Прыжок за мечтой

Чем дольше Костик сидел в кустах, тем больше понимал, что он здесь уже ничего сделать не сможет. В подвал не пробраться. Часовой у дверей активно бродил по всему крыльцу и изредка перекрикивался с тем, который стоял у техники. Время шло, а плана каких-либо действий так и не появилось.

Костик вспомнил девушку медсестру, Толяна, дядю Антипа, часового и на глаза навернулись слёзы. Их расстреляют, а он ничем не может им помочь. Ничем!

«А может выйти и покрошить всех из автомата? Как в компьютерной игре? А может я и попал в игру? Война когда была? Это уже давно прошлое! Ну нельзя попасть в прошлое! Нет никакой машины времени! Если всё-таки попал в прошлое, то меня нельзя убить, я из другого времени! Я должен быть неуязвим для смерти здесь! Или уязвим? Может мне всё кажется? И книгу, которую прочитал, я сейчас проживаю, словно сам герой этой книги? Колени мокрые. Отчего это? Роса? Я так отчётливо ощущаю сырость, которая пропиталась сквозь военные брюки. Автомат, кирзовые сапоги, пилотка, ремень. Всё так отчётливо и реально. Запах! Сигаретный запах! Рядом!»

Костик поневоле вжался в землю, его немного затрясло. Непонятно от страха ли, а может от сырости и прохладного ветерка? Он не слышал и не заметил, как кто-то оказался рядом. И если бы не запах сигаретного дыма…

– Курт! – раздался голос откуда-то из-за техники.

Невидимый курящий что-то ответил и засмеялся. В это время во дворе госпиталя началось движение. Солдаты грузились в грузовики, Техника расползлась по двору. Костик смотрел на всё большими глазами и ждал. Ждал, когда выведут пленных. Ждал, когда их будут расстреливать на его глазах. Ждал…

Но пленных не вывели, а немецкие солдаты погрузились, техника выстроилась в колонну и спустя какое-то время исчезла из виду. Костик ещё долго сидел за берёзой и опасался выйти. Ему казалось, что немцы оставили солдат, которые сейчас наблюдают за ним. И стоит ему пойти к госпиталю, как его застрелят. По всему телу пробегала непонятная лихорадочная дрожь, и с трудом удавалось сдерживать зубы, которые в прямом смысле слова не попадали друг на друга.

Солнце постепенно начало согревать Костика, роса высохла, а он по-прежнему лежал за стволом берёзки и пытался определить, где сидят оставленные немецкие солдаты.

«С другой стороны, зачем тут оставлять солдат? Они уехали. Скорее всего, возвращаться не собираются. Надо посмотреть, что там в госпитале».

Он встал на колено, прислушался, осмотрелся. Тихо. Только слышно ветерок в листве и щебетанье птах. Долго не мог решиться встать. И всё-таки встал. Постоял. Никто в него не стрелял. Костик повесил автомат на шею и медленным шагом двинулся к госпиталю. Сейчас он весь превратился в слух и зрение.

Каблуки кирзачей гулко простучали по ступеням крыльца. Но опять никто не окрикнул, никто не выстрелил. Постепенно Костик осмелел. Осторожно заглянул внутрь здания, прошёл по коридору. Нашёл спуск в подвал. Несколько минут постоял, прежде, чем спуститься. Надеялся услышать какие-нибудь звуки. Мёртвая тишина пугала.

Руки стали мокрыми, но какая-то неведомая сила толкала вниз по ступенькам. Костик сглотнул, тяжело выдохнул и пошёл навстречу неизвестности. Темнота пугала. От света, падающего сверху, Костик заметил на стене выключатель. Не надеясь на чудо, он щёлкнул им… ничего не изменилось.

Перехватив автомат поудобней, Костик решился войти в темноту. Глаза понемногу привыкли. И теперь различали слабое свечение в конце коридора. Под ногами что-то временами похрустывало. Не торопясь почти дошёл до конца. Свет падал из небольшого продолговатого окошечка вверху и не давал разглядеть, что находилось внизу, под самим окошечком. Непонятная груда чего-то с чем-то белым. Подошёл ближе, присел, и ужаснулся. Это были пленные, лежащие друг на друге в неимоверных и странных позах. Чтобы не упасть, Костик опёрся пальцами от пол и ощутил что-то липкое, вязкое. Голова закружилась. Он резко встал, но чуть не упал, успел зацепиться за стену. Рвотные позывы вывернули желудок наружу.

Качаясь и спотыкаясь, Костик выбрался на верхние ступеньки и присел, прислонившись спиной к шершавой поверхности стены. Воздуха не хватало, в глазах застыли слёзы. Он вспомнил, сколько человек стояло вчера во дворе. Сорок или пятьдесят? Теперь они все лежали там, внизу, мёртвые. И виноват в этом он, Костик, который проспал ночь и не смог придумать, как освободить пленных.

«Сволочь я последняя. Знал, что расстреляют и ничего не сделал, чтобы их спасти. Ничего. Никчемный я какой-то. Простите меня…»

И так ему стало плохо от ощущения того, что он мог хотя бы попытаться спасти, но ничего так не сделал, что захотелось застрелиться. Уже и рука потянулась к автомату.

Неожиданно включился внутренний голос:

«А мстить за них кто будет? И похоронить их надо. Ты же никогда слюнтяем не был! Вспомни, как ты за незнакомую девчонку ввязался в драку! И сейчас ты просто нажмёшь курок и всё?»

Костик словно очнулся. Отложил в сторону автомат, вытер рукавом лицо.

– Я отомщу! За всех! За каждого!

Костик встал, автомат отправился за спину. И только сейчас он увидел, что пальцы одной руки в крови. Кирзачи тоже оказались в крови. Несколькими движениями он вытер пальцы о гимнастёрку и вновь спустился в подвал.

Первое тело оказалось тяжёлым, перебинтованное крест-накрест и пробитое пулями в этот крест. Не менее ста килограмм весом. Костик вымотался, пока вытянул его наверх, по ступенькам. Бросил взгляд на застывшее сосредоточенное лицо усатого пожилого бойца и стиснул зубы. Решительно спустился за следующим. Он таскал их в коридор госпиталя, укладывал рядом и ни разу не задумался о том, как он будет их хоронить. Сейчас мысли были, чтобы вытащить все тела наверх.

С таким остервенением Костику не приходилось работать. Вытащил, уложил, вниз за следующим. Уже лежали в ряду дядя Антип, Толян, часовой, несколько медсестёр, врач в окровавленном халате, но той девушки не было. В голове стучала настойчивая мысль, что ей удалось спастись.

– Она жива! – произнёс он громко, притащив очередное тело худенького красноармейца с пробитой головой.

И опять тело за телом, волоком по бетонному полу. Ноги гудели, все группы мышц ныли, руки, казалось, вытянулись. Очередное тело небольшого роста было лёгким, девичьим. Костик взял на руки и когда вынес на свет, то ахнул. Эта была та самая девушка медсестра, с которой он столкнулся перед боем.

В глазах потемнело, пошатнулся, но стиснул челюсти и положил её аккуратно на пол. Убрал с лица прядку волос. Только что-то не так было с ней…

– Кто таков? – раздался резкий голос над головой.

Костик выпрямился и увидел перед собой командира со сломанным носом и жёстким взглядом.

Рука сама прыгнула под срез пилотки.

– Красноармеец Александров!

– Как здесь оказался?

– Лежал в госпитале, когда это всё началось.

– Много ещё там? – командир кивнул вниз.

– С десяток, – ответил Костик, и вздрогнул, ему показалось, что девушка сделала движение рукой. – Вы видели?!

– Что я должен был видеть? – не понял командир.

– Она жива! – Костик указал на девушку…

Глава 4

Командир с двумя кубиками в петлицах расстегнул ворот и закурил.

– Складно у тебя получается. Там не помнишь, тут забыл. Но то, что был отправлен в штрафную роту и не скрыл этого факта, подтверждает твои показания. Я уж не знаю, чем ты не понравился члену Военного совета армии? Понимаю, бывает всякое. Война, – он выпустил клуб дыма и прищурил правый глаз. – Ты вот говоришь, что мог спасти пленных. Как? Ты ведь один был.

– Я мог придумать, – буркнул Костик.

– Между слов «мог» и «смог» большая разница, Константин. Очень большая. Сколько людей мы могли спасти за всё время войны, но не смогли. Обстоятельства превыше нас оказались. Иногда любая мелочь меняет всё, что ты за ночь запланировал. А у тебя ведь в диске автомата ни одного патрона не было, как ты хотел освобождать?

Костик побледнел. Получается всё это время он ходил с бесполезным автоматом!

– Я не могу отменить приказ о переводе тебя в штрафники. Парень ты вполне нормальный. Зелёный, конечно. Да на войне эту зелень сбивают быстро. Комдив распорядился накормить тебя, дать возможность отоспаться до пяти вечера. Потом поедем к Васильцову. Будешь в его роте. Они здесь недалеко стоят, за озером. От всей души желаю выжить, Константин Александров.

Командир прошёл через кабинет, открыл дверь.

– Хусаинов! Александрова в столовую, затем в вещевую комнату. Пусть поспит до половины четвёртого. За его сохранность отвечаешь головой. Приказ понятен?

– Понятен, товарищ лейтенант госбезопасности, – вытянулся в струнку немного не складный красноармеец.

Хусаинов был нейтрален с Костиком, старался не разговаривать лишний раз. Вёл себя независимо. Все попытки бойцов, которые хотели что-то спросить у Костика, пресекал на подступах. И было непонятно, в какой роли он находился: конвойный или охранник.

Уже лёжа на кровати в вещевой комнате, в которой никаких вещей не было, а только пустые полки стеллажей, и уткнувшись в подушку, Костик подумал о том, что с ним произошло.

Событий с момента появления в этом мире произошло предостаточно. И всё это реальней не бывает. Чего стоят только расстрелянные в подвале красноармейцы, медсёстры, раненые. А девушка осталась жива! Чудо! Костик передал через лейтенанта госбезопасности короткую записку для неё. Ничего особенного. Написал просто: «я восхищён Вами. Вы самая смелая девушка, какую вообще встречал! Константин Александров». Лейтенант улыбнулся и обещал передать.

Костик никак не мог смириться с тем, что пленные погибли, а он не смог им помочь. Ему казалось, что он должен был что-то придумать и сделать. И вдруг, мысли переключились в прошлое, нет, будущее. Туда, где мама и папа, где друзья, где хоккей. И так защемило сердце, что захотелось закричать, но Костик сжал зубами край подушки и тихо заплакал…

– Вставай, Александров. Пора. Лейтенант зовёт, – растолкал Костика личный охранник или конвоир. – Машина пришла от Васильцова.

Полуторка пришла за боеприпасами. Готовилось крупное наступление и штрафников пополняли в живой силе, боеприпасами и продовольствием. Кроме молчаливого водителя, были два штрафника. Один среднего роста с выцветшими короткими волосами и с улыбкой на лице, которую стереть не могли ни пули, ни приказ командира. Второй низкого роста, мускулистый, с чёрными, немного раскосыми глазами и широкими ладонями.

– Звягин! Ты за старшего опять? – спросил лейтенант у парня с улыбкой. Тот взъерошил короткие волосы всей пятернёй и неожиданно для Костика изобразил нечто из фильма про мушкетёров. Выдернул пилотку из голенища сапога, сделал выпад в сторону лейтенанта и помахал перед собой пилоткой, отступив назад на один шаг. После пилотка заняла своё место на голове, фигура выпрямилась, а рука чётко поднялась под срез головного убора.

– За старшего машины штрафник Звягин!

– Машину подгоняй к сараю, а сам принимай пополнение. Константин Александров. Васильцову передашь сопроводительное письмо. И грузитесь скорее. «Рама» зараза крутится, высматривает чего-то. Ну, бывай, Александров. Авось и свидимся ещё.

Лейтенант хлопнул Костика по плечу и почему-то посмотрел вверх, в синее, без облачка, небо.

Жара уже начала спадать, когда Костик вместе с весёлым Звягиным начал таскать тяжёлые ящики. После второго захода руки и спина неимоверно болели.

– Салтан! Подменил бы хлопца! – крикнул Звягин второму штрафнику.

Тот, стоя в кузове, посмотрел сверху вниз, шмыгнул носом, вытер рукавом рот.

– Я что ли его в штрафники отправил? Заработал, пусть таскает.

– Не просвещённый ты человек, Салтан!

– Это почему же?

– Человек устал, молодой ещё, не привыкший к тяжестям. Надорвётся, ты что ли его винтовку таскать будешь?

– Не надорвётся. А надорвётся, так немецкая пуля вылечит.

– Злой ты, Салтан.

– Я злой? Это фриц злой. Таскай давай!

– Эх, Салтан, Салтан, я к тебе как к человеку…

Звягин сделал вид, что обиделся.

– На фрицев будешь обижаться, – буркнул Салтан и играючи поднял один ящик на другой.

Подул лёгкий освежающий ветерок и Костик подставил ему навстречу мокрое от пота лицо.

– Устал, боец? – Звягин выглядел так, словно и не было позади десятка тяжёлых загруженных ящиков. – Держи воды.

Звягин отстегнул от тонкого брезентового ремня помятую фляжку.

– Только много не пей. Пару глотков, а то надолго тебя на жаре не хватит. А нам вон ещё мешки надо будет загрузить, – он махнул в сторону госпиталя.

Костик сделал два глотка тёплой воды, вытер рукавом пот с лица, говорить совершенно не хотелось. Гимнастёрка прилипла к спине, ноги горели. Руки подрагивали.

– Давно воюешь? – спросил Звягин, прицепляя фляжку обратно.

– Я в похоронной команде был, – ответил Костик и насупился.

– Кого-то не того закопал или наоборот закопал не того, раз тебя в штрафники записали? Я считаю, что это везение. Из похоронщиков в штрафники. Лучше играть со смертью и видеть смерть на поле боя, чем каждый день пропускать через себя её плоды.

– Звягин, балабол ты, – бросил Салтан. – Ящики неси. Маленькие остались и в одиночку донесёте, не развалитесь.

– Тёмный ты человек, Салтан. Когда дело делается совместно человека можно узнать, поддержать. Эх…

– Успеешь ещё, узнаешь в бою.

– Вот скажи, Константин, как с этим степняком разговаривать? Я ему про Фому, а он мне про Ерёму, – наслаждался разговором Звягин.

Костик не понимал сути, не видел логики, и не было желания говорить. Перед глазами время от времени появлялась синеглазка. От чего он тяжело вздыхал и пытался переключиться на что-то другое.

– Не вздыхай так тяжело. Наслаждайся жизнью, пока жив. Завтра ведь мы не знаем, что будет, – на миг по лицу Звягина пробежала тень, но тут же улыбка согнала её. – Живы будем, не помрём! Хватай ящик. Эти не такие тяжёлые. Зови меня Санькой, договорились? Тебя, кстати, как мамка называла в детстве?

– Костик.

– Вот и будешь Костиком. А что? Мне нравится, – Звягин засмеялся. – Не обижайся, всё в норме.

Когда закидали в кузов мешки, Звягин пошептался с водителем и тот полез смотреть двигатель. Салтан только покачал на это головой, но ничего не сказал. Уставший Костик расположился в кузове на мешках, которые были с обмундированием, и закрыл глаза. В

Переживания и усталость в один миг унесли в объятия сна. Исчезла война, только солнце продолжало всё так же палить, а Костик с соседскими пацанами загорает на пляже. Вода в реке тёплая, мутная. На мелководье детвора плещется. Смех, визги, радость и… вдруг, чёрная туча…

Нечеловеческий крик и машину тряхнуло. Костик вскочил на колени, но его тут же схватил за шиворот Салтан со звериным оскалом, и выкинул за борт. Костик успел сгруппироваться, приземлился на полусогнутые ноги, упал, перекатился и замер, глядя во все глаза. Салтан выпрыгнул щучкой из кузова, перекувыркнулся несколько раз и замер, закрыв голову руками. Так они с пацанами прыгали с самодельного трамплина в воду. Но чтобы из кузова, пусть и низкой посадки полуторки, Костик видел впервые.

Опять что-то тёмное закрыло солнце и рядом с головой Костика, пересекая кузов грузовика, прошла длинная очередь. В груди похолодело. Голова втянулась в плечи. Кто-то закричал, но звук оборвался на самой высокой ноте. То там, то там земля взлетала вверх и сыпалась на Костика. Он вжался в землю от страха и от бессилия, повторяя как заклинание: «мама».

Очередной взрыв приподнял его и шмякнул о землю так, что из глаз посыпались искры и сознание потухло…

– Живой? Эй, Костик? Вроде не так высоко тебя подняло. Где болит?

– Санька, – проговорил Костик, в горло драло от сухости и привкуса металла с порохом.

– Я же говорил! Живы будем не помрём! Так, Костик? Давай помогу встать. Нам ехать пора. В кузове придёшь в себя. Салтан, помоги Костику в кузов забраться.

Крепкие широкие ладони подхватили Костика, и особо не церемонясь, перекинули через борт на мешки. Даже испугаться не успел. Упал удачно, ничего не отбил, но немного побаливало плечо. Салтан запрыгнул следом и расположился рядом, вытянув короткие ноги.

Грузовик, слегка переваливаясь на кочках, направился в штрафную часть, в которой Костику суждено начать свой боевой путь.

Приехали быстро. Это было село или деревня. Кто их тут разберёт. Звягин схватил Костика за рукав и потащил в ближайший дом.

Старший лейтенант Васильцов угрюмо посмотрел на Костика, прочитал сопроводительную записку.

– С винтовкой совладаешь? – Васильцов смотрел в упор, словно знал, что Костик и стрелять-то не умеет.

– Постараюсь, – ответил Костик.

– Постарается он, – усмехнулся командир. – Звягин. Под твою ответственность. Научить всему, что знаешь сам. Приказ ясен?

– Так точно, товарищ командир. Ясен.

Было что-то в этом небольшого роста старшем лейтенанте жёсткое, металлическое, несгибаемое. Костик почувствовал это всем своим нутром.

Звягин полностью взял шефство над юным штрафником. Костик был совершенно не против. Ведь реалии жизни сильно отличались от того прошлого, в котором он рос. К том уже его возраст. Здесь он получается на три года старше. Ему восемнадцать, а он ничего не знает о довоенной жизни. Он вообще ничего не знает о жизни предков. Он увидел как брился Салтан опасной бритвой и вздохнул с облегчением, что у него волосы на подбородке ещё не растут. Салтан так орудовал опаской, что казалось он обязан порезаться, но каждое движение хотя и было страшным со стороны, не причиняло никакого вреда.

В диковинку было для Костика и лошади, которых запрягали в подводы. Да и сами подводы увидеть пришлось впервые. Штрафники по мнению Костика, а мнение своё он черпал из фильмов, должны быть без оружия, добывать его в бою, питаться тем, что удастся добыть и обязательно основную часть должны составлять уголовники. И вообще тут должна царить полная анархия. Ничего подобного не было.

Как оказалось, и подворотнички подшивали, и сапоги натирали, форму одежды поддерживали в опрятном состоянии. В общем как в любой обычной части. И самое интересное, что за спинами не стояли войска НКВД, а тоже обычная стрелковая часть. С оружием и боеприпасами всё было в порядке, и кормили намного лучше. Звягин говорил, что штрафников обеспечивают всем необходимым в первую очередь. Потому как живут они не долго.

– Кого на бой хватает, кого на два. Ранение – вот шанс вернуться в нормальную часть. Или три месяца в штрафной роте. Только на моей памяти нет никого, кто три месяца оттянул от звонка до звонка.

– Сань, а что самое страшное в атаке? – переломив себя, спросил Костик.

Звягин не засмеялся, как ожидал Костик, задавая вопрос, а серьёзно посмотрел и опустил глаза.

– Самое страшное не вылезти из окопа. Тогда ты сам себя убьёшь. Можно бояться, наложить в штаны, но в атаку идти надо. Выскочил из окопа и тогда страх сам исчезает. А дальше то, что на роду написано. Но ты не бойсь! Держись меня! Живы будем – не помрём!

Звягин научил Костика чистить винтовку, как с ней обращаться. Научил бросать гранату и разным премудростям солдатского быта. От него Костик и узнал, что оказался в 1942 году.

В деревне, в которой расположилась рота, Костик не видел ни одного местного жителя. О чём и спросил у Звягина. Тот опустил голову, помрачнел. Глубоко вздохнул.

– Расстреляли их фрицы всех. Вон за тем сараем. Из пулемёта. Не пожалели ни детей, ни стариков.

Костика передёрнуло от такой жути, и задавать вопросы он перестал. В горле практически весь вечер стоял ком. Он не мог понять, как можно убивать людей, в руках которых нет оружия, которые не воюют и являются мирными гражданами.

Ночью Звягин разбудил Костика.

– С нами пойдёшь.

– Куда? – не понял спросонья Костик.

– На кудыкину гору. Одевайся. Вещмешок забирай. Сюда не вернёмся.

Васильцов прошёлся вдоль небольшого отряда в двадцать человек, заложив руки за спину, старательно растирая пальцы.

– Бойцы! Мужики! От вас может зависеть успешность готовящейся операции. Сразу скажу, что будет тяжело. Но выполнить задание надо! Задание до вас доведут на переднем крае. Особо отличившихся представлю к наградам. Остальные вернутся в свои части. Не мне вам объяснять, что такое Родина. Сами должны понимать, что за нами наши семьи, дети, родители. И их жизнь зависит от нас. Когда прибудете в расположение батальона, который будет вас прикрывать, то получите гранаты, боеприпасы и продовольствие. Удачи вам, мужики!

Костик так ничего и не понял, куда их отправили, что их ждёт. Практически всё пропустил мимо ушей. И сейчас шёл вместе со всеми, борясь со сном. Порой натыкаясь на впереди идущего, который не обращал на него внимания.

Отрядом командовал лейтенант мрачноватого вида с землистым лицом и какими-то безжизненными отрешёнными глазами. Он шёл постоянно позади всех, словно боялся чего-то.

Каждый боец тащил на себе какой-нибудь ящик с боеприпасами и винтовку. За спиной тяжёлые вещмешки с личными вещами, продовольствием и тоже боеприпасами. На ремне болтались каска, фляжка с водой и сапёрная лопатка. Через плечо перекинут противогаз. Пока дошли до передней линии плечи Костика неимоверно болели от тяжести и углов ящика. Мышцы ныли по всему телу.

В передовых окопах их встретил сухощавый майор с перевязанной рукой.

– Так, бойцы, – майор прошёлся вдоль рядов отряда. – Вам выпала честь начать крупную операцию целого фронта. Перед нами высота, вокруг которой с трёх сторон протекает река. Берега обрывистые, но забраться наверх можно. Вся проблема, что там целая линия дотов и дзотов. Там, возможно, рота пехоты и артиллерия с зенитками. Наши соколы пытались разбомбить это логово, но фрицы хорошо зарылись в землю. Ваша задача проста. Проникнуть внутрь и вывести из строя артиллерию и зенитки. Главная задача – заткнуть их зенитки, пушки и пулемёты. Не получится, то погибнет очень много ваших товарищей. Поэтому надо, чтобы всё получилось. Очень надо, ребята. Я лично буду ходатайствовать перед высшим командованием о каждом из вас, чтобы ваши родные вами гордились. Командуй, лейтенант…

Оказалось, что до рассвета необходимо преодолеть расстояние до реки и саму реку. Костик, уставший и надеявшийся немного передохнуть, только тяжело вздохнул.

До берега реки добирались ползком. Ящики тянули за собой по траве. Винтовка и вещмешок съезжали и сильно мешали движению. Костик злился, но полз, стиснув зубы. Рота, в расположении которой оказался отряд, загодя подготовила небольшие плоты, брёвна, лодки для переправы на противоположный берег. Поэтому молча разбирали плавсредства и по готовности начинали переправляться на другой берег.

Костик умел и любил плавать. Вода казалась тёплой, но после марша с тяжестью на плечах и на спине, желания плыть не было. Только в какой раз он убеждался, что силы откуда-то берутся и он, загребая одной рукой, вместе с двумя другими бойцами, дотолкал плот с вещмешками до нужного берега. Немецкие «фонарики» пролетали над ними и больше были ориентированы на берег, с которого переправились. «Фонарики», их почему-то называли «люстрами», Костик начал замечать уже в воде. До этого, когда ползли к реке, он полностью был сосредоточен на винтовке, ящике и вещмешке.

Мокрые, в сапогах полных воды, бойцы затаскивали в кусты все плавсредства, разбирали оружие, вещи и собирались у береговой вымоины. Увы, не все смогли доплыть удачно. Кого-то утянуло течением дальше, а кому-то было суждено утонуть. Звягин был постоянно рядом с Костиком, и всё время подбадривал дружеским похлопыванием по плечу. Постоянная поддержка помогала. Иначе бы Костик, наверное, давно бы уже сгинул.

Лейтенант приказал оставить ящики под обрывистым берегом, а самим взять необходимый запас боеприпасов.

– Всё, что может нам помешать быстро и скрытно ворваться к немцам, оставить здесь. С собой необходимое количество боеприпасов и гранат. Остальное, повторяю, бросаем здесь. Два бойца останутся, прикроют со спины и потом, если закрепимся, принесут нам. Уничтожаем первым делом зенитки, затем ищем входы в бункеры, доты, дзоты. Закидываем гранатами и только потом идём внутрь. По возможности используем автоматы противника. В ближнем бою и в ограниченном пространстве они эффективней. Захватываем и удерживаем до подхода наших. Атакуем по команде. Артиллерийской поддержки не будет. Даю десять минут для подготовки и атакуем.

Звягин скинул вещмешок, достал оттуда нож и сунул за голенище сапога.

– Держись за мной. Не отставай. Гранат возьми побольше. И не боись. Живы будем, не помрём. Фрицы нас больше бояться, чем мы их.

– Что за граната? – спросил Костик и повертел в руках металлическую банку с запалом и рычагом.

– РГ 42. Что не доводилось ещё пользоваться? В этом году выпустили. Хорошая штука. Только когда кидаешь надо быть в укрытии. В нашем случае – за углом или поворотом. Либо за дверью, только отойти в сторону от двери. Как работает знаешь?