Миксовый сборник произведений

В мае 1945 года, когда мы наконец-то получили приказ возвращаться домой, я чувствовал смешанные чувства. С одной стороны, радость от победы, с другой – грусть от того, что придётся расстаться с теми, кто стал мне настоящей семьёй.

Но я знал, что впереди нас ждёт новая жизнь. Жизнь без войны, где я смогу наконец-то спокойно спать по ночам, не боясь звуков бомбёжек и выстрелов. Жизнь, где я смогу просто быть котом – любимым питомцем старого солдата, который прошёл со мной пол-Европы.

И хотя впереди нас ждали новые испытания и трудности, я знал – мы справимся. Ведь главное уже было сделано – мы победили в этой страшной войне, и теперь можно было строить мирную жизнь.

Так заканчивался мой фронтовой путь. Путь, который я прошёл вместе с Трофимычем – человеком, который спас меня в том разрушенном доме весной 1943 года. И я был благодарен судьбе за каждую минуту, проведённую с ним, за каждую спасённую жизнь, за каждую победу, которую мы одержали вместе.

Моя маленькая война

Война для меня началась с маминых слёз и папиных сапог, которые он так и не снял в тот вечер. Помню, как пахло от них кожей и ещё чем-то, что я не могла понять. Я сидела на маленькой скамеечке у окна и смотрела, как папа надевает шинель. Она была такая большая, что, казалось, могла спрятать нас всех.

– Папа, ты куда? – спросила я, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня на прощание.

– На работу, доченька. Скоро вернусь.

Я не понимала, что значит «на работу» в два часа ночи, когда за окном было темно, как в погребе, и когда все соседи тоже не спали, стоя у своих дверей.

Мама плакала тихо-тихо, чтобы я не слышала. Но я слышала.

И тогда я тоже начала плакать, потому что мама плакала, а папа уходил.

– Всё будет хорошо, – сказал папа и погладил меня по голове. – Ты будешь слушаться маму?

Я кивнула, хотя уже знала, что не смогу слушаться. Как можно слушаться, когда в сердце что-то сжимается и не даёт дышать?

Папа ушёл, а мы с мамой остались. Остались в пустой квартире, где пахло папиными сапогами и мамиными слезами.

На следующий день мы с мамой пошли в школу, где были все наши соседи. Там было тепло и светло от множества свечей.

Женщины что-то обсуждали, мужчины записывались в ополчение, а дети… дети просто сидели и смотрели, как взрослые готовятся к чему-то страшному.

Я помню, как мама прижимала меня к себе, когда мы возвращались домой. Помню, как дрожали её руки, когда она готовила мне кашу на завтрак. Помню, как она пела мне колыбельные, хотя раньше никогда этого не делала.

А потом пришла осень. Холодная, дождливая осень, которая принесла с собой бомбёжки и сирены. Мы прятались в подвале, где было темно и страшно. Я боялась, что там, наверху, погибнет мама, и я останусь совсем одна.

– Не бойся, – говорила мама, обнимая меня. – Мы справимся.

И мы справлялись. Мы ели чёрствый хлеб, делились последним с соседями, грелись у маленькой печки, которая едва-едва согревала нашу комнату. Мы стирали отцовские фотографии и верили, что они вернутся.

Я помню, как однажды мама принесла с работы немного сахара. Мы разделили его на маленькие кусочки, и каждый кусочек был как маленькое чудо.

– Это папин, – сказала я, протягивая маме самый большой кусочек.

– Спасибо, доченька, – улыбнулась мама. – Он бы гордился тобой.

И я знала, что это правда. Папа бы гордился мной, потому что я старалась быть сильной ради мамы.

Война для меня закончилась в мае 1945 года. Я помню, как весь наш дом вышел на улицу. Как люди обнимались и плакали. Как где-то вдалеке гремел салют, и мама говорила, что это победа.

– А папа вернётся? – спросила я, глядя на небо, где взрывались яркие огни.

– Да, – ответила мама, хотя в её голосе не было уверенности. – Он обязательно вернётся.

Но папа не вернулся. Он остался там, где началась война, где пахло кожей и где-то ещё чем-то, что я так и не смогла понять.

А я выросла. Выросла и поняла, что война – это не только бомбёжки и сирены. Война – это когда мама плачет по ночам, когда дети растут без отцов, когда люди делятся последним куском хлеба, когда вера становится сильнее страха.

И я благодарна своей памяти за то, что она сохранила все эти моменты. За то, что я могу рассказать своим детям и внукам о том, как мы выжили, как мы верили и как мы любили, даже когда казалось, что это невозможно.

А потом пришла тётя Маша и принесла мне маленькую куколку. Она была вся в тряпочках, но я её очень полюбила. Я назвала её Машенькой, как тётю, которая её принесла. Машенька была моя самая любимая игрушка, хотя у меня вообще-то не было других игрушек.

Я часто играла с Машенькой в больницу. Я её лечила, давала кашки из моей чайной ложечки, которую мама разрешила мне использовать для игр. Кашки у меня не было настоящей, я делала её из земли и воды. Машенька всегда выздоравливала, потому что я была очень хорошей докторкой.