Из жизни отдыхающих, или Отголоски прошлого

Владлен Иванович строго придерживался давно заведенного режима дня. Он проживал в Заозерске, и к восьми часам каждое утро его машина появлялась у ворот базы. Степан неторопливо открывал ворота, обмениваясь с директором рукопожатием и привычным набором фраз. Затем следовал рутинный будничный день, в который теперь все чаще вторгались назойливые телефонные звонки, связанные с предвыборной компанией и вынуждавшие Владлена Ивановича иногда по нескольку раз в день выезжать в Заозерск. В сентябре ожидались выборы на пост мэра. Нельзя сказать, что предвыборная компания была утомительной, кандидатов было не много. Владлен Иванович считался фаворитом предвыборной гонки, на что были две причины – в своей программе он предлагал развивать Заозерск как туристический центр, создавая тем самым новые рабочие места; вторым аргументом в его пользу было нашумевшее героическое имя отца.

После появления Софьи Михайловны, предвыборные заботы Владлена Ивановича отошли на второй план. День проходил как в тумане, на телефонные звонки он отвечал рассеянно, и если обстоятельства требовали его выезда в Заозерск, то Владлен Иванович старался вернуться как можно скорее. Но встретиться с Софушкой у него получалось чаще всего только вечерами, так как дни она проводила с детьми.

Пока его активные ухаживания и страстное нетерпение до сих пор наталкивались на необъяснимую робость Софьи Михайловны.

– Я так ждал этого момента, – шептал ей на ухо Владлен Иванович в очередной вечер, сидя в машине у ворот базы. Он попытался обнять Софью Михайловну, но она нервно передернулась.

– Что? Что-то не так? – нежно шептал Владлен Иванович.

– Просто… в машине неуютно, – Софья Михайловна старалась говорить спокойно, но голос выдавал ее волнение.

– Пойдем ко мне… в кабинет, – его руки скользнули вниз, обнимая ее талию, – Софушка…

– Насколько я понимаю, ты хочешь изменить своей благоверной? – ироничной улыбкой попыталась охладить его пыл Софья Михайловна.

– Не насмехайся надо мной. Я… ты сводишь меня с ума, – натиск Владлена Ивановича становился все сильнее. Уверенность придавало то, что Софья Михайловна понемногу уступала ему. Он откинул назад сиденье и уже навалился на нее всем телом, целуя все, что выхватывали из темноты ночи его алчущие губы.

– Ты меня так раздавишь… ну… хорошо, хорошо, пойдем к тебе…

Легкое настроение бабочкой порхало где-то среди верхушек сосен, тянущихся к небесной голубизне. Степан лениво, скорее, для вида помахивал метлой. Бегущий трусцой после освежающего утреннего купания Евгений приветственно кивнул ему и уже поднимался на крыльцо, когда дворник, отставив в сторону метлу, обратился к нему:

– Правильно вы поступаете – с утра здоровьем заряжаетесь! Хорошее это дело! Да только кроме вас-то, почитай, никто этим хорошим делом не занимается. Вы-то – человек молодой, не застали, наверное, те времена, когда государство заботилось, чтобы всему народу так хорошо бы было! Может, слышали про нормы ГТО2?

– Конечно, слышал, – кивнул Евгений, кинув тоскливый взгляд в сторону двери базы.

– А я вам вот что скажу: раньше, в советское-то время, всех детишек обязывали в школе сдавать нормы ГТО! И они здоровее были нынешних – бегали, прыгали на свежем воздухе-то! А сейчас что?!

– Сейчас возродили сдачу норм ГТО, правда, их можно сдать и в интернете. Игра такая…

– Вот оно как повернулось, – сокрушенно покачал головой Степан. – Детишки и так свету белого не видят…

Привыкший после утреннего моциона к нескольким чашкам согревающего кофе в обществе жены и чувствующий, что начинает подмерзать, Евгений все же не мог выбрать момент, чтобы деликатно удалиться.

– Я вон охранником, да дворником работаю, – продолжал Степан, – что, думаете, так всегда было? Нет! В старое советское время на заводе работал, числился в передовиках производства, переходящий вымпел почти всегда был мой. Меня и в партию еще по молодости приняли, как ударника труда, и до сих пор я – член коммунистической партии, правда, теперь России… Эх, да что говорить! Была страна, разломали, разворовали! – он безнадежно махнул рукой. – Вон наш завод – на всю страну работал, а потом… – Степан тяжело вздохнул и замолк.

– Д-да, п-понятно, – сразу же вставил Евгений, начинавший постукивать от холода зубами, и тут же продолжил, – п-пойду, кофейком побалуюсь.

– Идите, идите, – кивком разрешил ему Степан и добавил. – Хотя, нет, постойте…

Бодро развернувшийся в сторону двери Евгений остановился. Его взгляд печально остановился на Степане. Тот подошел к краю дорожки и указал рукой вниз:

– Дождями тут яму намыло, так я песочку насыпал. Вы вот будете проходить мимо, не поленитесь, по нему и пройдите, так он быстрее притопчется.

– Х-хорошо, – с дрожью бросил в ответ Евгений и нырнул в источающий тепло коридор базы. Там он быстро переобулся и прыжками взбежал на второй этаж.

Настроение Владлена Ивановича с утра было радужным и отражалось на лице блаженной улыбкой. Перед мысленным взором в который раз возникал образ Софушки… ее веснушки, рыжие кудряшки и все время прячущиеся от него зеленые глаза…

Так он и сидел в своем директорском кресле, пока голоса Зинаиды Парамоновны и Степана, доносившиеся из коридора, не вернули его к действительности.

– Ну вот… опять Степан проводит агитационную работу, – усмехнулся Владлен Иванович. В это время из коридора доносилось:

– … что мне твоя партия?! Мусор вынесет, полы за всеми отдыхающими перемоет?! И уже объявление им повесили, как добрых людей просят – соблюдайте чистоту, убирайте за собой мусор! А где они… добрые люди?!

Обычно спокойная Зинаида Парамоновна разгорячилась как кипящий чайник, правда, вместо чайного носика у нее в руке был увесистый пакет с мусором.

– Погоди Зинаида, ты поостынь немного, – Степан умиротворяющим жестом поднял руку, – да поставь свой пакет-то на пол!

Зинаида Парамоновна опустила пакет возле ног и устало отерла рукой потный лоб.

– Я вот что скажу тебе, – поучительно начал Степан. – Ты узко смотришь на вещи, а потому и вскипаешь так, а толк-то есть?! Вот то-то. Толку-то нет совсем, а ты немного шире посмотри… у нас же сейчас что?! Капитализм! А это значит что?! Каждый чувствует себя барином, а кто не барин, так тот – барыня! А ты кто есть? А ты, Зинаида Парамоновна, есть барская прислуга! А вот она… – Степан ткнул пальцем вверх, в сторону номера Изольды Антоновны, – она деньги заплатила, и плевать ей на твой труд и твою больную спину.

– Что уж тут скажешь, Степушка, прав ты, – тяжело вздохнула Зинаида Парамоновна.

– А я тебе что толкую! А вот при социализме барей-то не было, и любой людской труд уважался и был в почете. Я ведь к чему веду…

– Ой, Степа, – замахала рукой Зинаида Парамоновна, – опять старую песню завел о главном. Ну, зачем мне на пенсии в эту вашу партию вступать? Ты вон иди молодежь лучше агитируй!

– Нам, Зинаида, каждый человек важен, каждый новый член, а молодежь… ну что она понимает…

Но горничная уже прихватила мешок с мусором и, держась рукой за спину, засеменила к выходу.

– Да… надо бы тактично поговорить с Изольдой Антоновной, – Владлен Иванович устало вздохнул и потянулся. – О чем же я думал? А-а… надо как-то определиться с местом для встреч… У меня в Заозерске однозначно нельзя…

– Одна… две… три…

– Не многовато будет? – вопросительно подняла глаза Ксения, наблюдая за Евгением, отсчитывающим полные ложки сгущенного молока и отправляющим их в чашку с дымящимся кофе.

– А вот теперь, пожалуй, будет в самый раз, – ответил Евгений, остановившись на пятой ложке. – Ты знаешь, никак не могу согреться. Сначала Степан поморозил меня возле крыльца, а затем наша многоуважаемая Изольда Антоновна окатила холодным душем на кухне.

– В смысле? – брови Ксении поползли вверх.

– Ну… я имею в виду психологический душ, – глядя в потолок, глубокомысленно изрек Евгений. – Спускаюсь я на кухню, подогреть завтрак, и встречаю там Изольду Антоновну. На мое жизнерадостное приветствие: «Доброе утро!» она в ответ смерила меня ледяным взором и сквозь зубы так процедила: «Ну-ну… молодой человек». Признаюсь, я был несколько обескуражен, – покачал головой Евгений, вновь протягивая руку к банке со сгущенным молоком.

– Что-то я не замечала, что большое количество сгущенного молока обладает согревающим эффектом, – Ксения успела дотянуться до банки первой и придвинуть ее к себе. – Я теперь чувствую неудобство перед Изольдой Антоновной. Женщина приехала отдохнуть, и телевизор у нее, может, единственное средство развлечения…

В этот момент переливчатой трелью зазвонил телефон Ксении.

– Жень, подай, пожалуйста, тебе ближе.

Взяв телефон, Евгений бросил взгляд на экран:

– Номер неизвестный… Уж не поклонник ли какой тебе звонит… сейчас разберемся…

– Алло… вы в своем номере? – женский голос в трубке звучал с искажениями и глухо – похоже, были проблемы со связью.

Прикрыв трубку рукой, Евгений обратился к Ксении:

– Какая-то женщина спрашивает, в номере ли мы?

– Ну, конечно, это же горничная, – зашептала в ответ Ксения. – Мы договаривались, что она позвонит насчет уборки.

– А!.. – радостно воскликнул в трубку Евгений. – Мы как раз сейчас в номере. Вы можете зайти и сделать уборку.

– Хорошо, я так и сделаю. А вам только пол помыть? А то я как раз сейчас совершенно свободна: могу и в магазин сбегать, и обед приготовить…

– А… э… – замялся Евгений, – … я сейчас передам телефон жене.

– Алло, Зинаида Парамоновна? Доброе утро! – взяла телефон Ксения.

– Ну… вообще-то я Кирой Константиновной была с утра, а так-то утро доброе!

– Кира, ты?! – лицо Ксении вытянулось. – Ну что ты нам голову морочишь?!

– Так я не знала, что если тебе позвонить с другого номера, то твой бдительный муж сразу сунет мне в руки швабру и ведро, – в голосе подруги Ксении звучали усмешка и сарказм.

– Так, наверное, было плохо слышно, – глядя на утвердительно кивающего ей Евгения, попыталась оправдаться Ксения, – а тут еще горничная обещала позвонить… А ты где сейчас, Кира?

– Ну… если быть точной, то… четвертый километр по трассе от Заозерска, пансионат «Мшистые камни», административный корпус, второй этаж, номер два – дробь три, стою с левой стороны от окна… Прибыла утренним рейсом автобуса на девять сорок пять, отработав три дня в отделе детской литературы, надеюсь, еще не забытого тобой книжного магазина по адресу…

– Кира, хватит!

– Ну, так это не я начала…

Переговорив с подругой, Ксения с улыбкой положила телефон.

– Ты представляешь, Кира уже на «Мшистых камнях».

– Ну… кто бы сомневался… – философски протянул Евгений, допивая последний глоток уже остывшего кофе.

Владлен Иванович расхаживал по своему кабинету, рассуждая вслух с самим собой:

– Нет, нет, нет… и еще раз нет… соседи могут увидеть, да и вообще… кандидат в мэры и вдруг… адюльтер!

Он забыл, что уже несколько часов назад поставил телефон на автоответчик и теперь, встрепенувшись, вспомнил, что сегодня должен был позвонить секретарь избирательной комиссии.

– Некстати, все некстати, никакой ясности…

Нервничая, он порывистым движением включил телефон и начал прослушивать записи автоответчика. Звонков было много, и, равнодушно прослушивая их один за другим, он все больше ощущал накопившуюся за последние дни усталость. Привычное, свойственное ему состояние бодрого воодушевления покинуло его как раз сейчас, когда необходимо было сделать решающий рывок в предвыборной гонке.

Задумавшись, он вздрогнул, услышав очередное сообщение. Конечно, Софья Михайловна забыла об осторожности, надиктовывая свое предложение на автоответчик, но суть этого предложения привела Владлена Ивановича в состояние радостного возбуждения:

– Какая же она у меня умница, что догадалась перенести встречу на утро в свой номер.

Уже через несколько минут он бодро набирал номер секретаря избирательной комиссии.

– А вон и Кира плывет, – Ксения указала в сторону выступающей в озеро дальней каменной гряды. – Ты только посмотри, куда она заплывает! Пойдем на понтон, подождем ее.

Осторожно ступая по шаткому деревянному настилу, стараясь не задеть многочисленных разомлевших на солнце загорающих, Евгений и Ксения направились к лестнице для спуска в воду.

– Узнаю Кирины вещи, – Ксения указала на растянувшееся поперек понтона ярко-бирюзовое в мелкую ромашку покрывало, почти не оставляющее шансов пройти, не наступив на него. – Кира не изменяет себе, – улыбнулась Ксения. – Какая-то книжка… давай посмотрим, что она читает.

Взяв книгу, Ксения бегло полистала ее:

– Ты посмотри… здесь преступление за преступлением. И нравится же ей такое…

Фонтан брызг прыгнувшего с понтона мальчишки заставил их отвернуться. Со всех сторон летели крики, смех и визг купающихся.

– Привет, вы меня заждались? – слегка запыхавшаяся Кира в зеленовато-голубом в тон покрывалу купальнике с довольной улыбкой на лице прошлепала босыми ногами по понтону. – Кстати, очень захватывающая книга, – она взяла полотенце и обмотала вокруг себя, – там маньяк действует строго по схеме… – воодушевленно начала Кира, ее глаза заблестели.

– Умоляю тебя! – взмахнула рукой Ксения. – Можно без подробностей?

Кира часто заморгала, тяжело вздохнула и заметила:

– Вода сегодня чудесная, я уже второй раз купаюсь. Плаваю вон до того мыса, – она показала на выступающую в озеро каменную гряду. – Жень, какое расстояние будет туда и обратно?

– Метров двести пятьдесят только туда, – прикинул Евгений.

– Ого, значит, я проплываю метров пятьсот за один раз…

Они расступились, пропуская полную даму, сопровождающую карапуза, волочащего впереди себя огромного надувного крокодила.

– Как вы устроились… нормально? – Кира просушивая растрепанные кудри, тряхнула головой. – А я уже собралась к вам в номер… на уборку.

Отличительной чертой Киры была полная невозмутимость при розыгрышах и шутках.

– Да, Кира, – поддержала ее Ксения, – мы так долго тебя ждали, что решили пойти за тобой.

– Третий раз искупаюсь и обязательно приду.

– А вон, кстати, и наши соседи, – Евгений кивнул в сторону расположившихся на пляже Софью Михайловну с детьми.

– А… так это ваши соседи, – Кира подошла поближе к Евгению с Ксенией. – Их мама в течение часа вслух читала им «Трое в лодке, не считая собаки» Джерома.

– Твоя любимая книга, жаль, что мы опоздали, – Евгений с улыбкой посмотрел на Ксению, прервав созерцание перевернутого отражения прибрежных сосен в воде.

– Санек, ну ты в натуре закусывай, а то… я за тебя не отвечаю! – вдруг донеслось с берега.

– А вот и мои соседи, полюбуйтесь, – Кира кивнула в сторону нетрезвой мужской компании, развалившейся в тени прибрежного кустарника в окружении грязных пластиковых тарелок и арбузных корок.

– Представляете, – продолжала она, – я только приехала и даже не успела разобрать сумку, как стук в дверь, и вон тот, толстый, волосатый, в красных трусах вваливается в номер со словами: «Где тут пиво можно купить?» На мой ответ, что пиво обычно продается в магазине, он рыгнул и спросил, нет ли у меня весел? Я ему отвечаю, что дверь администрации – напротив. Тогда он выкатил на меня глаза и спрашивает: «Ну че… у тебя ваще ниче нет?».. Не знаю, как я набралась храбрости вытолкать его за дверь, а потом сразу сходила к администратору, и она меня обрадовала, что эта компания завтра утром уезжает.

– Да уж, – печально вздохнула Ксения, – с уходом Алевтины Николаевны контингент отдыхающих на «Мшистых камнях», порой, оставляет желать лучшего…

– Это вы, мадам, вздыхаете по своему полковнику с аристократическим прошлым3? – Евгений иронично улыбнулся Ксении.

– Кстати, Кира, в наш отдых тоже включена чудесная соседка. С раннего утра гарантировано прослушивание новостей, рекламы и сериалов, – поспешила сменить тему Ксения.

Мы пока оставим друзей беседовать на понтоне и переместимся на пляж к другой группе отдыхающих…

– Дима, я тебе запретила далеко заплывать! Ты почему опять уплыл за буйки?! – Софья Михайловна подняла на лоб солнцезащитные очки и строго посмотрела на сына.

– Мам, ну я же в ластах, с маской и трубкой, – белокурый мальчуган недовольно щурился под ярким солнцем. – Мы в секции каждый раз по километру проплываем, а тут я чуть только за буй заплыл.

– Будешь спорить со мной – пойдешь в номер! – тон Софьи Михайловны не оставлял никаких лазеек для Димы. – И, вообще, хватит уже купаться. Погрейся на солнце. Вода остывает, уже август.

Что-то недовольно пробурчав, Дима растянулся на песке, при этом как бы нечаянно подтолкнув загорающую сестру и намочив ее стекающей с маски водой.

– Ты что совсем?! – взвизгнула Глаша.

Но эмоциональному всплеску между братом и сестрой не суждено было перерасти в ссору. Вмешалась мама, и хрупкий мир был на время водворен: Дима погрузился в просторы интернета, а Глаша с мамой пошли купаться.

– И что вы мне все это рассказываете? Я же сам все это знаю, – Лев Соломонович широко раскрытыми глазами уставился на Изольду Антоновну. Время было предобеденное, и Лев Соломонович отдыхал в беседке, предвкушая сытный обед в санатории «Голубая волна», когда неожиданно рядом с ним появилась Изольда Антоновна и начала красочно описывать свои впечатления от отдыха.

– Во-первых, убирают раз в три дня, во-вторых, когда я останавливалась в санатории «Голубая волна», конечно, питалась в столовой, а это место я и выбрала, чтобы готовить самой. Сами понимаете, нам – пенсионерам – дороговато обходится отдых с питанием.

Льву Соломоновичу не понравилось, что его приняли за пенсионера. Он недовольно поморщился и ограничился кивком в ответ Изольде Антоновне.

– … вот я и вынуждена готовить на кухне, – сетовала женщина, – а сами знаете, во время готовки что-то убежит, где-то не доглядишь… Так вот, наш уважаемый директор, Владлен Иванович, изволил пригласить меня в свои апартаменты, чтобы мне об этом сообщить. И как вам это все нравится? – Изольда Антоновна склонила голову набок и постаралась иронично улыбнуться, но в глазах Льва Соломоновича ее улыбка получилась какой-то страдальческой гримасой.

– Как говаривал в таких ситуациях мой дядя Жора, а он всю свою сознательную жизнь провел в Одессе, и ему можно доверять: «Лева, раз у тебя нет денег – сиди и не хныкай», – и Лев Соломонович гомерически рассмеялся.

– А я ведь знаю, к кому он ходит по утрам, – Изольда Антоновна загадочно посмотрела на Льва Соломоновича.

– И к кому? – кустистые брови Льва Соломоновича в наигранном недоумении поползли вверх.

– К нашей рыжеволосой соседке!

– Молодец он… наш директор! – Лев Соломонович звучно прищелкнул пальцами.

– А видели бы, что он читает… – продолжала интриговать Изольда Антоновна. – Я уже выходила из его кабинета, смотрю… а там, в углу, на сейфе, книжка лежит в блестящей обложке. Я еще посмеялась, говорю: «Что предпочитаете читать?», а сама смотрю, а на обложке название: «Великая страсть», – Изольда Антоновна откинула назад голову и со значением посмотрела на Льва Соломоновича. – А с виду-то такой благородный, интеллигентный человек… вот уж точно не подумаешь… А еще наши соседи, да вы их видели, эта молодая пара. Им, видите ли, мой телевизор помешал… И они тоже мне высказали! – она склонила голову набок, приняв такое выражение лица, при виде которого народившийся у Льва Соломоновича перед обедом хороший аппетит быстро стал покидать его.

– Нет, не подумайте, что я жалуюсь, – страдальческая улыбка на лице Изольды Антоновны уступила место доверительной, – но согласитесь, что это никуда не годится…

В разговоре возникла пауза, во время которой Лев Соломонович покачал головой, недоуменно поводил глазами из стороны в сторону и, наконец, изрек:

– Не хочу вас расстраивать, но у меня все хорошо… – он слегка прищурился и кивнул Изольде Антоновне. – И как говорил мой дядя Жора: «Улыбайтесь, женщина, завтра будет еще хуже».

– Вы так считаете? – Изольда Антоновна недовольно повела головой в сторону. – Ну-ну…

После чего она встала и, высоко подняв голову и расправив плечи, с гордым видом скрылась за дверью базы.

– Жень, посмотри сколько времени? – Ксения первая нарушила безмятежную тишину отдыха.

Евгений сладко зевнул и потянулся к телефону:

– Уже четвертый час… что-то совсем разморило…

– Ага… такое чувство, что и здесь, в тени, тридцать градусов, – вздохнула Ксения, – Жень, пора вставать.

– Не-а, – протянул Евгений и, потянувшись, закинул руки за голову, устремив взгляд на густую разлапистую крону широкоствольной сосны, под которой они расположились.

Это старое дерево много повидало на своем веку. Когда-то часть его ствола безжалостно была иссечена добытчиками смолы. С тех пор прошло много лет, но каждый год, начиная с весны, дерево, просыпаясь ото сна, как будто вспоминало свои мучения и начинало плакать, покрывая уже затянувшуюся рану множеством янтарных, блестящих на солнце, тягучих, липких капелек. Старую сосну обступили высокие стройные липы, шатром раскинувшие ветви, создавая тень и сохраняя в жаркие дни прохладу. Чуть поодаль, за каменистым берегом, негромко шепталось с побережьем озеро, освежая легким ветерком знойный воздух. Евгений и Ксения любили приходить сюда и читать под убаюкивающий шелест липовой листвы и мерный шепот озерных волн. Заботы и волнения прошедшего года уступали место неге и расслабленности…

– Тогда… – Ксения задумчиво посмотрела на Евгения, – послушай, как мистер Дарси наконец-то решился объясниться в любви Элизабет, – Ксения раскрыла пухлую, потрепанную книгу, на обложке которой в окружении венка из роз затейливым шрифтом было выведено: Джейн Остин «Гордость и предубеждение».

– О, нет! Избавь… только не это женское чтение. Все, уже встаю и идем.

– А я бы сейчас съела мороженое, или нет, лучше – два мороженого, – мечтательно протянула Ксения.

– Ага, сначала – чтение про любовь, потом – мороженое на обед… – Евгений воздел руки кверху, – этим мужчина сыт не будет.

– Хорошо, – улыбнулась Ксения, – пошли, где-то здесь неподалеку, в санатории «Голубая волна», должна быть столовая.

– Ну, конечно, где-то… здесь… Ну, женщины…

Лесная тропинка, петляя среди мшистых валунов вдоль выложенного крупным камнем забора санатория «Голубая волна», уткнулась в узорчатые металлические ворота. Вход в санаторий был свободный, и вскоре Евгений с Ксенией оказались перед трехэтажным корпусом с белыми мраморными колоннами, на первом этаже которого располагалась столовая. Пока они в раздумье остановились перед входной дверью, ее створки автоматически раскрылись и выпустили на улицу большую лохматую собаку неопределенной породы и такого же окраса. Собака вальяжно спустилась с крыльца, не переставая неторопливо облизываться, потянулась, старательно выгибая спину и, вильнув на всякий случай хвостом в сторону застывшей с вопросительными выражениями лиц молодой пары, лениво скрылась в ближайших кустах.

– Но… это еще не значит, что обслуживают всех, – первым выразил вслух сомнение Евгений. – Возможно, пес состоит в штате санатория.

Пока они продолжали в нерешительности переминаться с ноги на ногу, снова раздался звук открывающихся автоматических дверей. На сей раз перед ними предстал большой белый кот. Оказавшись на крыльце и даже не удостоив взглядом проголодавшуюся пару, кот удобно сел и принялся старательно вылизывать левую лапу.

– Нет, ну сразу видно, – Ксения кивнула на усатую мордочку, – и кот, и собака состоят на довольствии.

– Да-а… кот мышей ловит, а собака территорию охраняет, – дополнил ее предположение Евгений.

– В любом случае мы только поинтересуемся возможностью пообедать… – неуверенно добавила Ксения.

– Угу, и поинтересуемся, и пообедаем! – Евгений решительно шагнул вперед. Автоматические двери открылись, пропустив их. А белый кот, закончив умывание, направился в сторону клумбы с разноцветными георгинами, где и растянулся в тени под их пышной зеленью.

Дни сменялись днями, одаривая отдыхающих свежестью прохладного утра, теплом и даже жарой полудня и убаюкивающе-бархатистой нежностью вечера. Иногда набегал летний дождик, шелестя листвой деревьев и выбивая частую дробь на крыльце и крыше базы отдыха «Жемчужина».

Вот и очередное утро лениво проплывало своим чередом. Владлен Иванович, как обычно, пораньше приехал на базу, поприветствовал заканчивающего подметать дорожки Степана и прошел в свой кабинет. В его душе наконец-то воцарилось удовлетворение и покой. Все шло по плану: встречи с Софушкой по утрам, маленький частный бизнес в Заозерске, приносящий стабильный доход, и предвыборная компания, сулящая неплохие шансы на успех.

Достав из стола рабочую тетрадь, он перелистал ее, сделал несколько новых записей, потом, подойдя к сейфу, открыл его, пересчитал полученные накануне от отдыхающих деньги, посмотрел на часы. Было 8.00, и Владлен Иванович неторопливо погрузился в кресло.