то уж точно разделавшись с этим мокрым делом, Наташа направилась к себе в комнату. Она почувствовала, как её начинала бить мелкая дрожь.

– Да так и простыть недолго, – проворчала она, скидывая мокрые джинсы и толстовку. – Нагуляла, так сказать, аппетит. Теперь не то, что стихи писать не хочется, желание жить-то стремится к нулю.

Она вытащила из шкафа полотенце и насухо вытерла волосы. Повесив его на дверцу шкафа, Наташа выдвинула ящичек в поисках чистых сухих носков, попутно соображая, что бы такое на себя надеть, а то ей жуть, как холодно. Она бросила быстрый взгляд на свой белый живот, выпирающий наружу, и сморщилась. «Нет, надо с этим определенно что-то делать! Давно пора уже заняться собой! Хватит быть такой толстой! Срочно худею к лету! И волосы… Надо бы сделать модную стрижку, а то висят как солома. Нужно кардинально менять свой стиль. Я уже тысячу лет не была в парикмахерской. А маникюр? Когда я его делала в последний раз? Два месяца назад? Совсем я себя запустила!»

Мысли Наташи унесли её уже от одежды к поискам нового лака для ногтей, поэтому она так и продолжала стоять перед шкафом в носках, трусах и лифчике. Но нельзя было назвать Наташу толстушкой. Скорее она казалась немного полноватой. Беда больше заключалась в том, что Наташа совершенно не могла грамотно подбирать себе гардероб: её любовь к обтягивающим джинсам, коротким свитерам и блузкам оказывалась не взаимной. Если Наташа считала, что это поможет ей зрительно уменьшить фигуру, так сказать, утянет её, но на деле выходило совершенно иначе. Одежда не подчеркивала достоинства, а указывала на недостатки.

Наконец решив, что в данный момент удобнее и уютнее ей будет в пижаме, она переоделась. Закрыв шкаф, Наташа бросила быстрый взгляд в зеркало, когда проходила мимо него. Светло-русые волосы висели сосульками, а карие глаза блестели, словно на них так и застыли капельки воды. Хоть Наташа и замерзла во время прогулки и по телу тут и там пробегали мурашки, но кожа лица имела ровный здоровый цвет, что, естественно, не устраивало девушку. Она хотела, чтобы её сопровождала природная бледность, чтобы походить на утонченных аристократических девушек из туманного Альбиона, но природа распорядилась иначе, и Наташа оказалась крепкого телосложения. Кроме этого – веснушки! Как же она их ненавидела! Еще две недели назад Наташа купила себе абонемент на полгода в фитнес-зал, и решила, что с понедельника (ох, уж этот своенравный понедельник!) начнет ходить на занятия. А пока… Пока «нужный» понедельник почему-то никак не наступал.

Наташа плюхнулась на диван, нашарила под ним фен и принялась сушить волосы. От фена шло такое приятное тепло, что Наташа расслабилась и задумалась о том, а так ли ей нужно начинать худеть к лету прямо сейчас? Неужели от парочки пирожков может что-то измениться? Наташа быстро досушила волосы, нашла там же под диваном любимые меховые тапки и направилась на кухню. Мама, радостно что-то напевая под нос, не сразу заметила дочь.

– Мам, привет. Ммм, как вкусно пахнет! – радостно произнесла Наташа, втягивая сладкий воздух на кухне.

Сковородка на плите громко шипела, когда мама выкладывала в горячее масло пирожки. На кухне было так тепло и уютно, что захотелось поселиться в ней на ближайшие пару часов.

– Все-таки здорово в такую сырую погоду собраться всем вместе дома, чтобы поесть пирожков. Я так вас всех люблю! Как здорово, что у нас такая дружная семья!

Мама вдруг замерла – улыбка моментально исчезла с её лица – и бросила быстрый взгляд на отца. Тот тоже как-то сразу сник и, уткнувшись в телефон, продолжил молча есть пирожок. На кухне повисла тишина. Кажется, даже пирожки перестали шептаться в горячем масле. Только чайник просвистел, игнорируя всё на свете.