Маятник вечности

Внутри контейнера были аккуратно упакованные детали: силовые кабели, элементы креплений, платы управления. Но главное, что интересовало Илью, лежало в маленьком сейфе в глубине контейнера. Код от сейфа он помнил наизусть – день рождения его покойной жены.

Введя шесть цифр, Илья услышал щелчок, и дверца сейфа приоткрылась. Внутри лежал небольшой предмет, завернутый в черную ткань. Осторожно развернув ткань, Илья увидел то, что искал – квантовый сенсор, сердце "Маятника", устройство, которое должно было фиксировать изменения в состоянии элементарных частиц при временном сдвиге.

Сенсор представлял собой металлический диск диаметром около десяти сантиметров, с тончайшими концентрическими кругами на поверхности. В центре находился крошечный черный кристалл – синтетический алмаз с внедренными атомами азота, создававшими квантовую восприимчивость.

Илья осторожно взял диск в руки. Устройство было удивительно легким, несмотря на металлический корпус. Он поднес его к глазам, рассматривая центральный кристалл. И в этот момент произошло нечто странное.

Кристалл, который должен был оставаться черным в обычных условиях, слегка засветился изнутри – едва заметным голубоватым свечением.

Это было невозможно. Сенсор не был подключен к источнику питания, в нем не было батарей. Единственный способ активации – через основную установку, с помощью специального излучателя.

И тем не менее, кристалл светился.

Илья почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это могло означать только одно: квантовое состояние кристалла каким-то образом изменилось. А учитывая специфику устройства, такое изменение было возможно только при одном условии – если на него воздействовали через квантовую запутанность.

Но вторая часть пары, необходимая для квантовой запутанности, находилась в основной установке, которая была демонтирована много лет назад!

Или… не была?

Илья огляделся по сторонам, словно ожидая увидеть призрак своей установки в углу технической ниши. Затем, повинуясь внезапному импульсу, он вышел из ниши в основное помещение, держа сенсор в руке.

Свечение кристалла усилилось. Илья сделал несколько шагов в направлении центра помещения, туда, где когда-то стоял "Маятник", и свечение стало еще ярче. А когда он встал точно на место, где раньше находилась установка, кристалл вспыхнул так ярко, что это было заметно даже при дневном свете, проникавшем через световой люк в потолке.

У Ильи перехватило дыхание. Неужели… неужели его установка все еще существует? Не здесь, не сейчас, но где-то во времени, и квантовая связь между частицами сохранилась через годы?

Это противоречило всем известным законам физики. Квантовая запутанность была невероятно хрупким состоянием, которое разрушалось при малейшем вмешательстве извне. Она не могла сохраняться годами без специального оборудования.

И все же факт оставался фактом: сенсор реагировал так, словно был частью работающей установки.

Илья осторожно положил сенсор на пол, точно в центре помещения, и отступил на шаг. Свечение не исчезало. Он попробовал обойти вокруг сенсора, наблюдая за интенсивностью свечения. Оно менялось в зависимости от его положения, становясь ярче, когда он находился на одной из шести линий, расходящихся от центра.

Внезапно Илья понял, что делает. Он воспроизводил свои действия в тот день, 20 декабря 1998 года, когда проводил последний эксперимент. Тогда он тоже ходил по этим линиям, настраивая оборудование, прежде чем активировать главную последовательность.

Какая-то часть его сознания кричала, что все это безумие, что он видит то, чего не может быть, что сенсор, вероятно, просто реагирует на естественное освещение или на геомагнитное поле Земли. Но другая, интуитивная часть, та, которая сделала его выдающимся ученым, говорила, что он столкнулся с чем-то реальным и невероятным.

Илья вернулся к столу архивариуса, взял блокнот и быстро набросал схему помещения, отмечая, где свечение сенсора было наиболее интенсивным. Получалась странная картина: шесть ярких точек по периметру и яркая линия, соединяющая центр с одной из точек – той, что была направлена на северо-восток.

Он сопоставил эту схему с тем, что помнил о конфигурации "Маятника". В установке было шесть основных блоков, расположенных по углам шестигранного помещения, и центральный модуль, где находилась вакуумная камера. Квантовый сенсор устанавливался в эту камеру и соединялся с шестью блоками через высокочастотные кабели.

Судя по свечению, пять из шести блоков «Маятника» каким-то образом влияли на сенсор, но шестой блок – тот, что на северо-востоке, – создавал наиболее сильную реакцию.

Именно в этом блоке находился главный излучатель – устройство, генерировавшее особое состояние для заключенных в вакуумной камере частиц.

Илья взял сенсор и подошел к северо-восточному углу помещения. Свечение кристалла стало настолько ярким, что ему пришлось прикрыть его ладонью. Здесь, у стены, скрытой теперь за стеллажами с архивными материалами, когда-то стоял излучатель. И если квантовая связь сохранилась, то теоретически…

Он не успел закончить мысль. Вдруг послышался тихий щелчок, как будто сработал механизм замка, и сенсор в его руке погас так же внезапно, как и засветился.

В тот же момент Илья услышал звук открывающейся двери – Марина Степановна вернулась с обеда раньше, чем обещала.

– Илья Сергеевич? – послышался ее голос из-за стеллажей. – Вы еще здесь?

Илья быстро спрятал сенсор в карман пиджака и вышел из-за стеллажей, стараясь выглядеть как можно более непринужденно.

– Да, я просто осматривал помещение. Столько воспоминаний связано с этой лабораторией.

– Понимаю, – кивнула она. – Нашли что-нибудь полезное в документах?

– Да, много интересного. Спасибо вам за помощь.

Он вернулся к столу, начал собирать документы обратно в коробки, но мысли его были далеко. Свечение сенсора, его реакция на определенные места в лаборатории – все это требовало объяснения, которое, как он подозревал, можно было найти только в одном месте: в тех самых дневниках, которые он хотел сжечь, и в той записке, где упоминалась дата 19 декабря.

Вернув коробки на место и поблагодарив архивариуса, Илья покинул институт, унося с собой украденный квантовый сенсор и множество вопросов, на которые предстояло найти ответы.

Когда он вышел на улицу, начал накрапывать мелкий дождь. Илья постоял несколько минут под навесом у входа, обдумывая произошедшее. Затем достал телефон и позвонил Алексею.

– Алексей, это снова Немов. Мне нужна твоя помощь. Причем срочно.

Глава 3. Эхо из будущего.

Маленькая квартира Алексея в районе Сокольников была завалена книгами, распечатками научных статей и коробками с электронными компонентами. Типичное жилище современного ученого: минимум удобств, максимум рабочего пространства.

– Прошу прощения за беспорядок, профессор, – смущенно улыбнулся Алексей, убирая со стола стопку бумаг, чтобы освободить место для ноутбука. – Я не ожидал гостей.

– Ничего, – отмахнулся Илья, с интересом оглядывая квартиру. – Ты живешь один?

– Да, после развода… – Алексей замялся. – Но давайте о деле. Вы хотели показать мне что-то, связанное с проектом "Хронос"?

Илья достал из кармана завернутый в ткань квантовый сенсор и аккуратно положил его на стол.

– Знаешь, что это?

Алексей наклонился, рассматривая устройство.

– Похоже на квантовый детектор, только странной конструкции. Никогда такого не видел.

– Это квантовый сенсор, разработанный специально для проекта "Хронос" в девяностые годы, – объяснил Илья. – В центре – алмаз с примесью азота, создающей дефекты решетки. Эти дефекты делают кристалл чувствительным к квантовым состояниям частиц.

– NV-центры в алмазе? – Алексей присвистнул. – Но эту технологию начали всерьез использовать только в последнее десятилетие. Как вы…?

– У нас были свои методы, – усмехнулся Илья. – Не такие совершенные, как сейчас, но работали. Суть в том, что сегодня в архиве этот сенсор проявил активность. Без источника питания, без подключения к каким-либо устройствам.

Алексей недоверчиво посмотрел на него:

– Это невозможно. Такие сенсоры требуют внешнего возбуждения – лазера или сильного электромагнитного поля.

– Я знаю. И тем не менее, он светился. Причем интенсивность свечения менялась в зависимости от расположения в пространстве.

Илья коротко рассказал о своем визите в архив, о найденных контейнерах и о странном поведении сенсора.

– Теперь мне нужно понять, что происходит. И ты – единственный человек, которому я могу доверять и у кого есть необходимые знания.

Алексей задумался, постукивая пальцами по столу.

– Вы говорите, что свечение было наиболее интенсивным в определенных точках помещения? В тех, где раньше стояли элементы вашей установки?

– Именно. Как будто установка все еще там, просто… невидима.

– Или существует в другом временном слое, – тихо добавил Алексей.

Их взгляды встретились. Илья увидел в глазах бывшего аспиранта тот же научный азарт, который когда-то двигал им самим.

– Ты веришь в это?

– Я теоретик, профессор. Я допускаю возможность существования того, что не противоречит фундаментальным законам. А временные аномалии, связанные с квантовыми эффектами, не противоречат. Они просто… исключительно маловероятны.

Алексей подошел к шкафу, достал какое-то устройство размером с книгу и вернулся к столу.

– Это портативный спектрометр. Я использую его для полевых исследований. Давайте посмотрим, что покажет анализ.

Он осторожно поместил сенсор в специальный отсек спектрометра и включил прибор. На маленьком экране появились цветные линии – спектральный анализ материала.

– Удивительно, – пробормотал Алексей. – В кристалле действительно есть NV-центры, причем в довольно высокой концентрации. Для девяностых это… революционно. Но что еще интереснее, – он указал на странный пик на графике, – здесь есть следы излучения, которое не соответствует известным спектрам. Как будто кристалл подвергался воздействию какого-то экзотического поля.

– Когда?

– Спектрометр не может определить время воздействия. Но судя по интенсивности, это было относительно недавно. Возможно, часы или дни, но не годы.

Илья чувствовал, как усиливается сердцебиение. Это подтверждало его подозрения: сенсор действительно взаимодействовал с чем-то реальным, а не был просто игрой его воображения.

– Алексей, я должен тебе кое-что показать, – Илья достал из внутреннего кармана пиджака письмо, полученное накануне. – Это пришло вчера. Почерк мой, но я этого не писал… по крайней мере, не помню, чтобы писал.

Алексей внимательно изучил записку:

– "Не сжигай мои дневники. 19 декабря, 20:13. Лаборатория. Ты знаешь, где." – Он поднял взгляд на Илью. – Вы думаете, это как-то связано с активностью сенсора?

– Слишком много совпадений. Дневники, которые я собирался уничтожить. Лаборатория, где сенсор проявил активность. И дата – 19 декабря – день, когда я, по странному совпадению, должен быть в той самой лаборатории.

– А что такого особенного в дневниках?

Илья задумался, стоит ли рассказывать всю правду. Но если он хотел помощи Алексея, придется быть откровенным.

– В них описаны эксперименты, которые я проводил неофициально, после закрытия проекта. Эксперименты, которые… дали неожиданные результаты.

– Какие результаты?

– Я не уверен. В последней записи я написал только: "Кажется, у меня получилось. Маятник качнулся." После этого я прекратил исследования и никогда не возвращался к ним. Но сейчас начинаю вспоминать детали, которые тогда просто… вытеснил из памяти.

Алексей смотрел на него с возрастающим интересом:

– Что именно вы вспомнили?

– В тот вечер, 20 декабря 1998 года, я активировал установку в полной конфигурации. Шесть периферийных блоков и центральный модуль с вакуумной камерой, где находился именно этот сенсор. По моей теории, при определенной настройке должна была возникнуть квантовая связь между частицами, разделенными не только в пространстве, но и во времени.

– И что произошло?

– Сначала ничего необычного. Приборы показывали стабильное увеличение энергии в системе, все шло по плану. А потом, в момент достижения критического значения, произошло нечто странное. Показания приборов начали хаотично меняться, как будто система вышла из-под контроля. А затем…

Илья замолчал, пытаясь сформулировать то, что сам считал невозможным.

– Затем я увидел себя. Старше, седого, в другой одежде. Он… то есть я… стоял у противоположной стены лаборатории и смотрел прямо на меня. Это длилось всего несколько секунд, затем видение исчезло, и система вернулась в стабильное состояние.

Алексей не выглядел шокированным. Скорее задумчивым, как если бы анализировал сложную научную проблему.

– Вы решили, что это галлюцинация? Следствие стресса или переутомления?

– Именно. Я был один в лаборатории, работал без отдыха почти сутки. Решил, что мозг сыграл со мной злую шутку. Но теперь, с этим письмом и активностью сенсора… Я думаю, это был не сбой воображения. Я действительно видел… временную аномалию. Возможно, искривление пространства-времени, создавшее кратковременный портал.

– И вы думаете, что письмо пришло оттуда? Из 2013 года?

– Не знаю. Возможно, из нашего времени, но по каналу, созданному тем экспериментом. Или… из будущего.

Алексей запустил руку в волосы, взъерошивая их – жест, которым он всегда выражал глубокую задумчивость.

– Если предположить, что ваша теория верна, и эксперимент действительно создал временной канал, то логично, что он мог активироваться сейчас, когда появились технологии, которых не было в девяностые. Технологии квантовой телепортации, о которых вы спрашивали Елену Викторовну.

– Именно. Квантовая телепортация – ключевой элемент для стабилизации временного канала. Без нее эффект был кратковременным и нестабильным.

– Значит, кто-то использует ваши теоретические разработки вместе с современными технологиями, чтобы… что? Связаться с вами? Предупредить о чем-то?

– "Не сжигай мои дневники", – процитировал Илья. – Возможно, в них есть что-то важное, что я забыл или не придал значения.

– Тогда нужно их внимательно изучить. И подготовиться к 19 декабря.

Алексей подошел к книжному шкафу и достал ноутбук.

– Давайте систематизируем то, что у нас есть. И составим план действий.

Следующие несколько часов они провели за анализом сведений: Илья диктовал основные положения своей теории, а Алексей записывал их, дополняя современными данными из области квантовой физики. Получалась странная, но внутренне непротиворечивая картина: теоретическая возможность создания "петли времени" через квантовую запутанность частиц.

Когда они закончили, за окном уже стемнело. Дождь прекратился, но небо оставалось затянутым тучами, и звезд не было видно.

– Я провожу вас до метро,– предложил Алексей, видя, что Илья устал.

– Спасибо, но я возьму такси. Возраст дает о себе знать.

Они договорились встретиться через два дня, чтобы продолжить работу. Алексей вызвался изучить современную литературу по квантовой телепортации и найти связи с теорией Немова.

Уже в такси, по дороге домой, Илья размышлял о странностях последних дней. Что, если он действительно создал временной канал двадцать лет назад? И кто пытается связаться с ним через этот канал сейчас?

Логичный ответ напрашивался сам собой: это мог быть только он сам. Точнее, его версия из другого временного слоя, возможно, из будущего. Но зачем? Что такого важного могло быть в старых дневниках, чтобы преодолевать барьеры времени ради предупреждения?

Илья решил, что сразу по возвращении домой внимательно изучит дневники. Каждую запись, каждую формулу, каждый набросок.

Но его ждал неприятный сюрприз. Когда такси подъехало к дому на Чистых прудах, Илья заметил, что в его квартире на втором этаже горит свет, хотя он точно помнил, что выключал все лампы перед уходом.

Расплатившись с водителем, он осторожно поднялся по лестнице и остановился перед дверью своей квартиры. Она была приоткрыта, и изнутри доносились приглушенные звуки – кто-то там определенно был.

Илья тихо приоткрыл дверь шире и заглянул внутрь. В гостиной горел свет, и он увидел спину человека, стоявшего у книжного шкафа – того самого, где хранились дневники. Незнакомец методично просматривал книги, видимо, ища что-то конкретное.

Это был крупный мужчина в темной куртке, с короткими светлыми волосами. Он передвигался с уверенностью человека, знающего, где что находится.

Илья осторожно отступил назад, размышляя, что делать. Вызвать полицию? Но пока они приедут, незнакомец может найти дневники и исчезнуть. Войти и потребовать объяснений? Но что, если человек вооружен и опасен?

Решение пришло внезапно. Илья достал мобильный телефон, отключил звук и начал снимать на видео через приоткрытую дверь. Хотя бы так он сохранит доказательство вторжения.

Человек тем временем нашел тайник за книгами, где лежали дневники. Он извлек коленкоровые тетради и бегло просмотрел их содержимое, словно проверяя, то ли это, что он искал.

Удовлетворенно кивнув, незнакомец сложил дневники в небольшую сумку, которую принес с собой. Затем он повернулся, и Илья наконец увидел его лицо.

Это был молодой человек, около тридцати-тридцати пяти лет, с правильными чертами лица и холодными голубыми глазами. Черты казались смутно знакомыми, хотя Илья был уверен, что никогда раньше его не встречал.

Незнакомец огляделся, убедился, что не оставил следов своего присутствия, и направился к выходу. Илья едва успел отступить на площадку между этажами, скрывшись в тени.

Человек выключил свет в квартире, тихо закрыл дверь и быстро спустился по лестнице. Через минуту Илья услышал звук отъезжающего автомобиля.

Когда все затихло, он осторожно вернулся к своей двери. Замок был взломан профессионально – если не знать, что искать, повреждений практически не видно. Илья вошел в квартиру и сразу направился к книжному шкафу. Дневники, как он и ожидал, исчезли.

Он опустился в кресло, чувствуя странную смесь шока и облегчения. Кто бы ни был этот человек, он явно знал, что именно ищет. И это означало, что дневники действительно содержали что-то важное – настолько важное, что кто-то рисковал, совершая кражу со взломом.

Илья просмотрел видео, которое успел снять, но качество было не очень хорошим из-за плохого освещения. Лицо грабителя на записи было различимо, но недостаточно четко для надежной идентификации.

Он задумался, стоит ли вызывать полицию. С одной стороны, произошла кража. С другой – объяснять, что именно украдено и почему это важно, не хотелось. К тому же, если вор был как-то связан с временной аномалией, взаимодействие с официальными структурами могло все усложнить.

В итоге Илья решил не сообщать о краже в полицию, по крайней мере, пока. Вместо этого он тщательно осмотрел квартиру, проверяя, не пропало ли что-то еще. Как ни странно, ничего, кроме дневников, взято не было – ни деньги, ни ценные вещи, ни документы.

Это подтверждало, что целью вора были именно дневники. Но возникал новый вопрос: как он узнал о их существовании и местонахождении?

Илья вновь вспомнил письмо: "Не сжигай мои дневники." Возможно, это было не просто предупреждение, а еще и указание времени – найти и изучить дневники до того, как их украдут?

Но теперь было поздно. Дневники исчезли, и вместе с ними – детальное описание экспериментов, которые Илья проводил двадцать лет назад. Все, что у него оставалось – воспоминания, которые с каждым днем становились все более отчетливыми, словно пробужденные недавними событиями.

Илья сел за стол и начал записывать все, что помнил о проекте "Хронос" и о последнем эксперименте. Детали постепенно всплывали в памяти: конфигурация установки, параметры настройки, последовательность действий.

И еще одна деталь, которую он раньше не вспоминал: в тот момент, когда он увидел свое "старшее я", он также услышал слова. Тихие, но четкие: "Маятник качнется дважды."

Эта фраза не имела смысла тогда, но теперь Илья начал понимать. Первый "качок маятника" произошел в 1998 году, создав кратковременное окно между временными слоями. А второй, возможно, должен произойти 19 декабря этого года, в 20:13, в лаборатории.

Он взглянул на часы: было уже за полночь. Илья чувствовал усталость, но сон не шел. Слишком много вопросов крутилось в голове, слишком много странных совпадений.

Наконец, он решил позвонить Виктору Лебедеву – бывшему начальнику службы безопасности института, несмотря на поздний час.

К его удивлению, Виктор ответил после первого же гудка, словно не спал.

– Илья, я как раз собирался тебе звонить, – сказал он без приветствия. – У меня есть информация, которая может тебя заинтересовать.

– Я слушаю, – напрягся Илья.

– За последние две недели в архив заходил только один посторонний человек. Причем по очень странному допуску – от Министерства науки и высшего образования, специальный отдел перспективных разработок. Таких допусков даже в мое время было всего несколько на всю страну.

– Кто этот человек?

– Вот это самое интересное. По документам – Алексей Ветров, доцент вашей кафедры. Но я проверил через знакомых – в тот день и час Ветров читал лекцию студентам. Кто-то использовал его личные данные.

Илья почувствовал, как холодеет внутри. Это могло означать очень серьезную игру – с подделкой документов высокого уровня доступа.

– Виктор, у меня только что украли кое-какие документы из квартиры. Старые дневники с записями по проекту "Хронос".

– Черт, – выругался Виктор. – Это явно связано. Кому-то очень нужны твои исследования, и этот кто-то имеет достаточно власти, чтобы подделать министерские пропуска.

– Ты можешь вычислить, кто это был?

– Попробую. У меня еще остались связи в службе безопасности. Может, удастся получить запись с камер. Но будь осторожен, Илья. Такой уровень доступа – это серьезно. Возможно, речь идет о государственных структурах.

После разговора с Виктором Илья долго сидел в темноте, обдумывая ситуацию. Если его исследованиями заинтересовались на таком уровне, значит, они имеют практическую ценность. Возможно, даже большую, чем он сам предполагал.

Но почему сейчас, спустя столько лет? Что изменилось? И как это связано с письмом и активностью сенсора?

Единственный способ найти ответы – восстановить эксперимент. Но для этого нужно было вернуться в лабораторию 19 декабря, как и указывалось в письме. И в этот раз Илья был полон решимости разобраться до конца в загадке, которая преследовала его двадцать лет.

С этими мыслями он наконец лег спать, но долго еще ворочался, пытаясь уложить в голове все странные события последних дней. Когда сон наконец пришел, Илье приснился маятник – огромный, уходящий в бесконечность, качающийся между прошлым и будущим, между известным и непостижимым.

Глава 4. Тени прошлого.

Следующие две недели прошли в лихорадочной подготовке. Илья и Алексей встречались почти каждый день, восстанавливая теоретическую базу проекта "Хронос" и адаптируя ее к современным научным представлениям.

Кража дневников стала серьезным ударом, но, как ни странно, она также придала Илье дополнительную мотивацию. Теперь он был уверен, что его работа имеет значение – настолько большое, что кто-то готов пойти на преступление, чтобы заполучить ее.

Виктору удалось достать записи с камер наблюдения института, но они мало что прояснили. Человек, посетивший архив, был в кепке с низко опущенным козырьком и старательно избегал прямого взгляда в камеру. Единственное, что удалось установить – это был не тот же человек, который украл дневники из квартиры Ильи. Телосложение, походка, манера держаться – все было другим.

– Похоже, мы имеем дело с организованной группой, – заметил Виктор, когда они с Ильей просматривали записи у него дома. – Причем действуют они очень профессионально.

– Но кто они? И чего хотят?

– Судя по уровню допуска, который они смогли подделать, речь идет о спецслужбах или о какой-то очень влиятельной частной структуре. В любом случае, это опасные люди, Илья. Может, стоит обратиться в полицию?