90-е: Шоу должно продолжаться – 9

– Да нет, просто уже поздно же, – Ева повозилась, устраиваясь под одеялом поудобее.

– Скорее рано, – усмехнулся я.

– Значит завтрак сегодня ты готовишь, – сказала Ева и снова уснула.

Я с минуту медитировал на пустой экран, а потом снова перемотал кассету на начало.

Мама впустила меня в квартиру и немедленно убежала на кухню.

– Завтракать будешь? – спросила она, пока я снимал куртку и ботинки. – Я сырников нажарила!

– Вообще-то я уже ел, но от сырников точно не откажусь, – заявил я. – А папа где?

– Умчался по делам еще с семи утра, – мама взмахнула лопаточкой. Она была одета уже на выход – в брючном костюме, и прическа уложена. Но в кухонном фартуке. На сковороде шкворчали кругляши сырников.

Все-таки моя мама, в смысле мама Вовы-Велиала, – удивительный человек. Мне страшно нравилось смотреть, как она делает практически все. Играючи готовит. Как бы походя, между делом. Голова занята мыслями о производстве или чем-то еще важном. Одежда и прическа – хоть сейчас в переговорную. Или, скажем, уборка. Вот, казалось бы, как можно ухитриться выглядеть настоящей леди, когда у тебя в одной руке тряпка, а в другой – веник? Но меж тем… Все эти бытовые действия она совершала, как будто ни секунды не напрягаясь. Даже не задумываясь вообще.

Просто магия какая-то!

– Володя, мне нужно с тобой поговорить, – сказала мама, когда поставила передо мной тарелку с сырниками, вазочку с вареньем и блюдце со сметаной.

– Что-то случилось? – замер я с рукой над тарелкой. Блин, хорошее настроение как ветром сдуло. Что-то с Французом фиговое? Вдруг идея с ними связываться оказалась так себе?

– Нет-нет, ничего страшного, – быстро покачала головой мама. – Ты ешь, ешь, не волнуйся. Сейчас я все расскажу. Мне просто как-то неудобно. Ребята из «Самсона» мне очень помогли, а я тут опять со своими проблемами лезу.

– Ну а зачем тогда семья, если за помощью не обращаться? – я подмигнул. Обжигаясь, схватил один сырник, макнул его в сметану и откусил. «Эх, как же хорошо быть молодым!» – в черт знает какой уже раз подумал я. Никаких проблем сожрать пару завтраков подряд. Все сгорит в топке растущих мышц.

– И правда, – мама улыбнулась, вздохнула и подперла подбородок кулаком. – В общем, дело вот какое…

Я лопал сырники и слушал рассказ мамы.

В общем, есть такой дядя Вова, мой тезка. Он мамин одноклассник, а с мамой их связывает школьный роман. Напрямую она об этом не сказала, но нужно быть идиотом, чтобы понять. А еще он не просто дядя Вова, а очень даже предприимчивый дядя Вова. Когда в конце восьмидесятых началась повсеместная кооперация, он с азартом и задором в этот паровоз впрыгнул, и уже к восемьдесят седьмому был человеком весьма состоятельным. И школьные друзья его в шутку звали подпольным миллионером. И когда мама решила, что тоже не прочь заняться частным предпринимательством, он здорово помог. И не только советами, но и деньгами. В девяностом он женился и на продолжительное время с горизонта семьи Корнеевых пропал.

А теперь снова появился.

– И ведь, понимаешь, какое дело… – мама смутилась. – Мы по телефону поговорили, и он как бы невзначай сказал, что ему понадобятся мужские руки в помощь, надо мебель перетаскать или что-то в этом роде. И хитро так вворачивает, чтобы Витя у нему подъехал и помог. Ну, по старой памяти.

«Видимо, отец не в курсе, что есть какая-то там старая память», – подумал я, молча ожидая продолжения. И дожевывая сырники.

Мама по ходу рассказа налила мне чая и снова села напротив.

– Понимаешь, какое дело, – она вздохнула. – Он когда позвонил, то принялся игриво так на свидание звать. Мол, с женой он развелся, теперь вольная пташка и все такое. Опять навыдумывал себе черт знает что. Я ему сразу сказала, чтобы ерунду эту прекратил, ну так он сразу оглобли развернул и начал про то, что помощь ему нужна. А я Вите даже говорить об этом не хочу, не хватало еще, что…

Мама встала, сняла фартук, повесила его на крючок рядом с мойкой.

– Но ссориться с ним я тоже не хочу, – мама посмотрела на меня серьезным взглядом. – Он в действительности неплохой человек, и с ним можно работать. Но хорошо бы при этом, чтобы он своими глупостями в мою жизнь не лез. Понимаешь меня?

– Думаю, да, – кивнул я.

– Замечательный ты у меня, – мама быстро меня обняла и отпрянула. – Боюсь я, что если скажу Вите, то он мне сначала скандал до небес устроит, а если пойдет Вовке помогать, то вообще черт знает что они там могут придумать.

– Да нет проблем, мам, – я подмигнул. – Когда там нужна помощь?

– Ну и еще… – мама сцепила пальцы. – Ты там… присмотрись. А то может я тоже себе навыдумывала, а Вовка ничего такого ввиду не имел, просто выпивши был или еще что. Понимаешь меня?

– Сделаем, – кивнул я.

– Фух, – с облегчением выдохнула мама. – Прямо камень с души! Ты же прямо сегодня можешь?

– Запросто, – снова кивнул я, перебрав в голове список дел. И там не оказалось ничего такого, что не терпело бы несколько часов промедления.

– Тогда сейчас я ему позвоню и скажу, что ты придешь, – мама быстро встала. – Посиди чуть-чуть… А, да! Еще хотела спросить! Ты на права-то сделал фотографии?

– Фотографию? – недоуменно спросил я. Но мама уже умчалась к телефону, так что я не успел ляпнуть ничего лишнего. Хрен его помнит, когда там у нас в России начали выдавать права нового образца. Где-то в этом году, наверное, когда страна сменила название…

Ладно, неважно.

Поставил себе галочку «сфотографироваться на права».

– Вот адрес, – мама положила передо мной листочек в клеточку, на котором ее аккуратным почерком был выведен адрес в центре города.

Солнце светило уже совсем по-весеннему – ярко, весело. Блестело в лужах, отражалось в стеклах домов, припекало. Птички радостно чирикали. Пахло мокрой землей. Я никогда не любил новокиневскую весну. Она всегда была самым грязным временем года, когда из черных сугробов торчал набросанный за зиму мусор, когда город заливали огромные мутные лужи, когда вместе со снегом, случалось, и асфальт растворялся. И пока не появилась свежая зелень, лучше было не переобувать машину, потому что в любой момент обманчивая погода могла подбросить свинью в виде обильного снегопада. И не было, кажется, ни единой весны на моей памяти, когда этого бы не случалось.

Но сейчас я радостно и легко скакал через лужи, перешагивал, скрестив пальцы, трещинки на обнажившемся асфальте. И, улыбаясь, подставлял лицо яркому солнцу. Щурился, не замечая грязи и разрухи.

Не примелькалось, нет. Мусор и срач меня все еще напрягали, просто очень уж хороший был денек. В голове клубились планы на грядущее лето. А встречные девушки спешно переоделись в экстремально коротенькие юбки, что тоже радовало глаз, разумеется. Хотя внутренний заботливый голос и бухтел, что этих красотуль надо бы за ушко отвести домой и одеть потеплее.

От дома до площади Советов я дошел пешком. На пару минут задержался, чтобы поглазеть на митингующих возле памятника Ленину недовольных граждан с самопальными плакатами. У раскладного столика топтался мужичок с мегафоном и выкрикивал что-то неразборчивое.

Народу на митинге было не особо много, но люди подходили, так что еще не вечер.

Забавно… Эта часть городской жизни как будто проходит мимо меня. За те пару минут, которые я здесь провел, я успел обратить внимание, что это как будто тоже одна тусовка. Люди приветствовали друг друга, как старые знакомцы. Были тут свои и свои распорядители, которые технично этим мероприятием дирижировали. Когда в мою сторону направилась женщина с революционным огнем в глазах и планшетом для сбора подписей в руках, я поспешил ретироваться.

Быть может, я еще изучу в подробностях политическую жизнь Новокиневска.

Но это будет не сегодня.

Ага, а вот и нужный дом по Молодежной! Мама сказала, что мне нужен бывший овощной в торце дома. То есть вот эта кубическая пристройка…

– Здорово! – рослый мужик оглядел меня с ног до головы. – Это ты что ли валькин пацан?

– Владимир, – с глуповатой приветливой улыбкой представился я и протянул руку.

– Аналогично, – рассмеялся дядя Вова.

Это был эталонный такой мужик. Ростом даже повыше меня, широченные плечи, никакого намека на пузико. В волосах – первая седина, которая скорее добавляла солидности, чем старила. Гладко выбрит, на волосах – свернутая из газеты треуголка.

– Заваливай! – махнул рукой дядя Вова. – Ну как тебе хоромы?

– Впечатляет, – вежливо усмехнулся я, оглядывая бывший магазин. Кроме нас двоих здесь было еще несколько человек. Два незнакомых мужика возраста моей мамы и две женщины примерно тех же лет. Судя по всему, между собой хорошо знакомые. Все они скучковались в дальнем углу просторного помещения вокруг стола и живо что-то обсуждали.

– Мама сказала, что вам нужна помощь, – я сунул руки в карманы. – Что куда надо перетащить?

Дядя Вова перестал пристально меня разглядывать, хлопнул в ладоши и принялся раздавать указания. Сводилось все, если вкратце, к следующему: нужно было взять со склада сваленную там мебель и расставить по местам так, чтобы овощной перестал выглядеть магазином и стал больше похож на клуб знакомств, который дядя Вова и вознамерился открыть.

– Вот туда поволокли! – скомандовал он мне, кивнув головой вправо. Мы с ним тащили здоровенную ширму в китайском стиле, с какими-то травами, лотосами и прочей экзотической флорой. На вид она должна была быть легкой, на деле же весила целую, блин, тонну. Будто в каркас из бамбука сунули металлические арматурины.

– Чтобы кафельной плитки видно не было? – спросил я, отдуваясь.

– В яблочко, младший! – отозвался дядя Вова. – За ширмой администратора посадим.

– Кстати, хотел спросить, – спросил я, когда мы опустили ширму на место. – А почему клуб знакомств-то? Я почему-то думал, что клубами знакомств занимаются такие старомодные дамочки в возрасте.

– Ты в плену стереотипов, младший! – захохотал дядя Вова. – А я, можно сказать, к истокам возвращаюсь. Я же на таком вот клубе первые нормальные деньги заработал. Еще в восемьдесят шестом.

– Да ладно? – я приподнял бровь.

– Не веришь? – он хлопнул меня по плечу. – А зря! Если бы в восемьдесят девятом какая-то гнида на меня анонимку не накатала, дескать, аморальная деятельность, ко-ко-ко, то сейчас я вообще в шоколаде был бы!

– Никогда не думал, что это прибыльно, – хмыкнул я.

– Эх, молодежь! – дядя Вова хлопнул себя руками по ляжкам. – Ничего-то вы не смыслите в этой жизни! А ведь даже классик писал, что человеку нужен человек! А в школе бы учились лучше…

– А это который из классиков сказал? – с невинным видом уточнил я. Незадолго до своей гибели в двадцать первом веке я как раз читал, что эту фразу ошибочно приписывают Лему, а на самом деле она принадлежит Тарковскому. И была только в сценарии «Соляриса», в книге ее не было. Не бог весть какое тайное знание, конечно, но в память почему-то врезалось.

– Отвали, младший, – беззлобно отмахнулся дядя Вова.

За время, пока мы таскали мебель и играли ей в тетрис, чтобы придать помещению романтический лоск, я сделал несколько выводов насчет этого человека.

Первое – он хороший мужик. Открытый такой, свойский, веселый.

Это никоим образом не означает, что он реально такой и не может оказаться жуликом и мошенником, конечно. Любой жулик за такую внешность и общее впечатление душу бы продал. Потому что быть тем, к кому сходу проникаешься доверием и приязнью – это прямо высший пилотаж для жулика.

Второе – мама ничего себе не навыдумывала. Дядя Вова переводил разговор на нее при любом удобном и неудобном случае. Расспрашивал, как у нас дела. Как у них с отцом. Закидывал крючки и удочки, в общем.

И третье – пообщавшись с ним, я отлично понял нежелание мамы втягивать в это дело отца. Батя на фоне такого вот самоуверенного альфа-самца должен чувствовать себя… ну… по меньшей мере, неуютно. Тем более, что он только-только начал выбираться из своего кризиса среднего возраста. Хорошо бы их парикмахерский бизнес взлетел, деньги здорово помогают уверенность в себе наладить.

И четвертое. Слушать дядю Вову было интересно. Болтал он охотно, рассказывал кучу удивительных историй времен кооперации. И в частности про этот его клуб знакомств.

Когда разрешили частное предпринимательство, он первым делом пришел в «котлы» и устроил там свое брачное агентство. Расклеил объявки на рынке и в спальных районах. Не поленился, несколько дней потратил. Над ним тетки из «котлов» смеялись, говорили, что ерунду он задумал, не придет никто на этот его вечер знакомств.

А когда пришло человек семьсот, они как-то чувство юмора растеряли, принялись подлизываться, пирожками кормить, советы давать.

– Понимаешь, в чем фишка, младший, – доверительно приобняв меня за плечи, рассказывал дядя Вова. – Вы, молодежь, как романтики смотрите на это все дело. А это бизнес! Вот, например, есть женщина, которой уже двадцать семь, ее в старые девы записали, и карьера из-за этого стопорится. Никому не нужна старая незамужняя кошелка в роли начальницы. А вот есть парень, двадцати лет, только из армии, но у него прописка в Усть-Зажопинке. И если он до старости не хочет коровам хвосты крутить, то ему нужна прописка местная. Смекаешь, к чему я веду?

И вот под эти все разговоры бывший овощной магаз приобретал другой вид.

На самом деле, не особо. Никакого ремонта, даже косметического, дядя Вова здесь делать не собирался. Просто выволок все магазинное оборудование и старые ящики. И более или менее все отмыл. На пальцах зонировал просторное помещение. И расставил разномастную мебель, которая, кажется, вообще раньше была декорациями в каком-то театре.

– Сейчас еще шторы повесим, и свободны! – заявил дядя Вова, с гордостью оглядывая бывший магазин.

– Здорово, Волоха, сколько лет – сколько зим! – раздался от входной двери знакомый, но как-то совершенно неуместный здесь голос.

– О, Ленчик-пончик! – обрадованно раскинув руки шагнул навстречу новому гостю дядя Вова. – Что-то ты припозднился, мы уже с младшим все расставили!

– Добрый день, Леонид Карлович, – сказал я, протягивая руку.

– Так вы знакомы? – удивился дядя Вова. – Это как так еще? Ленчик, он что ли из твоих…

Дядя Вова присвистнул и подмигнул.

– Нет-нет, – замахал руками Леонид Карлович. – Володя молодой человек моей Евушки.

– Аааа! – дядя Вова подмигнул Леониду. – Ну тогда другое дело. Ну так что, может отметим мое новоселье, а? Ты как, младший?

Глава 5

– У меня две новости, – сказал я, услышав в телефонной трубке слегка тревожный голос Евы.

– Тогда начинай с плохой, – вздохнула Ева.

– А кто сказал, что есть плохая? – хмыкнул я и еще раз посмотрел на двух спящих мужиков. Отец Евы безмятежно дрых, раскинувшись в форме морской звезды на разложенном диване. А дядя Вова уютно свернулся клубком в кресле. Что при его комплекции выглядело почти нереальным, но пьяные мужики способны удивлять.

– Неожиданно! – было слышно, что Ева улыбается.

– Ага, сам в шоке, – фыркнул я. – В общем, если вкратце, то я нашел инвестора для Ирины и твой отец решил выйти из сумрака.

– Эээ… что? – Ева нервно засмеялась.

– Так, сейчас попробую сформулировать подробности… – сказал я и переложил трубку к другому уху, чтобы, пока говорю, видеть обоих герое дня. Точнее, ночи, конечно.

Пара давних приятелей оказалась любителями уютных домашних посиделок, а не кабаков. Мол, на черта это все надо? Шумно, людишки какие-то вздорные вокруг, невкусно, счет – как крыло от самолета. В общем, мужики завалились в магазин, набрали всякой еды и выпивки как минимум на взвод и поволокли все это в хорошо мне знакомую квартиру Леонида Карловича. Опытным взглядом дядя Вова выкупил мое лукавство с уклонением от выпивки, так что по началу пришлось даже закинуть в себя сколько-то бухла, о чем прямо сейчас ноющая голова мне напоминала. Но потом они накидались, им стало пофиг, пью я или нет, так что я перешел на чай, к счастью, не успев отрубиться.

Тем для разговора было три, по числу участников гулянки. Дядя Вова сокрушался, что во времена оны повел себя как дурак, и не стал моим отцом, о чем до сих пор жалеет. Душевная боль Леонида Карловича крылась в необходимости скрывать свой основной вид деятельности. И масла в огонь его переживаний подлила недавняя статья в «Спид-инфо» про какого-то зарубежного порнографа.

– И такое, понимаешь ли, восхищение через всю статью сквозило, что даже обидно стало! – подперев кулаком щеку, вещал Леонид Карлович. – Как будто там, за бугром, медом намазано! Только там они, понимаешь ли, умеют снимать фильмы для взрослых, а мы тут пальцем деланные!

Ну и третья тема касалась меня и моей деятельности. Слегка захмелевший я в ответ на пристрастные расспросы двух мужиков, ясен пень, выложил все как есть. И про офис в «Буревестнике», и про «ангелочков», и про план захвата медийного рынка Новокиневска (для начала), и про своих гениальных сподвижниц и сподвижников. Хорошо хоть до откровений, что я пришелец из будущего не дошло…

– Значит, начинаю с самого начала, – сказал я. – В настоящий момент я нахожусь у тебя дома. Ну, точнее, дома у твоего отца.

– Ничего себе, – ахнула Ева. – И как же тебя угораздило?

– Это как-то случайно получилось, – я пожал плечами. – Мама попросила помочь старому знакомому, потом в этот клуб знакомств пришел твой отец, вот и…

– Клуб знакомств? – переспросила Ева. – А старый знакомый твоей мамы – твой тезка, да?

– Все так, милая, – подтвердил я.

– Трындец, – сказала Ева и засмеялась. – Могу себе представить… Ну давай, рассказывай дальше уже.

– Всякие сочные детали я, пожалуй, опущу, – фыркнул я, снова прокручивая ночную гулянку в голове. Не то, чтобы она была какой-то запредельно-веселой или безумной. Но это всегда так бывает с пьянками. Сами участники на утро считают, что совершили ряд безумнейших поступков, были героями и оторвами. На деле же все довольно скромно – все просто сидели за столом, наливались бухлишком и на все лады повторяди одни и те же фразы. Если компания разнополая, то мог случиться пьяный перепихон. Исключения случаются, ясен пень, но это такое общее место…

– А зря, зря, – иронично сказала Ева. – Я бы послушала…

Я вкратце пересказал содержание ночных разговоров.

– …и тогда они решили, что нужно выдумать Леониду Карловичу псевдоним, – резюмировал я. – Ну, чтобы все честь по чести было, как среди творческой элиты принято.

На самом деле мне стоило огромных усилий, чтобы не влезть в этот разговор. Я даже дышать старался через раз, чтобы не отсвечивать. Крутил в голове всякие ужасы вроде «Эффекта бабочки». А кроме этого – радовался, что присутствую при эпохальном, можно сказать, событии. Рождении весьма знаковой для Новокиневска фигуры. В общем-то, можно сказать, что Лео Махно – это один из тех людей, по которому наш город и узнают в остальной России. «Новокиневск? Это у вас живет знаменитый порнограф?»

– И какой же? – нетерпеливо спросила Ева.

– Лео Махно, – сказал я. Эта идея пришла мужикам в голову где-то в районе трех часов ночи. Когда они уже отвлеклись от темы публичного каминг-аута Леонида Карловича и переключились на мои дела. Которыми живо заинтересовался дядя Вова. Как раз в этот момент я думал, что, может быть, из-за моего присутствия история сменила свой ход, и вместо Лео Махно на вершину порноолимпа взберется Маркус Таксиль или Карлос Леон. Это были другие два варианта псевдонима.

Но как-то обошлось, видимо, для того, чтобы сбить историю с намеченных рельсов, нужно нечто большее, чем просто посидеть рядом с ее героями.

– О господи, – выдохнула Ева. – Ладно, я подумаю об этом завтра… А что про инвестора?

– Ну тут вообще все просто, – сказал я. – Дядя Вова хочет помочь Иришке с открытием телеканала. У него есть на это деньги и желание. Хотя… – я еще раз внимательно осмотрел лицо нового знакомого. – Так будет, если он не забудет об этом, когда проснется.

– И ты на это согласишься? – с сомнением проговорила Ева.

– Это здорово ускорит процесс, – я пожал плечами. – И развяжет нам с Ириной руки. Ну и дядя Вова не выглядит ни треплом, ни бандитом.

– Это да, – Ева вздохнула. – Он редкостный придурок, вечно отца втягивал во… всякое… Когда женился, я даже надеялась, что он остепенился. Но нет.

– То есть, ты одобряешь партнерство с ним? – уточнил я.

– Так у вас же вроде все уже решено? – спросила Ева.

– Устные пьяные договоренности – дело такое, – пожал плечами я. – Могут поутру как превратиться в нечто большее, так и не вырасти вообще ни во что. Тебе как эксперту я доверяю. А теперь ты еще и психолог. Ну так что, одобряешь?

– Да, но на твой страх и риск, – Ева засмеялась. – Он долбанутый слегка. И склонен во все дела лезть. Не удивлюсь, если моего отца он склонил к… гм… фильмам для взрослых.

– Не знаю, насче склонил, но снимался у него он точно, – заржал я, вспомнив очередную страницу ночных разговоров.

– Ничего не хочу об этом знать! – засмеялась Ева. – И, кстати, вчера вечером звонил Ян. Спрашивал, все ли в силе сегодня.

Я задумался, вспоминая, что у нас такое с ним сегодня по плану. Потом вспомнил.

– Ах да, точно! – я хлопнул себя по лбу. – Кончено, все в силе. Сейчас позвоню ему…

«Ангелочки» опустили инструменты и все разом посмотрели на меня.

– Ну как? – спросила Надя. – Кажется, я ужасно налажала…

– Как говорил один умный человек, можно идти с этим в банк, – задумчиво сказал я. – Ты голос не сорвала?

– Даже не знаю, – Надя откашлялась и виновато посмотрела на Астарота.

На самом деле, получилось круто. Обычно Надя подпевала Астароту в припеве. Ну и еще в самом начале было ее негромкое соло с немецкими песенками. Но тут я предложил поступить иначе, кое-где даже разделить вокал и предоставить все звучание Наде. И «монах», который «ангелочки» играли уже чуть ли не на автомате, зазвучал иначе. Прямо как-то объемнее что ли… Вот только один момент меня смущал.

– Надя, мне кажется, тебе нужен препод по вокалу, – сказал я. – У тебя от природы хороший голос, только нужен профи, чтобы научил тебя с ним обращаться. А то ты гастролей можешь не выдержать.

– Я могу у мамы спросить, – тут же подключился Бельфегор. – Если тетя Инна согласится, то…

– Каких еще гастролей? – перебил его Астарот.

– Ах да, кажется, я пока вам не рассказывал, – усмехнулся я и посмотрел на часы. – Через полчасика должен подойти Ян, вот и обсудим детали.

– Ян из «Цеппелинов»? – уточнил Астарот и подозрительно прищурился.

– А ты знаешь другого Яна? – хмыкнул я.

– Подожди, то есть, у нас будут совместные гастроли с «Цеппелинами», я правильно понял? – Астарот пристально уставился на меня.

– Все так, Астарот, все так, – сказал я. – Бельфегор, так что там про эту тетю Инну?

– Она старая мамина подруга, работает в театре оперетты… – начал Бельфегор.

– И они согласились? – не унимался Астарот. – Что ты им такого сказал?

– Я был убедителен, – усмехнулся я. – Не понимаю, чего ты напрягся? «Цеппелины» нормальная группа. Прокатимся летом по разным городкам и деревням области. Ну, может соседнюю захватим. Подзаработаем денежек, наберемся опыта. Какой-то такой план. Ты против?

– Ну… нет, – Астарот покачал головой. – Мне просто странно. «Ян и цеппелины» – это же… как бы… Они же уже давно популярны.

– А у вас сольник на «муке» позавчера был, – парировал я.

– Ну, так-то да, но… – Астарот пошевелил бровями и замолчал.

– Короче, рассказываю историю, – я взгромоздился на стол и подался вперед. Макс и Кирюха сняли гитары, Бегемот выбрался из-за установки, Бельфегор убрал руки от своего «поливокса», клавиши которого он все еще продолжал нежно поглаживать в перерывах между песнями. Вроде уже привыкнуть должен был, но нет. Надо же, какая верная влюбленность в инструмент, кто бы мог подумать… «Ангелочки» сгрудились вокруг меня.

– Излагаю как есть, – сказал я. – Только, чур, Яну не говорить, а то у него и так дела не очень. Между нами, лады? Окей… В общем, не очень дела у «Цеппелинов». Рок-клуб их прокинул с концертами, Ян попал на бабки, и им теперь очень нужно ударно поработать. А мы с вами восходящие звезды. Нормально так стартовавшие. И нам, и «цеппелинам» нужны концерты. Позарез нужны. Вам – чтобы набить шишек, опыта и заработать денежек. Надо же Дюше ударную установку обновить, да и мониторы у нас такие себе…

– Усилок еще, – сказал Бельфегор.

– На усилок мы заработали, – улыбнулся я. – Кстати, об этом. Не хочешь со мной к Василию на склад метнуться и выбрать? А то я в них не очень понимаю.

– О! – Бельфегор обрадованно подпрыгнул. – Хочу! А когда?

– У Яна серьезные проблемы? – хмуро спросил Астарот.

– Пока не очень, – сказал я. – Но помните же, да? Сделайте вид, что не в курсе. А то Ян разнервничается, гастрольный график нам сорвет…