Маятник вечности

Екатерина Козлова

Маятник вечности

Глава 1. Отголоски прошлого.

Илья Сергеевич Немов никогда не верил в совпадения. Тридцать лет работы в физике элементарных частиц научили его, что за каждым явлением кроется причина, пусть иногда и непостижимая для человеческого разума. Поэтому, когда в его почтовом ящике оказалось письмо, написанное его собственным почерком, но отправленное с неизвестного адреса, он не отмахнулся, как сделали бы многие, не счел это глупой шуткой коллег.

Был промозглый ноябрьский вечер. Московский дождь стучал по карнизу и подоконнику, создавая ту особенную атмосферу меланхолии, которая располагает к размышлениям. Илья сидел в своей небольшой квартире на Чистых прудах, где жил последние пятнадцать лет – с тех пор, как умерла жена. Он поднес конверт к свету настольной лампы.

Обычный белый конверт без марки. На лицевой стороне – только его имя, выведенное знакомым наклоном букв, с характерной для него манерой слегка заваливать буквы влево. Осторожно вскрыв конверт, Илья достал сложенный вчетверо лист бумаги.

"Не сжигай мои дневники. 19 декабря, 20:13. Лаборатория. Ты знаешь, где."

Почерк его, без всяких сомнений. Еще более странным было упоминание дневников. Только вчера, разбирая старые вещи, Илья наткнулся на пожелтевшие тетради с записями двадцатилетней давности и подумал о том, что пора бы их уничтожить. Никто не должен был знать о содержимом этих дневников – это была та часть его исследований, которая никогда не предназначалась для чужих глаз.

Илья опустил письмо на стол и потер переносицу под очками. В свои шестьдесят восемь лет он выглядел моложе: высокий, подтянутый, с густой шапкой седых волос и живыми серыми глазами. Только глубокие морщины на лбу и у глаз выдавали возраст и груз пережитого.

Он подошел к книжному шкафу, отодвинул несколько томов по квантовой физике и достал из тайника потрепанные тетради в коленкоровых переплетах. Семь дневников – семь лет работы над проектом, который так и не был завершен. Или которому не дали быть завершенным.

Открыв первый дневник, Илья перечитал запись, сделанную 15 мая 1991 года:

"Сегодня я понял, что теоретическая основа временных петель может быть не просто математическим курьезом, а вполне реализуемой концепцией. Замкнутые времениподобные кривые в пространстве-времени могут существовать, и это не противоречит фундаментальным законам физики. Но главное – я нашел способ инициировать и стабилизировать такую петлю. Теория требует дальнейшей проработки, но основное направление ясно. Это может изменить всё…"

Илья закрыл дневник и задумчиво провел пальцами по обложке. Тогда, в начале девяностых, он верил, что стоит на пороге величайшего открытия в истории человечества. Потом пришло разочарование, потом – смирение. А теперь, похоже, прошлое снова напоминало о себе.

Взгляд упал на часы: 21:37. Письмо упоминало 19 декабря, до которого оставалось чуть больше месяца. И лабораторию – то место, которое он не посещал уже много лет.

Старая лаборатория находилась в подвальном помещении НИИ теоретической физики, где Илья проработал большую часть жизни. После его ухода на пенсию пять лет назад лабораторию, насколько он знал, переоборудовали под хранилище архивов. Но доступ туда у него, как у почетного профессора института, еще оставался.

Дождь усилился, барабаня по стеклу с такой силой, словно хотел достучаться до хозяина квартиры, предупредить его. Илья подошел к окну и посмотрел на темный московский пейзаж, на размытые дождем огни фонарей и проезжающих машин. Город жил своей обычной жизнью, не подозревая о странных событиях, разворачивающихся в маленькой квартире ученого.

Он решил позвонить своему бывшему аспиранту, ныне доценту кафедры квантовой физики – Алексею Ветрову.

После нескольких гудков в трубке раздался знакомый голос:

– Алло?

– Алексей, это Илья Сергеевич. Прости за поздний звонок.

– Ничего страшного, профессор. Что-то случилось?

Илья на секунду замешкался. Стоило ли рассказывать о письме? Поверит ли Алексей, или сочтет его выжившим из ума стариком?

– Нет, ничего срочного. Просто хотел спросить, что сейчас с нашей старой лабораторией в цокольном этаже?

– С той самой? – В голосе Алексея послышался легкий смешок. – Там теперь архив, как вы и знаете. Нас всех выселили на верхние этажи. А что?

– А оборудование? Что стало с ним?

– Большую часть списали или передали в другие отделы. Кое-что осталось в запечатанных коробках. Насколько я знаю, до них никто не добирался.

Илья почувствовал, как сердце забилось чаще. Значит, возможно, установка еще там, просто демонтирована и упакована.

– Алексей, ты не мог бы оказать мне услугу? Мне нужно попасть в лабораторию через месяц, 19 декабря.

– В архив? – удивился Алексей. – Зачем? Если вам нужны какие-то материалы, я мог бы…

– Нет, мне нужно быть там лично. Это связано с моими старыми исследованиями.

Наступила пауза. Илья знал, о чем думает Алексей. Все в институте помнили о неудаче проекта "Хронос", и многие считали, что именно эта неудача подкосила блестящую карьеру Немова.

– Хорошо, профессор. Я договорюсь с администрацией. У вас все еще есть пропуск почетного сотрудника?

– Да, конечно.

– Тогда проблем быть не должно. В какое время?

– В восемь вечера. Скажем, я буду у главного входа в 19:45.

– Договорились. Я вас встречу.

После разговора Илья почувствовал странное облегчение, смешанное с тревогой. Кто бы ни отправил это письмо, он знал о дневниках и о лаборатории. Знал о работе, которой Илья посвятил лучшие годы своей жизни.

Он снова взял в руки дневники и прошел в свой кабинет, где на стене висела школьная доска – странная причуда для квартиры, но необходимый инструмент для ученого. Илья начал перечитывать записи, делая пометки мелом на доске, восстанавливая в памяти детали проекта "Хронос" – своей попытки создать устройство для исследования временных петель.

Основная идея заключалась в том, что при определенных условиях элементарные частицы могут образовывать связи, существующие вне привычного течения времени. В теории это позволяло создать канал для передачи информации в прошлое, не нарушая фундаментальных законов физики.

Проблема была в реализации. Требовалось создать условия, при которых частицы находились бы в особом состоянии квантовой запутанности, а затем разделить их не только в пространстве, но и во времени. Теоретические расчеты показывали, что это возможно, но практическое воплощение требовало технологий, которых не существовало в начале девяностых.

Илья вздохнул, вспоминая, как руководство института закрыло проект после трех лет работы без видимых результатов. Как коллеги начали считать его чудаком, погнавшимся за несбыточной мечтой.

И все же он продолжал работать тайно, используя ресурсы лаборатории после официального окончания рабочего дня. В тех дневниках, которые он хотел сжечь, были описаны эксперименты, проведенные без разрешения руководства, с использованием самодельного оборудования.

Последняя запись в седьмом дневнике датировалась 20 декабря 1998 года, и заканчивалась фразой: "Кажется, у меня получилось. Маятник качнулся."

После этого Илья больше не возвращался к проекту. Что-то случилось в той лаборатории – что-то, о чем он никогда никому не рассказывал и что заставило его отказаться от исследований, на которые он потратил столько лет.

Сейчас, перечитывая записи, Илья пытался понять: мог ли тот последний эксперимент двадцатилетней давности иметь отложенные последствия? Мог ли каким-то образом письмо быть связано с его собственными опытами?

За окном гремел гром, словно природа давала свой ответ на его вопросы, но это был ответ, которого Илья не мог расшифровать. Вместо этого он продолжал чертить на доске формулы и схемы, постепенно погружаясь в мир теоретической физики, где многомерное время и пространственные аномалии были не фантастикой, а предметом серьезных научных дискуссий.

В полночь, когда черная доска была уже исписана мелом от края до края, Илья отступил на шаг и окинул взглядом проделанную работу. У него было ощущение, что он что-то упускает – какую-то деталь, ускользающую от понимания.

Среди записей на доске был и рисунок: стилизованное изображение маятника, застывшего между двумя точками своей амплитуды. Этот символ был своего рода личной эмблемой проекта "Хронос". Маятник, замерший в невозможном положении, – воплощение идеи о преодолении линейного времени.

Илья провел пальцем по изображению маятника на доске, оставляя след в меловой пыли.

"Маятник качнулся," – прошептал он, вспоминая свою последнюю запись в дневнике.

А затем, повинуясь внезапному импульсу, стер рисунок и написал рядом дату и время из письма: "19 декабря, 20:13". Он смотрел на эти цифры, чувствуя, что они должны что-то значить, что-то большее, чем просто дата и время встречи.

И тут его осенило.

20:13 – это не только время. Это еще и год. 2013-й. Год, когда…

Илья торопливо подошел к шкафу, выдвинул ящик стола и достал старую папку с газетными вырезками. Он точно помнил, что сохранил ту статью.

"Прорыв в квантовой физике: ученые впервые зафиксировали эффект квантовой телепортации между удаленными частицами."

Статья датировалась августом 2013 года. Группа ученых из Европейского центра ядерных исследований объявила об успешном эксперименте по квантовой телепортации – явлении, когда состояние одной частицы мгновенно передается другой, независимо от расстояния между ними.

Это было именно то, что требовалось для проекта "Хронос". Технология, которой не хватало Илье в девяностые. Технология, которая могла бы сделать его теорию реальностью.

И письмо пришло сейчас, когда эта технология уже существует.

Илья опустился в кресло, ошеломленный внезапной догадкой. Что, если его эксперимент двадцатилетней давности всё же дал результат, но не тот, которого он ожидал? Что, если вместо передачи информации в прошлое он создал связь с будущим? Связь, которая активировалась только сейчас, когда появились необходимые технологические условия?

Эта мысль была настолько абсурдной и одновременно настолько логичной, что у Ильи закружилась голова. Он посмотрел на часы: было уже далеко за полночь. До 19 декабря оставалось чуть больше месяца, и за это время ему предстояло восстановить в памяти все детали проекта "Хронос" и понять, что же произошло в той лаборатории двадцать лет назад.

Илья прошел на кухню, включил чайник и подошел к окну. Дождь все еще шел, но уже тише, словно выполнив свою миссию – разбудив в ученом желание снова погрузиться в исследования, которые он давно считал завершенными.

Он понимал, что впереди его ждет путешествие не только в прошлое своих научных изысканий, но, возможно, и настоящее путешествие через время – то, во что он верил всю жизнь, но что всегда казалось недостижимым.

Чайник закипел, возвращая Илью к реальности. Он заварил крепкий чай и вернулся к столу, где лежали дневники. Предстояла долгая ночь работы, и он был готов к ней, как в лучшие годы своей научной карьеры.

Маятник качнулся.

Глава 2. Квантовый след.

Утро встретило Илью серым московским рассветом. Он так и не лег спать, просидев всю ночь за дневниками и расчетами. Теперь, когда первое потрясение прошло, он мог более трезво оценить ситуацию.

Письмо могло быть обычной мистификацией. Кто-то, знающий о его прошлых исследованиях, решил пошутить над старым ученым. Возможно, кто-то из бывших коллег по институту? Но почерк… Илья был почти уверен, что это его собственный почерк.

Он прошел в ванную, умылся холодной водой и посмотрел на свое отражение в зеркале. Усталое лицо, красные от бессонницы глаза, выцветшие седые волосы. Время не щадило никого, даже тех, кто пытался разгадать его тайны.

Позавтракав и выпив две чашки крепкого кофе, Илья решил, что нужно действовать методично. Для начала следовало проверить самую простую версию – что письмо имеет вполне земное происхождение.

Он достал телефон и набрал номер своего старого друга – Виктора Павловича Лебедева, который когда-то руководил службой безопасности института, а теперь был на пенсии, как и сам Илья.

– Виктор, доброе утро. Это Немов.

– Илья! – голос в трубке звучал бодро, несмотря на ранний час. – Какими судьбами? Сто лет не звонил.

– Извини, работа… Слушай, мне нужна твоя помощь. По старой дружбе.

– Говори, чем могу.

– Помнишь нашу лабораторию в цоколе? Ту, где я работал над "Хроносом"?

– Еще бы. Сколько раз я тебя оттуда выгонял после официального закрытия? – рассмеялся Виктор.

– Кто сейчас имеет доступ к этому помещению?

– Насколько я знаю, там теперь архив. Доступ только у административного персонала и некоторых научных сотрудников, по специальному разрешению. А что?

Илья помедлил. Стоит ли рассказывать о письме?

– Ко мне попала информация, которая может быть связана с моими старыми исследованиями. Хочу проверить, не было ли… вторжения в лабораторию.

– Ты думаешь, кто-то пытается воспроизвести твои эксперименты? – В голосе Виктора слышалась настороженность.

– Не знаю. Но хочу выяснить, кто посещал лабораторию за последние, скажем, две недели.

– Хм, это непросто. Я уже три года как на пенсии. Но у меня остались контакты. Посмотрим, что можно сделать. Позвоню, как узнаю.

После разговора с Виктором Илья решил посетить институт – не дожидаясь 19 декабря, а сегодня же. Нужно было осмотреть помещение лаборатории, понять, что там изменилось за прошедшие годы, и, возможно, найти следы того, кто мог отправить письмо.

Он оделся, взял с собой один из дневников – тот, где были последние записи перед прекращением экспериментов, – и вышел из квартиры. День был пасмурным, но дождь прекратился. На улицах лежала мокрая листва, а воздух был пропитан той особой осенней свежестью, которая бывает после дождя.

До института Илья добрался на метро. Знакомое здание из стекла и бетона, построенное в семидесятые годы, выглядело как обычно – немного устаревшее, но все еще внушительное. На проходной его узнали, проверили пропуск почетного сотрудника и пропустили без лишних вопросов.

Илья поднялся на второй этаж, где находилась кафедра квантовой физики. Ему хотелось увидеть Алексея, но тот, видимо, был на занятиях. Зато в коридоре он столкнулся с Еленой Викторовной Соколовой – своей бывшей коллегой, а теперь заведующей кафедрой.

– Илья Сергеевич! – воскликнула она. – Какая неожиданность! Что привело вас к нам?

– Здравствуйте, Елена Викторовна, – улыбнулся Илья. – Решил проведать родные пенаты. Как идут дела?

Они прошли в кабинет заведующей, где Елена Викторовна рассказала о последних институтских новостях: о грантах, новых проектах, публикациях. Илья слушал вполуха, думая о том, как подвести разговор к интересующей его теме.

– А что сейчас происходит в области квантовой телепортации? – спросил он, когда Елена Викторовна сделала паузу. – Я читал о прорыве в ЦЕРНе несколько лет назад…

– О, это перспективное направление! – оживилась она. – У нас, кстати, есть группа, которая занимается адаптацией этих технологий. Молодые ребята, очень талантливые. Связь между запутанными частицами открывает фантастические возможности для передачи информации.

– Для передачи информации… – задумчиво повторил Илья. – А что насчет временной составляющей? Есть ли теоретические работы о возможности передачи информации не только в пространстве, но и во времени?

Елена Викторовна внимательно посмотрела на него.

– Вы снова думаете о своем "Хроносе", Илья Сергеевич?

Он слегка смутился. Его прежние исследования были предметом шуток среди коллег долгие годы.

– Просто интересуюсь современным состоянием науки в этой области.

– Есть несколько теоретических работ, – нехотя признала она. – В основном зарубежных. Но пока это все на уровне математических моделей. Никто не пытается строить машину времени. – Она улыбнулась. – По крайней мере, официально.

– А неофициально? – Илья подался вперед.

– Ходят слухи о каких-то секретных исследованиях, но вы же понимаете, как это бывает. Ученые любят драматизировать.

Илья кивнул. Он хорошо знал, как наука обрастает мифами и слухами, особенно в области, граничащей с фантастикой.

– А могу я взглянуть на архив в цоколе? – спросил он, переходя к главной цели визита. – Хочу найти некоторые материалы из своих старых работ.

– Конечно, – кивнула Елена Викторовна. – Но вам нужно специальное разрешение. Давайте я позвоню Марине Степановне, она отвечает за архив.

После короткого телефонного разговора было получено разрешение. Елена Викторовна вызвалась проводить Илью до цокольного этажа.

По пути она рассказывала о реорганизации института, о том, как изменилось распределение помещений.

– Ваша бывшая лаборатория теперь почти полностью заставлена стеллажами с документацией, – говорила она. – Но основная структура помещения сохранилась. Помню, вы настаивали на особой геометрии пространства, и архитекторы долго ломали голову, как воплотить ваши идеи.

Илья помнил это хорошо. Для его экспериментов требовалось помещение со специфической конфигурацией – шестигранное, с определенным соотношением сторон. Это было связано с теорией о геометрических узлах пространственно-временного континуума, которую он разрабатывал.

Когда они спустились в цоколь, Илья почувствовал, как участился пульс. Длинный коридор с тусклыми лампами под потолком выглядел точно так же, как и двадцать лет назад. В конце коридора была массивная дверь с электронным замком – вход в бывшую лабораторию, а ныне – архив.

Елена Викторовна приложила свою карту-пропуск к считывателю, и дверь с тихим щелчком отперлась.

– Марина Степановна должна быть внутри. Она поможет вам с поисками. А мне, к сожалению, пора возвращаться – у меня совещание через пятнадцать минут.

Илья поблагодарил ее и, оставшись один, толкнул тяжелую дверь.

Помещение изменилось сильнее, чем он ожидал. Вместо открытого пространства с экспериментальным оборудованием комната была разделена на секции металлическими стеллажами, доверху заполненными папками и коробками. Но шестигранная форма осталась неизменной, как и купол потолка с круглым световым люком в центре.

За небольшим столом у входа сидела пожилая женщина в строгом костюме – очевидно, та самая Марина Степановна.

– Илья Сергеевич Немов? – она встала, когда он вошел. – Мне звонила Елена Викторовна. Чем могу помочь?

– Здравствуйте. Мне нужно найти некоторые материалы моих исследований. Проект "Хронос", конец девяностых.

– "Хронос"… – она задумалась. – Должно быть в секторе F, там у нас хранятся закрытые проекты прошлого века. Пойдемте, я покажу.

Они прошли между стеллажами к дальней части помещения. Илья внимательно осматривал стены и потолок, пытаясь понять, насколько сохранилась оригинальная инфраструктура лаборатории. К его удивлению, многое осталось без изменений: специальные розетки для высокочастотного оборудования, система вентиляции с фильтрами, даже некоторые крепления для приборов.

– Вот здесь, – Марина Степановна остановилась у высокого стеллажа с маркировкой "F-12". – Проекты теоретической физики, 1995-2000 годы. "Хронос" должен быть где-то здесь… Ах, вот, – она указала на несколько пыльных коробок на верхней полке. – Сейчас принесу лестницу.

Пока архивариус ходила за лестницей, Илья осмотрелся. Эта часть бывшей лаборатории находилась прямо под световым люком, и именно здесь когда-то стояла его основная установка – "Маятник", как он ее называл. Металлическая конструкция в виде гигантского маятника, внутри которого размещалась вакуумная камера с системой квантовых детекторов.

На полу все еще виднелись круглые отметки от креплений и странный узор – шесть линий, расходящихся от центра к углам помещения. Илья наклонился и провел пальцем по одной из линий. Они были прочерчены специальным составом с примесью редкоземельных элементов – частью его теории о "каналах" для перемещения квантовых состояний.

Марина Степановна вернулась с небольшой стремянкой, поставила ее у стеллажа и поднялась, чтобы достать коробки.

– Здесь три коробки с пометкой "Хронос". Какую вам первую?

– Давайте все три, – решил Илья. – Если можно, я бы хотел поработать с ними здесь.

– Конечно, – кивнула она, передавая ему коробки одну за другой. – Можете расположиться за моим столом. Я обычно ухожу на обед в час, но вам необязательно уходить – дверь запирается изнутри.

Илья поблагодарил ее и отнес коробки к столу. Внутри были папки с документацией: официальные отчеты о проекте, копии его статей, лабораторные журналы с записями ассистентов. Все это он уже знал. Интересовало его другое – сохранилось ли что-нибудь от самой установки?

– Марина Степановна, а что стало с оборудованием лаборатории? – спросил он как можно более непринужденно.

– Большую часть демонтировали и передали в другие отделы. Что-то, наверное, выбросили. Это было еще до меня, я здесь только восемь лет.

– А не было каких-нибудь ящиков, контейнеров с пометкой "Хронос"? Часть установки могли просто упаковать и оставить здесь.

– Хм, – она задумалась. – Вообще-то, есть несколько контейнеров в дальнем углу, в технической нише. На них какие-то старые маркировки, и никто их не трогает. Может, там и есть что-то ваше.

Сердце Ильи учащенно забилось. Если сохранились ключевые элементы "Маятника", особенно квантовый детектор или вакуумная камера, это могло бы многое прояснить.

– Вы не могли бы показать мне эту нишу?

– Разумеется, пойдемте.

Они обошли стеллажи и подошли к небольшой технической двери в углу помещения. Марина Степановна достала связку ключей, нашла нужный и открыла дверь. За ней оказалось тесное помещение, заставленное техническим хламом – старыми компьютерами, частями каких-то приборов, запыленными ящиками.

– Вон те контейнеры, в глубине, – указала она. – Серые металлические. На них еще есть знак института старого образца.

Илья протиснулся между коробками и увидел три металлических контейнера размером с небольшой холодильник каждый. На их боках действительно была старая эмблема института, а на передней панели – маркировка "Хронос-1", "Хронос-2" и "Хронос-3".

– Это оно! – воскликнул он. – Можно их открыть?

– Думаю, да, если у вас есть ключи. Они закрыты, и никто их не открывал, сколько я здесь работаю.

Илья задумался. Ключи от контейнеров были у него – в той же шкатулке, где хранился пропуск почетного сотрудника. Но открывать их при архивариусе он не хотел.

– Я вернусь с ключами в другой раз, – сказал он. – А пока изучу документацию.

– Как вам будет удобно, – кивнула Марина Степановна. – Если захотите забрать документы, нужно будет оформить специальный запрос, но я думаю, это не проблема, учитывая, что вы автор проекта.

Они вернулись к столу, и Илья приступил к просмотру содержимого коробок, делая вид, что изучает официальные отчеты. На самом деле он ждал, когда архивариус уйдет на обед, чтобы исследовать помещение более тщательно.

Время тянулось медленно. Илья перебирал документы, иногда делая пометки в блокноте, но мысли его были сосредоточены на контейнерах в технической нише. Он точно помнил, что там должны быть ключевые компоненты "Маятника" – те, которые он собственноручно демонтировал и упаковал после последнего эксперимента.

Наконец, часы показали час дня, и Марина Степановна собралась на обед.

– Я вернусь через сорок минут, – сказала она. – Дверь можно запереть изнутри, вот этим ключом, – она показала на замок старого образца рядом с электронным. – Когда будете уходить, просто захлопните ее, она закроется автоматически.

Как только архивариус ушла, Илья запер дверь и поспешил к технической нише. У него не было с собой ключей от контейнеров, но он помнил, что в третьем – там, где хранились вспомогательные детали – был аварийный механизм открывания, на случай, если ключ потеряется.

Он нашел на боковой панели контейнера "Хронос-3" небольшую заглушку, открутил ее с помощью монеты и увидел под ней отверстие с красной кнопкой. После нажатия на кнопку панель слегка отошла, и ее можно было открыть вручную.