Подписка

Рыхлая что-то вещала на серьезных щах. Деталей я не разобрал, но общий смысл примерно понял – «решала вопросы».

Доехали почти без происшествий. Только на первом этаже солдат неожиданно достал ствол, выскочил из лифта и, озираясь, пошел с ним наперевес к выходу.

Из пассажиров это явление повергло в шок только меня. Остальные повздрагивали, но быстро вернулись в состояние неврастении средней тяжести. Я же вжался в стену и долго не мог успокоить моторчик.

– Это у него после спецоперации в Африке, – смущенно пробормотал дед, все так же терзающий бейсболку. – Всюду засады видит. Но ствол не настоящий. Из лазертага. В чате пишут, что соседи вызывали дурку, но его сразу отпустили. Сказали, типа, для общества не опасен.

Похоже, озвучивание этих слов придавало ему уверенности в их истинности.

Я не отреагировал. Просто подождал, пока все свалят из парадной, и отчалил сам.

На улице привычно огляделся по сторонам и зашагал по узкому тротуару бочком, протискиваясь мимо мамашек с колясками и замирая, когда рядом с молчаливой решимостью проносились курьеры, обернутые в целлофан и пестрые пуховики.

И вдруг резко перехватило дыхание и закололо сердце. В голове пронеслось: «Все. Кирдык». Взмокшими непослушными пальцами я достал телефон и вызвал Фиму, единственного коллегу из больницы, с которым поддерживал более или менее постоянную связь.

– Да? – чуть удивленно отозвался тот в телефонную трубку.

Мой звонок мог означать для него решение проблем с интернетом, как предложение сыграть в сетевой шутер, или неоплачиваемый сеанс психотерапии, так что он еще не определился с моделью поведения.

– Сердце… – еле смог выдавить я.

– Чего? Какое нафиг сердце?! – не понял он. – У меня тут прием вообще-то…

– Пришли скорую…

– А! Понял. Так. – Фима догадался, наконец, какого рода общение ему предстоит, и перешел на спокойный уверенный тон. – Мы уже проверяли твой моторчик в прошлом месяце. Нормально с ним все. Так что это просто паника. Вспомни, чему я тебя учил на этот случай. Ты развесил наклейки по дому?

– Я вышел из дома… – промямлил я, борясь с отчаянием.

– Ладно. Вспомни про ТРУД! – сказал он, акцентировав последнее слово. – Вспомнил? Зайди в нашу переписку и поищи. Сделай все, как там написано, и отзвонись потом или напиши. А у меня сеанс…

Он отключился, а я полез в нашу с ним переписку в мессенджере и открыл подзабытую инструкцию на случай паники:

«Т – это температура, а именно холодная.

Нужно опустить под холодную воду руки или ноги, а лучше просто опустить на короткое время лицо в таз с холодной водой/льдом. За счёт снижения температуры градус эмоций снижается.

Р – релаксация.

Упражнения из любого комплекса для мышечной релаксации.

У – упражнения.

Физические упражнения: приседания, отжимания, чтобы разрядить энергию в безопасной форме.

Д – дыхание.

Подойдут любые дыхательные техники, в том числе дыхание по квадрату.»

Льда или проруби поблизости не было, так что я начал с того, что просто спустил на подбородок мешающую дыханию медицинскую маску и расстегнул ветровку. По лицу и шее тут же заскользил прохладный августовский ветерок, легкие наполнились воздухом, и симптомы, которые я принял за вестников инфаркта, слегка ослабили хватку.

Ободренный этим, я направился к площадке детской площадки, окруженной с трех сторон тесными рядами автомобилей и бетонной стеной, увенчанной колючей проволокой с четвертой.

Там, кроме нескольких скамеек и пестрой песочницы, были ржавые турники с брусьями.

Походя отметив незавидную участь местных детей, подошел к турнику, подпрыгнул и попробовал подтянуться, но свою грузную и непривычную к нагрузкам тушу дотянул только до середины, и взятие снаряда не состоялось.

Огляделся по сторонам, убедился в безразличии прохожих к моему фиаско и перешел к брусьям. Запрыгнул, опустился, но поднять себя обратно уже не смог, сколько ни скрипел челюстями от натуги.

Остался последний вариант, пришедший мне в голову – приседания. В моем представлении это было сугубо женским упражнением, и я снова убедился в отсутствии повышенного интереса к себе, прежде чем начать.

Тут, по счастью, хоть и не без труда, удалось выполнить полноценный подход из двадцати раз, и по организму бодро заструились остатки утреннего энергетика.

Удивительно все-таки устроен организм человека, подумал я. Минут пять назад собрался завещание писать, и вдруг стихли страх и покалывание, сознание чудесным образом прояснилось, и вместо пульсирующей мысли о скорой неминуемой смерти возник дивный мир, в котором просматривались все оттенки питерской серости, не говоря уже о ярких мазках вроде детских игровых площадок и деталях, вроде значков на рюкзаках школьниц и ржавчины на самокатах курьеров.

Я словно перестал ощущать давление среды и обстоятельств и сам стал еще одной крохотной рыбкой, частью пестрой толпы парикмахеров, мелких продаванов и бюрократов, коучей, психотерапевтов и блогеров, самозанятых, безработных и беззаботных.

При этом собственная незначительность не тяготила, в голову не лезли вопросы про то, чего я достиг к своим тридцати пяти и почему у десятилетних школьниц есть армии фанатов и много денег на счету, а у меня – нет. Более того, я ощутил сопричастность к происходящему бурлению жизни и с интересом разглядывал соседей по жизненному пространству, одетых и раздетых всяк на свой вкус и лад вне зависимости от контекста и погоды.

Напрашивается вопрос, почему нельзя постоянно пребывать в столь благостном состоянии.

И ведь я задавал его Фиме еще в первый год работы в больнице, пусть и не вполне внятно.

Помнится, он объяснял тогда, что это фрустрированные инстинкты дают о себе знать. Эволюция создала нас для размножения, борьбы за пропитание. Она же с разной степенью интенсивности приказывает лезть по иерархической лестнице. А в условиях переизбытка еды и уничтоженных социальных лифтов всю эту энергию попросту некуда девать. Отсюда и неврозы, и куда более серьезные болячки.

В тот день по сетке лопнувших капилляров под очками я распознал в нем босого сапожника и родственную душу, хотя и не подал виду.

– Раньше, – сказал Фима, – можно было упорно работать, хитрить, соображать, обманывать, подставлять и гадить. В итоге кто-то добивался денег и признания, остальные растрачивали психическую энергию по пути. А теперь народ потерял всякую мотивацию.

– И что же делать?

– Жить и радоваться. – Криво усмехнулся он. – Невроз – не приговор, с ним можно жить и, временами, даже неплохо. Могу антидепрессанты прописать. Будет классно, только это не панацея. Привыкание вызывают, пониженное либидо, через год перестанут помогать, и если не начать слезать плавно и заранее, будет ад.

– А есть альтернатива?

– Конечно. Старая добрая терапия в сочетании со здоровым образом жизни.

Я выбрал таблетки и получил все в точности, как и было предсказано. Сначала настроение выровнялось. Не то чтобы я счастлив. Скорее, не несчастлив. На контрасте с постоянной тревогой меня это вполне устраивало, но ближе к концу курса препарат утратил эффективность. Несмотря на это, я до последнего тянул и не только не снижал дозировку, но даже увеличивал, пока в один прекрасный день таблетки просто кончились.

Сказать, что расплата была суровой, – не сказать ничего. С месяц штормило. То бил озноб, то голова раскалывалась, то рвало. А местами просто хотелось лезть на стену. Умом понимал, что сам виноват, но больше с тех пор препараты не принимал.

Теперь, когда приступ паники отпустил, внутреннее состояние было даже лучше, чем от таблеток. Обретенное равновесие не пошатнул ни обтявкавший меня шпиц, ни школьник, едва не проехавший по моим ногам на скейте, ни бортанувшая плечом на узком тротуаре девица, обколотая стероидами, ни даже цена за поездку на такси, которая, вопреки ожиданиям, за время прогулки только выросла.

Все эти мелкие недоразумения словно произошли с кем-то другим. А я просто отстраненно отметил их и заказал бричку втридорога.

На остановке мне довелось стать свидетелем странной картины.

Подошел троллейбус. Часть пассажиров растеклась по нему более или менее равномерно, но поведение тех, кто подоспел в последний момент, не поддавалось логике. Все они, включая сморщенных старушенций с неубиваемыми котомками и зожников в леопардовых лосинах пытались впихнуться в последнюю дверь.

В голове и брюхе давно завершилась посадка, а в хвосте шла ожесточенная борьба за каждый клочок пространства.

Захотелось крикнуть: «Эй, люди, там есть и другие двери!»

Но подоспел раздолбанный черный Солярис, и, погрузившись в него, я о столпотворении мгновенно забыл.

Глава 8

Путь до Литейного моста занял минут пятнадцать, но от него до Кирочной толкались уже около сорока. Всю дорогу я листал свежие анкеты в дейтинговом приложении.

Хотел убедиться, что выбрал оптимальную кандидатуру.

За этим занятием время в пробке пролетело незаметно, но результат изысканий оказался ожидаемо прозаичным. Для краткосрочных и необременительных связей возможностей хватает даже у меня. Особенно если немного дисконтировать требования. Но если речь о браке, все было куда сложнее.

В молодости я некоторое время увлекался футболом. Сам играл только на приставке, но поглядывал одним глазом под пивасик самые значимые матчи в сезоне и с интересом следил за возней в трансферных окнах.

Так вот, если применить к отношениям соответствующие аналогии, уходят в прошлое люди одного клуба. Вроде тех ребят, которые между деньгами с кубками или просто деньгами с одной стороны, и любовью фанатов с другой, выбирают второй вариант.

Помню, как-то блогер из этой сферы сетовал, что найти парнишку, который нацепит майку с эмблемой твоей команды и выйдет погонять мяч на лужайке, при наличии финансов, не проблема. Проблема, если нужно найти того, кто заколотит мяч в сетку раз двадцать за сезон, или того, кто качественно и с гарантией переломает такому парню ноги, чтобы он не забил в твои ворота.

Ситуация на брачном рынке выглядела для меня похожим образом, с той лишь разницей, что я мало задумывался над тем, насколько статусный клуб представляю сам.

Если разобраться, желающих заключить долгий контракт хватало, но либо они требовали неподъемные отступные, либо отметили в анкете такую возможность не слишком осознанно. Скорее сработал архаичный скрипт, чем вызрело взвешенное решение, основанное на современных данных. На эти мысли меня натолкнули подписи в духе «вкусно готовлю» и «ищу доброго мужчину» под анкетами.

Еле удержался от того, чтобы написать, что любые потребности по еде покроет доставка, а добрый мужчина, во-первых, слишком абстрактный запрос, а во-вторых, тоже не гарантия семейного счастья.

Натали на этом фоне хотя бы не вызывала мгновенного отторжения глупостью или непомерными запросами.

У входа в «Кураж» была длинная, как размотавшийся рулон туалетной бумаги, очередь губастых малолеток.

Я приготовился к эпическому шествию по коридору зависти, но случился конфуз – наступил в лужу, забрызгал штаны и прищемил ветровку дверью такси.

Оглянулся по сторонам и с досадой заметил, что несколько девок косятся на меня с ехидными ухмылочками. Мол, поделом тебе, скуф. Или как там они сейчас называют людей тридцать плюс. Езжай домой и закажи пиццу с доставкой.

Проглотив досаду, начал щуриться в поисках Натальи.

Это оказалось не так трудно – она выделялась как воробей в стае волнистых попугаев. И по всему видно, воробей этот нервничал. Озирался по сторонам, переминался с ноги на ногу, явно страдая от непривычных каблуков, волосы на палец накручивал.

Зная, что при знакомстве в сети конечный «продукт» почти всегда отличается от витрины, подходить сразу не стал. Решил сперва оценить масштаб бедствия.

Сейчас полно возможностей не только замаскировать уязвимые места, как это сделал я, но и вовсе радикально изменить внешность. Судя по дайджесту отзывов, собранному нейросетью по дейтинговым приложениям, дамочки, особенно те, которым хорошо за тридцать, предпринимали немало ухищрений, чтобы придать себе товарный вид. Пользователи жаловались на утягивающую одежду, накладные жопы с грудями, ресницы, макияж от которого даже пятидесятилетним не отпускали алкоголь без паспорта.

У выращенных на порнухе и манге потенциальных клиентов эти махинации вызывали презрение – надежная основа для бытового абьюза.

Но вернемся к Наталье. Одета она была очень просто: синие джинсы, бежевые туфли и тонкий свитер им в тон. Все явно не новое, хоть и в хорошем состоянии. В облике ее чувствовалась скорее скромность, чем сдержанный лоск, при котором обычные по виду вещи стоят целое состояние. Мне почему-то показалось, что все надетое на ней – обычный масс-маркет. Куплено на одной из известных площадок подешевке, но поддерживается в хорошем состоянии.

Косметики было мало. Или не было вовсе. Но это я уже потом оценил – издалека я плохо вижу. Можно было заподозрить, что она просто умело нанесена, слышали мы о таком. Но об обратном свидетельствовали серебристые пряди в волосах и мелкие морщины у глаз.

Первый поверхностный осмотр не выявил попыток запудрить мозги, но оставалось неясным, почему она не принарядилась хотя бы.

Верит в себя? Или просто не парится о результате переговоров? Но тогда почему так нервно теребит эти самые волосы? Вопросов было больше, чем ответов, но явного желания сделать ноги я не ощутил.

«Да, Лане она не конкурент, – раздумывал я, стоя метрах в десяти от ничего не подозревающей будущей жены, – но выглядит приятно. И заветная для предков опция, деторождение, при ней. Продолжаем разговор…»

– Наталья? Привет! – Бросил небрежно и подошел сбоку.

– А, Даниил, это вы? – Отозвалась она напряженно.

– Да. Пойдем внутрь?

– А очередь? – В ее голосе сомнение.

– У меня бронь… – Отвечаю вальяжно.

– Здорово! – Выдохнула она с улыбкой.

«Вот это уже похоже на нормальную реакцию». – Подумал я и для закрепления эффекта завернул руку кренделем. Свою, в смысле. То есть предложил пройтись под руку.

Она после секундного колебания аккуратно взялась, и мы проследовали ко входу дорожкой ненависти – томящихся в ожидании малолеток знатно перекосило, и я ощутил прилив уверенности и сил.

Правда, ненадолго. Хостес, даже не пытаясь скрыть презрение, проводила нас к столику у самого туалета, и, хотя пахло там куда лучше, чем в моей квартире, было обидно, и глаза забегали в поисках жертвы, чтобы выместить бессильную злобу.

Искать было трудно. Темень в заведении стояла такая, что ткнувшего палочкой для еды в соседский глаз оправдали бы за отсутствие умысла. А еще надсадно долбили басы какого-то хип-хопа, вопили гости, носились официанты, звенела посуда. Словом, для подобного рода мест обстановка обычная, но меня с непривычки опять начало потряхивать. В этот раз обошлось без панической атаки и попыток вызвать скорую. Но испортить свидание могла и обычная тревога.

За столом мне стало предельно ясно, что мои понты, вместе с ветровкой, остались в гардеробе. Казалось, что воздух проникает в легкие с таким трудом, будто пытаешься есть суп палочками. Ладони вспотели, лицо налилось кровью, а тут еще и вибрация сабвуферов, от которой пускались в брейк жареные осьминоги; психованные официанты, задевающие локтями; и неуютный стол, рассчитанный на эспрессо и тарелку с десертом; и громко празднующие чей-то день рождения соседи.

Вся эта сумятица заставила мой котелок бряцать крышкой, и Натали на некоторое время выпала из поля внимания.

Только когда обстановка за соседними столиками стабилизировалась, мне удалось успокоиться и поймать в фокус ее лицо.

Помню, как сильно поразил меня ответный взгляд, но причины осознал намного позже – человеку с дефицитом внимания трудно уловить такие тонкости, даже если они считываются мозгом без участия сознания.

Эти глаза были слишком чистыми. Ни намека на полопавшиеся кровеносные сосуды. Они смотрели прямо, открыто и доброжелательно. Только чересчур пристально.

Казалось, она насквозь меня видит, и это нервировало, потому что содержимое было не слишком приглядным, хотя в тот момент я ни за что в этом бы не признался. При этом ее собственные мысли были абсолютно непроницаемы для меня.

Я читал в сети о моде подпускать туман на свиданиях среди малолеток, но тут явно было что-то другое.

– Вы простыли? – Спросила она наконец, когда молчание стало почти невыносимым.

– Нет. С чего Вы… То есть, может, на ты?

– Да, конечно. Просто маска…

Я с досадой сорвал задрипанный намордник, скомкал и сунул в карман.

Получилось неуклюже и резко, но она и бровью не повела.

– Интересно тут… – Пробормотала она задумчиво, наконец отлепив взгляд от меня и озираясь по сторонам.

– В смысле? – Насторожился я.

– Неважно. – Наталья тряхнула головой, как бы отгоняя какие-то мысли. – Может быть, расскажешь о себе? Тебя интересуют серьезные отношения? Я так понимаю, ты планируешь брак по соглашению? Интересны детали. Хочешь ребенка?

– Да не то чтобы. – Ляпнул я. – Это предки…

Она кивнула. Вроде бы понимающе, но ее спокойная непроницаемость выводила из себя.

Впоследствии до меня дошло, что в тот день я подсознательно надеялся почувствовать себя хозяином положения, и по моим нелепым представлениям о взаимоотношениях полов целевой ответной реакцией были щенячьи глаза, аплодисменты и прочие восторги. В мимике и жестах Натали не читалось и тени намека, что она вот-вот начнет кидать в меня исподним. Вот и случилась фрустрация.

– А занимаешься чем? – Ровно и уважительно поинтересовалась потенциальная супружница.

– Так… – Ответил я, неосознанно втягиваясь в соревнование по загадочности. – Всего понемножку. Проги пишу, сервера администрирую…

– Ай-ти, значит. – Кивнула она. – А где живешь?

Я ответил.

Тревога снова волной накатила на измученный разум, глаза запрыгали по сторонам, руки начали зудеть.

Попытался ограничиться салфетками, но после того, как измочалил парочку в мелкие клочки, пришлось пойти на компромисс – достал телефон и начал вертеть его влажными от волнения пальцами.

– Хорошо. А ты… Читал мою анкету? – Спросила она, не прерывая зрительный контакт.

– Угу. – Киваю, сосредоточенно борясь с дофаминовой ломкой.

– И про Машу тоже?

– Ага.

– Смотри… – Заговорила Наталья, тщательно подбирая слова. – У меня не так много важных моментов. Главный из них – дочка живет с нами.

– Мешать она не будет, – тут же торопливо добавила она, – проблем не создаст. Нужен только угол какой-нибудь. Ты ее не увидишь и не услышишь. Еда, воспитание, одежда – это я все сама. На наших отношениях это не скажется.

– Что еще? – Уточнил я с деловым видом.

– Это главное. Расходы на съем жилья, интернет, коммуналка, продукты – все пополам. Готовить люблю и вроде неплохо получается. В постели…

Она пристально посмотрела на меня, словно пытаясь вычислить, не маньяк ли перед ней.

– …в принципе, без жестких ограничений. Но только чтобы дочь не видела, не понимала. Это тоже не проблема. Могу отдавать ее на пару часов в библиотеку.

– Библиотеку? – Фыркнул я.

– Да, – кивнула Натали, как мне показалось, смущенно, – мы берем книжки в районной, Выборгской. Там женщина одна, Алина Аркадьевна. Она сидит с Машей иногда.

Звучало все это до дикости разумно, но я не мог отделаться от мысли, что передо мной слегка блаженная умом, хоть и не мог сказать, в чем именно это выражается.

Зато в ней не ощущалось опасности. Наоборот, с первых минут общения появилась уверенность, что эта женщина не только не растворится на Каймановых островах, предварительно опустошив мой банковский счет, но вряд ли даже станет манипулировать ради какой-нибудь безделицы.

Первое подтверждение этого ощущения пришло, когда к нам подкатил официант – тощий курчавый юноша в коротких штанах и с нелепыми тату черепов на хлипких ручонках. Подкатил в буквальном смысле – на нем были роликовые кроссовки.

– Здравствуйте, я Манхэттен, ваш официант. – Заговорил он таким голосом, словно ему что-то в трусах прищемили. – Готовы сделать заказ?

– Что будешь? – Спросил я с легкой опаской у Натали.

Ощущения ощущениями, но вдруг передо мной тарелочница. В сети немало писали о любительницах бесплатных ужинов.

– Мне зеленый чай и моти, пожалуйста. – Скромно попросила она.

– А поесть? – Спросил я, облегченно выдохнув и великодушно добавил. – Я угощаю. Даже если не…

– Больше ничего, спасибо.

На мгновение я ощутил неловкость от перспективы кишкоблудить, пока дама ковыряет десерт ложечкой, что не помешало заказать осьминога с картошкой, бань-бао с тунцом, манго-шейк и бутылку белого вина.