Петля Пейна

Матяш Кирилл

Петля Пейна

Ведь ты единственная в моем сердце,

о чем я искренне жалею…

Chapter 1. PROLOGUE

Солнечные лучи пробивались сквозь его веки и буквально крали чувство темноты в глазах, а он так и лежал, периодически прищуриваясь, как бы стараясь избавиться от нависшего над ним солнца.

– Леон! Леон! – раздалось откуда-то позади. – Ты что, уснул? – до его плеча дотронулась маленькая женская рука. – Поднимайся и побежали плавать! – еще не успев открыть глаза, Леон услышал быстро удаляющиеся шаги по песку.

Он нехотя сел на пятую точку и уставился вслед его убегающей девушки Анны, которая не любила сидеть на одном месте и после того, как перекусила мороженым, тут же побежала плавать.

Пара приехала на курорт, чтобы отдохнуть и развеяться, поймать волну веселья и отвлечься от бытовых проблем, которые обычно гнетут дома. Анна очень любила море, хоть и никогда на нем не была. Поэтому, приехав сюда, она ни на секунду не останавливается в поисках новых впечатлений, вплоть до езды на водяном скутере и дайвинге.

Леон хотел порадовать свою девушку и показать ей море, поэтому и привез ее сюда. Сам он не любил палящее солнце, которое только придавало его телу вялость и мнимое чувство усталости. Поэтому он мог только лежать на полотенце, не издавая лишних движений. Однако палящее солнце заставляло периодически заходить его в воду, чтобы сбить жуткое чувство перегрева тела, которое только кружило его голову.

Активизировался Леон только под ночь, когда спадала жара, темнело и наступало время для вечерних тусовок, выпивки и совместных танцев с Анной на танцполе под музыку. Но сейчас он только в очередной раз корил себя за то, что так и не купил зонтик для пляжа или головной убор и вынужден лежать под палящими солнечными лучами.

Парень приставил ладонь ко лбу, чтобы солнце не светило в глаза, и он смог отчетливее видеть стройное тело своей прекрасной девушки, которая уже на полных парах забегала в соленую воду, навстречу волнам в своем вызывающем темно-синем купальнике типа пландж с глубоким до пояса декольте. Он улыбнулся, когда Анна упала в воду, неспособная противостоять большой волне, но тут же выскочила из нее с большим поднятым пальцем вверх, чтобы показать, что с ней все в порядке. Радость девушки морю и отдыху поднимала настроение и самому Леону, он был рад, что смог подарить ей такое счастье и сам он в такие радостные моменты понимал, что счастлив.

А если точнее – был счастлив. Сейчас же, это воспоминание приносило ему только боль. Тогда он и представить не мог, что то августовское солнце и радость любимой, будет приносить ему столько печали и горя.

Сейчас 10 января 2019 года. Развалившись на полу в своей квартире Леон Райт, прокручивал воспоминания, связанные с Анной и, казалось, намерено этим делал себе больно. Ведь полгода назад она покончила с собой.

Лежа животом на холодном кафельном полу кухни, он приоткрыл глаза, чтобы убедиться, что картина его теперешней реальности не изменилась. Прямо перед его носом лежала почти пустая бутылка из-под виски и несколько засохших капель, которые упали с горлышка. Леон бросил взгляд на часы, которые висят на стене.

– 19:42… – констатировал он, будто оповещая кого-то. Затем вернул свой взгляд на грязный пол, на котором лежит его лицо и снова закрыл глаза. Он чувствовал, что сейчас не способен встать и заставить себя что-либо делать. Да и чувство раскалывающейся головы после очередной попойки заставляло выделить достаточно времени для того, чтобы организм пришел в себя.

Сейчас же, он хотел проснуться уже в другом дне, а, может, и другом мире. В мире, в котором, он будет свободен от темницы воспоминаний, терзающих его бедную душу, в которой он провел последние полгода. Каждый день он чувствовал необходимость своих страданий, стараясь в точности вспомнить каждый момент связанный с Анной.

Ему казалось, что он сможет найти зацепку и понять почему Анна решила покончить с собой, даже не оставив записки, которая могла бы хоть что-то прояснить. У него не было сомнений, что хотя бы косвенно, но он мог поспособствовать тому, что произошло. За это он себя ненавидел и каждый раз погружаясь в тяжелые воспоминания, находил силы, чтобы напиться снова и отключиться на некоторое время для перезагрузки. А после – снова нырнуть в омут воспоминаний.

Леону никогда несвойственно было напиваться до беспамятства, ведь похмелье надолго выбивало его из колеи: он трудно приходил в себя, с постоянной головной болью, дрожью рук и шатающимся телом. Вот только сейчас это был единственный способ, хотя бы на некоторое время забыться. А забывался он с того момента, как только узнал о ее смерти.

Их отношения казались Леону идеальными. Даже несмотря на то, что периодически у них случались ссоры. «Ссоры ведь бывают в любых отношениях.» – успокаивал себя парень, но сам был не до конца уверен в том, что его совесть чиста. Сам он имел довольно скверный и вспыльчивый характер, хотя он очень любил свою девушку. И любит до сих пор.

Иногда Леон стоял с отсутствующим взглядом и смотрел на их кровать, на которой они провели столько приятных ночей вместе. Снова и снова представляя их вместе, лежа в обнимку и беседуя о приятных мелочах. Иногда он срывался на крик, хватаясь за волосы, пытаясь вырвать все беспокоящие его мысли. Очередная доза воспоминаний и сейчас не дала спокойно отдохнуть ему. Парень сел на пол, облокотившись спиной на стену и начал потирать сонные глаза грязными пальцами. Казалось, что он уже не хочет видеть и воспринимать жизнь такой, какой она теперь стала без Анны.

Прошло достаточно времени с момента, как ее не стало, но он так и не смог найти в себе смелости двигаться дальше, принять утрату и отпустить ее. Жизнь для Леона Райта просто перестала существовать. Он запустил свою некогда красивую внешность. Перестал следить за своим домом и одеждой. Все его лицо и голова обросли волосами. Домашняя одежда, которую он уже долгое время не удосуживался поменять, давно стала грязной от попыток помыть ей грязный пол в порывах доползти до туалета, чтобы не залить рвотными массами то, что осталось от квартиры. А также больших жирных пятен и высохших струек дешевого алкоголя на его белой майке, являющиеся будто нагрудными знаками за его прошлые «заслуги».

Вокруг него царила атмосфера медленного увядания, как внутреннего, так и внешнего. Он умер в тот момент, когда его девушка сделала последний вздох. Казалось, так и было. Райт даже бросил работу, без объяснений. Просто перестал туда ходить, поначалу игнорируя звонки от коллег и начальника. Слышав очередной звонок, парень кидал ленивый взгляд на свой мобильный телефон присасываясь к бутылке виски, который впоследствии сел. Райт просто наплевал на все, что раньше имело для него хоть какой-то смысл. Самым дорогим в тот момент, была для него девушка, которой не стало. Его не покидала мысль, что если бы он в тот момент был с ней, то ничего бы этого не произошло.

Разбросанный мусор, пустые бутылки и пыль, которая уже практически покрывала и его самого, он будто не замечал. С течением времени подобный образ в жизни, постепенно вошел в норму и стал частью переживаний Леона. Парень уже успел изрядно похудеть, но его это не беспокоило, да и старые поломанные весы вряд ли дали бы точное определение его потерянной души.

Периодические скручивающие боли в желудке в очередной раз указывали на его беспорядочный образ жизни, все его внутренности будто молили о пощаде, а Леон молил о смерти. Единственным, что никогда не пылилось – их совместная фотография с Анной, где они выглядят самыми счастливыми людьми на свете. Райт периодически засыпал с ней в руках представляя иное настоящее, в котором все сложилось иначе.

За свое существование Леон Райт уже давно не беспокоился, ведь всем необходимым его обеспечивал отец Марк Райт. Который, не получая должного общения и внимания, всего лишь оставлял пакеты с едой возле закрытой двери сына и уходил ни с чем. За жилплощадь тоже платил он. Это была старая квартира семьи Райтов, которую отец оставил сыну, когда тот наконец остепенился и заявил Марку о серьезных намерениях в отношении своей возлюбленной. Марк планировал подарить паре этот скромный двухкомнатный семейный уголок после свадьбы, чтобы сын, строил свое счастье без наставлений родителей с обоих сторон. Ремонт в квартире был не самый свежий, однако Марк был уверен в том, что его рукастый сын сможет сделать вдохнуть новую жизнь и оборудовать это гнездышко всем необходимым для молодой пары. Тогда, отец верил в то, что у Леона все получится.

Теперь же, он спонсировал безнадежное существование своей некогда подающей надежды гордости. Марка ни на минуту не покидали мысли о сыне. Казалось, что отец так же горестно переживает утрату, только утрату собственного сына. Как правило, его попытки оказать поддержку оканчивались глухими стуками в дверь и тишиной в ответ. Он прислонял ухо к входной двери, чтобы постараться услышать, что его любимый сын еще жив. Ответом на его попытки узнать состояние Леона было только отсутствие пакета с продуктами у двери. Хотя Марк точно не знал, кто его забирает. Каждый раз он уходил, утирая слезы.

– Ты делал недостаточно! Идиот! – говорил себе Леон постукивая затылком по стене. – Если бы ты только был рядом, когда был действительно ей так нужен… – он закрыл лицо руками и тут же сорвался на крик. – Сейчас все было бы по-другому! Сука! – он схватил пустую бутылку из-под виски и швырнул ее в рамку с их фотографией, не прикрываясь от летящих осколков, будто надеясь, что они покончат с его бессмысленной жизнью. Рамка в свою очередь упала на кафельный пол и разбилась вдребезги.

Нельзя сказать, что под конец жизни Анны, у них все было гладко. Частые ссоры Леона на почве ревности к неизвестному мужику, постоянно досаждающему ей в социальных сетях, вгоняли Анну в истерику до почти нескончаемых слез и трепета ужаса во всем ее теле. Она плакала и пыталась убедить его в том, что она не знает кто это и почему он ее достает.

Порой она просто убегала в ванную, закрывалась там и плакала, не скрывая своих чувств. А Леон, немного поразмыслив над тем, что он в очередной раз перегнул палку, вскоре бросался к ней в ванную, со стуком в дверь и извинениями. Остыв, он подходил к двери ванной, облокачиваясь на нее спиной с виноватым видом и слушал всхлипывания Анны. Ей необходимо было успокоиться, взять себя в руки, но она не могла сделать это быстро, поэтому на ее успокоение уходило много времени и столько же воды, которую она включала для того, чтобы не было слышно ее плача.

Леон понимал, что говорит и делает много лишнего, что задевает Анну, но ничего не мог поделать со своим импульсивным поведением, внезапными приступами ревности и агрессией ко всему живому. Анна только лишь еще раз убеждалась, что это далеко не последняя ссора, которая ее так сильно ранила. Она не могла простить его до конца, и каждый раз он делал ей все больнее. Тем не менее, она верила, что он может измениться. Она верила, надеялась и любила Леона, поэтому терпела все его глупые выходки. Позже она выходила из ванной, а Леон принимался извиняться перед ней, падая на колени, обхватывал ее за талию руками, упираясь в грудь своей головой и прижимался к ней всем телом. Она прощала, но как ей казалось, каждый раз зря.

Не известно, почему он так ревновал Анну к каждому столбу, с причиной или без. Казалось, что у него имеются какие-либо комплексы по поводу своей внешности, которыми он не старался делиться. Хотя сам он был достаточно красивым молодым человеком. Леон был ростом метр восемьдесят, с худощавым телосложением, темноволосый, с модной в то время прической – андеркат. Друзья даже в шутку, иногда, сравнивали его с Роналду, но после этого он одарял шутников грозным взглядом, давая понять, что шуточка не удалась.

Он был очень ревнив и порой не мог сдержать агрессии в сторону проходящих мимо пузатых мужичков, бессовестно кидающих взгляды на попу его любимой девушки. Однажды он даже набросился на одного двадцатилетнего парнишку, который подметил, что у Анны «очень сочный орешек». Леон не понимал, зачем люди пялятся на фигуры девушек, провоцируя их парней.

В юношестве он и сам был по ту сторону баррикад, часто обсуждая со своими друзьями аппетитные женские формы, но, когда гормоны поутихли и Райт стал старше, то забыл об этой привычке.

Порой, казалось, что если показать Леона Райта психологу, то он выявит у него долю психопатических отклонений. И было бы у парня чуть больше сил, то он бы точно отправил какого-нибудь незнакомца в больницу.

Повстречав Анну, Леон считал, что сделал свой окончательный выбор. Необходимость рассматривать кого-то еще отпала. И он не мог позволить себе смотреть на кого-то еще. Парень считал подобные взгляды на других девушек, неуважительными по отношению к Анне. И теперь сам был вынужден терпеть взгляды противных зевак, недостойных раздевать ее глазами.

Иногда Анне приходилось разнимать его с очередным любителем пялиться на женские формы, доходило до крика и слез. Девушка не хотела, чтобы навредили Леону. Или он кому-то. Было бы еще хуже, если бы его забрала полиция или пырнули ножом в живот какие-то очередные пьяные идиоты. Она успокаивала Леона тем, что она только его девушка и нет ничего страшного в том, что они смотрят на нее. Но Райт имел свое мнение на этот счет и каждый раз позволял себе агрессивно вести себя по отношению к другим людям, если внезапно у него закралась мысль, что кто-то может позариться на его любимую.

Внезапный звонок в дверь, раздавшийся в начале девятого часа, вытащил его из череды терзающих воспоминаний, но он даже не пошевелился, для того чтобы узнать кто там. После второго звонка он напряг свой голос как можно сильнее и крикнул через дверь: «Уходите». После небольшого молчания, Райт услышал, как в дверной замок вставили ключ, а он, сидя на полу кухни смотрел в прихожую с интересом. Леон даже и не думал пугаться или что-либо предпринимать. Единственная мысль, которая возникла в его голове, что, возможно, это отец где-то раздобыл ключи, чтобы проверить жив ли его сын. Он только лишь сунул руку в карман шорт, чтобы достать помятую пачку сигарет и неторопливо закурить.

Дверь квартиры резко открылась, ударившись о стоящий поблизости потрепанный временем шкаф для одежды. В нее забежал огромный амбал, весь одетый в черное, без каких-либо опознавательных знаков, которые могли бы внести хоть какую-то ясность происходящему, с балаклавой на лице и черных перчатках. Он передвигался по квартире довольно уверенно и знал, где именно сейчас находится Леон. Казалось, что у него был какой-то заранее проработанный план, который он вынашивал долгие годы.

Неизвестный подбежал к курящему на полу кухни Леону, схватил его за грязную, некогда белую майку, которая тут же начала трещать по швам. Странный тип на мгновение застыл, таращась в глаза Леону, а Райт таращился на него в ответ. Держа сигарету губами, Райт сделал глубокую затяжку, которая позволила накопившемуся на ней пеплу упасть на футболку. С силой выдохнул густую струю дыма прямо в лицо неизвестного, от чего тот, видимо вспомнив, зачем пришел выдал: «Меня тошнит от тебя!». И начал наносить своими тяжелыми кулаками мощные удары по лицу Леона выбив остаток сигареты в сторону, разбил ему нос и выбил зубы. Нападавший выкрикивал нелицеприятные фразы, с которыми парень был практически согласен.

Внутреннее состояние Леона не позволяло хоть как-то ему возразить, да он и не смог бы. Внушительные размеры мужчины не позволяли потягаться силами худощавому, в сравнение с ним, Леону. Парень даже был готов к тому, что это будет его последний вечер. Он видел спасение в этом моменте. Не смотря на всю боль, которую причинял амбал, парень считал, что боль утраты любимой порядком сильнее и безмолвно жаждал своего освобождения от страданий.

– Ты убил ее! Она умерла по твоей вине! – кричал неизвестный, не останавливаясь, нанося удары по лицу Леона. В ответ амбал слышал только тихое, хриплое хихиканье Леона, ждущего окончания своей жизни.

Буквально через несколько секунд все было залито алой кровью, включая и самого неизвестного, который поспешил притормозить, замечая, что Леон практически потерял сознание. Последнее, что помнил Леон, как нападавший сел на корточки перед ним, взяв его за волосы своей большой рукой и начал что-то говорить, однако, Райт уже ничего не слышал. После чего голова Леона тяжело упала на пол и последнее, что он успел прохрипеть перед тем, как отключиться: «Зря не добил!».

– Все еще впереди! – парировал выходящий из квартиры амбал.

После нескольких тяжелых всхлипываний, будто испуская последний дух, Леон отключился. Его тело обмякло, полностью растекшись по полу, рядом с багровыми брызгами его крови.

Chapter 2. AWAKENING

11 января 2019 г. День. 13:35.

К этому времени, солнце уже проникло в комнату и тонкой линией осветила изуродованные лицо Леона, будто даря ему второй шанс. Он с огромным трудом попытался открыть опухшие после побоев глаза. Сквозь едва приоткрытые веки, парень увидел, как в этом солнечном луче освещается залитый уже запекшейся кровью кафель на кухне.

Летающая пыль и разбросанный мусор, как бы заставляли его обратить внимание на его теперешнюю жизнь и будто бы все окружающее его кричало от боли. На этот раз, треск в голове был не привычным явлением, которое встречало его по утрам после полулитра дешевого виски. Голова парня, хоть и не буквально, но раскалывалась, и он с обессиленным воплем схватился за нее ладонями, словно пытаясь собрать осколки воедино и стараясь не допустить окончательного развала его скверной сущности.

Вчера фундамент его ментальной тюрьмы пошатнулся с помощью человека со стороны. Леон, увидел в нем палача и даже надеялся на то, что так и есть. Однако, он оказался спасителем, который приоткрыл глаза на нынешнее состояние парня и буквально вырвал его из подземной темницы, в которую Леон сдался добровольно, обрекая себя на смерть.

– Боже, что это было? – спрашивал себя Леон, оглядываясь по сторонам, он взглянул на лужу засохшей крови и пару валяющихся зубов. Вчерашнее событие не поддавалось никаким догадкам. Райт никак не мог объяснить себе внезапное появление неизвестного человека, который чуть было, не лишил его жизни. Ведь не смотря на его вспыльчивость, он не успел заработать себе врагов способных на подобное.

– Хорошо, хоть не сломал! – ухмыльнулся он, стараясь осторожно ощупать свою челюсть и случайно не причинить себе боль, но все же скорчил болезненную гримасу сразу, как только до нее дотронулся.

Парень с трудом поднялся на ноги опираясь рукой на стену, оставил на обоях след засохшей крови и окинул взглядом комнату. Неужели он очнулся только сейчас и целых полгода не замечал то, во что превращался он сам и все его окружение. Сейчас он чувствовал себя внезапно ожившим трупом, но уже успевшим разложиться до достаточного состояния, чтобы отравлять все вокруг. Разбросанные грязные вещи, различный мусор, полугодовая пыль и давно умершие цветы склонившие свои головы, теперь наводили на героя ужас и трепет. Он задавался вопросом – неужели он и правда так жил? Вернее сказать – существовал.

Разгребая ногами беспорядок, Леон волочась подошел к лежащей на полу развалившейся фоторамке с золотой оправой, в которой было их с Анной фото. Райт всегда находил эту фотографию забавной и на его лице промелькнула едва заметная улыбка.

В тот летний день они ходили в зоопарк, что для Леона оказалось непривычным явлением. Он уже давно считал себя взрослым для таких детских увлечений, как поход в место, куда их обычно водят, чтобы поглазеть на зверушек и впечатлить подрастающее поколение разнообразием животного мира. И как он согласился туда пойти? Наверное, эта девушка основательно вскружила ему голову. Анна довольно хитро заманила туда своего парня, уповая на то, что никогда не была в зоопарке. Но Леон знал, что на самом деле это просто неординарная попытка разнообразить их совместные будни, поэтому он не смог отказать любимой. Ей очень хотелось посмотреть на лемуров и панд. Анне всегда нравились эти плюшевые малыши и она всегда с умилением на них смотрела даже тогда, когда они случайно мелькнут в ленте новостей социальной сети.

Но самым запоминающимся для Леона стал эрегированный половой орган слона, и его нелепая попытка залезть на самку, ведь такое не часто увидишь. Тогда он от души заливался хохотом стараясь сделать как можно более пикантные фотографии на смартфон, в тот момент, когда Анна считала это очень глупым и ругала его, скрестив руки на груди, при этом держа в зажатой ладони сахарную вату на палочке, на которую с вожделением смотрели маленькие дети. Леон находил это еще более смешным, поэтому хохотал еще сильнее. Ведь что может быть забавнее девушки с одновременно недоумевающим, грозным и таким милым лицом, пытающейся доказать тридцатилетнему Леону, что он еще совсем ребенок, который и над пальцем смеяться готов?

В тот день, они попросили сфотографировать их прохожего, который охотно согласился, осыпав ребят комплиментами на тему того, какая они красивая пара и как отлично смотрятся вместе. Они сидели на лавочке, Леон обнимал ее за талию и тянулся к Анне чтобы поцеловать. А девушка пыталась засунуть ему в рот сладкую вату, так как отказывала ему в поцелуях после случая со слоном. Рядом с Анной вальяжно расположилась игрушечная обезьянка средних размеров, которую Леон выиграл для любимой в тире. Эта фотография была сделана не так, как задумывала Анна, но все же она удостоилась почетного места на кухне за ее эмоциональность и атмосферность.

Леон взял в руки остатки рамки и перевернул ее с последующим бряцанием осколков о кафель. На обороте фотографии была подпись с датой: 13 июня 2018 года. Примерно, за два месяца до ее смерти.

– Ох, бедный Паркер, уже давно совсем никто не обращал на тебя внимания. Я же всегда считал тебя «третьим лишним», но Анна все равно тащила тебя в кровать. Она же не могла спать без мягких игрушек! – оглянувшись на ту самую обезьянку сказал Леон. Обезьянку, которая теперь, своей плюшевой шеей, сопротивлялась туго затянутой веревке импровизационной петли Леона. Эту дверь в потусторонний мир он организовал, сняв центральную люстру на потолке комнаты и перебросив веревку через крючок, предназначенный для крепления светильника к потолку. В эту петлю он очень стремился залезть сам, но так и не решился.

Несмотря на то, что Паркер был подвержен принудительному повешению, своей неизменной улыбкой он создавал иллюзию того, что не смотря на все жизненные трудности, не стоит терять положительного настроя и оптимизма. Однако, Леон так и не понял этой глубокой метафоры и просто был спокоен, что его место в петле занял Паркер, а не он сам, в порыве поспешных решений повис под потолком, едва не касаясь пальцами ног пола.

– Интересно, что бы ты сказал мне, Паркер, если бы ты был живым? – Леон встал напротив повисшей в тихом молчании игрушки. – Ты тоже скучаешь по ней? Тебе тоже, наверняка, не хватает нашей сияющей Анны! – начал рассуждать Леон. – Но если бы ты был живой, то, я уверен, мы бы запили с тобой вместе. В любом случае, вдвоем бы нам было куда веселее!

Анна очень любила животных и в свободное от работы и художественных хобби время, позволяла себе побыть волонтером в приютах для животных. Ведь Леон не мог позволить ей завести маленькое животное, поскольку – это очень большая ответственность. Сейчас же, он задачу по уходу за маленьким существом точно провалил бы. Или же, наоборот, этот маленький комочек напоминал бы ему об Анне и за счет этого было бы проще пережить такую утрату. Кто знает.

Леон и правда боялся, что ему, в подобном состоянии нельзя было бы доверить живое существо, которое и без того, всегда нуждается в опеке и защите. Было бы обидно, если бы еще и какой-нибудь котенок или щенок, взятый Анной с улицы, не вытерпел его общества и покинул этот бренный мир, вслед за хозяйкой.

И все же, единственной, которую так хотелось любить и защищать – больше нет. Он не справился с задачей, которую считал задачей первостепенной важности.

Анна была поистине замечательной девушкой, которая отличалась своим добродушием и чистым альтруизмом. Она стремилась помочь всем в этом мире, поэтому заполучила несколько грамот волонтера и почетного донора крови, которые так же висели на стене и напоминали Леону, к чему он должен стремиться.

Девушка очень любила творчество и старалась в себе это развивать, поэтому во второй маленькой комнате квартиры они вместе организовали Анне небольшую студию. В ней девушка могла отдаваться полетам своей безграничной фантазии и творить картины. Она писала, в основном, природные пейзажи. Но и ради смеха заставляла Леона позировать в позе «ню», чтобы она могла нарисовать его с натуры и изрядно похохотать, смотря на недовольное лицо парня, всем видом старающееся передать смущение и усталость от позирования.