От винта, господин дракон!

Наш курс сразу попал в заботливые руки магистра Гранта.

– Ну что же, начнем, – подавив очередной вздох, возвестил он столь несчастным голосом, будто за его плечами стоял дракон и время от времени тыкал в спину вилами. – И для начала напомню вам несколько важных положений магмеханики, с которыми вы уже встречались, но которые, как подсказывает мне опыт и чутье, вы совершенно не знаете…

И магистр на удивление быстро принялся накидывать мелом на доске разные схемки. Дальше последовали пояснения, то и дело прерываемые небольшими опросами. Стоило кому-то из нас ответить неверно, Тоскливый Найджел печально улыбался и вздыхал отчего-то удовлетворенно, словно основной его целью было – убедиться еще раз в нашей недалекости, а если ответ был безукоризненно точен, растерянно хлопал густыми ресницами.

– Чему равна сумма напряжений в замкнутом магическом контуре? – задавал вопрос магистр.

– Нулю! – чуть ли не хором кричали мы с мест.

– Эм… верно… – обескураженно надувал он розовые пухлые губы. – Угадали. Но в следующий раз на удачу надеяться не стоит.

– Создатели, какой же он милашка, – хихикнула моя соседка – розовощекая курносая Майя, похожая на сладкий сдобный пончик.

«Милашка» так сердито сверкнул глазами в ее сторону, что девушка тут же поспешила уткнуться носом в тетрадь.

А когда один из местных шутников-воздушников сложил из бумаги простенького летуна и послал его с задних рядов к кафедре, магистр ловко поймал поделку пальцами, покачал головой с прискорбием и меланхолично объявил:

– Плюс две задачи на дом для всех, господа студенты. А может, и четыре, если подобное повторится. Возможно, вам повезет… Но шансы на это невелики.

Следующего затейника быстро утихомирили его же соседи.

Магмеханика, история, инженерная графика, высшая математика – занятия летели одно за другим. Мне нравилось все. Я ловила каждое слово преподавателей, записывала все подряд – и тут же старалась вникнуть в написанное.

А сразу после обеда вытряхнула все свои денежные запасы и побежала по лавкам закупать необходимое для того, чтобы собрать новую модель: рейки, плотную бумагу, резину, кое-какие металлические детали, крепкую бечевку, доски, стержни и несколько подходящих по размеру гранатовых камешков. Денег мне хватило в обрез, и это с учетом того, что меня пожалели и на камешки сделали небольшую скидку.

Со всем этим добром я и пришла в «Попутный ветер». Вряд ли Джинни обрадовала бы перспектива получить из нашей крохотной комнатушки мастерскую, пропахшую насквозь опилками, столярным клеем и еще Создатели знают чем.

В летном клубе народа пока было немного. Только Гвен с неугомонным Сойером возились на полу с очередным «драконовым крылом», и еще пара незнакомых ребят чуть дальше занимались тем же самым.

– Завтра пойду в ректорат согласовывать график перемещений в горы, – рассказывала рыжая. – Вот и посмотрим, что там за фрукт этот Алирийский.

– Ахха, ты только за языком следи, – посоветовал парень, – не забывай, что он воздушник, ему звуковую волну подогнать – что нам моргнуть. А то к нам в редакцию уже первые жертвы драконьего произвола пожаловали: буркнули себе под нос в его присутствии что-то о чешуйчатых гадах, а он, разумеется, услышал.

– И что им теперь грозит, выговор?– спросила я с интересом, раскладывая по порядку чертежи и свои покупки.

– Хуже: им теперь делать подхалимную стенгазету о роли драконов в современном обществе. С рисунками и мудрыми изречениями. «Подхалимную» – это, кстати, цитата.

Мы с Гвен синхронно фыркнули.

– Ох, – поделилась я печалью, – я теперь без единой монетки в кармане. Есть тут где-нибудь возможность подзаработать?

– У тебя стихия какая, огонь? О, для артефактора-огневика работенка всегда найдется. Первачок, правда… – Сойер призадумался. – Если только постарше кто за тебя поручится.

– Я еще в мобилях разбираюсь, – прихвастнула я. – Могу с ремонтом помочь.

Парень присвистнул с подчеркнутым уважением.

– Слушай, давай я поспрашиваю у своих, может, что подскажут, – ответил он к моей великой радости. – Ну и если мне что попадется… Правда, я-то по земле больше, но всякое бывает.

И так залихватски мне подмигнул, что я неожиданно смутилась.

Началась настоящая студенческая жизнь со всеми ее радостями и небольшими горестями. С учебой проблем у меня не было, я схватывала все на лету и ни одной лекции ни прогуляла – даже желания такого не возникло. После обеда я обычно возилась с моделью – сделать второй экземпляр, да еще без помощи Джея, оказалось непросто. Зато я была в курсе всех событий летного клуба: после того как учебный год начался, народу там заметно прибавилось, и я из своего угла могла наблюдать и за теоретическими занятиями, и за тренировками. И вздыхать украдкой: мне такое уж точно не светило.

По вечерам я готовилась к занятиям, писала брату письма и изредка получала от него очередное наставление, связанное с его изобретением.

Дни летели за днями, и каждый из них приносил маленькое, но очень интересное открытие.

Взять хотя бы нашего куратора. Вот уж кто был противоречив, как логика героини дамских романов. Мне он больше напоминал поэта или актера, навечно застрявшего в трагическом образе, нежели ученого и магистра. При этом уже через две недели мы поняли, что опережаем программу курса и продвигаемся весьма интенсивно. А дисциплине на его занятиях могли бы позавидовать и студенты-боевики.

А еще мы таки увидели Тоскливого Найджела в гневе. Уж не знаю, кто его довел до этого состояния – точно кто-то до нас постарался, – но зато вкусить все последствия выпало именно нам. Сначала Грант принялся торопливо мерить аудиторию шагами, приговаривая: «Что же, как же… как же так?» – а потом ни с того ни с сего объявил внеплановый опрос и принялся так гонять нас вдоль и поперек материала, сыпал такими едкими комментариями и ругательствами (абсолютно литературными причем, не подкопаешься), что с нас за одно занятие по семь потов сошло, и выходили мы из класса, будто в мясорубке прокрученные: столь несчастные и печальные, словно пять дюжин тоскливых найджелов, оставшихся без обеда.

Или вот драконы. О них не думать не получалось совершенно. Слава Создателям, с Алирийским в эти дни мне сталкиваться не приходилось. Зато каждый номер «Вестника» выходил неизменно с его ехидной физиономией на первой странице. Сидеть без дела мой не слишком добрый знакомый явно не привык и активно взялся за освоение вверенной ему территории. Студентам теперь разрешалось официально работать, начиная с четвертого курса, при условии, что работа соответствует специальности учащегося. Для неработающих клубы или секции стали обязательными – хоть где-то ты должен был отметиться.

«Самогонщики, прячьтесь по кустам!» – вопил еще один заголовок.

«Уж не знаем, где дагон ректор раздобыл продукцию наших подпольных химиков, но он ее опробовал и очень впечатлился. Настолько, что грозился расформировать всю кафедру химии целиком, если ее выпускники продолжат „гнать такую редкостную дрянь, что мухи от одного взгляда на нее дохнут“, и кафедру контроля качества, которая не далее как неделю назад признала качество данного продукта „удовлетворительным“. Гайки закручиваются, дамы и господа».

Однако новости – это понятно и безопасно. А вот то, что я, куда не пойди, натыкалась на еще одного ящера, – это было значительно хуже.

Первый раз я увидела его издалека, когда ждала Джинни (я напросилась сходить с ней вместе в театральный клуб, интересно ведь). Он шел по одной из многочисленных дорожек вместе с моей соседкой. Они гуляли и иногда обменивались фразами. Бледное лицо экс-ректора хранило обычную печать непрошибаемого вежливого спокойствия, Джинни же явно было не слишком комфортно в такой компании, что вполне объяснимо.

– О, ты тоже у Фаррийского какую-нибудь работу пишешь? – поинтересовалась я у своей скромняшки-соседки чуть позже.

– Вроде того, – согласилась она и быстро, по своему обыкновению, перевела тему.

На следующей неделе я опять увидела ее с драконом. Они снова шли куда-то вместе, причем чешуйчатый так двусмысленно держал руку, что при желании можно было подумать, что он предлагает даме локоть. У Джинни такого желания не было.

При любом упоминании Фаррийского Вирджиния нервничала, поэтому я решила не приставать к ней с расспросами: захочет – сама расскажет.

И только я так подумала, как снова наткнулась на зеленоглазого, и где бы вы думали? В летном клубе. Сначала я застыла от изумления и только потом выдохнула – ну да, тут-то все правильно: он консультирует Гвен, она сама так сказала. Поэтому я окончательно выкинула дагона Фаррийского из головы. И несколько дней наслаждалась полным бездраконием, а потом зашла на свою голову к Гвендолин в лабораторию.

На самом деле я туда не собиралась, просто в «Попутный ветер» пришла раньше всех: последнюю пару у меня отменили, а у Гвен точно были ключи. Поэтому я и решила заглянуть к ней. И когда уже поднялась по лестнице и свернула в нужный коридорчик, услышала голоса, доносящиеся из-за неплотно прикрытой двери.

– …можете просто следовать моим рекомендациям? – плеском растревоженных волн звучал уже не очень вкрадчивый голос дракона.

– Ну уж нет! – звенела возмущенным колокольчиком Гвен. – Вы опять вешаете мне лапшу на уши, Дартен. Зачем тогда это все? Отказали бы сразу, и я бы не тратила в ожиданиях столько времени, нашла бы другого…

Заинтригованная, я заглянула в щелку.

Зам нашего клуба и дракон стояли друг напротив друга через стол, на поверхности которого были разложены чертежи. Гвендолин, воинственно наклонившись вперед, упиралась кулаками в столешницу и с вызовом смотрела на Фаррийского снизу вверх.

– Эйр, я напоминаю, что это исключительно ваша инициатива. Любые ваши требования сейчас глупы и неправомерны.

Клянусь, я впервые видела на всегда отрешенном лице водного ящера хоть какое-то подобие нормальных человеческих эмоций. Раздражение или даже… ярость? Да разве по этой бледной змеюке поймешь?

– Ах, глупы, значит? Неправомерны, значит? – Рыжие кудряшки храбро встопорщились, и я поспешила отойти подальше, чтобы, не дай Создатели, не стать свидетельницей чьего-нибудь убийства. Что-то бумкнуло, зашипело, шваркнуло. И для пущей безопасности пришлось сбежать на один пролет лестницы вниз. Сердито хлопнула дверь – и я безмятежной ромашкой, едва не насвистывая, начала снова подниматься по лестнице. Навстречу мне быстрым широким шагом пронесся дракон.

– Здра…

Зыркнули из-под нахмуренных бровей зеленые очи, взметнулся на повороте черный драконий хвост – и ящер был таков.

В дверь лаборатории я стучалась с некоторой опаской.

– Есть кто дома? Это Джулс! – решила объявить сразу, а то мало ли…

Гвен я застала склонившейся над чертежами и аккуратно вытирающей с них целую россыпь прозрачных капель.

– У вас тут сердитые драконы по этажам бегают, – заметила я как бы невзначай.

– А? Да, это я его… зарядом. – Рыжая шмыгнула носом, но тут же, будто рассердившись на себя, вспылила: – А сам виноват! Хуже собаки на сене, никаких нервов не хватает… Ты за ключами? Лови!

Она ловко кинула мне связку с брелком в виде эмблемы клуба.

– Не связывайся с драконами, – сказала напоследок, – и никогда не показывай им своих слабостей.

– Слабостей?

– Угу… К умным бесчувственным мужикам, например, – нервно буркнула она себе под нос и замахала на меня руками: все, мол, проваливай.

После этого случая я еще больше укрепилась в желании держаться от чешуйчатых подальше: одни от них проблемы и беспокойство.

Ну и, разумеется, стоило только так решить, как они тут же активизировались. Хотя, казалось бы, ничто не предвещало.

В один из учебных дней мы с однокурсниками радостно ввалились в аудиторию, где вел занятия Тоскливый Найджел.

– Доброе утро, магистр! – бодренько поздоровались мы.

Наш куратор задумчиво посмотрел в окно и смерил нас кислым взглядом:

– Вы полагаете?

– Эм… Что-то случилось? – с осторожностью спросила Майя.

Хотя могла бы этого и не делать: с магистром Грантом все время что-нибудь да случалось: то потеряет что-то важное, то захлопнет дверь, оставив ключи внутри, то промочит ноги в единственной на весь Рейсталь луже…

– Пока нет, и это настораживает. Опыт мне подсказывает, что затишье всегда бывает перед бурей.

Как в воду глядел.

– Всем салют! Посмотрим, чем нас господа артефакторы порадуют, – с порога объявила буря в образе ректора. – Что там у вас сегодня по плану?

– Небольшая контрольная и новая тема, – с горестным вздохом и торжествующим взглядом: «Вот, я же говорил!» – раскрыл перед ящером тетрадь с планом занятий бедолага Грант.

– Это я удачно зашел! – довольно потирая руки, хохотнул ящер. – Вы пока можете немного отдохнуть.

Куратор понуро, как приглашенный на казнь, поднялся по лестнице к галерке.

Ящер прошелся вдоль рядов, окидывая нас предвкушающим взглядом. Мы тревожно наблюдали за ним, полные дурных предчувствий. Все, кроме небольшой группки наших чудиков – те, увлеченные карточной игрой, похоже, вообще ничего вокруг не замечали.

Дагон Алирийский бесшумно, как умеют все представители его вида, подошел к картежникам и некоторое время с любопытством ученого-энтомолога, изучающего поведение редкого вида жучков, наблюдал за их действиями.

– О, преферанс, – уважительно кивнул он. – Вопросов нет. – И, положив свои лапы на плечи ничего не подозревающих студентов, тоном заботливого дядюшки посоветовал: – Картишки пока придержите, юноши.

Потом вернулся на временно оккупированное им преподавательское место и, чему-то довольно улыбнувшись, жестом фокусника прищелкнул пальцами. По аудитории тут же прокатились небольшие комнатные ураганы, выметая из-под парт, юбок, учебников припрятанные шпаргалки.

Раздался всеобщий стон.

– Сразу виден серьезный подход к делу, – одобрительно хмыкнул он, взирая на горку исписанных вдоль и поперек бумажек. – А вот теперь контрольная. Записываем.

И он быстро надиктовал нам пару задач из магистерской тетради.

– Задача три. С криминальным уклоном, – объявил ящер, вдохновенно разглядывая лепнину на потолке. Мы насторожились, крепче сжав в пальцах автоматические перья. – Студентка Х. решила пристукнуть своего… декана.

По рядам прошла волна слегка нервного хихиканья, а я поняла, что терпеть не могу всех драконов без исключения и вот этого, наблюдательного, в частности. Заметил-таки и узнал. Теперь издевается.

Ящер между тем подцепил небольшой кусок мела и быстрыми лаконичными движениями изобразил на доске две небольшие фигурки, стоящие друг напротив друга. Та, что поменьше, была наряжена в знакомую короткую курточку. Перо в моей руке насквозь проткнуло сразу несколько листов.

– Параметры максимально возможного заряда студентки Х. перед вами.

«Ну, тут он мне несколько польстил, до четвертого уровня я все-таки не дотягиваю».

– Рассчитайте максимальное расстояние, с которого у данной студентки есть хотя бы теоретическая возможность достичь успеха в этом нелегком мероприятии, – продолжал глумиться дракон.

– А этот… декан… что, так и будет стоять столбом и ждать, пока ему в лоб заряд прилетит? – мрачно поинтересовалась я. Вышло неожиданно громко.

– Ну почему, – вперился в меня взгляд двух холодных ледышек, – исключительно для вас он будет пробираться к двери с постоянным ускорением. Еще одно замечание – и поправку на ветер вам тоже придется учитывать. Все, время пошло.

Пока мы скрипели перьями и мозгами (а некоторые еще и зубами с досады), дагон ректор о чем-то преспокойно беседовал с нашим куратором, время от времени, будто невзначай, рассылая мелкие воздушные подзатыльники тем, кто начинал потихоньку шептаться с соседями.

Через полчаса, как и положено, куратор собрал наши работы и принялся читать нам лекцию. Алирийский же взялся за проверку. Она заняла у него минут пятнадцать, не больше. После чего он чинно-благородно пожелал нам всем удачи и удалился по своим драконьим делам.

Когда я откопала среди всех работ свою, то почувствовала почти непреодолимое желание на самом деле кое-кого пристукнуть. Чуть ниже вполне заслуженной пятерки значилось крупными, на диво аккуратными буквами: «Не дуй губы, тебе не идет».

Глава 4

Любимое развлечение драконов – объявляться там, где их меньше всего ожидаешь увидеть.

– Давай помогу, а ты доделывай лучше свой артефакт. – Сойер сдул со лба светлый вихор и, не встречая сопротивления, деловито вынул из моих рук корпус модели. – Уже не терпится посмотреть на эту малышку в деле, столько времени на нее угрохали.

Еще бы, целых три недели! А без его помощи – все четыре бы как минимум. Сойер в клубе появлялся не так часто – сказывалась весьма плотная занятость в «Вестнике», – но каждый раз его помощь оказывалась неоценимой. Не зря все, что касается склейки, у магов земли выходит как-то сподручнее и ловчее.

Между нами установились очень теплые отношения: мне он был симпатичен – легкий, приветливый, – а я нравилась ему. До открытых ухаживаний дело пока не доходило, но сами знаете, как это бывает: то случайное прикосновение продлится чуть дольше, чем следует, то рука словно невзначай на талию скользнет или на плечо опустится, слегка приобнимая. Мне его внимание было приятно, и я не препятствовала, хотя и не сказать, чтобы активно поощряла.

– Кстати, Джулс, помнишь, ты о заработке спрашивала? – неожиданно перескочил Сойер на совсем другую тему.

– Да, конечно. Есть новости? – Я отвлеклась от работы и подняла на лоб очки с увеличительными линзами, предназначенные для работы с мелкими деталями.

– Эм… Ага, есть одно дельце, как раз по твоему профилю: нужно будет пару мобилей глянуть и несколько бытовых артефактов перезарядить. Огонь и земля. Платят хорошо.

– Сой, – я внимательно посмотрела в эти очень честные серые глаза, – признавайся, в чем подвох?

– Хех, подвох? – разулыбался он, потирая шею. – Да нет его на самом деле. Вообще мы с Заком должны были туда ехать, а он не смог, его… э-э… девушка не пустила.

– Та-а-ак, ну-ка с этого места поподробнее, – потребовала я тут же. – Куда, говоришь, ехать надо?

– Кхм, в Бессонный переулок. Конечно, не очень близко отсюда, но и не сказать, что далеко, – заерзал Сойер. – Только лучше тебе под парня нарядиться: девчонкам почему-то заказчики меньше доверяют. Глупости, конечно, но вот так…

Все это было весьма подозрительно. Но деньги мне были нужны позарез. Да и потом, я была уверена, что ни во что опасное Сой меня не втянет. Голова у него на месте.

– Ну ладно, когда ехать надо?

– Завтра ближе к вечеру.

На том и порешили. Каждый вернулся к своему занятию: Сойер терпеливо проклеивал корпус плотной бумагой, я же заканчивала самую муторную часть сборки артефакта и понемногу, капельку за капелькой, вливала в камни огненную магию.

Демонстрацию нашего общего уже детища решили провести через несколько дней – после первого в этом году клубного полета в горах: Гвен сейчас могла думать только об этом и активно гоняла новых и старых членов «Попутного ветра» по всему, что касалось техники полета и безопасности.

На следующий день после обеда я быстро сделала всю домашку и нарядилась в куртку и брюки брата, в которых и заявилась сюда в первый день. Еще и кепку, одолженную у Сойера, натянула и покрутилась у зеркала: мальчишка мальчишкой, если не приглядываться, конечно.

– Ты куда это в таком виде собралась? – заинтересовалась Джинни, наливая себе в чашку ароматный чай.

– В этот… как его… Бессонный переулок.

– Это который Бесстыжий, что ли? – ахнула соседка, плеснув от неожиданности чаем из чашки в блюдце. – Ты что? Там же… эмм… веселый дом.

– Я убью Сойера, – пообещала я мрачно. – Хотя нет: сначала вытрясу из него мою долю, а потом убью. Мог бы сразу сказать, а не темнить по углам.

– Ты туда собираешься? А как же репутация? – чуть ли не с ужасом смотрела на меня благовоспитанная соседка.

– Джинни, ну какая у меня репутация, я же не леди, – усмехнулась я. – Поеду. На самом-то деле, какая мне разница, где светильники заряжать. Не люди, что ли, там обитают? Но Сой у меня все равно получит пинок по бамперу.

«Пинок» этот вылился в итоге в прочувствованную речь о совести некоторых магов и маленькую, но приятную сумму сверх оговоренного вчера вознаграждения.

Полностью удовлетворенная таким раскладом, я не спеша шла рядом с Сойером, наслаждаясь приятной погодой, видами столицы и краткими, но забавными ремарками моего спутника.

«Бесстыжий» переулок оказался на деле тихой чистой улочкой, одной из тех, которые в великом множестве украдкой сворачивали со старых проспектов. Сам же дом терпимости – двухэтажный особнячок лавандового цвета с белой отделкой и с небольшим уютным палисадником – больше напоминал провинциальный театр, чем тот самый «веселый дом». Хотя гирлянды из розовых и алых цветов, которыми были увиты маленькие балкончики и парадная дверь, не оставляли сомнений в том, чем именно здесь занимаются.

Мы обошли здание кругом и постучались с черного хода, выходящего в небольшой полукруглый дворик. Нас очень быстро развели кого куда: Сойера – внутрь основного здания, меня – в гараж-пристройку, где показали сразу на два мобиля.

Задачка оказалась несложной, но муторной. Часа на два. Я устала, сорвала один ноготь, извазюкалась не хуже поросенка, зато мобили можно было хоть сейчас везти на выставку.

– Привет! Это ты Джулс? Твой приятель сказал, где тебя искать. – На меня смотрела хорошенькая девица примерно моих лет, только одетая куда приличнее. И, дождавшись озадаченного кивка, затараторила: – Слушай, зарядишь мне пару светильников и нагревательную плитку там, наверху? Я заплачу. Хочешь – деньгами, а хочешь – нет.

– Э-э-э… – Я порадовалась, что щеки мои перемазаны машинной смазкой, оттого и не видно, как они краснеют. – Мне б деньгами… И еще умыться, вот…

– Все, идем-идем, пока проверяющие не нагрянули.

Она подхватила меня под руку и потащила через полутемный коридор к лестнице на второй этаж. Из некоторых комнат доносились не слишком приличные стоны, крики, а иногда и громкий многоголосый заливистый хохот.

– Вот. – Передо мной открылась нарядная белая дверь, ведущая в удивительно зефирную, в розовых оборках, комнату.

Первым делом я ринулась к умывальнику и с горем пополам оттерла со своей мордашки черные следы, а уже потом принялась за артефакты, которые разложила передо мной девица. Новый взрыв хохота донесся до моих ушей, а через несколько минут – еще один.

– Весело тут у вас, – сказала я, вливая силу в очередной светильник.

– По-разному бывает, – серьезно ответила падшая дева. – Иногда и легавых звать приходится. Сегодня-то нет, все спокойно. Тем более Экхарт здесь. Вон, снова созвал всех девочек свободных и забавляется.

Очень нехорошая догадка пришла мне в голову.

– Это дракон, что ли?

– А? Ну да, он самый. Он тут частенько… – Она хихикнула. – …озорничает. И нас веселит.

– А ты чего тогда не пошла? – кивнула я в сторону, откуда доносился смех.

– Может, и загляну попозже, – беспечно отозвалась кокотка. – Хотя я еще с прошлого раза не отошла. Это ж надо… Кажется, ну что в этом такого, а с непривычки еле разогнулась.

Выслушивать подробности интимных драконьих забав никакого желания не было. Поэтому я быстро закончила работу, забрала честно заработанные деньги и направилась к выходу.

– Дорогу-то найдешь сама, не заблудишься? – хитро спросила девица, давая понять, что мой спектакль с переодеваниями никого не обманул.

Я кивнула, попрощалась и огляделась, припоминая, как и куда идти: сначала направо, мимо вот этого развеселого номера, по коридору – и по лестнице вниз, ничего сложного. Только надо еще найти Сойера, надеюсь, он уже закончил свою работу…

– И-и-и! – раздался очередной визг, перешедший в хохот. – Я сейчас упаду!

«И я!» – «И я!» – «Можно я хотя бы ногу опущу?»

– Эрх, долго еще? Мы сейчас все тут поляжем!

– Ай, падаю!

Грохот, смех, тарарам.

– Все, дамы, перекур, далеко не расходимся, – объявил, посмеиваясь, очень знакомый хрипловатый голос, а в следующий момент дверь номера неожиданно открылась – я едва успела отпрыгнуть в сторону – и предъявила мне сразу две дивные картины.

Картина номер раз – замерший в дверях дракон. Надо было мне, конечно, отвести взгляд и тихо прошмыгнуть по коридору, но ящеров в таком образе я еще не видела и вместо этого встала столбом, во все глаза разглядывая Экхарта Алирийского в не совсем подобающем виде. Ни сюртука, ни жилета, положенного всем драконообразным, только белая рубашка с длинным острым воротником, да и та расстегнута почти наполовину, рукава закатаны чуть не до локтя, а затейливый галстук развязан и свиcает на манер своеобразного шарфа. В пальцах дагон ректор совершенно непедагогично держал еще не зажженную сигару.