Ученица парфюмера

Элисия часто задышала, чтобы успокоить нарастающую панику. Сердце бешено колотилось в груди, словно вот-вот сломает ребра и выскочит наружу.

Девушка раздвинула ветки кустов, заранее зная, что там найдет. И чутье ее не обмануло.

Хозяин башмака лежал в кустах. Это был мальчик. Грудная клетка была проткнута плоским предметом. Девушка предположила, что смертельный удар был нанесен с помощью меча. В голове тут же возник образ отца из детства. Аларик стоит спиной к ней, а через мгновение из его спины с отвратительным звуком высовывается серый беспощадный металл. Она помотала головой, чтобы отбросить воспоминания.

Элисия не знала, как зовут мальчика, но помнила, где он проживал.

Маленький хлипкий домик на окраине деревни, семья переехала только недавно из соседнего королевства Вальдмурия. Раньше на этом месте была Церковь Света, а затем, когда сгорел дом главы деревни вместе со всеми проживающими, Церковь Света построили на его месте. Разные ходили слухи, из-за чего вдруг они решили снести здание и построить новое, однако официальная версия Жреца Света – построить святыню на месте гибели семьи, дабы заблокировать зло и не позволить Тьме поглотить остальные жилища. Судя по всему, это не помогло остановить Тьму.

Элисия немного успокоилась. Она не знала эту семью лично, они сторонились людей, никогда не помогали, если кто-то из соседей нуждался. Но ребенка было жаль. Она не понимала, кто может убить безобидного мальчика.

С левой стороны послышался шорох. Элисия резко обернулась, ухватившись рукой за рукоять кинжала.

Перед ней стоял енот. Маленький, пушистый, с полосатым хвостом, – все, как положено. Он стоял на задних лапах, держа в передних несколько ягод, и смотрел на неожиданную гостью.

– Не бойся, мохнатик, – попыталась успокоить енота Элисия. Она до безумия обожала животных.

Элисия убрала руку от кинжала и достала мешочек. Внутри были орехи, которые она брала в дорогу. Девушка слишком обожала животных, поэтому мясо не ела.

– Иди сюда, пушистик, – поманила к себе Элисия енота, протянув ему раскрытую ладонь с орехами.

Но вместо благодарности енот агрессивно оскалился и бросился на девушку. Элисия не нашла ничего лучше, как бросить башмачок покойника в обезумевшее животное. Ботинок попал прямо в мордочку енота, тот заверещал и скрылся в кустах.

Элисия решила от Тьмы подальше отойди от несчастливых кустов. Болезнь Темного в последнее время все чаще поражала различных животных. Больные крысы и еноты приходили в деревню, кусали домашних питомцев, заражая их болезнью Темного. Местные жители сначала думали, что эпидемия коснется только животных, однако очень скоро осознали, насколько сильно ошиблись. Они заражали и людей.

Больные животные вели себя странно: домашняя и ласковая кошка вдруг становилось агрессивной, а сторожевая собака, которая могла покусать даже хозяина, если тот не покормит ее вовремя, вдруг начинала ластиться и требовать чесать ей пузико. У некоторых животных даже шла пена изо рта. А те люди, что были ими укушены, становились тоже безумными: стали бояться света, звуков, воды. Жрец Света до сих пор пытается излечить таких больных, но все безуспешно: освященную воду они отказываются пить, от молитвы закрывают уши, а на солнце вообще категорически не выходят. Именно поэтому эту эпидемию назвали болезнью Темного – вечного врага Бога Света. Заразиться этим равно умереть.

Элисия решила вернуться в деревню, чтобы сообщить местным об убийстве мальчика. Она все еще не понимала, кто может так поступить с маленьким существом? Элисия вздрогнула и остановилась. А что, если ее обвинят в убийстве? Почти все в деревне знают, что она носит отцовский кинжал при себе. Нет, это бред, лезвие кинжала в разы уже. Жрец Света, исполняющий сейчас роль главы деревни, все поймет. Она лично поможет ему найти преступника.

Но что-то все равно тревожило ее. Местные жители, ее соседи, не кровожадные убийцы. Да, бывают драки, но дальше синяков никогда не заходило. Лет 10 назад было безумное нашествие крыс, так вместо отравы или мышеловок местные жители притащили из городов кошек, только лишь бы не убивать крыс своими руками. Ведь убивая, ты становишься последователем Тьмы.

Элисия решила вытащить ватки из носа. Когда она провернула этот не самый приятный ритуал, то на нее сразу же набросились ароматы. Запах ягод, травы, шерсти, крови. Да, определенно в воздухе витало слишком много сладко-кислого запаха крови.

Девушка быстрым шагом направилась в деревню. Она бежала по холму, держа в руках подол платья. Она сразу стала ощущать запах собственного пота. Это было самое ужасное состояние. От запаха самого себя, если нет возможности помыться, невозможно сбежать. Но сейчас нужно выяснить, что происходит.

Спустившись с холма и выйдя на протоптанную широкую дорогу, Элисия обнаружила ту же картину: пропитанная дождем глина с множеством следов от копыт.

Девушка начала волноваться, что на деревню могли напасть кто-то из соседнего королевства, хотя они никогда не проявляли агрессию, да и пробраться через густой лес и труднопроходимые горы было практически невозможно. Особенно учитывая находившуюся там армию королевских пограничников.

Элисия ускорилась, стараясь не наступать на бугры лошадиных испражнений. Вонь от них стояла невыносимая, но девушка стойко терпела, стараясь вдыхать через рот, так меньше ощущался весь спектр окружающих запахов.

Вскоре уже начала виднеться крыша Церкви Света. Она была треугольной формы и возвышалась даже над мельницей, на самом конце было огромное солнце с лучами, выполненное из чистого золота. Оно красиво переливалось, и в другой день Элисия с радостью остановилась бы, чтобы насладиться красотой, но сейчас ей было точно не до этого. Причем это было единственное в деревне каменное здание, остальные дома были из дерева.

Элисия перепрыгнула через очередную кучу, неудачно поскользнулась на глине и чуть не упала, но в последний момент успела восстановить равновесие. Она остановилась, чтобы выдохнуть и выровнять сбившееся дыхание.

Но не тут-то было.

Прямо перед ней был еще один покойник – Жрец Света. Он лежал на спине в луже. Белое одеяние его было испачкано смесью из крови и глины, глаза были открыты, а рот искривлен, очевидно, от осознания ужаса. Элисия подошла к телу. Горло Жреца было перерезано, из-за чего голова держалась на своем место лишь наполовину. Также в животе и груди были арбалетные стрелы. Тем не менее свой посох он, даже мертвый, крепко держал в левой руке.

Символ власти Жреца Светла выглядел, как железный черенок от лопаты по толщине, только выполнен был из золота, а вместо полотна лопаты было такое же солнце, как на вершине Церкви.

Элисия осторожно обошла труп и направилась в деревню. Страшно ли ей было? До безумия! Но там осталась ее семья. Уже достаточно старенькая матушка, слабенькая сестренка и бестолковый братишка. Безусловно, Гюнтеру досталось крепкое и внушающее страх телосложение отца, однако пользоваться таким преимуществом он совершенно не мог, кроме как безразборного размахивания кулаками и моментального проигрыша. Элисия неоднократно пыталась научить его пользоваться хотя бы ножом, но Гюнтер считал, что девчонка не может учить мужчину владеть оружием. В этом мнении он ничем не отличался от всех деревенских мужиков, постоянно указывающих Элисии место на кухне с половником в руке, а не на поле, к тому же с кинжалом.

Элисия старалась выбирать участки посуше, чтобы не чавкать сырой глиной и не создавать лишнего шума. Она сделала глубокий вдох и тут же поморщилась. Живот свело спазмом, а подступающую рвоту пришлось проглотить. Она вдохнула мерзкий аромат Смерти. Он пах всегда одинаково, неважно, было это единичное убийство, массовая резня или же тихий уход от старости. Элисия не могла объяснить обычным людям, которые не всегда даже чувствуют запах навоза, как пахнет Смерть. А у нее был запах. Причем неожиданный. Это она поняла еще тогда – 15 лет назад. Смерть всегда пахнет горячей выпечкой с корицей.

Сейчас здесь воняло так, словно вместо Церкви Света жители вздумали открыть пекарню и заготовить булочки с корицей для всего королевства.

Элисия дошла до дома убитого мальчика. Небольшой кривой деревянный домик был открыт. Девушка зашла внутрь и осмотрелась. Повсюду был беспорядок: разбросанные овощи по полу, деревянные миски на столе с остатками каши, покрытые плесенью, а еще в нос ударил стойкий запах кошачьей мочи. Элисия зажала нос пальцами, чтобы не вдыхать это все.

Родителей мальчика она нашла в соседней комнате на кровати. Поза, в которой их проткнули мечом напавшие на деревню люди, показывала, что пара активно работала над прибавлением в семье.

Элисия спешно покинула дом. На улице было по-прежнему тихо, но девушка придерживалась осторожности. Старалась перебегать между домами или сараями и прятаться за ними, чтобы не стоять на открытой местности.

Периодически она останавливалась, чтобы почтить память погибшим соседям. Довольно долго она прощалась с Греттой – подругой детства. Она была беременна и счастлива в браке, но даже это не уберегло ее от ужасных чудовищ. Гретта была буквально прибита арбалетной стрелой к одной из стен мельницы, мужа рядом видно не было, но вполне вероятно, что он тоже был мертв. В один момент Элисии показалось, что ребенок в животе Гретты шевелится, но, присмотревшись внимательнее, она поняла, что он тоже мертв. Что жители деревни за дни ее отсутствия сделали такого, за что могли навлечь на себя последователей Тьмы? Элисия решила, что это точно нелюди, ведь не могут же простые смертные так поступать с живыми людьми!

Так она добралась до своего дома. Сердце бешено стучало. Больше всего она боялась найти родных в таком же виде, как и всех остальных жителей Бергхерца. Она обошла вокруг дома, но тел не нашла. С задней части участка были раскиданы дрова, а колун валялся в стороне. Элисия поджала губы, увидев на металле кровь.

Некошенная трава была вся истоптана, а цветы покрыты кровью. Элисия вновь подошла к входной двери. Та была не заперта, как и все в деревне.

Девушка медленно потянула дверь на себя, до боли сжимая зубами подвернутые внутрь губы.

– Гюнтер? Зибилла? – тихо спросила она. – Мама? – сказала дрожащим голосом девушка.

Она прикрыла за собой дверь. Нужно собрать вещи и бежать отсюда. Те, кто напали на деревню, сделали это, вероятно, рано утром, потому что на столе стояло заветренное тесто, которое мать обычно заготавливала для пирожков к обеду. Но в какую сторону бежать? Если она вернулась с Фламменфельса и не встретила опасных всадников, значит ли это, что они больше ни на кого не нападут? Если так, то с чего вдруг жителей Бергхерца перерезали? Деревня не считалась богатой, рядом не было рудников или каких-то важных объектов. В конце концов, если напавшим нужны были деньги, почему не забрали посох Жреца Света, сделанный из чистого золота?

– Мама? – еще раз позвала Элисия.

Ответа не последовало. Девушка стала быстро открывать все шкафчики, чтобы забрать с собой съестное: сушеное мясо, яблоки, изюм, хлеб.

Элисия вспомнила про заначку под матрасом и направилась в комнату, которую они делили на троих, у Гюнтера же на правах парня была отдельная спальня.

Девушка зашла в комнату. Здесь все было на своих местах, то есть следов борьбы не было. Элисия спала у окна, так как от него сильно дуло зимой, а она имела самое крепкое здоровье среди женского пола в семье. Ее покрывало было не так красиво уложено, как на оставляла перед уходом. Возможно, родные использовали ее кровать, как место для отдыха среди дня, чтобы не пачкать свою постель.

Девушка подняла матрас и застыла.

Она точно помнила, что оставляла монетки, завернутые в ткань, под матрасом. Но сейчас их не было. Элисия скинула матрас на пол, но монетки так и не были обнаружены. Могли ли родные взять ее деньги, чтобы было где жить, когда они сбежали от напавших на деревню? Элисия надеялась на это. Благо около дома был зарыт кожаный мешочек с пятью золотыми, о котором она никому не рассказывала. Это был довольно щедрый платеж от одного жителя Фламменфельса, который смог очаровать даму ароматом духов, созданных Элисией. Тот мужчина рассказал ей предпочтения возлюбленной, какие цветы она любит, кем работают ее родители, во что одевается и подобное. Эта информация помогла Элисии подобрать идеальный рецепт аромата, который буквально заставил впустить этого ухажера в сердце любимой дамы.

Девушке было стыдно, что она утаила деньги от матери, но тогда она бы точно купила Гюнтеру снаряжение и отправила его в столицу, а там по дороге на него могли напасть, убить, ограбить и всякое такое, от чего уже старшая сестра не сможет спасти, находясь в деревне.

Собрав основные вещи в дорогу, Элисия решила заглянуть в комнату Гюнтера. Подойдя к двери, она услышала странные хрипы. Кто мог быть там?

Элисия медленно приоткрыла дверь. Тревога и не планировала отпускать ее.

– Пожалуйста, хоть бы не они… – умоляла Бога Света девушка. – Кто угодно, но не мои…

– Эли… – услышала тихий шепот девушка и тут же осознала всю боль.

Элисия вошла в комнату, уже зная, кто там.

Ее мама.

Клара сидела на полу, держась за живот, а спиной опираясь о кровать Гюнтера. Рука, как впрочем одежда и пол, была в крови. Красивое состарившееся лицо было бледным, а глаза Клара держала полузакрытыми.

– Мамочка! – закричала Элисия и подбежала к ней. – Что случилось?

– Эли… девочка моя… – улыбнулась Клара. Рот ее был полон крови, а некогда желтоватые ранее зубы были багровыми.

– Я что-нибудь придумаю, мама! – попыталась подняться девушка, но Клара остановила ее свободной рукой.

– Не надо, я уже потеряла много крови, дочка, – спокойно сказала мать. – Послушай меня.

Элисия послушно села. Она смотрела на мать полными слез глазами. Головой она понимала, что мать не спасти, но сердце отказывалось принимать правду.

– Гюнтера и Зибиллу по… – Клара зажмурилась, переживая новую волну боли. – Их похитили, Эли…

– Кто? Кто это сделал, мама? – не могла ждать Элисия. Если их похитили, значит, они могут быть живы, а это означает, что девушка может их спасти.

– Грязные Медведи…

– Но зачем? – не понимала девушка.

– Ты должна спасти их, Эли… – ответила Клара.

– Матушка, куда они пошли хотя бы? – она сжала ее руку, но Клара уже не ответила ей.

Глаза женщины стали стеклянными, а рот приоткрылся. Клара замолчала навсегда, как и Аларик.

– Матушка? – бессмысленно сказала Элисия, уже все осознав. Снова до ужаса мерзкий запах свежей выпечки с корицей.

Девушка разрыдалась. Она трясла бедную мертвую женщину и уговаривала ее ответить, почему и она оставила ее? Лишь когда голова Клары с глухим стуком упала на пол, Элисия отстала от матери.

Отец мертв.

Ее мама тоже мертва.

Она выбежала на улицу и подняла голову к небу, которое начало затягивать темными облаками. Элисия посмотрела на солнце, сощурив глаза от яркости и закричала:

– Почему ты их убил? – обращалась она к Богу Света. – Что они тебе сделали? Что тебе сделала я, раз ты заставляешь меня постоянно терять близких?

Они никогда не вела себя так, всегда была сдержанная, показывала пример младшим, постоянно ходила на молитвы в Церковь. Но что получила взамен? Убийство отца, матери, похищение братишки и сестренки Грязными Медведями!

– Или тебя на самом деле не существует? Зачем мы тогда следуем твоим указаниям? Жертвуем Жрецам?!

Она кричала оскорбления, угрожала перейти к Тьме, если только Бог Света не поможет найти Гюнтера и Зибиллу живыми и спасти их. Элисия била кулаками по дому, от ударов руки ее покрывались кровью, а в кожу входили занозы.

Так она сходила с ума некоторое время. Элисия не могла заставить себя успокоиться, вернуть холодность ума, замедлить ноющее сердце. В ее голове возникали образы всех убитых: их стеклянные глаза, наполненные ужасом, валяющиеся внутренности распоротых животов, отрезанные головы, пригвожденная беременная Гретта к деревянной стене и ее нерожденный малыш…

Элисия замолчала лишь тогда, когда горло начало саднить от крика, а голос охрип. Воздух наполнился запахом сырости. А после с неба начали падать капли, словно оно тоже оплакивало погибших вместе с девушкой.

Элисия взяла из сарая лопату и вырыла спрятанную заначку. Все монеты были на месте. Она промыла в поилке для лошади мешочек и привязала его к другой ноге, туго обмотав, чтобы при ходьбе монеты не звенели.

Она собралась уже двинуться в путь, но не смогла оставить мать на полу. Элисия вернулась в дом и зашла в комнату Гюнтера. Девушка осторожно подняла тело матери и уложила на кровать брата. Она закрыла женщине глаза, укрыла одеялом по шею, чтобы казалось, будто Клара просто спит. Элисия нарвала цветов с клумбы женщины, которые удалось найти не растоптанными и не испачканными кровью, и разложила по кровати.

Она прочитала молитву Богу Света, чтобы он забрал под свое крыло душу матери и сделал так, чтобы она больше никогда не страдала. Утерев слезы, Элисия пообещала, что это был последний день, когда девушка плакала. Она больше не позволит себе быть слабой.

Элисия накинула на плечи дорожный мешок и вышла из дома, закрыв за собой дверь. Где находятся Грязные Медведи, не знал никто. Единственное, о чем она догадывалась – об их опасности для обычных людей.

Это группа самых настоящих убийц. Как они выглядят, не знает никто, ибо те, кто с ними сталкивался, не возвращались. При этом король открыто не пытается с ними бороться, из-за чего многие подозревают, что Грязные Медведи работают на него.

Элисия не понимала, чем Зибилла и Гюнтер могли заинтересовать Грязных Медведей, что они решили их похитить. Допустим, сестру они могут попытаться продать в бордели или кому-то очень богатому, ведь она до безумия красива. А брат? Драться он не умеет, красноречием не блещет. Если только в качестве оруженосца. Или тоже в рабство продать?

Элисия потерла виски. Ей страшно за родных, но что может сделать девушка против обученных опытных воинов, которые к тому же не стесняются убивать ни взрослых, ни детей?

Она потрогала мешочек с золотом сквозь ткань платья. Сможет ли она нанять кого-нибудь, чтобы хотя бы попытаться вытащить брата и сестру? Элисия решила рискнуть.

Лошади девушка так и не смогла найти, поэтому пришлось отправиться обратно в сторону Фламменфельса пешком. Элисия никогда не рисковала в путешествии останавливаться в тавернах, а предпочитала для собственной безопасности ночевать на улице. Сейчас же придется перебороть страх. Она знала, что по пути в город ей попадутся несколько таверн, расположенных прямо у дороги. Девушка надеялась купить там услуги наемников. Сколько они стоили, Элисия даже не представляла, но надеялась, что ее единственного богатства хватит хоть на кого-то.