Сон в руку

Виктория Дунайцева

Сон в руку

1998 – 2016

Сынок

Те, кто знали Томочку не слишком близко считали ее выскочкой или по меньшей мере, обычным везунчиком, рожденным с золотой ложкой во рту. Еще бы приехать из маленького никому неизвестного грузинского городка и отхватить себе москвича. Да не абы какого, а сына высокопоставленного военного.

И, если рассматривать ситуацию с этой точки зрения, то действительно, обычная студентка лимитчица, закончившая простой гидрометеорологический техникум смогла выбрать себе достойную партию получая в довесок все блага цивилизации, начиная с московской прописки и работы в мэрии и заканчивая безбедной жизнью с красавцем мужем, доросшим до военного прокурора.

Но это только на первый взгляд все в ее жизни было замечательно, на деле же судьба уготовала ей тернистый путь.

Сначала вся ее жизнь состояла из ярких солнечных дней. Учеба в техникуме, четыре закадычные подруги, которые во всем поддерживали и оберегали ее, затем, умничка муж, взявший все под свой контроль. Идеальные свекор и свекровь, с которыми сложились отличные отношения, что, заметьте, в наше время бывает крайне редко. Высшее образование, которое девушка получила уже при замужестве и рождение долгожданной дочери Милы.

И, пожалуй, на этом Томочкино везение закончилось. Родить мужу второго ребенка она так и не смогла, хотя всячески стремилась к этому.

Век современных технологий даже в лихие девяностые, не стоял на месте. Со связями и возможностями мужниной семьи, можно было уже тогда решиться на крайние меры и воспользовавшись ЭКО, благополучно родить себе второго малыша, но Тамара выбрала другой путь. Их семья решилась на усыновление.

Как ее увещевали подруги серьезно подойти к этому вопросу, как предупреждал муж, что назад дороги не будет. Все было тщетно. Тома хотела второго ребенка и ничто не могло ее остановить.

Конечно, она понимала на какой риск идет. Родительские гены карапуза никто не отменял. Но женщина верила, что их семья переживет все трудности и сумеет воспитать достойного члена общества, и в начале 1998 года супруги стали родителями маленького трехмесячного человечка по имени Антон.1

Сначала все шло хорошо. Тома была счастлива. Малыш был спокойным, в меру улыбчивым и общительным. Ее пятилетняя дочь Милочка сразу взяла шефство над младшим братиком и включилась в процесс воспитания. Она настолько серьезно относилась к малышу, что женщина могла спокойно оставить ее с братиком на пол часа или даже на час зная, что ничего с ним не случится.

Любимым занятием Томы в то время были прогулки на свежем воздухе. Каждый вечер она неторопливо дефилировала с детьми по парку. Шла по весенним аллеям с гордо поднятой головой, а вокруг нее сновали такие же мамочки как она. Тома ощущала с ними какое-то родственное чувство, пытаясь доказать себе, что она такая же мать, как и они, гуляющая не с усыновленным, а своим собственным ребенком. Порой женщина удивлялась своим ощущениям, не понимая кому и что доказывает. Ведь, по сути, не важно было усыновленный у нее ребенок или нет, главное, что она любила его и ее сын есть и будет полноправным членом их маленькой семьи.

Но каждый раз видя мамашку с младенцем в коляске она продолжала чувствовать себя немного ущербной. И с этим непонятным ей чувством Тома ничего не могла поделать. Будто-бы что-то мешало ей почувствовать себя полностью удовлетворенной. Что-то было не так, а что она никак не могла понять.

В первые месяцы усыновления в их семье царил мир и лад. Валерий, сразу же принял сына, а бабушка с дедушкой всячески старались облегчить жизнь невестке, периодически забирая внука к себе. Антошка сразу признал стариков и при их появлении радостно сучил ножками, а те умилялись его веселому гулению. Они любили его, в отличии от Тамары, ведь ее чувства до конца так и не сформировались

Малыш рос, а Томины непонятки никуда не девались. Ощущение какой-то неправильности никуда не уходили, и все чаще и чаще волновали ее.

Ситуацию прояснила мама.

Она жила в Грузии и периодически позванивала дочери. Конечно, та была в курсе Томиного усыновления. Она уже успела познакомиться с внуком по фотографиям, заметив, что тот чем-то напоминает Тамару в детстве. Хотя, какое там, девушка была настоящей грузинкой, тогда как ее сын был обычным славянином.

После усыновления мама стала звонить ей гораздо чаще, требуя от Томы отчета о развитии малыша. Вот и в этот раз поговорив о том, о сем, в их разговоре возникла пауза. С одной стороны, это было естественно, ведь дочь покинула отчий дом слишком рано и давно проживала в столице. Ей гораздо ближе была мужнина родня, чем своя, живущая за тысячи километров от Москвы. Да и московский менталитет стал ей гораздо ближе.

Девушка была рада, что ее дочь растет в условиях, где царит равноправие полов. В том городе, который она покинула пятнадцать лет назад жили по другим порядкам2.

– Ну а какие ты испытываешь чувства к своему сыну? – вывел ее из задумчивости мамин вопрос.

– Что ты имеешь ввиду? – уточнила женщина и напряглась.

Где-то здесь сидела ее заноза, которую она так и не смогла вытащить.

– Ну ты сразу полюбила его или как? – ошарашила вопросом мать.

– Конечно сразу, – удивилась Тома.

– Это хорошо, – сказала мама, – а то у нас одна знакомая, ну ты помнишь ее, тетя Софико, так и не смогла полюбить усыновленного ею племянника. Так и живут несчастные оба. Хорошо, что у тебя не так.

Тома резко перевела разговор на другую тему и немного поболтав ни о чем, отключилась, понимая, что сил на дальнейший разговор с матерью у нее больше нет.

«Я не люблю его, – подумала она с ужасом глядя на играющего с погремушкой малыша, – я все время пытаюсь уговорить себя, что у меня все хорошо. Но, выходит, я просто его не люблю»

Женщина медленно подошла к сыну, а тот увидев мать заулыбался, задергав ручками и за агукал.

Тома прижала сына к груди и прошептала:

«Как можно тебя не любить, сынок? Мы обязательно справимся с этим. Я буду тебя очень сильно любить. Вот увидишь».

Видимо, крепкие объятия матери пришлись не по нраву малышу, и он захныкал. Она бережно положила его в кроватку и задумалась.

«Обещаю, – прошептала Тома, – что ты никогда не узнаешь моего отношения к тебе. И даже если моя любовь к тебе и не проснется, я сделаю все, чтобы ты никогда не узнал об этом. И не только ты, но и все мои близкие».

С этого дня у нее появилась тайна, которую она тщательно скрывала от родных. Тома точно знала, что все родители обязаны любить своих детей. Только вот сердцу не прикажешь…

Время шло, а любовь не приходила.

Иногда, сидя у детской кроватки и наблюдая за радостным гуканьям Антошки, она вспоминала, как держала его в свое первое знакомство на руках, как счастливо замирало у нее сердце от осознания того, что это маленькое существо скоро станет ее частичкой, но время шло, а любови не было.

Тома вспоминала с какой радостью ухаживала за своей маленькой дочкой и как тяжело ей дается этот декретный отпуск. Все было не так как с Милой и это пугало.

Освобождение от чувства вины наступало по вечерам, когда с работы возвращался Валерий. Она со спокойной душой передавала малыша в его крепкие мужские руки понимая, что сыну важен отец и уходила в комнату дочери, наслаждаться общением с ней. Миле к тому времени уже исполнилось 6 лет. Они готовились к школе.

В полтора года Тома собралась на работу.

– Любимая, – удивился Валерий, когда узнал о решении жены, – тебе не кажется, что Антоха слишком мал для садовской жизни?

– Ничего, – успокоила мужа женщина, – мужчина должен привыкать к спартанскими условиям с самого рождения.

– Так-то это так, – удивлялся решению Томы муж, подкидывая хохочущего сына к потолку, – но мы можем позволить себе не работать. Мне кажется ты слишком строга к нашему пацаненку. С Милой ты была более мягкой.

После этих слов, аргументов у нее не осталось, и Тома задержалась в декрете до трехлетия сына.

Пришло время отправлять Антона в сад, но тот всячески противился вступлению во взрослую жизнь. Он так сильно цеплялся за руки родителей, что оставить его в таком состоянии в саду не представлялось возможным.

– Интересно, – рассуждал Валерий, после очередных капризов сына, – почему другие дети спокойно идут в группу, а наш категорически против? Возможно, это связано с его несчастливым прошлым.

– Не говори ерунды, – злилась Томочка, – просто он у нас очень избалованный.

– Серьезно? – удивлялся муж, – а мне кажется, что мы его держим в ежовых рукавицах? Ты, моя любимая женушка, изначально решила выращивать из него спартанца.

– С чего ты взял? – изображала удивление женщина, – я отношусь к нему также как и к дочери.

– Ну не скажи, – возражал ей Виталий, – если бы я не знал тебя, то подумал, что ты совсем его не любишь.

Тома внимательно смотрела на мужа, пытаясь понять, насколько он серьезен, но увидев смеющиеся глаза любимого, улыбалась ему в ответ.

Через месяц Антон привык к чужой обстановке, а Тома отправилась на работу…

Шли годы, Темка заканчивал школу, не хватая звезд с неба, но и не доставляя особо много хлопот родителям. Его увлечением с детства был футбол. Несмотря на то, что спортивной карьеры он не достиг, но к футболу относился с особым трепетом, не пропуская ни одного матча. Его любимой командой был «Спартак-Москва». Еще он «болел» за «Реал Мадрид», в котором играл его любимый игрок Криштиану Роналду.

Именно любовь к футболу и прослужила триггером печальных событий, произошедших в их семье в дальнейшем.

* * *

На улице царил обычный августовский день, не предвещающий никакой беды. В Москве стояла необычная жара, спрессовавшая воздух в липкую плотную массу. Несмотря на погодные катаклизмы в этот день должен был состояться матч пятого тура чемпионата России по футболу между «Спартаком» и ЦСК и, как обычно, Антон с друзьями не мог его пропустить.

– Лучше бы ты так к экзаменам готовился, – ворчала на сына Тамара, собирая друзей на очередной матч, который должен был состояться в 21.30 по московскому времени.

– Мам, ну хватит, – отбивался от ее нотаций парень.

Он выхватил из большого блюда только что испеченный пирожок с капустой и засунув его в рот зажмурился. Тома для проформы шмякнула сына полотенцем по рукам и вздохнула. Придиралась к нему она зря. В этом году Антон закончил школу и без чьей-либо помощи поступил на бюджет в Московский институт железнодорожного транспорта. Правда на заочное отделение, но все же.

Уж как Валерий хотел, чтобы сын пошел по его стопам, но тот уперся рогом объясняя свой отказ тем, что военная профессия не является его призванием. Гораздо круче созидать, строя мосты и развязки больших дорог. Отец пошумел для приличия и смирился. Главное, что сын учится, а жизнь, потом сама расставит все на свои места.

Через час Антоновы друзья нацепили на себя фанатские красно-белые атрибуты «Спартака» и отправились на стадион, но не доехали до своей цели. На станции «Баррикадная» они пересеклись с фанатами ЦСК, после чего конфликт вылился на улицу, где и завязалась настоящая драка.

События развивались настолько молниеносно, что до приезда ОМОНа основная масса дерущихся разбежались, оставив после себя только пострадавших, среди которых был и Антон. Он и еще пара ребят с тяжелыми травмами головы и колотыми ранами конечностей были доставлены в городскую больницу.

Отправив сына на матч Тома занялась заготовками. Сегодня по плану была аджика. Только женщина нарезала необходимые ингредиенты, как услышала тревожный звонок своего мобильного телефона. Номер был незнаком и это ее насторожило. Ей редко звонили с незнакомых номеров. Круг ее окружения был строго ограничен.

Сердце заныло от предчувствия беды, и она взяла трубку.

– Здравствуйте, – услышала женщина незнакомый представительный мужской голос.

Эта интонация в голосе ей была хорошо знакома. Так умели разговаривать только представители закона. Ее свекор, муж, да и она сама говорила в подобном тоне.

– Жданов Антон Валерьевич вам кем приходится? – услышала она в трубке и испугалась по-настоящему.

– Ссыном, – пискнула Тома и побледнела, – что с ним случилось? Он же на футболе?

– К сожалению, ваш сын сейчас находится в больнице № 7. Вы бы не могли туда подъехать?

– Я не могу, – растерялась Тома, вспоминая что на плите стоит аджика, которую нужно было сварить и разложить по банкам.

– Ну как сможете, так подъезжайте, – ответили ей.

И тут Тома включилась. Руки ее затряслись, а в голосе послышались слезы.

– Подождите! – выкрикнула она в трубку, – С моим сыном что-то серьезное?

– Жить будет, – сказал солидный голос и отключился.

Тома без сил опустилась на табуретку и всхлипнула. Сил на какие-либо действия у нее не было.

– Мааам? – услышала она голос Милы, выглянувшей из своей комнаты, – ты что там?

– Антон в больнице, – прошептала женщина и вскочив со стула кинулась собираться, – довари аджику, разложи по банкам, а я к нему!

– Может я с тобой? – спросила дочь.

В глазах ее плескался ужас и Тома старалась на нее не смотреть, чтобы не испугаться самой.

– Сиди дома. Как что узнаю, позвоню.

– А папе? – крикнула дочь вслед убегающей матери, – Папе сообщить?

– Не нужно его волновать раньше времени, – распорядилась Тома, выскакивая из квартиры, – ты же знаешь у него больное сердце.

Через пол часа она была в больнице. В приемном отделении было тихо. Вечер вступил в свои права и активного движения в помещении не наблюдалось.

– Здравствуйте, – прошептала Тома, подходя к стойке регистратора, – мне позвонили из полиции и сообщили, что мой сын находится у Вас. Где мне его можно найти?

Грузная женщина, сидящая перед ней, взяла большую амбарную книгу и начала ее листать.

– Когда поступил ваш сын? – спросила она строгим голосом.

– Сссегодня, – пискнула Тома.

– Время?

– Два часа назад был еще дома.

– Значит, недавно, – сказала она и открыла последнюю страницу.

– Фамилия! Имя! Отчество? – спросила она строго и Тома судорожно сглотнула.

«Таких женщин бы на плац», – подумала она и одернула себя.

Какие глупые мысли лезут ей в голову в тот момент, когда ее мальчик находится между жизнью и смертью.

– Чья? Моя? – пискнула Тома, уставившись на «гренадершу».

– Зачем ваша? Сына!

– Жданов Антон Валерьевич.

– 5 этаж, лифт направо, – сообщила женщина и показала ей рукой направление ее движения, – и бахилы оденьте.

Антон неподвижно лежал на одной из кроватей, а вокруг него вились какие-то трубочки. Сын находился без сознания или просто спал. Немного бледный, с перебинтованной головой и ногой, он выглядел таким беспомощным, но слава-богу не настолько умирающим, каким она себе его представляла, пока ехала в больницу. А значит, как сказал полицейский, будет жить.

Вслед за Томой вошла миловидная девушка, чуть младше ее двадцати трехлетней Милки. В следующем году дочь заканчивала университет и собиралась переехать от них в квартиру бабушки и дедушки, которых они похоронили пару лет назад. Но не суть.

Девушка подошла к ее сыну и проследив за жидкостью, бегущей по капельнице, повернулась к ней.

– Что с ним? – стараясь не шуметь спросила у нее Тамара.

– Тупая травма головы и рваная рана голени, – беспристрастно ответила ей девушка, как-бы давая понять, что ничего страшного в этом нет.

– Это опасно? – снова пискнула Тома.

– Теперь уже нет. Он потерял много крови, но его вовремя успели доставить в больницу. Теперь, все будет хорошо.

– Можно мне поговорить с лечащим врачом?

– Конечно. Вы пока посидите тут. Доктор появится минут через тридцать. Я вас позову.

Тамара уселась на стул напротив сына и положила руку ему на ладонь. Она была горячей. У Антона поднялась температура. Женщина вспомнила сколько бессонных ночей она провела у его кровати в детстве и всхлипнула. Сейчас дела обстояли гораздо серьезнее.

Тома сидела у кровати и вспоминала их совместную жизнь. Первое знакомство с малышом, усыновление, борьба с собственными чувствами, взросление. Что только не было за эти семнадцать лет. Конечно, она научилась любить своего сына. Немного не так, как хотелось бы, но научилась. Она переживала за его взлеты и падения, радовалась его победам и огорчалась неудачам. Она воспитывала в нем характер, учила не бояться трудностей и не позорить честь отцовского мундира. Она делала все, чтобы он не испытывал чувства одиночества и не знал, что он приемный сын. И, кажется, у нее это получилось.

– Женщина, – услышала Тома голос миловидной девушки, – доктор вас ждет.

Тамара встала и в последний раз взглянув на сына, вышла из палаты.

Лечащим доктором ее сына оказался моложавый подвижный мужчина, лет пятидесяти. Он успокоил Тамару, объяснив, как будет проходить лечение и какие последствия ждут ее ребенка, после чего женщина расслабилась.

– А завтра, – напоследок сказал ей врач, – я попрошу Вас, прийти в центр переливания крови нашей клиники и стать донором. Вашему сыну крови потребовалось не мало. Теперь Ваша очередь поделиться своей. Если можно приведите с собой и близких. Донорской крови постоянно не хватает.

– Хорошо, мы придем всей семьей, – заверила доктора Тома и отправилась домой.

Тайна

Антон вынырнул из забытья и сфокусировался на женщине, сидящей на против него. Это была его мать. Она сидела напротив него и была такой расстроенной, что ему стало ее немного жаль.

Эта никому не нужная драка с фанатами смешала ему все карты. И вместо того, чтобы именно сейчас находится на футбольном матче он лежит здесь, в больнице, и пытается прийти в себя. Его немного подташнивало, болела голова и нога.

Парень снова стал проваливаться в сон, но силой воли вернул свои мысли на место.

Его мама была потрясающей женщиной. Она дарила тепло всем, кто ее окружал. С кем бы она не общалась, все вокруг насыщались ее добротой. Все, кроме него. Ему ее тепла всегда не хватало. Вернее, оно выдавалось ему порционно. Сделал хороший поступок, молодец, получай частичку, не сделал – тебя окутает холодом.

Антон привык, что любовь матери нужно заслужить. Он понял это еще в детском садике. Там они враждовали с одним мальчиком. Его звали Егор, и он постоянно задирал Антошку. Тот копил в себе обиду, до тех пор, пока мог, а потом затащил обидчика в угол и дал сдачи. Ой какой поднялся крик. Егор визжал так, что у Антона заболели уши. На плачь прибежали взрослые, которые сразу же забыли о том, что Антон в этой паре пострадавший и вместо понимания, в группе разразился скандал.

Все набросились на Антона, обвиняя его во всех смертных грехах и даже вызвали маму, которая, выслушав жалобы воспитателей окутала сына арктическим холодом. Ему и так не хватало ее любви, а тут еще и это.

После этого Антон сделал вывод и старался больше не разочаровывать мать. Он даже сумел наладить контакт с обидчиком, да так успешно, что их дружба продолжалась до сих пор. Егор стал лучшим его другом. Ну это, к слову. Сейчас не об этом.

Антон собрал свои мысли в кучку и стал размышлять дальше.

Как – то в старшей группе, на восьмое марта мамам готовили праздничное представление. Антону досталось длинное четверостишье, которое нужно было выучить и если его сверстники учили свои роли в семье, то Антон решил приготовить маме сюрприз и разучил свой стих на репетициях в детском саду.

Эффект неожиданности сделал свое дело, и мама расплакалась, когда Тошка повернулся к ней лицом и четко, как только мог, прочитал своей маме подготовленный им стишок. О, как много тепла получил он от нее в этот день. Как он купался в нем и наслаждался такими непривычными для него ощущениями.

Потом была школа. Невыученные уроки обдавали холодом, первые хорошие оценки – теплом. Антон тогда ясно понял, что не должен подводить родителей и всегда учился хорошо. Возможно, мама считала, что его хорошие оценки – это результат постоянных бесед о чести отцовского мундира, но на деле ему просто не хватало материнской любви и он зарабатывал ее всеми возможными способами.

Он любил ее, свою маму, но так до конца и не понял, почему другим доставалось ее любви больше, чем ему, собственному сыну. Каждый раз он задавал себе этот вопрос и не находил ответа. Несмотря на это он знал, что всегда может заслужить частичку ее участия, если очень постарается.

Вот и сейчас она сидела перед ним и источала тепло. Антону было хорошо от этого, хотя и немного странно. Неужели, чтобы заслужить материнскую любовь нужно было получить битой по башке?

Через три дня Антону стало легче. Он пришел в себя и даже попытался вставать с постели, хотя много ходить ему еще не разрешали.

В палату вбежала Маринка, на деле обычная медсестричка, а по факту студентка третьего курса медицинского института, подрабатывающая в больнице на жизнь и, между делом набирающая опыта для будущей профессии.

Маринка напоминала ему его сестру Милу. Было в них что-то общее, какая-то целеустремленность. С этой девушкой было не скучно. Вот и сейчас она влетела в палату со скоростью реактивной ракеты и на душе у Антона сразу стало легче.

Пол часа назад от него ушли родители, набив его тумбочку яркими апельсинами, плюс еще приход Марины добавил ему хорошего настроения.

– Слушай, Антон, – обратилась к нему девушка, – я все хотела у тебя спросить. А вот эта женщина с представительным мужчиной, она тебе кто?

– Мама, – удивился вопросу парень, – а представительный мужчина мой отец.

– Странно, – пробормотала девушка и задумчиво уселась на стул.

– И что в этом странного? – удивился парень.

– Понимаешь, моя будущая профессия – генетик и я в ней уже стала немного разбираться.

– И? – подбодрил девушку Антон.

– Ну не может парень со славянской внешностью иметь маму грузинку.

– Почему? – удивился больной.

– Ну как тебе объяснить, – загорелась девушка.

Видимо она очень любила свою будущую профессию и готова была делиться своими знаниями с каждым встречным.

– Ну объясни, как можешь, – заинтересовался Антон.

– Вот смотри, – сказала она, – в нашей жизни гены родителей играют для ребенка ключевую роль. Больше всего малыш получает их от своей матери, чуть меньше от отца. По сути, ты по своей внешности должен был быть похож на маму и иметь хоть какие-то кавказские черты, а на деле у тебя их нет.

– А что, по-другому не бывает?

– Бывает, если грузинкой, допустим, будет твоя прабабка. Тогда шансов получить ее гены становится гораздо меньше, но если твоя мать с Кавказа, то ты по любому должен был быть на нее похож. У тебя есть сестра или брат?

– Есть.

– И?

– Сестра черненькая и нос у нее побольше моего и с горбинкой.

– Вот видишь.

– Это что же получается? Моя мама мне не мама?

– Ну не знаю, – дала заднюю Марина и задумалась, – погоди, у меня появилась одна идея. Я знаю, как проверить твое родство. Лежи лечись, а я пошла на разведку.

Парень откинулся на подушку. Голова его резко заболела, а в горле появился ком. Так вот почему его не жалуют материнской любовью? Он просто не родной ей сын. Интересно, как так получилось? И кто его настоящие родители? Возможно, отец родной… Но насколько он знал, тот всегда состоял в браке только с его матерью, а если это так, значит Антон приемный или у отца была другая семья и парень родился в ней.

От этих неожиданных и не очень приятных мыслей голова его разболелась еще сильнее, и он провалился в тяжелый горячечный сон, а может быть это была обычная депрессия?

Окончательно провалиться в нее ему помешала баба Маша, которая работала здесь уборщицей, а по совместительству нянечка, оказывающая услуги по уходу за лежачими больными. Баба Маша была особенной, не похожей на другой обслуживающий персонал. Отношения у них сложились сразу. Она выделила парня из всех больных и сразу же принялась его опекать.

Когда он со смехом спросил у нее, за что ему оказана такая честь, женщина серьезно ответила, что Антон напоминает ей ее сына, который умер от сердечного приступа семнадцать лет назад. Больше этой темы парень не касался, но всячески старался угодить приятной женщине. То апельсином угостит, то поговорит с ней на отвлеченную тему.

У них даже сложилась некая традиция. Как только у бабы Маши заканчивались дела, она приходила к Антону. Благо его родители могли позволить себе снять ему отдельную палату. Женщина садилась у его кровати, и они начинали общаться. Возможно, в нормальной жизни, парень не уделял бы ей столько времени, но здесь, в клинике, время тянулось крайне медленно, а любое общение скрашивало ему жизнь.

Вот и сейчас баба Маша внесла в его жизнь сумбур и не позволила парню грустить. Однако, делиться с ней своей печалью Антон не спешил. Но женщина и сама не любила навязываться.