Хроники Самурая. Книга 1: Клинок из Другого Мира

Он посмотрел на свои руки. Они были сильными, на них были мозоли от шинаев. Его тело помнило стойки, движения, удары. Его разум помнил тактику, философию, истории о воинах, которые выживали в куда более суровых условиях.

«Хорошо», – пробормотал Кенджи себе под нос. Его голос звучал хрипло. «Значит, это правда».

Он был самураем. Нет, не самураем – они служили господину. Он был ронином. Бродячим воином без хозяина, выброшенным на берег незнакомого мира.

Его взгляд упал на длинную, относительно прямую ветку, лежащую на земле. Не меч, конечно. Но…

Кенджи наклонился и подобрал ее. Она была тяжелой, грубой. Он подержал ее в руках, примериваясь к весу, к балансу. Неуклюжая. Но лучше, чем ничего.

Он принял базовую стойку, которую использовал в кендо. Лес вокруг затих, будто наблюдая. Кенджи сделал пробный взмах. Воздух свистнул. Не так, как при работе с боккеном или настоящим мечом, но… это было движение воина.

Осознание обрушилось с новой силой. Он не просто попал в фэнтези-мир. Он принес с собой свою суть, свои навыки, свою философию. В мире, где царили мечи и магия, у него был его Кодекс. И его Клинок – пока невидимый, но ощутимый в памяти мышц и духе.

Куда идти? Он не знал. Но сидеть на месте было нельзя. Выживание требовало действий. И принципы, которые он принял, требовали найти свой путь, где бы он ни оказался.

Кенджи выпрямился. Его порванный костюм казался нелепым, но внутри он чувствовал решимость. Он был чужаком, голым, одиноким в этом новом, зеленом мире. Но он был Танака Кенджи. И теперь он был Воином в Аэтельгарде.

Он выбрал направление наугад, ориентируясь по положению солнца, и сделал первый шаг. Путь Ронина начинался.

Глава 5: Язык Леса и Страх

Кенджи шел. Каждый шаг отдавался шуршанием опавших листьев под его неуместными офисными туфлями. Лес вокруг был великолепен и угрожающ одновременно. Гигантские деревья уходили в небо, их кора была грубой и незнакомой. Растения у земли имели странные формы и цвета, некоторые казались светящимися в полумраке под кронами.

Он старался идти прямо, ориентируясь по солнцу, которое пробивалось сквозь листву. Его взгляд сканировал окружение. Не так, как он делал это раньше – автоматически, отмечая знакомые объекты. Теперь это было сосредоточенное, инстинктивное наблюдение, отточенное годами в додзё, где нужно было видеть не только противника, но и его намерение, его ки.

Это, должно быть, было проявление «Взгляда, проникающего в суть», о котором говорила Сущность. Он замечал тонкие детали: примятую траву, указывающую на недавний проход кого-то или чего-то, царапины на коре деревьев на высоте, слишком большой для обычных животных, странные, светящиеся грибы, растущие в тени. Лес говорил на своем языке, и Кенджи, не понимая слов, начинал улавливать интонации – язык жизни и опасности.

Его костюм был настоящей пыткой. Брюки цеплялись за кусты, пиджак сковывал движения, туфли скользили по влажной земле. Он чувствовал себя нелепо, как надувной мяч, заброшенный в дикий лес. Но он не мог снять одежду – это лишило бы его хоть какой-то защиты.

Ему нужна была вода. И еда. И, главное, нужно было понять, что это за мир и где он находится. Голос Сущности обещал базовое понимание языка, но с кем говорить в этой глуши?

Прошло, как ему казалось, несколько часов. Тело устало от непривычной ходьбы по пересеченной местности. Горло пересохло. Он начал прислушиваться, надеясь услышать журчание ручья.

И его усилия были вознаграждены. Впереди послышался тихий, успокаивающий звук бегущей воды. Он двинулся быстрее, почти споткнувшись несколько раз.

Наконец, он вышел к небольшому ручью. Вода была чистой, прозрачной, бегущей по камням. Кенджи опустился на колени у берега, приложил ладони к воде – она была холодной, освежающей. Он зачерпнул и выпил. Несколько глотков, потом еще. Это было первое настоящее облегчение с момента пробуждения.

Сидя у ручья, он осмотрелся. Здесь лес был чуть менее густым. На другом берегу росла высокая, незнакомая трава. Внезапно он заметил движение.

В траве что-то шевельнулось. Не ветер. Что-то живое.

Все инстинкты Кенджи мгновенно обострились. Адреналин ударил в кровь, но разум оставался холодным, как его учили. Не паникуй. Оцени ситуацию.

Шевеление стало более активным. Послышалось низкое рычание, совершенно не похожее на звуки земных животных. Из травы показались морды. Не собаки, не волки. Существа были размером примерно с крупную собаку, с серо-зеленой шкурой, горящими желтыми глазами и челюстями, усеянными острыми, как бритва, зубами. Их лапы заканчивались длинными, изогнутыми когтями.

Их было трое. Они медленно выходили из травы, припадая к земле, их рычание становилось громче. Хищники. И они видели в нем легкую добычу.

Страх. Холодный, липкий страх сковал его на мгновение. Это было не тренировочное сражение, не дуэль на татами. Это была борьба за жизнь против существ, которых он никогда не видел, в мире, который не знал.

Но затем что-то щелкнуло. Этот страх… он был похож на тот, что он испытывал перед важным матчем или перед сложной аттестацией в додзё. Страх, который нужно было признать, принять и преобразовать в концентрацию и решимость. Сэнсэй всегда говорил: «Страх – это просто еще один противник. Победи его внутри себя, и внешнего врага станет легче одолеть».

Кенджи вскочил, хватая свою деревянную палку. Она казалась смехотворно хрупкой против этих клыков и когтей. Но это было его единственное оружие.

Существа напряглись, готовясь к прыжку. Их желтые глаза были прикованы к нему.

Он принял стойку. Не идеальную стойку кендо – палка была слишком тяжелой и неуклюжей для этого. Но принцип стойки был верен: ноги расставлены, центр тяжести низко, взгляд сосредоточен, оружие готово. Его дыхание выровнялось, как перед началом ката.

Взгляд Воина. Он не видел «статов» или слабостей в чистом виде. Но он ощущал их. Чувствовал напряжение в мышцах существ, предсказывал траекторию их прыжка по наклону тел, видел наиболее уязвимые точки – глаза, горло, суставы лап.

Первое существо прыгнуло. Низко, быстро, с разинутой пастью.

Кенджи отреагировал инстинктивно. Движение иайдо – не выхватывание меча, а мгновенный, резкий выпад вперед. Он ударил палкой не рубящим ударом, а мощным тычком, направленным в морду прыгающего существа.

Палка вошла ему в пасть. Раздался визг боли и ярости. Существо отшатнулось, мотая головой.

Но остальные двое уже прыгали. Один – слева, другой – справа.

Кенджи парировал удар лапы левого существа своей палкой, услышав треск дерева. Одновременно он резко развернулся, уходя с линии атаки второго, и попытался нанести удар по его боку. Палка скользнула по толстой шкуре.

Они были быстрыми и ловкими. Его офисный костюм рвался, он чувствовал, как когти одной из тварей царапнули по пиджаку, не доставая до тела.

Дыхание сбилось. Руки болели от напряжения. Палка была слишком медленной. Ему нужно было что-то другое.

Он отпрыгнул назад, держа палку перед собой, как барьер. Существа рычали, кружили вокруг него, ища брешь в его защите.

Его взгляд упал на острый камень у ручья. Не меч. Но…

Резкое движение! Он бросил палку в ближайшее существо, отвлекая его, и рванулся к камню. Существо, в которое он бросил палку, отшатнулось, но его товарищ тут же бросился на Кенджи.

Он схватил камень – острый, с рваным краем. Не оружие в привычном смысле, но в отчаянии любое средство хорошо.

Существо прыгнуло. Кенджи присел, уходя от атаки, и нанес удар камнем в глаз. Это был грязный, жестокий удар, далекий от изящества кендо.

Раздался пронзительный визг. Существо замерло, хватаясь лапой за изуродованную морду, из раны хлынула темная кровь.

Остальные двое, казалось, на мгновение опешили от вида раненого товарища. Этого мгновения было достаточно.

Кенджи, задыхаясь, принял более устойчивую стойку, готовясь к следующей атаке. Но существа, видя одного из своих поверженным и чувствуя решимость в этом странном, плохо вооруженном двуногом, издали последний рык и бросились обратно в высокую траву, исчезая так же внезапно, как появились.

Тишина вернулась, нарушаемая лишь его тяжелым дыханием и журчанием ручья.

Кенджи стоял посреди поляны, покрытый грязью и потом, сжимая в руке окровавленный камень. Его сердце колотилось как сумасшедшее. Ноги дрожали.

Он выжил.

Он посмотрел на свои руки. Они не держали синай или боккен. Они держали камень. Но движения, реакция, сосредоточенность – все это было из додзё. Его навыки из прошлой жизни, которые казались такими бесполезными в офисе, только что спасли ему жизнь.

Страх все еще ощущался, но теперь он смешался с опьяняющим чувством облегчения и… гордости? Он столкнулся с реальной опасностью и не сломался.

Костюм был полностью испорчен. Он бросил камень обратно на землю. Палка валялась где-то там, где он ее бросил.

Он подошел обратно к ручью и умыл лицо, смывая пот и грязь. Холодная вода привела его в чувство.

Этот мир был не просто декорацией из его любимых романов. Он был реальным. И опасным. И здесь не было правил офисной жизни. Здесь действовали другие законы – законы выживания, силы и хитрости.

Его путь ронина начался с грязной, отчаянной схватки за жизнь. Это было далеко от благородных поединков, о которых он читал. Но это было реально.

Кенджи снова посмотрел на ручей, затем на густой лес, из которого могли выйти новые опасности. Ему нужна была лучшая одежда, настоящее оружие, информация. Он не мог оставаться здесь.

Собрав остатки своей дисциплины, он снова выбрал направление и продолжил путь. Каждый шаг теперь был более осторожным, каждый звук – потенциальной угрозой. Лес за его спиной говорил о битве, о крови, о выживании. И Кенджи начинал понимать его жестокий язык.

Часть 2: Путь Чужака

Глава 6: Кровь и Сталь

После схватки у ручья Кенджи чувствовал себя опустошенным, но одновременно наполненным странной решимостью. Страх все еще пульсировал где-то на краю сознания, но опыт показал, что его навыки, какими бы неуместными они ни казались вначале, работали. Он выжил. А значит, мог выжить и дальше.

Он продолжил свой путь, двигаясь более осторожно. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона. Лес становился мрачнее, тени сгущались, и каждый шорох казался предвестником новой опасности. Его костюм был в плачевном состоянии – изодранный, грязный, промокший. Он чувствовал себя все более уязвимым и оторванным от любой привычной реальности.

Голод начал давать о себе знать, и Кенджи с горечью осознал, насколько бесполезны все его офисные знания в поисках съедобных растений или охоте. Он жалел, что не уделял больше времени книгам по выживанию вместо исторических хроник. Хотя, без последних он, возможно, и не оказался бы здесь.

Он шел, пока не стало слишком темно, чтобы безопасно двигаться. Найдя относительно укромное место под развесистым деревом, он прижался к стволу, пытаясь согреться в прохладном ночном воздухе. Каждый звук леса казался усиленным в темноте – треск веток, уханье незнакомых птиц, далекий вой, от которого по спине пробегал холодок. Сон был поверхностным, полным тревожных образов, и он часто просыпался, сжимая кулаки.

На рассвете, замерзший и измотанный, Кенджи снова двинулся в путь. Он понимал, что ему нужно найти людей. Только так он сможет получить еду, информацию и, возможно, настоящее оружие.

Прошло еще несколько часов. Лес постепенно начал меняться, становясь менее диким. Деревья стояли не так плотно, подлесок редел. Появились более явные следы – не звериные, а… от телег? От многих ног?

Напряжение Кенджи возросло. Приближался к чему-то, что создал человек. Надежда смешивалась с опасением – человеческие поселения могли быть так же опасны, как и дикая природа.

За очередным поворотом тропы, Кенджи почувствовал запах дыма. Не костра, а чего-то едкого, похожего на горелое дерево и… кровь?

Он замедлил шаг, прислушиваясь. Далекие крики. Лязг металла. Звуки конфликта.

Осторожно продвигаясь вперед, он вышел на небольшую опушку. Картина, открывшаяся его взгляду, заставила кровь застыть в жилах.

Поляна представляла собой поле боя. Небольшой караван – две телеги, несколько вьючных животных – был атакован. Товары разбросаны. Деревянные колеса одной из телег пылали, испуская клубы черного дыма. На земле лежали тела. Тела людей, одетых в грубую дорожную одежду или простую кожаную броню, и тела… нападавших?

Нападавшими оказались не только люди в грубых доспехах, похожие на бандитов, но и те самые серо-зеленые существа с горящими глазами, с которыми Кенджи столкнулся вчера. Они добивали раненых и рвали на куски тела павших.

Несколько выживших торговцев или наемников отчаянно отбивались, прижатые к горящей телеге. Их было всего трое против превосходящих сил бандитов и монстров. Их лица были искажены страхом и болью.

Кенджи замер за деревьями, его сердце бешено колотилось. Что делать? Он был один, вооружен лишь сломанной веткой, найденной у ручья, его костюм был непригоден для боя. Ввязаться в эту схватку было чистым безумием.

Но…

Он видел их глаза. Глаза людей, которые сейчас умрут, если никто не поможет. Он видел жестокость нападавших, безжалостно убивающих даже раненых.

Это было то самое испытание, о котором он читал. Та самая ситуация, где принципы Бусидо должны были проявиться. Защита слабых. Противостояние несправедливости. Долг воина, даже если у него нет господина.

В Токио он мечтал о жизни, где его принципы имели бы значение. Где можно было бы поступить правильно, даже если это опасно. Эта жизнь пришла к нему. Прямо сейчас.

Му-шин. Отбрось колебания. Действуй.

В его сознании возник образ Сэнсэя, поправляющего его стойку. Образ Миямото Мусаси, стоящего в одиночку против множества противников. Образ сорока семи ронинов, идущих на верную смерть ради чести.

Это было неразумно. Это было самоубийственно. Но это было… правильно. Согласно его Кодексу.

Он чувствовал, как «Кодекс Души» – то метафизическое ощущение, о котором говорила Сущность – откликается внутри. Не всплеск силы, а скорее ощущение внутренней правоты, ясности цели, несмотря на внешнюю опасность. Как будто его Душа говорила: «Да. Вот он, твой путь».

Кенджи больше не колебался. Его взгляд стал острым, как заточенный клинок. Он выбросил сломанную ветку – она была бесполезна. Его оружием должно было стать его тело, его скорость, его знание техник боя. Ему нужен был меч. Любой меч.

Он огляделся, сканируя поле боя. Тела. У некоторых были мечи, топоры, копья. Оружие этого мира. Примитивное по сравнению с катаной, но настоящее оружие.

Один из бандитов, низкорослый мужчина в рваной кожаной броне, добивал раненого купца коротким топором. Его меч, стандартный прямой меч, висел у него на поясе. Он был ближе всех к Кенджи.

Решение было принято. Быстро. Смертельно.

Кенджи выбрался из-за деревьев, не скрываясь больше. Он рванул на полной скорости, двигаясь низко к земле.

Нападавшие заметили его. Крики, удивленные взгляды.

«Эй! Что за дурень?»

Низкорослый бандит повернулся к нему, ухмыляясь. «Еще один решил помереть? Ну что ж…»

Он не успел закончить. Кенджи сократил дистанцию с поразительной для человека в офисном костюме скоростью. Его движения были экономными, прямыми – движение хищника, бросающегося на добычу. Это не было похоже на атаки местных воинов, привыкших размахивать тяжелым оружием. Это была стремительность и точность, отточенные годами кендо.

Бандит поднял топор, готовясь встретить его. Но Кенджи не собирался атаковать в лоб. Он резко сместился в сторону, используя маневр, который в кендо назывался тайсабаки – уход с линии атаки с одновременным сокращением дистанции.

Бандит промахнулся топором. Кенджи оказался рядом, слишком близко для его длинного оружия. Он схватил бандита за руку, скручивая ее с неожиданной силой, и одновременно нанес удар кулаком в челюсть. Не сильный, но точный, выводящий из равновесия.

Пока бандит шатался, Кенджи отработал еще одно движение из иайдо, адаптированное под эту ситуацию. Его правая рука скользнула к поясу бандита, схватила рукоять меча. Левая рука помогла выдернуть клинок из ножен. Движение было единым, быстрым, отработанным до автоматизма.

В его руке оказался меч. Тяжелый, грубо выкованный, с неудобной рукоятью. Не изящная катана. Но это был меч. И Кенджи знал, как с ним обращаться.

Бандит приходил в себя, поднимая топор. Кенджи не дал ему шанса. Он сделал шаг назад, принимая базовую стойку с мечом в руках. Не стойку кендо с синаем, а более низкую, готовую к нанесению удара настоящим клинком.

И нанес удар. Не рубящий. Режущий. Движение кири-ороши – удар сверху вниз. Точный, направленный.

Лезвие прошло сквозь кожаную броню и плоть. Бандит захрипел, его глаза расширились от ужаса и боли. Топор выпал из ослабевших рук. Он рухнул на землю, истекая кровью.

Все произошло за считанные секунды. Бандиты и существа, занятые добиванием выживших торговцев, на мгновение замерли, потрясенные этим внезапным и жестоким появлением незнакомца.

Кенджи тяжело дышал, сжимая в руке чужой, окровавленный меч. Адреналин зашкаливал. Убийство. Он только что убил человека. Впервые в жизни. Чувство было ошеломляющим, далеким от героики. Но… он сделал это, чтобы спасти других.

Его взгляд скользнул по полю боя, оценивая оставшихся противников. Они оправились от шока и теперь смотрели на него с яростью. Бандиты, существа с горящими глазами, выжившие торговцы, прижатые к горящей телеге.

Он был один против них. Но теперь у него был клинок.

Кенджи вытер меч о штанину своего испорченного костюма, запачканного кровью и грязью из двух миров.

Пришло время показать им, что значит сражаться по Кодексу. Пришло время показать им Клинок из Другого Мира.

Глава 7: Неведомый Стиль

Меч в руке Кенджи был тяжелым. Не изящно изогнутым, идеально сбалансированным произведением искусства, как катана, а прямым, грубоватым клинком с простой перекладиной вместо гарды и неудобной рукоятью. Он ощущался чужим, неповоротливым. Но это был металл, заточенный край – и в этом мире это было все, что отделяло его от смерти.

Бандиты и существа, числом около десяти, оправились от шока после гибели их товарища. Ярость и жадность сменили удивление. Они видели одинокого, странно одетого человека с мечом, который выглядел явно не из их мира. Легкая добыча, которая решила дать бой.

«Получи, ублюдок!» – прорычал один из бандитов, здоровенный мужик с топором, и бросился на Кенджи. Еще двое – один с мечом, другой с копьем – последовали за ним, пытаясь обойти с флангов. Два существа с горящими глазами, издавая низкий рык, тоже ринулись вперед, двигаясь невероятно быстро и низко к земле.

Кенджи не ответил криком или вызовом. Его лицо было сосредоточенным, глаза сузились. Он принял стойку. Не идеальную, но адаптированную. Ноги расставлены чуть шире обычного, тело немного подано вперед, меч держится перед собой, не высоко над головой, как у рубаки, а скорее на уровне пояса, готовый к мгновенному действию. Это не была стойка кендо, но дух стойки был тот же – спокойствие, готовность, концентрация.

Взгляд Воина. Мир вокруг него снова замедлился, но иначе, чем при столкновении с грузовиком. Теперь это было не хаотичное замедление смерти, а сфокусированное восприятие. Он видел напряжение в мышцах нападавших, направление их взглядов, даже мельчайшие колебания их оружия. Он чувствовал их намерение – не просто атаковать, а уничтожить его быстро.

Первый бандит с топором замахнулся для мощного рубящего удара. Кенджи не стал блокировать его впрямую. Сэнсэй учил, что лоб в лоб идти стоит лишь при необходимости. Вместо этого он сделал шаг назад и в сторону – тайсабаки. Топор с оглушительным свистом рассек воздух там, где мгновение назад был Кенджи.

Одновременно с уходом, Кенджи выбросил руку с мечом вперед. Не рубящий удар, а быстрый, точный цуки – прямой укол, нацеленный в незащищенное горло бандита, который еще не успел полностью завершить свой замах. Острие меча было тупым для укола, но Кенджи использовал силу своего тела и резкость движения. Удар пришелся в ключицу или верхнюю часть груди. Бандит вскрикнул и пошатнулся, теряя равновесие.

В это мгновение второе существо с горящими глазами прыгнуло на него слева. Кенджи резко опустил меч, блокируя удар когтистой лапы. Металл скрежетнул по когтю. Он почувствовал сильный толчок, но меч выдержал. Не тратя времени, он мгновенно развернулся, используя инерцию блокирования, и нанес низкий, горизонтальный ёко-гири – боковой режущий удар, нацеленный в переднюю лапу существа.

Лезвие прошло сквозь плоть и сухожилия. Раздался визг боли. Существо рухнуло, подвывая и пытаясь отползти.

Кенджи не дал ему шанса. Резким движением, похожим на тодоме (добивающий удар), он пронзил существо мечом.

Все это заняло считанные секунды. Бандит с топором, раненый, пытался подняться. Второе существо было выведено из строя. Но остальные нападавшие пришли в движение.

Бандит с мечом атаковал. Его стиль был размашистым, полагающимся на силу руки и вес оружия. Кенджи парировал его удары не блокированием в лоб, а мягким уке – перенаправлением, отклонением клинка противника в сторону. Он двигался вокруг бандита, заставляя его промахиваться, искать удобную дистанцию, которой Кенджи ему не давал.

Взгляд Воина подсказывал ему моменты уязвимости: секунда между замахом и ударом, мгновение, когда противник теряет равновесие, наклон головы, открывающий шею.

Используя короткое иайдо-подобное движение – быстрый шаг вперед и удар – Кенджи нанес рубящий удар по руке бандита, державшей меч. Тот вскрикнул, оружие выпало из его ослабевших пальцев. Не давая противнику опомниться, Кенджи следующим движением пронзил его живот.

Третий бандит с копьем попытался атаковать с расстояния. Копье – опасное оружие, требующее другой тактики. Кенджи вспомнил, как тренировался против «копья» в кендо, обычно это был другой шинай. Он двигался, постоянно меняя угол, не давая копейщику выстроить прямую линию атаки. Он ждал. Ждал момента, когда копейщик вытянет оружие слишком далеко или на мгновение потеряет равновесие.

Этот момент настал. Кенджи рванул вперед, уходя от острия копья, сокращая дистанцию до опасной для копейщика. Его меч двигался в плотной защите. Копейщик попытался отступить, но Кенджи был уже рядом.

Резкий удар в основание древка копья, чтобы сбить его траекторию. Затем удар мечом – быстрый, восходящий агэ-гири, нацеленный в ногу копейщика. Бандит закричал, падая. Кенджи добил его, не проявляя милосердия. Это была война, не дуэль.

Осталось четверо бандитов и одно существо, а также раненый топором. Они смотрели на Кенджи с открытыми ртами и ужасом в глазах. Этот странный воин в изодранной одежде, с необычным стилем, двигался так, как они никогда не видели. Он не рубил наугад, не полагался на броню. Он был быстрым, точным и смертоносным. Его движения были экономными, каждое имело цель. Он не тратил силы на ненужные замахи, он резал и колол там, где это причиняло максимальный вред.

«Что… что он такое?» – пробормотал один из бандитов.

Существа, более полагавшиеся на инстинкты, чем на тактику, казались сбитыми с толку. Их обычные приемы – наброситься толпой и разорвать – не работали против этого скользкого, быстрого противника, который, казалось, знал, куда они будут бить.

Кенджи стоял, тяжело дыша. Его руки болели, мышцы горели. Но он чувствовал прилив сил – не только физических, но и ментальных. «Кодекс Души»? Возможно. Чувство праведности, ощущение того, что он делает правильное дело, давало ему силы продолжать.

Он не дал им времени опомниться. С боевым кличем – не японским «Киай», а просто громким, резким выдохом, выражающим его решимость – Кенджи бросился на оставшихся врагов.

Битва вспыхнула с новой силой, но теперь инициатива была у Кенджи. Используя их страх и нерешительность, он двигался стремительно, переходя от одного противника к другому. Он уходил от ударов, отклонял клинки, находил уязвимости с помощью своего обостренного восприятия. Одно существо попыталось прыгнуть на него со спины, но Взгляд Воина предупредил его. Кенджи резко развернулся и нанес удар по его позвоночнику, парализуя тварь.

Бандиты пытались окружить его, но его скорость и точность не давали им этого сделать. Один упал с перерезанным горлом, другой – с глубокой раной в боку. Раненое топором бандит попытался сбежать, но Кенджи перехватил его одним быстрым рывком и закончил бой.