bannerbanner
Мой (не) любимый миллионер
Мой (не) любимый миллионер

Полная версия

Мой (не) любимый миллионер

Язык: Русский
Год издания: 2025
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

Я сделала попытку ретироваться, но неудачно. Он перехватил меня, положив руку на талию и притянув к себе. В нос ударил запах одеколона и пота, такие сладкие и притягательные, что у меня закружилась голова. Даже после тренировки он пахнет и выглядит просто сногсшибательно!

– Куда собралась?

– Домой. – Невинно заморгала я. – Книгу писать. Я же писатель.

Он улыбнулся улыбкой аллигатора, который открывает пасть перед любопытным слоненком. Что потом случилось, я помнила, мы с Васей мультик смотрели. Даже нос зачесался.

– Ты мой консультант. И только по совместительству писатель. И вообще, ты в этом заниматься собираешься?

– Я твой консультант. – Выбралась я из сладкого плена его рук. – А не тренер. Все это без меня, пожалуйста.

Ольшанский только хмыкнул и перешел к другому тренажеру.

– А тебе не помешало бы.

– Похудеть? – тут же обиделась я за то, что надавил на больную мозоль.

– Спортом заняться. – Он сел и стал подтягивать перекладину к груди. – Ты когда спортом последний раз занималась?Я задумалась, но не особо надолго. Этот момент мое подсознание забыть никак не могло.

– В школе.

Он завис, держа перекладину у груди, и повернулся ко мне.

– Это когда ты… в общем, в тот раз, что ли?

Я закатила глаза. В очередной раз вспоминать, как с меня упали штаны прямо в тот момент, когда я стояла на бревне, совсем не хотелось. Конечно, это увидел весь класс, в том числе и мальчики. И мои трусы с бабочками снятся всем, наверное, до сих пор, раз Ольшанский так быстро про это вспомнил.

– Тебе вообще вредно не заниматься спортом. – Он снова повернулся ко мне. – И не в плане похудеть, хотя это и не мешало бы, а в том, что у тебя сидячая работа. Тебе двигаться надо. Даже если придется себя заставлять.

Я вздохнула. Да, надо заставлять, я это себе много раз говорила. Но когда у тебя гиперактивный ребенок, на это не остается ни сил, ни времени.

– Да что мы обо мне-то? Давай, выкладывай, зачем тебе понадобилась я в роли секретаря. И каковы будут мои обязанности на эти несчастные две недели?

– Не секретаря, а консультанта. В идеале мне нужно, чтобы ты была в 7 утра уже здесь и корректировала со мной план на день. Но, раз у тебя ребенок, будем делать это на ходу. Так что будешь приходить в это же время. Кстати, может, муж будет заниматься ребенком с утра, пока ты работаешь?

Во мне начала закипать злость. Снова он пытается засунуть голову в мою личную жизнь. Чтобы что? Ткнуть меня пальцем и показать, какой я оказалась дурочкой, что отшила его в школе?

– Васю отвожу в школу я, – твердо отчеканила.

Ольшанский поднялся с тренажера и вытер пот с лица полотенцем.

– Я думал у тебя дочь. Голос был девчачий.

– Это и есть дочь. Василиса зовут. Сокращенно Вася.

– Вот же придумают кошачьи имена, потом не разберешь, – проворчал он, направляясь к раздевалкам. – Хоть из школы не ты забираешь?

Я прикинула, что, если попрошу Альбину, она меня убьет. После вчерашних прописей она меня ненавидит. Да и каждый день в течение месяца она Ваську не выдержит. Точнее, не выдержит ее коллектив, с которым она будет в одном помещении. Пришлось сознаваться.

– И забираю ее я.

Ольшанский чуть задумался, но тут же просветлел и махнул мне на диван.

– Значит, ей понравится. Жди меня здесь.

– Где понравится? Даже не вздумай дочь сюда приплетать.

– На телевидении, – донеслось уже из раздевалки. – Ближайшие дни мы будем на первом канале.

***

Ольшанский


До чего же она бесит! Давно в моей жизни никто вот так не выворачивал меня наизнанку, как эта рыжая бестия. И что я так зацепился? Со времен школы прошло уже немало времени, любовных побед одержано несметное количество, даже жениться успел, ребенка завести, развестись. А Машка, будь она неладна, мало того, что не замужем, но с прицепом, так еще и домоседка с лишними отложениями по бокам.

Но остается честно себе признаться, что именно эти бока и вывели из равновесия. Надо же было умудриться заявиться в тренажерный зал в таком облегающем платье. Я-то надеялся поиздеваться вовсю, заставив бегать ее по дорожке, да крутить педали на велотренажере. Но она переиграла, заявившись без формы и в таком виде. Платье, видимо, давно не надевалось, потому что плотно обтягивало все формы. И не только легкие бугорки на талии, но и пышную грудь, которая так заманчиво торчала из декольте.

Захотелось сразу протянуть руку и утонуть в этом теплом великолепии. Вот именно тогда тело и дрогнуло, чуть не придавив взятым весом. А она еще сверху свесилась, показывая все свои прелести. И взгляд такой озабоченный, будто реально переживает, что там со мной случилось. Пришлось идти на другой тренажер и вес взять побольше, что унять жжение в паху, которое разгоралось при взгляде на нее. Но и там понял, что это уже не унять, а быть посмешищем с бугорком на тайтсах я не хочу. Пришлось придумывать план побега и ставить новую задачу.

Да, план погонять ее зале, когда еще нет народа, провалился, придется учитывать наличие у нее ребенка, которого надо отводить и забирать из школы. Но ничего, за это недолгое время я смогу отыграться на ней, мне хватит, чтобы унять и прошлую обиду, и нынешнюю. И вообще, отыграться за всех баб, которые вертят мужиками, а потом либо бросают, либо используют. И если обида на Машку давно стерлась из памяти, то недавний развод с женой выпил все соки. Жена далеко, на ней не отыграешься. А вот Машка под боком. Мягкая, теплая, домашняя. Тьфу ты, снова я ударился не в те эмоции!

Я включил холодный душ и подставив под него разгоряченное лицо. Чтобы и дальше воплощать свой план, я должен быть в трезвом уме и не с оттопыренными штанами.


***


Маша


Я посмотрела на себя в огромное зеркало во всю стену. Ольшанский был предательски прав, говоря, что мне надо бы походить в тренажерный. Чуть свисающие бочка говорили об этом. Но при работе на дому, да с гиперактивным ребенком не найти время на элементарную зарядку, не то чтобы полноценно заниматься спортом. Так что пусть имеет такую писательницу, которая есть в наличии. Мы все-таки не похожи на своих героев, которые всегда молоды, не имеют ни капельки жира и всегда полны позитива. Я даже на Ваське иногда срываюсь. Обычно это происходит на немецком. Нет, я не ругаюсь на иностранном, просто начиная учить алфавит и произнося первые слова, на которых язык ломается, начинаешь проклинать всю систему образования. В особенности тех, кто придумал преподавать немецкий в первом классе.

– Эй, красотка!

Я так разнервничалась сначала из-за Ольшанского, потом из-за немецкого, что совсем не заметила, что передо мной уже возникло некое подобие шкафа, в тонких, обтягивающих и жутко коротких шортах.

– Чего развалилась? Давай двигай отсюда, а то я тебя как двину! Промеж ног!

Шутка показалась парню смешной, он дико заржал, подбадривая себя руками. Я же встала, поправила платье и хотела отойти в сторону. Но видимо, слабо оценила шутку юмора, потому что тяжелой рукой меня тут же вернули на место.

– А давай попробуем прямо так. Твои ножки будут хорошо смотреться, задранные вверх.

Вот это уже был явный перебор. Я бы поняла, если с таким предложением ко мне подкатили бы в парке, на вокзале или в подворотне. Но в дорогом фитнес центре с утра пораньше! Присмотрелась к парню: не пьян, такие пьют только протеин цистернами. Но на мозги слабоват явно.

– Слышь, витязь подзаборный, ты это, фильтруй базар, а? Я, канеш, гуманитарий, но не настолько, чтоб терпеть тут твои расклады. С чуйкой у тебя, смотрю, натяг – не видишь, что интереса ноль? Так что, давай, шуруй отсюда, пока я тебе лексикон не расширила так, что уши завянут. Гони волну в другом месте.

И, оставив слабоумного великана, быстро направилась к выходу. Пока он не очухался и не решил продолжить разговор. А моего филологического образования хватило только на пару фраз «по фене». Зато вслед получила несколько восторженных взглядов от мужчин на других тренажерах. Навстречу мне уже шел Ольшанский, перекинув пиджак через плечо. С интересом оглядел ситуацию, мужские взгляды и, подхватив меня под локоть, потащил к выходу.

– На минуту тебя оставить нельзя. Какая из тебя помощница, если мужики на тебя слюни тут же пускают?

– Привлекательная? – кокетливо подсказала я, проходя мимо очередного зеркала и оценивая, что даже в самом своем нарядном платье, смотрюсь с ним довольно жалко.

– Неработоспособная. – Видимо, его начинала злить эта ситуация. – У меня таких шм… неработоспособных, знаешь, сколько побывало? Ни одна надолго не задержалась.

Мы вышли из центра, спустились на подземную парковку и прошли вдоль рядов припаркованных машин. Мигнул маячок сигнализации, открывая дорогущую тачку. Ну, конечно, красная Тесла. Таких в городе пара штук, особенно красных. Что я пишу о таких мужчинах? Дракон! Собирает вокруг себя все дорогое, яркое, понтуется и красуется, выставляя свои богатства напоказ.

– Не нравится? – Сергей остановился и вопросительно посмотрел на меня.

– Такое, – неоднозначно ответила я. Не говорить же, что никогда не сидела в таких тачках? Конечно, внутри белая кожа, бежевая обивка, да в такую машину страшно садиться, чтобы не испачкать. Коврик нужно стелить рядом, чтобы ноги вытирать перед посадкой.

– Да ста за три секунды. – Ольшанский открыл дверь передо мной и пригласил сесть.

– По нашим-то пробкам? Актуально, – фыркнула я, садясь внутрь.

Пока он обходит машину, услышала, что у него звонит мобильный. Он открыл дверь и сел на водительское сиденье.

– Да, моя сладкая. Жутко рад тебя слышать!

Глава 3

Я вся напряглась, прислушиваясь к разговору. Сама же сидела, уставившись в окно, делая вид, что меня нисколечко не интересует разговор Ольшанского. А он шутил, подначивал и веселился вовсю. Мне стало казаться, что уши у меня выросли и сменили направление на противоположное. Было понятно, что это девушка, что они очень близки и что он ее любит. Так и сказал: «Люблю, целую». И положил трубку.

– На чем мы остановились?

– Я тебе не мешаю? – Повернулась я к нему. Как ты будешь объяснять, что рядом с тобой неотлучно будет какая-то незнакомая женщина?

Легкий смешок, и губы Ольшанского растянулись в улыбке. Он повернулся и пристально всмотрелся в мое лицо.

– Мы общаемся меньше часа, а ты уже ревнуешь? Не ожидал от тебя.

– Забыл добавить «после всего, что было», – фыркнула я. – Но я совсем не о том. Тебя ревновать никто не будет?

Он резко крутанул руль на повороте, и я чуть не впечаталась лицом в боковое окно.

– Что ж ты нервный такой? – пробормотала я, принимая вертикальное положение и поправляя прическу.

– Я не обязан никому отчитываться, что я делаю и с кем.

– Угу. – Открыв сумочку, я достала блокнот и записала: «Самовлюбленный эгоист».

– Что это ты там пишешь? – Ольшанский перегнулся ко мне, придерживая руль одной рукой.

Я быстро захлопнула блокнот. С этим нужно быть поосторожнее, я ведь и козла могу от фонтана эмоций нарисовать. А потом оправдывайся, что не то имела в виду, хотя на самом деле совсем то, и все правильно все поняли.

– Заметки. Или ты забыл, что я здесь не для твоего развлечения. Я материал для книги собираю.

– И как? – Он приосанился и заиграл пальцами по рулю. – Соответствую образу миллионера?

– Печатному? Ну, почти. Образ миллинера-абьюзера тебе подходит как никому.

– Почему абьюзера? – обиделся Ольшанский. – Я же тебя не обижал. Да и женщин обижать не в моих правилах.

Вот тут я встала на свои любимые лыжи. Психолог-филолог заиграл во мне всеми красками. Мужики, конечно, козлы, но и им иногда надо показывать правильное направление.

– Вот ты сейчас с девушкой разговаривал?

– Разговаривал. – Кивнул он.

– Как я понимаю, она не знает о том, что ты на целых две недели приклеился к какой-то женщине?

– Маш. – Голос Ольшанского зазвучал в строго поставленном тембре. – Я с девушками, особенно с малознакомыми, общаюсь каждый день и по многу раз. Мне летописца с собой таскать надо, чтобы запомнить, где и с кем я общался. А уж количество женщин за день я точно не подсчитывал.

– Думаешь, если тебя это не волнует, это точно так же не волнует твою женщину?

– Жену, что ли? – не отвлекаясь от дороги, спросил Ольшанский.

У меня сердце кольнуло. Давно такого не было, неужели старость неожиданно подкралась? Или я на самом деле начинаю ревновать давно забытого неуклюжего одноклассника к совсем незнакомой мне жене? Дурь какая-то. Понятно, что он женат. Куда же миллионеры без жен? Жену надо иметь хотя бы для выхода на светские рауты. Положено так. Наверное.

– Жене я уж точно докладывать не должен. Да и не интересно ей, где я и с кем.

Он резко оборвал на полуфразе. Я повернулась и с интересом посмотрела на него. Хотел продолжить, но решил, что бывшей однокласснице выкладывать личную жизнь не стоит? А все-таки есть у него жена или нет?

– Говорю же, абьюзер. – Отвернулась я к окну.

Тем временем машина остановилась. Я выглянула в окно и задрала голову высоко, пытаясь разглядеть последние этажи здания.

– Первый канал.

Ольшанский выскочил из машины и прошел вперед, встав перед капотом. Я же выходить не собиралась. Миллионерам положено открывать дамам двери. А если миллионеры не обучены хорошим манерам, это надо написать в претензию их женам. Я сидела – он стоял. Развел руками, вопрошая, что я не выхожу. Потом сообразил и пошел открывать мне дверь.

– А раньше ты такой манерной не была. Простая девчонка была, без выпендрежей.

– Да и ты раньше миллионером не был, – парировала я, выпархивая, как бабочка из машины.

– Пользуешься? – Весело подмигнул он мне.

– Пользуюсь.

Но не успела я попользоваться своим миллионером на две недели, как к нам подлетела молоденькая девица в распахнутой джинсовке, с нечесаным «гнездом» на голове и наушниками, прижимающими ее шевелюру ровно по центру головы.

– Сергей Васильевич! – завопила она истошным тоном. – У нас ЧП!

Ольшанский вздохнул и чуть приобнял ее за плечи, ведя к дверям телецентра.

– Что сегодня, Лидочка? Поздно как-то, уже десять утра.

– Она не пришла! Представляете, вот обещала и не пришла! Где мы возьмем невесту за десять минут?!

По виду было понятно, что девушка в шаге от истерики. Руки тряслись, и даже объятия миллионера Ольшанского ее не утешали. Надо бы записать, что существуют еще женщины, которые не вешаются на мужчин, как только узнают их социальный статус. Пока что я знала таких двоих: я и вот эта нервная девушка. Хотя, если накосячить перед миллионером, никакие объятия не спасут. Вот точно абьюзер!

– Одна не пришла? – доверительным тоном продолжал Сергей. Та кивнула в ответ и собралась начать плакать. Но Ольшанский профессиональным жестом, профессиональным тоном отдекламировал, показывая на меня. Интересно, у него есть что-то, что он делает непрофессионально?

– Так я привез вам невесту. Можете забирать сразу на эфир!

Девушка окинула меня оценивающим взглядом, шмыгнула носом и виновато покосилась на начальника.

– Но у нас и подружки для нее нет.

– Не вопрос! – Буднично махнул рукой Ольшанский. – Я буду за подружку.

Настроение у девушки явно стало лучше, она ускакала вперед, крича что-то об эфире через десять минут. Я схватила Ольшанского за рукав, резко разворачивая к себе.

– Ты во что меня только что втянул?

– Да не переживай ты так. Сейчас быстренько тебя замуж выдадим, и будешь свободна.

***

Я с ужасом смотрела на то, как он тащит меня к огромному стеклянному лифту, уходящему куда-то в небеса. Наверное, именно там и заключают браки. Высоко и конкретно на телевидении. Ну а где же еще?! В лифте с нами набилось еще несколько человек, и я оказалась прижатой к Ольшанскому вплотную. Чуть опустив голову, старалась не смотреть на него, учитывая то, что находилась я ровно на уровне его губ. Положение обязывало вести себя прилично, ругаться нельзя, каблуком ударить тоже, да и каблуков у меня не было. Упущение, но зато теперь я точно знаю, зачем они женщинам нужны: как средство самообороны. Оставалось только вести себя как порядочная женщина и вдыхать аромат его туалетной воды. А вот вода пахла про сногсшибательно. Угадать аромат было невозможно, не моего ценового диапазона эта амброзия. Но вкусно, черт возьми! И мысли навевает сразу такие романтические, что расслабляешься и начинаешь мечтать.

Вот на этой романтической ноте меня и вынесло из лифта вместе со всей толпой, туда погрузившейся. Ольшанский только успел схватить меня за руку и потащил в противоположную сторону.

– Пирожок мой дорогой! Нам совсем не туда. Там зрители, а мы с тобой будем сиять на голубом экране.

Мне не хотелось сиять, не хотелось на экране, тем более голубом. Я бы и в зрители не пошла, мне такое действо ни к чему. Все эти передачи про любовь, которая строится на обмане и естественнее играет тот, кому больше заплатили. И вот я буду играть в любовь, да еще и бесплатно. И самое худшее – с наглым бывшим одноклассником!

– Ваша комната! – Выскочила перед нами та самая девушка, одним движением нацепила на нас микрофоны и затолкала в комнатушку, размером с мою кладовку, в которой был только диван, кофейный столик и огромный телевизор.

– Это комната для любовных утех? – Я села на диван и попробовала на прочность. – Жестковат.

– Это комната для невест. – Ольшанский сел рядом и сложил руки на коленях. – Там ты смотришь, что говорит жених, здесь камера снимает, как реагируешь ты. Не забудь, что здесь все снимается.

– И в носу нельзя ковырять?

Ольшанский удивленно вскинул бровь.

– Не знал, что ты на такое способна.

– Я еще сморкаться могу.

– Подробности потом. – Он указал на правый низ экрана, где начался обратный отсчет с десяти.

– А что говорить-то? – поздно опомнилась я.

– Просто будь собой. – Мягко улыбнулся он.

Я тяжело вздохнула. Быть собой – точно не лучший вариант. Отсчет закончился, раздался противный писк и в студию вышли ведущие. Их я видела на экране, как и сейчас, но от ощущения, что скоро увижу их прямо рядом с собой, начинали трястись коленки. Поэтому, глядя на Ольшанского, сложила руки домиком и приняла вид приличной женщины, которая жаждет увидеть жениха.

Жених оказался мужчиной лет за сорок, ближе даже к пятидесяти, полноватый, но крепкий. По комплекции было видно, работяга. Такой и семью будет содержать, и в доме полочку прибьет, и всю семью на море отвезет на своей дребезжащей машине. Вот сегодня повезет кому-то! Я покосилась на Ольшанского. В таких передачах нужно говорить, а у меня рот к небу прилип. Зато Ольшанский показал на экран и выдал свою первую реплику:

– Хороший мужик, надежный.

Я улыбнулась, надо же поддерживать версию заждавшейся невесты. А жених тем временем продолжал.

– Меня зовут Михаил. Я ищу себе женщину работящую, чтобы вставала в пять утра, кормила скотину, готовила мне завтрак и будила меня к семи.

– В пять? – У меня чуть челюсть не отвалилась. Я взглянула на Ольшанского, он с жутко заинтересованным видом следил за экраном. Потом будто очнулся и с очаровательной улыбкой посмотрел на меня.

– Сложно тебе будет, ты же только в это время ложишься.

Не очень поняла, к чему он это, но переспрашивать не стала, неудобно перед камерой-то. Может, я офисный работник, добирающийся на электричке из Гатчины в центр Питера.

– И много у вас скотины? – поинтересовалась ведущая.

– Десять коров, три быка, гусей штук сорок и кур полдесятка.

– Какой хозяйственный, – попыталась я произнести это восхищенным тоном, но чуть не подавилась, когда Михаил продолжил.

– Потом мы с женой выгоняем скот и едем на рыбную ферму, у меня там осетры. Весь день занимаемся рыбой, а к вечеру возвращаемся и загоняем скот обратно. Жена готовит ужин, накрывает и может идти доить коров. После этого я отдыхаю и не мешаю жене заниматься домом.

– Какой щедрый мужчина. – Я выпучила глаза на Ольшанского, давая понять, как буду рада придушить его после окончания передачи. – Не будет мешать заниматься домом.

– Цени! – улыбкой дьявола, ответил мне Ольшанский. – Сменишь график работы, будешь питаться правильно: рыбка, молочко свежее, творожок.

– Ты знаешь, как творог делать из молока?

– Э… – вопрос загнал Ольшанского в ступор. А затем расплылся в довольной улыбке. – Михаил тебе расскажет. Уверен, это будет неописуемый для тебя опыт.

– А что вы предложите взамен? – спросила ведущая назревший у меня вопрос. Не задумываясь, мужчина выпалил.

– Жилье и работу. Что еще для счастья нужно?

– Ты издеваешься? – процедила я сквозь зубы, надеясь, что на камеру это записано будет. – За что я так провинилась, чтобы меня сватать такому … Михаилу? Да никакая женщина этого не заслужила.

– Вы такие разные, – наигранным голосом произнес Ольшанский, показывая на камеру все свои 33 белоснежных зуба, – но уверен, что противоположности обязательно сойдутся. По сценарию, точно, – прошептал он еле слышно.

Захотелось придушить его вот прямо сейчас, не сходя с дивана.

– А теперь встречайте первую невесту. Камилла, 29 лет, элитная проститутка.

Я приготовилась смотреть невесту, как Ольшанский подтолкнул меня.

– Давай, Камилла, твой выход!

***

Перебирая ватными ногами, я шла по темному коридору. Когда же меня почти что вытолкнули на ярко освещенную площадку, я и вовсе приросла к полу. Нет, это все не для меня. Я сижу дома, стучу по клавишам и никого не трогаю. Никогда не была на телевидении и никогда не была проституткой. Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить. Вот, еще и суеверная. Куда меня Ольшанский втянул – непонятно.

– Камиллочка, милая, – протянула ласково ведущая, – проходите, не стесняйтесь.

Жених изобразил улыбку на все 32 нечищенных зуба, и я сделала шаг назад. Ольшанский подхватил меня под руку и потащил в студию, отодвинул стул, приглашая сесть. А на лице такая милая улыбка: выученная в какой-нибудь школе подхалимов. Я поправила платье, натянула декольте повыше и села. Ольшанский пристроился рядом и сложил руки домиком, выжидательно смотря на жениха.

– Расскажите о себе, Камилла, – попросила ведущая.

– И что у вас за подружка интересная? – добавил жених, явно недовольный наличием молодого красавца рядом с потенциальной бесплатной работницей.

– Это Артурчик. – Мило улыбнулась я. – Вы с подружкой правильно угадали. Он не той ориентации, что мы с вами.

Моя шикарная улыбка отправилась в сторону Ольшанского. А у того случился небольшой паралич лицевого нерва, потому что такого перекошенное лицо мало чем можно объяснить. Ну не обиделся же он, в самом деле?

– Очень интересно…

Ведущая чуть не поперхнулась, но продолжила держать лицо. Наверняка ведь знала, кто сидит перед ней. Но камера работала, а раз сам миллионер и хозяин передачи не против, продолжала играть.

– Вы знаете Камиллу давно? Расскажите о ней подробнее.

Скоро от улыбки Ольшанского меня начнет трясти. Я буду воспринимать ее как угрозу своего благополучия. И психики. Потому что после такой милой улыбочки можно ожидать только большей подставы. И эта подстава не заставила себя ждать.

– Камилла очень трудолюбивая девушка. Она работает почти сутками напролет, оставляя лишь несколько часов для сна. Ее любовь к работе сражает наповал. Вы бы знали, какой она ответственный работник: не остановится, пока не закончит.

Ну все, Ольшанский, тебе не жить. Надеюсь, ты понимаешь, что как только выключат камеры, я придушу тебя в ближайшем темном углу? Но мне не остается ничего другого, как поддержать эту нелепую игру. Я натянула улыбку, которая, вероятно, больше напоминала оскал испуганного барсука и сложила руки на коленях, чтобы никто не заметил, как они дрожат от нервов.

– Ой, да ладно, Артурчик, – захихикала я, решив, что если уж мне тут гореть, то хотя бы с фейерверком. – Давайте уже честно признаемся: я трудоголик не по своей воле. Это все моя любовь к деньгам. Ну и, конечно, к тебе, мой дорогой! – Я обворожительно подмигнула Ольшанскому.

Тот чуть не подавился воздухом.

Жених прищурился, пытаясь понять, что тут вообще происходит. Ведущая изо всех сил старалась держать лицо в прямом эфире, а я решила добавить огоньку.

– Ну раз уж мы пошли по этому пути, – продолжила я, – расскажу сразу: мой идеальный день – это работа, кофе, снова работа, бессонная ночь и кофе. Ах да, еще любимый человек, который приносит мне кофе, чтобы я могла работать.

Я красноречиво посмотрела на Ольшанского.

– Кофе я тебе и так принесу, – процедил он сквозь зубы. – Прямо в постель. Чашек так десять.

Ведущая прикусила губу, а жених часто моргал и переводил взгляд с меня на ведущую, пытаясь понять что здесь вообе происходит.

– Так, а давайте вернемся к вашему идеальному мужчине, – перешла к спасительной теме ведущая, явно пытаясь хоть как-то удержать шоу в рамках приличия.

На страницу:
2 из 3