Девушка в поисках исчезнувшего мужа и себя

– Какое зеркало, просто слов нет!

Софья с улыбкой подошла, осторожно заглянула в ванную, где Костя показывал на висящее на стене очевидно старинное, в позеленевшей медной оправе круглое зеркало, украшенное коваными цветами и какими-то узорами:

– Да, прабабушкино, хоть видно в него уже не очень, но невозможно же выбросить такое! Я его чищу периодически.

Костя погладил шершавые кованые цветы. Полотенце размоталось и соскользнуло на пол, на мгновение зацепившись за что-то выпирающее. Костя не сразу заметил пропажу; почувствовал взгляд Софьи, опустил глаза и сказал тихо:

– Ой…

Софья подошла, чтобы закрыть дверь, но неожиданно для себя шагнула вперед, прильнула к Косте и поцеловала его.

– Одежду намочишь свою, что же ты делаешь, – воскликнул он и, оттолкнув ее, захлопнул дверь.

Софья опешила. Так ее еще не отвергали. Она стояла у двери, кусая губы.

Вдруг дверь распахнулась, и Костя, по-прежнему голый, схватил ее за руку и притянул к себе. Она начала было отталкивать его:

– Одежда же намокнет, ты что?

Он кивнул:

– Точно! – Ивдруг добавил: – Снимай скорее, пока совсем не промочила!

Софья повиновалось.

Глава 3

Костя остался ночевать у Софьи. Придя в себя, Софья начала корить в произошедшем его и себя, главным образом из-за чувства вины к сестре. Костя в ответ вяло отбивался, что у них с Настей давно уже разладилось, и вообще, он ничего не мог с собой сделать, это было как взрыв молнии. Подходя наутро к заказанному такси, он столкнулся с приехавшей на том же такси Софьиной мамой. В ответ на его чрезмерно вежливое приветствие, при котором он покраснел, она едва кивнула, проводив его взглядом, и, подойдя к стоящей в калитке Софье, заметила ей:

– Дочь, ты бы как-то поразборчивее, что ли… Зачем тебе этот бабник? – Ипошла в дом.

– Мама, ну что ты… Это так, ничего такого…, – ответила та.

– Да-да, я понимаю, – сказала через плечо мама. – Просто физиология, я помню.

Софья на это напоминание своих же слов не нашлась что ответить и задумчиво стояла, вдыхая вездесущий запах сирени. Мама, зайдя в дом, достала телефон и минут пять с кем-то говорила. Когда Софья зашла в дом, она зашептала в трубку и завершила беседу.

Заступаться за Костю перед мамой Софья не стала – это не имело смысла. Ее мама обладала каким-то сверхъестественным чутьем на людей, и ей было достаточно посмотреть на человека, чтобы сложить о нем суждение, обычно оказывавшееся верным.

Софья очень переживала, как Настя воспримет новость о произошедшем, но, оказалось, Костя уже с ней поговорил, и они решили мирно разойтись. Это очень облегчило Софьину совесть по отношению к сестре. Они специально встретились на Патриарших, чтобы обсудить этот деликатный вопрос. Медленно прошлись по хрустящему гравию и сели на скамейке рядом с седым, в годах, сухопарым мужчиной в жилетке, который сидел, опершись руками и подбородком о старинную трость и смотрел на пруд. По ту сторону от него щебетали две молоденькие девушки.

– Понимаешь, – начала Софья, – я и не думала ничего такого. Нашла старые двери, попросила Сергея помочь их отвезти, но он… сказал, что не может. Мы, правда, поссорились перед этим, но это же не повод отказывать… – Она помолчала, глядя на проплывающего невдалеке лебедя.

– А Костя тут причем? – нетерпеливо ерзала Настя.

– А Костя там случайно проходил, представляешь! Ну и помог… Двери отвезти…

– Ну хорошо, помог двери отвезти, это понятно. Но при чем тут секс и все вот это? Ты не подумай, – добавила она, – я не из ревности, у нас уже давно все…

Настя вздохнула, схватилась за голову и вдруг сказала со слезами на глазах:

– Как я могла на него соблазниться, Сонь, а? Ждала, ждала кого-то особенного, стольким отказывала, и тут – на тебе, нашла… Помнишь, как он меня зацепил тем, что заставил этих мажоров на Патриарших музыку выключить? Так он, оказывается, им пистолет показал, у него есть травмат… А я-то думала, вот герой!

– Насть, ты чего, – осторожно коснулась руки сестры Софья, – ну, не сложилось, бывает, не переживай!

– Как не переживать? – вскрикнула Настя, взмахнув руками. – Яже ему де… девственность свою отдала, дура такая…

Софья покосилась на старичка, сидящего неподвижно рядом, нагнулась к сестре:

– Ну, это совсем не страшно, сестричка. Важно, не кто первый, а кто последний!

– А для меня важно, как ты не понимаешь, – она всхлипывала, – с кем и как именно у меня ЭТО первый раз было. Для меня важно! А он, он… Он все испортил – вся романтика закончилась, как мы на кровати очутились: набросился, ни здрасьте, ни до свидания, а потом, брезгливо вытираясь, издевался еще: «Ты девственница еще, что ли?! Ну дела, неужели никто не польстился?» И потом добавил, словно похвалил: «Ну и дураки, ты аппетитная штучка!»

Настя больше не могла говорить и прижалась к сестре; Софья тоже молчала, просто гладила ее по голове и думала о своем. Когда Настя успокоилась и затихла, Софья тихо прошептала:

– Бедная моя девочка… Что же ты сразу от него не ушла?

– Дура потому что, дура полная романтическая! Думала, все еще наладится, и он поймет, что неправ…

– Это вряд ли, – тихо сказала Софья.

– А еще… – встрепенулась Настя, с сомнением посмотрев на сестру и, наконец, решившись, продолжила, – он грозился, что, если уйду, он фотографии опубликует.

– Какие фотографии?

– Такие. Мои. Он меня фотографировал… Пикантно. Заставлял оголяться, и даже в общественных местах, и снимал.

– Зачем? И зачем ты это делала? О, Господи…

– Да не знаю… Он говорил, я такая красивая…

Они еще какое-то время говорили. Настя вполне успокоилась, а Софья думала, глядя на солнечные блики на поверхности пруда. Прежде чем уходить, Софья, кусая губы, коснулась руки Насти, которая уже собралась вставать, и сказала:

– Знаешь, я же тоже совсем не уверена, правильно ли я делаю, что с ним встречаюсь…

Настя удивленно повернулась к сестре:

– Почему? У вас же хотя бы интересы общие есть, старые дома, прогулки и прочее.

– Да вроде бы да, но…

– Что но?

– Его интерес к архитектуре и сохранению старины совсем не такой, как у меня.

– Ну, наверное, энтузиастов с таким же, как у тебя, запалом, совсем немного! – улыбнулась Настя.

– Ну да, – согласилась Софья и подумала, что отчасти поэтому она и откликнулась на Германа. – Понимаешь, интерес Кости совсем другого порядка: чтобы просто было красиво. Пусть даже это полный новодел под старину.

Настя пожала плечами и деликатно промолчала, чтобы не обидеть сестру: в это она была скорее солидарна с Костей. Софья еще подумала и добавила,

– Но что самое неприятное и постоянно давит, не давая спокойно наслаждаться общением с ним, это что Костя изначально спланировал ухаживание за мной и для этого сделал вид, что ему интересна старина. Как и мне. Понимаешь? Выходит, я соблазнилась как будто на другого человека. А какой он на самом деле? Иногда мне кажется, я его совсем не знаю…

Они встали и неспешно пошли вдоль пруда. Сидевший рядом пожилой мужчина элегантно кивнул Софье, приложив руку к несуществующей шляпе.

А вот угрызений перед Сергеем, с которым она продолжала жить, ничего, естественно, не рассказав, Софья не испытывала совсем. Хотя, на потеху ее внутреннемуголосу, она нет-нет да и вспоминала Костины непослушные вихры, когда он фотографировал дом ее бабушки или трогал раму старинного зеркала.

Через несколько недель, в воскресенье, она, как обычно, сидела на балконе у бабушки и читала. Вдруг кто-то позвал ее со двора:

– Деушка, а деушка!, – копируя то, как герой Машкова звал героиню в фильме «Питер FM».

«Не может быть… Это же может быть только…», – подумала она и, привстав, узнала Костю. Как они выяснили во время их первой прогулки, они оба обожали этот фильм. Она замахала рукой:

– Привет!

– Деушка, а у вас вода горячая есть?

Она рассмеялась:

– У тебя же уже должны были включить!

– Включили уже давно! Я просто так спросил.

– Ну, заходи, – махнула она и пошла открывать дверь.

Вскоре они стали жить вместе.

Глава 4

Были и другие произошедшие с ними недавно события, которые выбивались из категории обычных.

Через несколько дней после получения странного письма Косте позвонили на рабочий телефон.Номер был незнакомый. Хотел уже не брать, но рука опередила разум и сняла трубку:

– Слушаю вас.

В трубке послышался треск, а потом радостный мужской голос:

– Константин Сергеевич? Капитан Петров беспокоит, управление экономической безопасности МВД.

Руки мгновенно вспотели. Не то чтобы Косте было чего бояться – конечно, нет. Но общение с органами правопорядка всегда вызывало у него неприятные чувства. «А у нас ничего такого в квартире нету», – вдруг возникло в голове помимо его воли. Он ответил хрипло:

– Да, это я.

– У нас к вам пара вопросов, смогли бы к нам заскочить, на минутку буквально?

Тут Косте вспомнился рассказ (из того же источника) об исчезновении жильца из нехорошей квартиры, которого тоже буквально на минутку попросили зайти в милицию. Он уточнил:

– А в чем вопрос?

– Да пустяковый, надеюсь, вопрос! Много времени не отнимем. Нам тут сигнал поступил, нужно проверить. – Его веселый голос продолжал: – Вы же на Костянском работаете?

– Да, – Костя почему-то совсем не удивился осведомленности товарища капитана.

– Ну логично же: Костя – на Костянском! А я вот из Рязани – поэтому я на Рязанском! – собеседник радостно заржал и продолжил: – Тут совсем рядом. Пешочком можно – Даев, потом Уланский, Орликов, и в дамках! В смысле, у нас. Или, если предпочитаете, скажем, большие магистрали, то можно по Садовому, а потом на Новую Басманную. Так когда сможете?

– Сейчас могу, – сказал хрипло любителю шашек Костя и откашлялся. – Удобно?

– Отлично, конечно же удобно! Так мы вас ждем тогда!

Костя положил трубку и стал судорожно думать, что могло вызвать интерес веселого капитана. Вышел в переулок, пошел дворами, так ничего и не придумав.

Капитан оказался в точности таким, каким его Костя представлял: высокий, розовощекий, коротко стриженный. Сильно сжал широкой ладонью руку Кости, показал жестом на кресло.

– Воды? Нет? Замечательно. Приступим. Вы же в Группе «Дельта» работаете? Инвестициями занимаетесь? Кажется, вы – член Инвестиционного комитета?

– Да. А в чем у вас вопрос?

– Да вы не переживайте, сейчас все расскажу, – доверительно коснулся он руки Кости и взял черную кожаную папку.

Оказалось, капитана заинтересовала деятельность венчурного инвестиционного фонда, которым управляла Костина компания, а среди пайщиков, то есть инвесторов, было государство. Фонд нес регулярные убытки который год подряд, несмотря на титанические усилия Кости и его коллег добиться, чтобы компании, в которые вложился фонд, наконец начали приносить доход. Капитан, глядя на такую картину, заподозрил злой умысел и с помощью Кости хотел разобраться, чей.

Костя объяснил, что в венчурном бизнесе убытки у стартапов – обычное дело, как и банкротства, и цель состоит в том, чтобы среди многих проектов выбрать один или лучше два таких, которые выстрелят и принесут десятки, а то и сотни процентов прибыли, покрыв заодно и убытки всех других, неудачных проектов фонда.

– Так кто виноват в убытках? Главный ваш? Зам его? – Несколько обескураженный капитан залпом выпил стакан воды, еще раз жестом предложил воды Косте, от чего тот вторично отказался. Капитан продолжил: – Вы, кстати, напрасно манкируете воду: врачи говорят, пей больше воды, и будешь здоров!

– Спасибо. Никто не виноват, я же объясняю. Заранее же сложно, практически невозможно сказать, какой проект выстрелит. Они же все прорывные, инновационные, но какой-то сработает, а у другого что-то пойдет не так: или конкурент вдруг сделает что-то такое, что уже не догнать, или государство закон примет и именно этому проекту навредит, или прогноз спроса не оправдается…

Капитан немного отодвинулся в кресле и прищурился, глядя на Костю.

– Значит, – сказал он тихим ледяным голосом, будто другой человек говорил, – не желаете сотрудничать? А вы понимаете, что к вам в этой всей ситуации – растрата государственных денег, между прочим, это вам не хрен моржовый! – тоже могут быть вопросы, господин член инвестиционного комитета? – Он улыбнулся очень мерзко.

Костя начал говорить, но закашлялся:

– Ко мне?!

– К вам, к вам. Давайте так, – капитан резко придвинулся, – Вы подумаете, никто там не виноват, или, может, все-таки кто-то виноват… В общем, если решите нам помочь, мы тоже в долгу не останемся, поможем, имейте в виду! Ну, а если нет… Лады?

– Да, – Костя вяло пожал протянутую ему руку и вышел.

Мысли путались. С одной стороны, он был почти уверен, что к нему не придраться. С другой стороны, смущало это «почти». Было ясно, что при желании капитан если и не упрячет пока что Костю подальше, то неприятностей может принести немало. А неприятности Костя не любил.

Вечером того же дня Костя вышел из офиса. Даже отсюда, через переулок, ощущалась вечная пробка на Сретенке. Костя оседлал свой электровелосипед и лихо свернул на бульвар. Вообще-то быстрее было бы по Лубянке или Неглинной, потом по Моховой и через Волхонку в Гагаринский, и, когда спешил, он ездил именно так. Но, когда было время, предпочитал ездить по бульварному кольцу. Костя недавно пересел с «Порше» на электровелосипед и на удивление остался доволен. По времени получалось так же, а в часы пик даже быстрее, чем на машине, да и вообще было что-то такое манящее в возможности с ветерком промчаться по шуршащему гравию бульваров, набережным или просто тротуарам.

Почти не тормозя, как обычно, заехал в арку их дома и чуть не налетел на незнакомца в черной водолазке. Пришлось резко затормозить; велосипед занесло, Костя еле удержал равновесие.

– Простите, – обратился он к незнакомцу, который внезапно приблизился к нему, и Костин взгляд зафиксировал что-то блестящее в его руке.

– Бог простит, – неожиданно сказал тот, и Костя вдруг ощутил боль в животе и повалился с велосипеда. Уже теряя сознание, скорее почувствовал, чем увидел, как из тени арки возникла фигура, приблизилась к Костиному обидчику, который вдруг дернулся, отскочил и бегом скрылся. Костя уже не видел, как его спаситель вызвал «Скорую», дождался ее приезда и скрылся.

Глава 5

Костя очнулся от того, что солнечный луч, преодолев простыню, коснулся его лица. Ныло в области живота. В палате, кроме него, никого не было. Вспомнил произошедшее накануне, стало не по себе. Это было тем более странно, что у него и врагов-то не было. Ну в самом деле, кто ему мог так мстить? Ну не капитал Петров же, например! У них другие методы, вполне успешные… К тому же Костя ему еще окончательно не отказал в помощи, вряд ли бы тот стал так его принуждать к сотрудничеству, уж больно жестко. Кто еще?

Внезапно навалилась слабость, мгновенно выступила испарина, закружилась голова. Прикрыл глаза и провалился в сон.

Незавершенная мысль внезапно разбудила Костю: так кто же мог его так пугать или ему мстить? Ну совершенно же некому! Он же никому ничего плохого не сделал!

– Постой, дружище, – сказал ему мысленно внутренний голос. – А вот, например, Соню ты у ее предыдущего хахаля, того придурка накачанного, увел же?

– Да ну, нет, – мысленно же отвечал Костя. – Он же ее сам бросал неоднократно, точнее, изменял ей. Нет, сам виноват, Соня говорила, он при расставании так ей и сказал. Да и потерял он к ней интерес, какой теперь смысл мне мстить?

– Ну хорошо, – продолжал противный голос, – а по линии работы? Начальника своего бывшего не подсиживал?

– Так он же сам виноват, всю работу на меня свалил, а при этом повышать не хотел! Хоть бы зарплату поднял, скотина!

– Ну понятно, – удовлетворенно проскрипел голос. – А что там на любовном фронте?

– А что? – Костя насторожился недоуменно.

– Девушек твоих бывших не обижал? Не соблазнял, якобы любовью заманивая, ради мимолетного секса, а, Казанова?

– Почему мимолетного? – возмущенно Костя приподнялся на кровати и скривился от боли. – С кем-то и не мимолетного!

– Не мимолетного это с неделю целую, да? – Голос заржал. – Не смеши, себе-то не ври! А ведь кто-то из них действительно в тебя влюбился, а ты с ними как расставался?

– Просто бросал… – мрачно ответил Костя, опустив голову.

– Так может, кто-то из них не забыл обиду?

– Да ну, хрень какая-то… Столько лет прошло, кому охота?

– Ну, это же для тебя хрень, а для них была трагедия. Ты же помнишь, что Юлька, после того как ты ее бросил, таблеток наглоталась? Я бы на месте ее парня, если бы узнал про это, еще и не то с тобой сделал бы…

– А что? – Костя испуганно расширил глаза.

– Неважно. В общем, как видишь, наследил ты изрядно, так что кандидатов на то, чтобы тебя подрезать, не один и не два… А кстати, а ты не думал, что это могло быть за ту вашу петицию против капремонта, а по сути, разрушения вашего дома, чтобы вместо него построить новый, повыше? Которую Соня организовала, а ты со своего аккаунта делал…

Костя задумался и погрустнел. Вот эта версия выглядела совершенно реальной. С учетом денег, которые стоят на кону во время строек, припугнуть какого-то активиста было вполне рациональным решением со стороны строительной мафии, как это ни цинично звучит.

В это время дверь скрипнула, и в палату стремительно вошла Софья; казалось, ее легкий плащ и рюкзачок не поспевают за ней. Пахнуло свежестью. Софьины глаза были заплаканы, обычно аккуратно уложенные волосы разлохматились. Она бросилась к кровати Кости и прижалась к нему:

– Как ты? Как только узнала, что ты очнулся, прибежала…

Костя, одной рукой обнимая Софью, другой изобразил неопределенный ответ. Софья продолжала:

– И кто это? Кому это надо? Грабитель?

– Да нет, наверное. Ничего же не украли, кроме телефона. Правда, его спугнул какой-то мужичок невысокий, я уже сознание терял, не разглядел. Может, тот не успел просто карманы выгрести… Я, кстати, у него пуговицу оторвал, – кивнул он в сторону тумбочки.

– Какой кошмар, – она прошептала с ужасом и замерла, тоже, как до этого Костя, думая, кто бы это мог быть. Она встрепенулась: – А может, это те, строители? Вот же рожа мерзкая, – продолжала она, содрогнувшись, – будто братки из девяностых.

Костя кивнул:

– Да, вполне вероятно. Уроды… Что-то мне в последнее время как-то небезопасно стало жить: то уйти от тебя требуют, то нападают…

– А ты думаешь, это как-то связано? Мне кажется, то была просто шутка. Мне даже, представляешь, показалось, что почерк на той записке похож на почерк Сергея, ну, бывшего моего.

– Да ну?

– Но я проверила, он тогда за границей был, все еще не вернулся, в отпуске, так что ерунда это.

Костя поморщился, но ничего не сказал. Ему не нравилось, когда Софья упоминала о бывшем, а бывало это почему-то нередко: то в ресторане этом с ним она была, то именно в том месте той страны, куда они собрались в отпуск, то в этом кинотеатре…

Неудачно повернувшись, он застонал от боли:

– Наверное, это действительно те строители из-за нашей петиции о капремонте… Гады… – Он закрыл глаза и забылся.

Выходя, Софья остановилась у тумбочки, повертела в руках пуговицу. Она выглядела необычно, крупная, с выпуклым рисунком в виде переплетенных букв «С» и «Р».

Софья, выйдя из больницы и решив пройтись до дома пешком, свернула на Неглинную, которую она любила за ее сходство с бульваром благодаря рядам деревьев, и набрала маму, Наталью Степановну. Та уединенно жила на даче, сначала, после выхода на пенсию, занимаясь садом, а затем, заинтересовавшись Софьиным рисованием, стала сама рисовать. Это дало новый импульс ее начавшей скучнеть после смерти мужа и выхода на пенсию жизни; она прошла несколько курсов, стала ездить на пленэры, затем выпотрошила оранжерею иоборудовала в неймастерскую. В общем, она полностью погрузилась в новое увлечение.

Наталья Степановна выслушала Софью, мгновение подумала и ответила:

– Так, слушай меня. Защитника этого я сама попросила за Костей твоим понаблюдать, как-то мне та записка с угрозой не понравилась.

– Как? – Софья удивилась маминой активности. Впрочем, так бывало регулярно, когда мамина энергия могла найти хоть малейший выход.

– Ну что «как»? Незаметно, вот как! Благо, в нашей Конторе «бывших» не бывает, любой поможет, если попрошу…

– Мама, спасибо, конечно, но… Ты бы хоть посоветовалась, сказала…

– С кем посоветовалась? А, с тобой? Дочь, я тебя очень люблю, ты же знаешь! Но ни разу, когда я с тобой советовалась, это мне не помогало! А, тебе помогало? Ну, ладно, буду советоваться, хорошо. Ну так вот, – напористо продолжала она, не давая Софье возможности вставить слово, как почти в каждом их разговоре, – мой бывший коллега, который спугнул нападавшего на твоего Костю, говорит, что, похоже, тот был тоже из Конторы. Как узнал? Ну, уж есть у них свои приметы… Нет, не только лаковые туфли, не делай из мамы идиота! – Наталья Степановна иногда так хорошо вживалась вроль еврейской мамочки, что даже евреи верили ее игре, при том что еврейской крови в ней не было ни капли. Но ее мама тоже всегда знала за дочь, что той нужно.

Они еще поговорили, после чего Наталья Степановна закурила тонкую сигарету и, глядя на мольберт, где горел закат на фоне уходящих за горизонт рядов лаванды, проговорила вполголоса: «Ах, доченька… Когда ты уже найдешь нормального парня? То качок, которому голову забыли приделать, то этот непонятный, в глаза не смотрит – сразу видно, не просто бабник, а извращенец…» Впрочем, справедливости ради, в глаза ей немногие дерзали смотреть. С другой стороны, Наталья Степановна редко ошибалась в людях.

Глава 6

Назавтра, в воскресенье, Софья опять пришла к Косте, но тому стало хуже, и ее не пустили – он как раз был на обследовании. На ее сообщение он ответил кратко и не сразу, что в целом все в порядке, но врачи не могут совсем остановить внутреннее кровотечение, возможно, придется оперировать. Весь день Софья не знала, куда себя деть, пропылесосила квартиру, помыла пол, постирала. Начавшаяся по ее инициативе реставрация лепнины их подъезда на некоторое время ее отвлекла: как раз накануне бригада реставраторов без предупреждения снялась и исчезла, едва сделав половину работы по расчистке лепнины на потолке и стенах. С трудом найдя новых реставраторов, у которых начинался горячий сезон и для которых поэтому уйти на более дорогой объект становилось чем-то рационально естественным, Софье пришлось заново объяснять им запланированные ею работы. Пока она, стараясь не вступать в белые моря сухой штукатурки, разлившиеся на полу, обсуждала работы, вышел из лифта и прошел мимо сосед сверху, кажется, Семен. Их знакомство сводилось к паре ссор, вызванных тем, что ему, бывало, остро бывало необходимо часа в два ночи двигать мебель, а Софье это почему-то не нравилось. Он неприветливо и не здороваясь посмотрел на Софью и проворчал достаточно громко, чтобы окружающие услышали:

– Какую грязь развели, вот же сволочи…

Софью его слова задели, она встрепенулась:

– Для всех же делаем, чтобы всем было красиво! И я у вас деньги не прошу на это, правда же?

Сосед, не отрывая свои неподвижные глаза от нее, прошептал:

– А я вас об этом не просил. И никто другой, кстати, тоже. – И вышел.

Софья топнула ногой от обиды, глядя на закрывшуюся дверь, и воскликнула:

– Вот же скотина!

Стоявшие молча рядом реставраторы всем своим видом показывали свою с Софьей солидарность. Софья, к счастью, бросив взглядна дверь, подумала, что неплохо было бы их тоже отреставрировать, и про неприятного соседа на время забыла.

Вернувшись домой, Софьяопять ощутила придавившую ее тяжесть ситуации с Костей. Она пробовала читать, но мысли путались, не могла сосредоточиться. Кроме волнения, было просто непривычно быть без Кости – они все время были вместе, не считая работы, и теперь Софья остро ощущала, что его не хватает. Она подумала, что с другими такого не было: например, с Сергеем, когда он уезжал в командировку или на соревнования (он успешно занимался культуризмом), она наслаждалась одиночеством, в котором ей было вполне хорошо. Наконец, наскоро поужинав, села смотреть фильм. Включила один из их с Костей любимых, и поняла, что не может – без Кости было не то. Еще пришла странная мысль, которую она тут же отогнала, воровато оглянувшись, чтобы убедиться, что никто не видел: она подумала, что а вот с Сергеем бы спокойно посмотрела бы этот фильм, еще и удовольствие бы получила.

«Хватит уже думать о нем! Впрочем, если не можешь – а ты пригласи его!» – подленько прошептал внутренний голос.

«Он не в Москве, дура!» – не менее подленько ответил другой внутренний голос.