Петля Пейна

Леону оставалось всего ничего дойти до своей улики, но его спугнули две бегущие из темноты фигуры с резиновыми палками наперевес и криками «Стоять!». Он бросился бежать в противоположную сторону от манящей его вещицы, оставив эту затею на потом. Бедняга и так уже отхватил вчера, большего ему не хотелось.

Охранники продолжали его преследовать и Леону пришлось нырнуть в лес, чтобы скрыться от них. Он бежал по заснеженному лесу, стараясь не оглядываться. Его заношенные оксфорды, которые будто черпак, с каждым новым шагом набирали в себя свежую порцию снега, старались мешать его передвижению. Адреналина прибавили, как ему показалось, раздавшиеся выстрелы из пистолета. Не доверяя своим ушам, он решил оглянуться из-за чего тут же зацепился ногой за торчащий корень старого дуба и тут же свалился в сугроб, пропахав его лицом.

Казалось, что кружится голова, наперебой стучало сердце, будто сейчас выскочит из груди. Райт перекатился на спину и устремил свой взор в открывшийся среди заснеженных крон, кусочек неба, в котором он хотел увидеть какой-нибудь ответ на все то, что сейчас с ним происходит. Но видел он перед собой только пелену из туч. Такую же пелену, которая застлала всю его жизнь. И ели, которые так же, как и Райт, вопрошающе тянулись к небу. Он сдался.

– Что… что происходит? – он пытался отдышаться. – Почему они преследовали меня? Да и какое дело им вообще до меня? Почему так стремительно пытались меня прогнать? Я же ничего не сделал! Почему охранник не обратил внимания на того амбала? Черт, я же знаю, это был он. Это был тот человек, который вломился ко мне в квартиру…

С каждой мыслью Леона вопросов становилось все больше. Он не мог поверить, что такие из ряда вон выходящие вещи, доходящие до абсурда события, могли происходить в его жизни. В его обычной, заурядной, ничем не примечательной и уже давно, как ему казалось, окончившейся жизни. Но окончившейся ли?

«В чем разница между мной – лежащим на холодной земле идиотом, и людьми, закопанными тут, на кладбище?» – рассуждал он. – «И я, и они мертвы. Однако, у меня есть силы подняться из могилы, которую я сам себе вырыл, разгрести землю, в которую я себя закопал и восстать. Восстать так, как не могут они. Да… У меня еще есть шанс!».

Райту мало в это верилось, но он уже не мог выносить свой образ жизни. Слишком долго он прибывал в вегетативном состоянии. Состоянии лежащего в земле мертвеца. Ноги, которые уже давно успели подвергнуться мышечной атрофии болели с непривычки. Леон загреб рукой снега и насыпал на свое красное распаренное и ноющее от боли лицо. Он почувствовал некое успокоение всех бушующих внутри чувств и прохладу на своем побитом лице, прочищающую мысли.

– Точно! Чувства. Чувства отличают меня от мертвеца. Зачем мне дар движения, перемещения в пространстве и сила моего физического тела, если мою душу не питают чувства? Именно чувства заставляют нас жить, двигаться дальше, любить и ненавидеть. Ведь однажды я хотел всего этого лишиться. Хотел быть бесчувственной машиной, чтобы жить без боли и сожалений, я даже был готов к тому, чтобы распрощаться и с приятными чувствами, такими как: наслаждение, душевность, спокойствие, гармония… любовь. – к Леону понемногу приходило озарение.

Его монолог был нужен разве что только ему. Но сейчас ему хотелось порассуждать вслух. Так было легче для восприятия потому, что это уже не похоже на обычный поток рядовых мыслей. Поэтому он продолжал.

– Странно, что мое желание отказаться от чувств и сделало меня таким… Таким мертвым. – Леон потихонечку начал подниматься с земли и двигаться по своим следам обратно к дороге.

– Чувства. Они основа нашей души. Они зажигают в этой биомашине, называемой человеческим телом, все процессы. Они заставляют нас двигаться. Не наше тело, хоть оно и способно. А именно наши чувства и мысли, дают нам возможность передвижения в пространстве, дают силу нашему телу. Поднимают нас с колен. Заставляют идти вперед. Несмотря ни на что. Сколько бы мы не падали и не ошибались… Чувства. Как же я был слеп, пытаясь отказаться от этого. Отказаться от своей души! – восклицал он с озарением.

Леон осторожно выглянул из-за дерева на выходе из леса, чтобы оценить обстановку и узнать не поджидают ли его те охранники. Но как оказалось, про него все и думать забыли. На дороге и возле входа на территорию кладбища царила мертвая тишина. На месте старта разваливающего Форда, на котором уехал амбал, под фонарем, уже ничего не было. Улика, в которой он так нуждался – пропала. Либо ее кто-то забрал. Райт побрел вперед по дороге, подальше от злополучного погоста и всего этого непонятного бреда в виде сумасшедших охранников.

Полиция так и не объявлялась, не было новых следов шин, не было слышно сирены и еще каких-нибудь признаков их появления. Видимо, старый охранник просто нагонял страху, не собираясь вызывать сотрудников правопорядка или же сам забился в угол, ожидая кладбищенского подкрепления. Теперь это было не важно. Леон благодарил лес, который одарил его такими важными мыслями и дал понять зачем действительно стоит жить. Парень снова почувствовал, что может вернуть интерес к своей жизни.

Перед тем, как перейти в неосвещаемую фонарями часть дороги, он взглянул его электронные наручные часы, которые засверкали тусклой подсветкой изумрудного цвета. Ему подарила их любимая Анна на день рождения. Она долго копила на этот уникальный лимитированный экземпляр и хотела, чтобы они были раз и навсегда – одни. Так же, как и она. Одна единственная и любимая. А часы, как она считала, должны быть верным спутником, на которые можно всегда положиться.

«У тебя должны быть такие часы, которые всегда будут с тобой и остановятся только тогда, когда остановится и твое сердце!» – говорила она.

– Да. Жаль только, что остановилось твое сердце, а не мое! – с грустью произнес Леон. Часы показывали 19:19. – Нужно возвращаться домой. – подытожил парень и потихоньку, не торопясь потопал вдоль дороги, надеясь, что впоследствии сможет поймать попутку до дома.

– Это так странно… – Райт ударился в воспоминания. – Простое яблоко, упавшее с яблони в парке, сыграло с нами такую злую шутку. Именно так я познакомился с тобой, по чистой случайности. Яблоко упало мне на плечо, я обернулся и заметил тебя. Ты пыталась залезть на одну из яблонь, в легком коротеньком летнем платье, я не мог не обратить на тебя внимание. Как сейчас помню, тогда было седьмое июля две тысячи семнадцатого года. Обычно парни не запоминают даты, но тогда для меня был особый день – дата с тремя семерками, да и такая девушка… Я точно знал, что это будет знаменательный день. Ведь иначе и быть не могло. Такое везение… А что теперь? Пустота? Нет. Я должен хранить свои чувства к Анне в сердце. Возможно так, хоть и иллюзорно, но она будет жить. Так мне будет спокойнее! – Леон все шел, прошло уже около сорока минут, но ни одной машины так и не проехало, а он продолжал. – У всех нас есть минусы, комплексы, наше прошлое, какие-нибудь скелеты в шкафу, но мне было плевать на все. Она казалась мне идеальной, да и была такой. И останется такой навсегда!

Леон остановился и понял, что его ноги уже давно промокли насквозь. На улице стало порядком холоднее, от чего вся его промокшая одежда задубела, и он кое-как сумел поднять воротник своего пальто, чтобы не дуло в шею. Райт сунул руку в карман пальто, чтобы насладиться сигаретным дымом и постараться хоть как-то согреться. Достав пачку, он понял, что все сигареты промокли и согреться не получится. Райт тяжело выдохнул, опустил голову и побрел дальше.

Снег не переставал валить и казалось, что армия леденящих снежинок прикладывает все усилия, чтобы похоронить его заживо прямо возле обочины этой темной дороги. Все, что мог Леон на тот момент – греть себя воспоминаниями о былой любви и тех теплых чувствах, которые она в нем пробуждала.

– Ты и правда была идеальной. Ты пробуждала во мне самое хорошее и, казалось, что я становился лучше и добрее. – он уже едва шевелил губами, а его зубы стучали от холода.

– Я не могу не вспоминать твою улыбку, которая растапливала самый холодный лед в моей душе, разгоняла все самые грозные тучи. Забывалось все на свете: все беды, все проблемы, все ошибки прошлого. Рядом с тобой все уходило на второй план, и я по-настоящему был счастлив. – Леон обращался к мысленному образу своей лучезарной девушки. – Я был счастлив каждую секунду, проведенную с тобой. А твои глаза очаровывали до безумия. Некоторые говорят про два красивых озера или что глаза – космос. Я не могу с этим не согласиться, но и повторяться тоже не хочу. Глядя в твои красивые глаза, я чувствовал их глубину. И это будто новый мир, будто он больше меня самого. Больше этой вселенной и больше моего понимания. В них действительно хотелось бы раствориться. В них я видел твою чистую и светлую душу. Душу, которая жаждет любить. Душу полную доброты и надежд. Душу кротости и авантюризма. Мои чувства к тебе не описать несколькими фразами. Но и только лишь на глазах и улыбке все это не кончается, но эти две вещи перевернули весь мой мир, изменяя все мое нутро к лучшему. Рядом с тобой я хотел быть лучше и очень надеялся, что становился. Мне не нужны были мотивирующие и психологические книжки, чтобы разобраться, что к чему. Мы созданы друг для друга. Ты тот самый человек, ради которого хочется жить. Человек, которому ты готов подарить всего себя. Всего себя до конца. До последнего своего вздоха. Я просто хотел быть с тобой. Моя душа, сердце и тело, все тянулось тебе… – озвучивая свои мысли Райт пустил одинокую умирающую от холода слезу, понимая, что этих нужных слов, он так и не сказал Анне.

– А что стало теперь? Ничего. Боль моих чувств, боль ошибок и решений. Все это заперло меня на полгода дома, безжизненным и ничтожным. Часто ли кому-нибудь было так больно? Я не знаю. Но пора бы начать сначала. Начать двигаться дальше. Ради тебя, Анна. Ты бы этого хотела. Я продолжу жить ради тебя. Так я смогу почтить твою память!

Время на часах – 20:23. Размышления Леона прервал рев мотора автомобиля. Какая-то машина дышала фарами прямо в спину свесившего голову парня. Он стер заледенелый след слезы окоченевшими пальцами, развернулся и пошел спиной вперед, чтобы проголосовать, в надежде, что его подберут.

Машина неслась с включенным дальним светом фар и только ослепила Райта, от чего он поспешил прикрыть глаза руками, но пытался смотреть сквозь пальцы, стараясь рассмотреть машину. Было понятно, что подбирать его никто не собирался, так как машина даже не предприняла попыток замедлить ход, однако внезапно из окна машины в него что-то бросили. О его грудь с силой ударился какой-то предмет и повалился в снег.

«Надеюсь, это блок сигарет!» – Леон нагнулся чтобы посмотреть. – «Что за… Книга?» – он очистил загадочный предмет от снега и поспешил посмотреть название.

Ее обложка была бы белее снега, если бы не небольшие потертости и едва заметными размазанными следами угля, которую старательно отчистили. Фронтальная сторона книги была без лишних надписей и рисунков, с названием в самом центре черным шрифтом и указанием автора маленьким буквами, в нижней части обложки.

– «Осознанные сны»? Автор: Тобиас Тернер. До тошноты пахнет чем-то эзотерическим. Надо показать это Глисту. Он в таком шарит. – плотно сжав книгу в руке, Леон отправился дальше.

Chapter 4. LUCID DREAMS

12 января 2019 г. Утро. 10:00.

Внезапно зазвеневший утренний будильник на телефоне Леона Райта, вибрацией старался пропахать стоящую рядом с кроватью тумбочку. Уткнувшись в пустой стакан, он стал звенеть еще громче, в тот момент, когда хозяин только-только начал просыпаться после холодной ночи в одинокой постели, от которой уже успел отвыкнуть. Несмотря на свою дружелюбность, обнимающая его своим одеялом кровать, ощущалась чужой, ведь Леон привык, словно спартанец, спать на леденящем открытые части тела кухонном кафеле. Выключив будильник Райт, утонул в раздумьях, каким образом он позволил себе отказаться от такой роскоши, как кровать, и довольствоваться привычками бездомного каждодневно. Распластавшись на полу, будто на распятье.

Счастье вчерашним вечером добраться до дома, ему подарил рядовой дальнобойщик, держащий путь невесть куда, но так желающий потрепаться. Водитель с большой охотой подобрал Райта, отогрел в салоне и напоил теплым кофе из большого термоса, отпустив глупую шутку о том, что, если Леон захочет помочиться, придется делать это в пятилитровую канистру, которой он даже поспешил похвастаться.

Дома Райт решил принять горячую ванну, чтобы отогреться полностью и максимально исключить любые признаки простуды, поскольку промерз донельзя. Единственное съедобное, что нашел парень на своей закиданной мусором и объедками кухне был мед, который он радостно уплетал в прикуску с чаем. Вчера он изрядно вымотался и упал в постель, даже не расстелив ее, во влажном полотенце, даже не помнил, как поставил будильник.

Сегодня у парня была очень важная задача, вспомнив о которой он стремительно сорвался с кровати и побежал одеваться, даже не завтракая, чтобы встретиться со своим лучшим другом Алексом Прайсом, который очень любит распутывать головоломки и загадочные события.

– Брошенная в меня книжка… Это как минимум тянет на крутую мистическую историю! – прыгнув в свои повседневные брюки, он едва не упал на пол, запутавшись в них ногой, одел свою мятую темно-синюю футболку, которая была сослана в дальний угол шкафа и уже была едва не отправлена на половую тряпку. – «Алекс должен мне помочь, я думаю, что он заинтересуется… Он должен!» – Леон уже натягивал кроссовки на босую ногу, так как не нашел времени, чтобы возиться с носками. Сегодня он чувствовал эмоциональный подъем и задор, ведь в его жизни начали происходить загадочные и интересные события, в которых он должен разобраться.

– Вдруг эта ниточка, сможет привести меня к разгадке секретов амбала или хотя бы немного прольет свет на происходящие события… – парень набросил на себя зимнюю куртку, с расчетом на то, что теперь внезапные события его жизни могут привести его куда угодно и простужаться не выгодно – Интерес… Мне интересно! – хлопнув входной дверью квартиры и тут же заскочил обратно. – Точно! Книга, твою мать, чуть не забыл! – Леон схватил еще влажную книгу и рванул вон из квартиры.

В глаза снова бросилась надпись в половину стены, которую сложно не заметить и Райт притормозил, чтобы рассмотреть ее как следует. Ему казалось, что он может упускать какие-то важные детали. Вдруг тут кроется разгадка. Наверняка связь книги и амбала сложно было доказать, но парень предполагал, что надпись могла бы дать какие-нибудь ответы, но пока безуспешно.

– Убийца… – Райт встал напротив исписанной стены, сложил руки на груди и подпер подбородок рукой, провалившись в ее изучение.

Он стоял так еще около пяти минут, уставившись на надпись как на произведение искусства в музее, смысл которого хотел понятью.

– Но я ведь никого не убил, даже не думал! – рассуждал он. – Убийца? Ха! Как же… бред… – внезапно на его плечо упала чья-то рука.

– Ну, что, паренек, колись! Кого ты грохнул на этот раз? – послышалось из-за спины.

Леон медленно, не опуская рук, повернул голову, посмотрел за свое плечо, а за ним увидел низенького худощавого дедулю лет восьмидесяти. Это был его сосед, у которого парень был на хорошем счету, поскольку периодически оказывал ему всяческую помощь в бытовых вопросах. Старичок стоял прямо за спиной парня и был на полторы головы ниже Леона. В этот момент он почесывал рукой лысый затылок, на котором остались редкие седые как серебро волосы, а другой держал мусорное ведро, наполненное до краев, и расплывался в улыбке. Одетый в старые семейные трусы и растянутую старую майку дедуля стоял перед парнем, совершенно не стесняясь своего оголенного вида и тоже, с неподдельным интересом стал рассматривать надпись, поправив на себе очки.

– На этот раз? – спросил Райт и состроил вопрошающую гримасу. – Я в принципе никого не убивал!

– Черт! Да на тебе лица нет! – с испуганным лицом воскликнул дедушка и немного попятился назад, увидев изуродованное лицо Леона.

– Меня навестил старый знакомый! Ничего страшного, дедуля, не волнуйтесь.

– Или ты все же действительно натворил каких-то дел? – дедуля прищурил глаз и состроил недоверчивую гримасу уставившись на парня.

Леон молчал и не знал, что ответить старику проявляющим неподдельный интерес к разбитому лицу Райта и надписи. Даже ему стало ясно, что эти два события могли быть связаны каким-то образом. В любом случае, старик был бы на стороне Леона. Так как парень за долгое время знакомства со своим соседом успел произвести приятное впечатление и заметь на своем счету пару добрых дел. Поэтому дедуля даже и не допускал мысли о том, что Леон мог совершить что-то ужасное. Он просто в это не верил, а может и думать даже об этом не хотел.

– Ха, парень, да я же шучу! – поспешил успокоить его дед. – Тогда, наверное, это мне адресовано! Ведь бабка то моя, около месяца назад отправилась на тот свет! Представляешь?

– Примите мои соболезнования. Мне очень жаль! Она у Вас была очень приятной женщиной… Что стряслось?

– Оступилась на лестнице и все, поминай, как звали! – отвечал дедуля, не скрывая навалившейся грусти из-за воспоминаний о своей недавней утрате. – Раскроила себе голову о ступеньки… – казалось, что его глаза вот-вот нальются слезами.

– Какое горе, Уолтер! Вы как, держитесь? – интересуясь, Райт заботливо придержал старика за локоть.

– Да я, может, наконец, поживу спокойно на старость лет! – выдал дедуля, пытаясь сдержать слезы и продемонстрировал фальшивую улыбку, которая должна была дать понять, что он старается не унывать. – Грустно, конечно, но что поделать! Жизнь такая штука, что никогда не знаешь, что тебя ждет… Так что, береги себя, парень. И я рад, что ты поправился! – подытожил дедуля и решил откланяться, заметно гремя пустыми бутылками водки.

Дедуля Уолтер Пирс казался живчиком. Всегда вертелся по жизни, как уж на сковородке. Даже несмотря на его хлипкое с виду тело. Да и ходил он всегда в застиранной белой майке и трениках. Шаркал тапочками и изрядно горбился. Однако все эти нюансы не мешали находить деду счастье в простых вещах. Многим людям стоило бы у него поучиться.

По обилию опустошенных бутылок «горячительной» видно, что он глубоко страдает, но старается не показывать своей скорби о потерянной жене и как его это подкосило. Леону казалось, что несмотря на утрату, старик просто рад, что все еще жив и у него есть возможность изредка выходить на улицу, чтобы выбрасывать мусор и просто дышать этим воздухом. Дышать этим миром, который преподносит нам каждый день разнообразие неожиданных для нас сюрпризов.

Наверное, к старости приходит осознание чего-то истинно важного и до смешного простого, что ты действительно начинаешь наслаждаться всем, что тебя окружает.

Но пока, у Леона Райта есть дела посерьезнее, чем думать о том, как живет старик. Сейчас он чувствовал себя героем какого-нибудь фантастического боевика, где главному герою не дают шанса остановиться, передохнуть и всегда впутывают в его новые авантюры и приключения, сейчас ему это нравилось и было нужно. Но при этом, он и сам однажды мечтал постичь беззаботную старость: спокойствие, умиротворение вкупе с гармонией.

Периодически он представлял себе, как живет в глубокой старости со своей женой на окраине города: в своем доме, неторопливо и неспеша доживая остатки своей жизни, по вечерам выходя на крыльцо. Закуривая трубку табака, он облокачивался бы на колонну крыльца, направлял свой взор в закат и думал о том, какая насыщенная выдалась у него жизнь. Не без доли сожаления, но все-таки с удовольствием он бы улыбался навстречу уходящим солнечным лучам, выдыхая густой дым собственноручно высушенных табачных листьев, которых выращивал с любовью и трепетом.

Тогда Райт не имел представления о том, почему он считал, что не удостоится спокойной жизни в старости. Но где-то в глубине души, Леон чувствовал, что этим мечтам не суждено сбыться. У него было какое-то внутреннее чувство, которое сидело в груди и иногда давало себе волю пустить по всему телу неприятный зуд, когда Леон утопал в своих мечтах. Тем более его мечты о беззаботной старости рассыпались после смерти любимой, без ее он не видел покоя и смысла в этой беззаботности. Сейчас он осознавал, что о безмятежности он может забыть. Ведь каждая новая секунда могла преподнести для него новые события, которые еще больше могут всполошить его разум.

Вернувшись от раздумий, будто по щелчку пальцев, в нашу реальность Леон уверенными шагами направился к лифту, чтобы спуститься на первый этаж и наконец, дойти до друга, к которому он так спешил.

Райт вышел из подъезда на улицу, которая уже понемногу стала стираться из его памяти вследствие его затворничества. Солнечный январский день пытался пробиться сквозь морозные тучи прямо к Леону, стараясь подарить ему радость свежего утреннего города, и одаряя каждого, кто вышел на улицу пышными снежинками, неспешно падающими на землю и лица зевак, удивляющихся прекрасной погоде. Он посмотрел на светящиеся золотым светом облака, из-за которых пытались прорваться солнечные лучи, прищурился, прикрыл глаза и улыбнулся. Недавно произошедшие события подарили контраст его однообразным будням, разбавили их и подарили резкую смену настроения, позволили по-новому взглянуть на жизнь, подарили шанс наслаждаться моментом.

По всей видимости, этим прохладным субботним утром, большая часть людей решила отоспаться в своих теплых постелях и никуда не выбираться. Чего нельзя сказать о собачниках, которым просто приходилось выходить со своими четвероногими питомцами на прогулку. Улица пустовала и не блистала обилием снующего народа. Только некоторые родители вывели порезвиться своих маленьких детей, чтобы те поиграли в снежки и полепили снеговиков.

Алекс Прайс жил недалеко от дома Леона, поэтому уже через несколько минут спешащий изо всех сил, жадных до знаний Райт уже колотил кулаками в дверь своего старого друга.

Тем временем, на часах было уже 10:43. Алекс явно не спешил открывать дверь, хотя встает он очень рано. Эта давняя привычка всегда портила ночные посиделки с другом, в моменты, когда они находились друг у друга дома, и родители уезжали за город. Алекс был непоколебим в желании лечь спать раньше и так же рано встать, чем всегда раздражал Леона и чем портил попытку использовать каждую свободную от контроля предков секунду и хорошенько оттянуться. Однако тот поделать ничего с этим не мог и зачастую оставался с компьютерными играми наедине, без комментариев своего закадычного друга.

– Хм. Странно, спит, что ли еще? – удивился Райт и уже начал колотить в толстую железную дверь его квартиры, казалось даже, что звук через нее вообще не проходит, но тут она отворилась. На Райта из дверного проема выглядывал худощавый высокий парнишка, с длинными до плеч волосами цвета блонда, серыми глазами, довольно мужественным, но заспанным лицом, усыпанным веснушками.

– Ну, привет, Глист! – воскликнул Райт и натянул улыбку настолько, насколько смог.

– А, это ты, Леон? Не думал, что ты вообще выберешься из своей берлоги, учитывая то, что с тобой произошло. – Алекс выглядел крайне уставшим несмотря на то, что явно только-только открыл глаза и усердием потирал их. – Твою мать! Кто тебя так разукрасил? – Прайс вытаращил глаза на своего друга и остатки сна с его лица как рукой сняло.

– Даже не спрашивай – долгая история. – Леону не хотелось рассказывать подробности недавних событий, и он пытался свести разговор о его лице на нет.

– Ты извини, я никого не ждал, да и работал всю ночь. – он отошел от двери и указал рукой, что гость может войти. – Проходи, не стой в дверях!

Леону показалось очень необычным, что его друг, у которого все всегда расписано по часам, решил основательно отойти от графика, всегда являвшимся камнем преткновения интересов парней и вдруг заняться какой-то ночной работой. Наверное, это было действительно что-то очень важное, раз уж он пошел на такие жертвы. Алекс был нейробиологом и нейропсихологом, часто брал практику в городской больнице, как консультирующий врач и даже работал с несколькими пациентами.

– Чем же ты таким важным занимался ночью? – поинтересовался Леон, в тот момент, когда они вместе следовали на кухню.

– У нас скоро выездная конференция с коллегами по работе, которая уже практически на носу. Надо было усилено готовиться, так как я немного затянул с этим делом и приходиться спешить, так сказать, все в последний момент. – отвечал ему Алекс.

Человеку, который никогда не общался с Алексом Прайсом, могло бы показаться, что этот быстро говорящий, будто пытающийся что-то скрыть парень, действительно ищет какую-то отговорку, чтобы никто не раскрыл его тайные планы.

Прайс всегда имел склонность скрывать свои гениальные мысли от знакомых и коллег, которые потом выливались в первоклассные журнальные статьи о важном открытии работы мозга или организма человека. Казалось, что Алекс боится, что кто-то может украсть его гениальные идеи и выдать за свои.