bannerbanner
Холодное Блюдо
Холодное Блюдо

Полная версия

Холодное Блюдо

Язык: Русский
Год издания: 2025
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 3

Вы меня плохо знаете.


Я помню…

С Илюшей Гориным отношения не заладились с самого начала. Он был такой весь… очень деятельный, никогда не сидел на месте. Сам открыл свою фирму по продаже канцелярских товаров из Китая, затем занялся одеждой. Потом на заработанные деньги выкупил какой-то развалившийся колхоз в Калужской области и начал заниматься свининой. Так он вышел на нашего «мясного» Михалыча, сумел с ним подружиться и даже влезть в эту сферу. Однако этого ему показалось мало, и кроме мяса, он начал организовывать «охоты». Да, именно так, в кавычках – «охоты». Милое, как оказалось, дело. Илья с Михалычем сначала дали маленький толчок, а дальше само пошло. Из нарождающегося среднего и «выше среднего» класса многие, пользуясь достатком, напокупали себе всяких ружей и карабинов, кто для самообороны, кто для охоты, и, конечно же, им очень хотелось пустить новую игрушку в дело. Ну, постреляли по бутылкам в лесу да на даче, но ни преступники, ни тем более дичь сама на выстрел не шла. Даже вороны – ушлые твари, при виде человека с «палкой» разом поднимались в небо. А ходить на настоящую охоту, это, извините, не каждому по плечу, да и по времени накладно. Так что пылились ружьишки, а гормон играл. Особенно пользовался любовью у «средних не очень новых русских» карабин Сайга-410. А что? Выглядит почти как автомат Калашникова, но сам по себе – гладкоствол. То бишь, по сути, охотничье ружьё. Разрешение получить легко. Покупает себе этот финансовый середнячок такой вот мальчиковый фетиш, и начинают у него чесаться ручки, завалить из него что-нибудь серьёзное. Поехать в тайгу и походить там пару-тройку суток, кишка тонка. А к зверю ещё незаметно на выстрел подойти надо… Ну не принимают лоси и косули кредитные карточки, ну тупые звери, что с них взять? Вот и предлагали таким, поохотится недалеко, в обширной лесополосе возле, якобы, заброшенного колхоза «Ленинский Фонарь», простите «Свет Ильича». Сочиняли сказку, что, мол, кабаны портят посевы и пугают нежных жителей из окрестных деревень. И особенно, про то, что завёлся там страшный зверь – ну просто огроменный кабан, прям как в песне – «то ли буйвол, то ли бык, то ли тур». И вот, значит, едет такой вот бизнесменчик-середнячок, лелеет в руках свой «автомат», горит желанием пристрелить зверя. В настоящей охоте, этот дядя понимает примерно столько же, сколько, допустим, в китайской грамматике. А работнички Ильи его по ходу накручивают. Страшный, мол, кабан, в прошлом месяце деревенского охотника порвал, тот еле жив остался, и далее в том же духе. Привозят они его в деревеньку, там встречат местный мужик (гид-экскурсовод, ага), идут они в баньку и… «ну, за охоту!». Когда осоловевший клиент засыпает крепким алкогольным сном, берут его Сайгу и меняют патроны с пули на мелкую дробь, причём подчас чередуя с пустышками (всё зависит от лохоуровня клиента). Сначала так не делали, но в целях экономии пришлось пойти на этот шаг – «дикие вепри» стали быстро заканчиваться.

Про свиней особо сказать надо. Это только на картинках они такие розовые и нежные, а в реальности этих самых свиней тьма сортов и видов, и некоторые из них выглядят весьма устрашающе, я уже не говорю про «мальчиков». Этих за год-полтора до двухсот килограмм раскормить можно. Выглядят они очень внушительно. Чёрные, здоровые, то ли хрюкают, то ли рычат – поди разбери.

Вот, а поутру, клиента будили ни свет – ни заря, давай, мол, в засаду – кабаны на жировку вышли. Тот, невыспавшийся, мало чего соображает, ещё и похмелье его точит, но, деваться некуда. Он встаёт, выпивает заботливо поданный рассол, одевается и идёт с местным в лесок. Сначал его поводят с пяток километров по округе, потом посадят «в засаду». Сидят они в кустах возле «кабаньей тропы», час проходит, полтора. «Охотник» уже клюёт носом, а «егерь» условленного часа ждёт.

И вот дальше начинается самая фишка. Наступает тот самый час, когда кабана «Мишку» или там «Пантелеймошку» выпускают «на тропу». Кабанчик, хоть и здоровенный, но кастрированный, нрава самого мирного, весело трюхает себе по известному ему маршруту, подбирая по пути кусочки чёрного хлеба, пропитанные чем-нибудь сладким. А наш охотничек уже заскучал, зевает, ему хочется поболтать, покурить и уже приходят мыслишки о том, что может зря он это всё затеял, может плюнуть на всё, да ехать домой… И тут вдруг на тебе! Из ельника, грозно топорща пятачок, вылезает огромная чёрная зверюга. Годовалый свин эдак на полтораста килограм. Подозрительно хрюкнув на сидящих в кустах людей, кабан чапает себе мимо. У «охотника» первую секунду шок. Потом он старается подавить в себе желание бежать далеко отсюда, и только в третий момент он судорожно пытается схватить ружьё, которое за ненадобностью уже успел прислонить к берёзке. И вот, наконец, оно в руках, приклад кое-как находит плечо. Выстрел. Как правило, мимо. Кабан замирает и с удивлением пялится на кусты. Второй, ба-бах! Третий! Дробь, расчитанная на уточку, как кипятком обдирает щетинистый бок «грозного вепря». Ужастный зверь издаёт не менее ужасное «Уи-и-и-и!!!» и бросается наутёк, в заросли, подальше от «меткого стрелка», домой, то есть в родной загончик, откуда был выпущен всего полчаса назад.

– Подранок, – сурово морщится «егерь», – Здоровый зверюга, жаль ушёл.

Всё. Охота окончена. «Охотник» дрожащими руками достаёт сигарету. Пытается прикурить. Потом с «егерем» они ещё с часок ходят по лесу ища следы крови. Обычно не находят. Но всё равно, у стрелка полные штаны радости и, конечно же, чувство, что в «следующий раз» обязательно повезёт.

Бизнес пошёл хорошо. Местные мужики с удовольствием нанимались к Илье разводить свиней и «ставить на маршрут». Единственно, что стройные ряды вепрей всё равно несли потери. Патроны не каждому удавалось подменить, да и порой нужно было, чтобы клиент оставался с добычей. Брали с них тоже прилично. В прейскурант входило и застолье, и банька, и услуги «егеря».


Далее об Илье. Наладив лоховскую охоту, он переключился уже на настоящую. В Московской и близлежащих областях, оказывается, немало мест, где есть зверьё. Илья сам увлёкся охотой по-взрослому. Ходил на волков с загонщиками. Параллельно привлекал к этому делу некоторых из нашего Фонда. Я уже говорил, что наши отношения как-то сразу не заладились. Ко мне Илья относился вроде бы ровно, но время от времени демонстрировал какую-то… не знаю, брезгливость, что ли. Не явно, а так, исподволь. Меня это поначалу не особо задевало, он мне был никто, не сват, не брат. Но как-то, на одном из собраний Альянса он дал себе волю чувствительно меня задеть. Выразился так… то ли бездельником, то ли маменькиным мальчиком меня назвал. Мол, он весь такой деятельный и вообще, неутомимый трудяга, а я диванный юноша, испорченный деньгами. Что-то в этом роде. Ещё не прямое оскорбление, но уже близко к вызову. И это меня задело сильнее. Потом прошло время, и собрались мы на охоту. На тетерева. Меня Лопатин Юрка потянул, он со мной тогда немного дружил, ну и с Ильёй тоже сходиться начал. Нас было пятеро на той охоте. Клим Борисович, Юрка, я и Илья со своей девушкой. Та тоже охотницей-рыболовкой оказалась. Илья, когда увидел, что я тоже пришёл, демонстративно скривился, но ничего не сказал. Перед выходом он долго и нудно объяснял нам правила охоты и стрельбы по тетереву. Что-то про тетёрку, про квохтание и ещё какую-то чушь. На меня он специально не смотрел, словно бы меня здесь и вовсе не было, поэтому я тоже к нему в рот не заглядывал. Встал себе в сторонке, вроде как плевать мне на то, что он говорит. Мне и правда, плевать было. Шарились мы по лесу долго, растянулись в цепочку, я с его девчонкой рядом оказался, ну перекинулись мы парой слов, что тут такого? А Илья шел, и взгляды косые на нас бросал. Меня это только радовало – пусть побесится, кто мне запретит с девушкой общаться, тем более она сама начала…

Потом мы тетеревов подняли. Они заухали, захлопали крыльями и на деревьях расселись. Все в жёлтой листве попрятались, а один давай каркать, надрываться. Наши стоят, глаза на деревья пялят и не стреляют, птицу, будто и не видят. Ну, я поднял ружьё, да по этой каркунье и засадил с обоих стволов. Попал, только перья полетели в стороны. И вот тут Илья повёл себя странно. Он отшвырнул своё ружьё и с матюками бросился ко мне, схватил за грудки и начал мне что-то орать в самое лицо. Я ничего разобрать не мог, попытался его от себя оттолкнуть, но он, мудила, подсёк меня ногой и швырнул на землю. Я от испуга и неожиданности так растерялся, что просто молчал. Клим Борисович и Юрка, конечно, вмешались, оттащили Илью, стали нас успокаивать. А я ничего понять не мог. Мы ведь на охоте, что ж такого произошло?

Юрка Лопатин мне потом объяснил, что перед выходом Илья нам именно подобную ситуацию и разжёвывал. Когда в воздух поднимается выводок – тетёрка со взрослыми уже детёнышами-тетеревами, то они рассаживаются на деревьях и тетёрка начинает квохтать, мол, сидите не высовывайтесь. В тетёрку стрелять нельзя, хрен знает, почему, но нельзя. Бьют мальчиков-тетеревов, но их надо разыскать на дереве, незаметно подкрасться на выстрел и тогда уже стрелять. Это было как раз то, что я так старательно прослушал. Но к Илюше Горину я с тех пор воспылал самой лютой ненавистью. За его заносчивость, за моё унижение. Он подошёл ко мне на следующей встрече Альянса, попросил прощения, сказал, что перенервничал накануне из-за своих дел в бизнесе. Мы пожали руки и разошлись. Но я его не простил. Я решил, что за такие фокусы ему полагается заплатить. И однажды я нашёл случай с ним поквитаться. У меня так интересно устроен мозг, что как только ему ставится задача, через какое-то время он сам выдаёт решение. Не надо напрягаться, не надо чертить графиков или устраивать напряжение интеллекта. Поставил задачу и отвлёкся. Потом, через какое-то время, от пары минут до пары недель голова сама выдаёт решение. Не всегда обычное, я оговорюсь, но всегда верное. Если, конечно, не морщить нос и не пасовать перед мещанской «моралью».

Я решил убить Илью Горина. Заодно и себя испытать, посмотреть, смогу ли. Да-да, прям по Достоевскому – «тварь я дрожащая или право имею». Главное, что и понимание, как это сделать, пришло само собой. Всё было просто, до банального просто. Это в фильмах показывают хитроумные комбинации по устранению кого-то там. Я же далеко ходить не стал. Чтобы убить человека, который про твоё намерение понятия не имеет, никаких изысков не требуется. Чем проще, тем лучше.

И как только я решил это сделать, мне сразу стало легче. Раньше, думая об Илье, я как бы говорил себе в уме: «Это тот человек, который меня унизил». Теперь же, встречая его на общих собирушках или ещё по каким делам, я говорил себе: «Это тот человек, которого я убью». Мне от этого было гораздо веселее.

Для начала я выждал время. Пусть всё хорошенько забудется, лишние ассоциации в головах у людей мне не нужны. Потом устроил всё, как обычное нападение шпаны. Подкараулил ночью Илюшу в закутке возле его дома, дал ему хорошенько битой по затылку, когда он закрывал свою машину. И вот, увидев его, даже не охнувшего, валяющегося у моих ног, я припомнил ему всё. Отвёл душеньку. Потом, чтобы отвести подозрения, забрал его бумажник, телефон, барсетку и прочую мелочь. Хотел даже забрать ключи и угнать его тачку, но решил, что это будет уже перебор. Я вернулся к своей машине, которую оставил аж за два квартала от места событий. Кошелёк с барсеткой выкинул в мусорку по пути, биту скинул туда же. Сердце весело билось во мне. – Йес! Йес! – радостно повторял я. – И нисколечко не страшно! Получил, гад, от маменькиного сыночка? Отбивная по-охотничьи…

Однако вышел прокол – Илья не умер. Врачи сказали, что, не считая ушибов и гематом, у него повреждён позвоночник, сильное сотрясение мозга и перелом правой ноги в области голени. Он оказался крепче, чем я думал. Вместе с Юркой Лопатиным мы даже сходили к нему в больницу. Я точно знал, что меня он видеть не мог, я ведь бил сзади, но какое-то тревожно-тянущее любопытство так и влекло меня к нему снова и снова. В больничной койке он был такой тихий и благостный, ну просто как сестра милосердия на пенсии. Куда подевался весь его гонор? С тех пор, про себя, я начал называть его не Ильёй, а Илюшей. Так как я к нему заходил достаточно часто, мы почти подружились, а вот Юрка Лопатин что-то к Илюше с тех пор подостыл.

Когда Илюша Горин пересел с больничной койки на инвалидную коляску, он первым делом отправился в церковь. Долго говорил о чём-то с батюшкой, молился. Откуда я это знаю? Так я сам его туда и привёз. Теперь в этой церкви Илюша частый гость. Я его уже не вожу, он как-то сам добирается, кажется, водителя нанял. Долгое время очень грустный был, всё переживал. А потом ничего, потихоньку к делам своим вернулся. Стал приезжать на ежемесячные собрания нашего Фонда. Я смотрел на него, такого тихого, и всё не мог для себя понять: как же всё-таки лучше – если бы я его убил, или так, как вышло?


Сейчас… Декабрь 2004

Это турагенство частично принадлежало одному из членов нашего Альянса, Анне Абрамовне. Мы звали её Анна Корефановна. То ли от того, что, по её собственному утверждению её отец был корифеем в какой-то там науке, то ли корефаном кому-то из советского правительства, то ли ещё почему, но большинство из нас не знало её настоящего отчества. Для всех она была Анной Корефановной. Она очень удачно вложилась в прошлые годы в туристический бизнес и так заключила договор с партнёрами, что, по сути, не рискуя, имела долю в этом деле. Агентство тоже очень известное, я бы даже сказал, слишком известное, чтобы я называл его вслух. Это отделение, куда пришёл я, находилось на Якиманке и обслуживало всех желающих из нашего Фонда. Не то, чтобы оно было особенным, просто сложилась такая практика, что все мы обращались именно туда. С лёгкой руки Анны Корефановны, разумеется. Я припарковал свой джип возле мебельного салона «Крафт» и бибикнул сигнализацией. Протопал мимо девушки на входе и сразу зашёл в ВИП-зал. Позвал знакомого менеджера. Сдержанным, почти ласковым тоном осведомился обо всём этом уродстве. В ответ меня сразу же огорошили. Оказывается, я сам позвонил и отменил свой билет. Вот так-вот!

– Владимир Сергеевич, я сам отменил ваш билет, вот этими вот руками. – Менеджер Никита, худенький белёсый мальчик, потряс кистьми рук. Руки бы эти ему отрубить… – Разве это были не вы? Вы позвонили и сказали, что это вы… – Он растерянно хлопал ресницами.

– Никита, это был не я. – С сухостью в голосе ответил я ему.

– Тогда я ничего не понимаю. – Удивлённо протянул менеджер.

– Я тоже ничего не понимаю, Никита. Поэтому и пришёл, чтобы понять. Вот и объсни мне, как это ты, без моего ведома, отменил мой билет, который я купил заранее. Через тебя же, между прочим, и покупал. – Не сводя с него угрюмого взгляда, процедил я.

– Владимир Сергеевич, – в отчаянии вскричал Никита, – я же вас лично знаю, вы всегда к нам приходите, вас Анна Абрамовна рекомендовала. Я ведь и подумать не мог, что это не вы. Вы позвонили, сказали, что из-за срочных дел не можете лете..

– Никита, сколько раз повторять – я не звонил! – Уже в голос рявкнул я. Никита осекся, судорожно вздохнул и закивал.

– Да… да, в смысле человек, назвавшийся вашим именем, сказал, что из-за срочных дел он не может лететь и попросил отменить его билет. То есть ваш билет. Вот…

– Та-а-ак, Никита, дружочек, я ещё раз официально заявляю, что это был не я. У меня не было никаких срочных дел, никуда я не звонил и ничего не отменял. Ты меня понимаешь?

– Тог.. тогда, кто же звонил? – по-детски глядя на меня, спросил менеджер.

– Никита, я не знаю. Я знаю то, что вчера в аэропорту мне пришлось пережить. Сначала был скандал у регистрационной стойки. Потом меня отлупили менты…

– Мамочка родная, это они вас так? – спросил Никита, глядя на моё лицо.

– Нет, это после них… Потом моя девушка улетела без меня, а я добирался домой на народном автобусе. И мне, между прочим, очень обидно от всего этого, – чеканя каждое слово, и глядя ему в глаза, со злобой произнёс я.

– Ой, мамочки, – испуганно по-бабьи протянул Никита.

– Да, вот именно, – согласился я с менеджером. – И что же мне теперь делать, скажи-ка, дружочек. – Сверля его глазами, спросил я.

– Простите, пожалуйста, – промямлил худенький Никита. – Я и подумать не мог… – Он беспомощно посмотрел на меня и упёр глаза в стол. Не хватало, чтоб он ещё расплакался. Наконец он поднял на меня свои глаза и, заикаясь, выдавил. – Это моя вина, я сообщу об этом Анне Абрамовне. Я готов понести ответственность. – Он весь съёжился и снова опустил глаза.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
3 из 3