Полная версия
Безумно улыбнувшись, она начала произносить свою клевету:
– Под покровом ночи каждый Божий день она выходила за пределы нашего Светлого, религиозного поселения. И куда она отправлялась? Куда?! В антиСветлую группу людей, называющих себя «Сектой Тени».
– О, ужас! – закричал народ, шокированный подобной информацией.
– И представьте себе… Представьте себе её нахальство, её наглость, когда она возвращалась в нашу с вами Светлую деревушку! Она ведь всё портит, портит людей, портит землю нашу, на которой мы живём. И вам, братья и сестры, не противно от этого?!
– Противно! – крикнула в ответ молодая женщина.
– ПРОТИВНО! – баритоном подтвердил какой-то мужичок-работяга.
– А её лицемерная, добрая улыбка, которую мы все принимали за настоящую? Не отвратительно ли это?! Её руки бесчестны уже давно, а она нас ими исцеляла! В нашу кровь из-за неё попали Тёмные пороки и недуги. Мы заражены Тенью из-за неё!
– ЗАРАЖЕНЫ! – повторили хором мужчины.
– Ужасно, ужасно понимать, что она занималась таким непристойным делом у нас, здесь – в религиозном центре нашего клана Раоки!
– Это ужасно, мамочка?! – спросила девочка у своей матери.
– Это ужасно, Констанция! Но ничего, сейчас душа этой еретички очистится от пороков через огонь.
– А тогда пусть горит! – своим детским голосом громко сказала Констанция.
– Вот умница, всё ты у меня понимаешь! – улыбнулась мать, поглаживая девочку по голове.
– Видишь, Маргарита, все против тебя, даже твои «любимые», «невинные» дети. Они чувствуют исходящую от тебя угрозу и зло. Они – дети – хотят от тебя избавиться! Избавить деревню от тебя! Слышишь ты меня?!
– С-слыш-ч-шу… – проронила чуть слышно в полном бессилии Маргарита.
– Так скажи же всем! ТЫ ПРИЗНАЁШЬ СВОЮ ВИНУ ВО ВСЁМ СОДЕЯННОМ?! – обращаясь к Маргарите, громко крикнула «мать», чтобы её услышаливсе присутствующие.
Маргарите ничего не оставалось делать, кроме как просто сказать: «Да, я виновата». У неё не осталось сил, чтобы опровергать свою виновность. Да если бы она даже и стала доказывать свою безгрешность, ей бы всё равно никто не поверил. Слишком уж убедительно прозвучала речь «матери» Сифа.
Поэтому Маргарита сказала:
– Я-я в-виноват-та… Да. Вино-оват-та.
– Мучитель, подойдите сюда, душите её, она признала свою вину! – позвала «мать» Сифа палача для совершения пытки. И каратель начал душить Маргариту.
«Зачем? Почему?» – спросите вы. Дело в том, что Маргарита признала свою вину и благодаря этому раскаянию её пытка должна пройти менее болезненно. Поэтому её сначала убьют, а потом сожгут на костре…
Сиф не мог на это смотреть, он вырвался из рук бабушки Евдокии и кинулся к помосту с душераздирающим криком:
– Что вы делаете?! ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ С МОЕЙ ТЁТУШКОЙ МАРГАРИТО-О-ОЙ! ЗАЧЕМ?! ЗАЧЕМ?! ЗАЧЕМ?! НЕТ! НЕТ! НЕТ! Н-НЕ ВЕРЮ! Водить за нос вы можете кого угодно и как угодно, но меня, моё сердце и чувства вы никогда не обманете! Какие бы вы тексты красноречиво не излагали! ВЫ НЕ ОБМАНЕТЕ МЕНЯ! НИКОГДА!
Сиф, увы, опоздал, палач уже задушил Маргариту. Но несмотря на это мальчик всё равно забрался на помост и обнял мёртвую Маргариту:
– ЗАТО ОНИ ТУТ «СВЕТЛЕЕ» ВСЕХ И ВСЯ, ТЁТУШКА! ДА ОНИ НА САМОМ ДЕЛЕ ДЬЯВОЛЫ ВСЕ, БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ! ВСЕ ОНИ!
– ЩЕНОК, ДА ТЫ У НАС, ПОЛУЧАЕТСЯ, ТАКОЙ ЖЕ?!
– Такой же? – переспросил какой-то мальчишка, приятель Сифа.
– Похоже на то… Но против веры не попрёшь! СЖЕЧЬ ЕГО ВМЕСТЕ С МАРГАРИТОЙ! – закричал вдруг дядя Артур, предложение поддержали его друзья:
– ДА! СЖЕЧЬ-СЖЕЧЬ-СЖЕЧЬ!
– Хороший паренёк был, но что поделаешь – СЖИГАЙТЕ!
И все жители поселения громким хором закричали: «СЖЕЧЬ, СЖЕЧЬ, СЖЕЧЬ, СЖЕЧЬ, СЖЕЧЬ, СЖЕЧЬ, СЖЕЧЬ!»
Каратель начал поджигать Маргариту. Сифа не привязали к ней, он и без того изо всех сил вцепился в неё. Он хотел сгореть заживо вместе с Маргаритой… И вот уже все вокруг них охватил огонь… Но Сиф всё так же стоял рядом с умершей тётушкой, пока в голове его не промелькнули её слова: «Я рада… Что я для тебя уже не жизненно важный орган, без которого ты в скором времени сгинешь. Ты можешь справиться, ты самостоятельный, ты взрослый, ты ответственный. Поэтому… Когда моя рука перестанет держать твою и когда я уже просто не смогу вести тебя за собой по тропе бытия… Я смогу с Миром отпустить тебя… По этой тернистой дороге жизни… Ты сможешь, ты справишься – я верю».
«Она говорила про этот день. Она говорила про этот час… Я уверен, она бы сказала это же сейчас, если бы была жива… Она хотела и хочет, чтобы я остался в живых. Это ведь её послание сейчас мне. Это её предсмертное желание, – пришло на ум Сифу. – Значит, я должен исполнить её последнее желание… Её вера в меня держится сейчас за меня, а не наоборот. Поэтому я должен выжить – это мой долг перед тётушкой. Мой долг…»
Собравшись с силами, исполненный чувства долга и ответственности перед своей тётушкой, Сиф выбежал из пламени.
– СМОТРИТЕ, СИФ ВЫБЕЖАЛ! – прокричал один отрок.
– Ну что вы стоите?! ЖИВЕЕ, БЕРИТЕ ВИЛЫ, ФАКЕЛЫ! ДОГОНИТЕ ЕРЕТИКА! И ОТПРАВЬТЕ, КАК ДОГОНИТЕ, ВО ДВОРЕЦ, СРАЗУ НА СТРАШНЫЕ МУЧЕНИЯ! ДОГОНИТЕ ЕРЕТИКА! – закричала «мать» Сифа, обращаясь к жителям деревни.
VI
Жители похватали всё, что им было велено, и побежали за Сифом.
А наш герой мчался во весь дух, но силы его, увы, были не бесконечны. После пятнадцати минут безостановочного бега он был полностью измотан. А что было после того, как его настигли односельчане, он вообще не помнил.
– Я был без сознания вплоть до того момента, когда меня принесли во дворец… Но на ум мне приходит мысль, что, наверное, я зря выбежал из огня. Ведь я мог там окончить свою жизнь вместе с близким мне человеком, а тут я умру один… И ради кого я сейчас живу, ради чего? Ради тётушки, но всё же это так бесцельно – жить ради умершего… Ведь живой не должен жить умершим, иначе он сам станет подобен мёртвому, – закончил свой печальный рассказ наш герой.
– Ну что ты такое говоришь, Сиф… Не зря, всё не зря! Ты жив, и это главное! Если захочешь, ты сможешь многого достичь и доказать, что твоя тетушка не зря верила в тебя. Возможно, у тебя впереди долгая жизнь, полная интересных событий и новых встреч… Вот, например, ты уже встретил меня… Разве и вправду всё зря?.. Знал бы ты, Сиф, как я хочу, чтобы всё это было не напрасно!
– Ты так сильно переживаешь за мою жизнь?..
– Ты хороший, добрый человек, у которого всё впереди. Ты не должен так думать. У каждого в жизни бывают трудности, но это не повод умирать из-за них. Не живи случившимся с тобою невзгодами – это самое главное. Иначе и вправду… и вправду… – говорила Ганва Сифу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать. – Но давай… Все наши проблемы переживём вместе!
– Да, Ганва, мы справимся… Вместе! – сказал Сиф. На щеках мальчика заиграл румянец, а лицо озарила улыбка. Ганва нежно обняла его, и Сиф, глядя на девочку, подумал: «Теперь ты, Ганва, – моя единственная надежда на светлое будущее. Главное, чтобы эта надежда не разбилась на тысячи осколков… Но на этот раз я свою надежду сберегу во чтобы то ни стало».
Глава 4. Справедливость
Нравственные качества справедливого человека вполне заменяют законы.
Менандр
I
Сиф и Ганва долго сидели рядышком, разговаривая о добром и позитивном.
Теперь, когда они были вместе и беседовали о разных приятных вещах, они как будто позабыли, что находятся в темнице, наполненной кромешной тьмой и небывалым ужасом. Наоборот, она даже казалась им чем-то светлым и хорошим. Им было так хорошо вместе, что они не замечали вокруг себя ничего плохого… Однако рано или поздно все хорошее заканчивается.
Ночью одна из служанок решила проверить, спит ли Ганва. И когда увидела, что Ганвы нет в постели, она забила тревогу, да такую, что весь дворец стоял на ушах. Начались поиски, к которым были подключены все, кто находился во дворце, обыскивали каждый уголок. И вот очередь дошла до Франца и Альберта – охранников темницы. Может, они в курсе побега Ганвы? Королева поставила задачу гонцу – Гэвину, выяснить, что стражи знают об исчезновении нашей героини.
– Знай, Гэвин, к этому поручению необходимо отнестись со всей ответственностью, – наставляла его королева.
– А я что же, безответственный? – обиженно возразил тот. – Я всегда был серьёзен!
– Не надо мне рассказывать, знаю я вашу «ответственность». – Мать Ганвы хмуро посмотрела на гонца. – Или не помните, что было, когда я вас отправляла в Ижюсфэе, чтобы проверить обстановку в этой деревне? Слухи ведь ходили, что в этой деревне тогда разбойников и бандитов много развелось.
– Ну не надо уж это припоминать, матушка!
– Матушка?! Да какая я тебе матушка, видно сразу, что просто не хочешь, чтобы твой, так скажем по-простому, по-народному, «косяк» всплыл снова, и чтобы твоя «матушка» пристыдила такого как ты – пьяницу.
– Нет, ничего не говорите, прошу вас! – начал умолять королеву гонец.
– А я все же напомню, возможно, вы станете ответственнее подходить к государственному делу! Помните ведь этот проступок, когда вы показали всю свою «серьёзность»?
– Не стоит! – прокричал Гэвин.
– МОЛЧАТЬ! Ещё смеешь мне тут перечить… Ещё хоть слово, и ты отстранен от службы!
– …
– Итак, напоминаю тебе о твоём плохом поступке. Отправляю, я, значит, тебя, «уважаемый друг»… Куда? Правильно, в деревню Ижюсфэе, чтобы проведать жителей, посмотреть на обстановку в целом, мало ли, и вправду грабители развелись. Тогда я оправила тебя – нового гонца. ТЫ, как получил несколько серебряных, видно, СРАЗУ отправился в трактир – вот какой ты «ответственный!» А что дальше? – Дальше ты с товарищем своим, с вином, начал писать на пергаменте корявыми буковками: «ВсЁ хоРоШО И чИСтО». Хорошо, что добрые люди смотрели за тобой, как за дитём малым и доложили мне. Я отправила в Ижюсфэе другого человека… А ТЫ! Если бы не твоя семья, которая тебя же устроила сюда, ты бы уже давно был бы ОТСТРАНЕН! Скажи им спасибо, и руки поцеловать не забудь… – произнесла с насмешкой королева Элизабет.
– Ладно, всё, я исправлюсь. Только дайте мне шанс, и я и вправду изменюсь: буду подходить с ответственностью к государственному делу.
– Даю тебе всего один шанс. А теперь отправляйся в темницу и выведай про мою белокурую оранжеглазую десятилетнюю дочь. И поспеши! – поторопила его королева.
Посланник королевы побежал что есть мочи в темницу, у входа в которую его встретили Франц и Альберт.
– Здравствуйте, стражи-товарищи! – поздоровался запыхавшийся от бега Гэвин. – Я гонец, меня прислала королева.
– З-здрав-вствуйте… – спрятавшись за Франца, проронил, дрожа от страха, Альберт. – Ч-что в-вам здесь н-нужн-но? Ф-фран-нц, он-н нам-м – вр-раг?!
– Альберт, ты слепой и глухой? Он наш! – рявкнул Франц на напарника. А после обратился к гонцу: – Он трус, не обращайте на него внимания. Зачем вы сюда явились? По какому делу?
– Видите ли… Пропала дочь королевы Элизабет. Её везде ищут и не могут найти. Может, вы видели её или что-нибудь знаете про то, куда она подевалась?
–Франц, а у Её величества разве есть дочь?
– Извините его, он совсем того, этот Альберт. Даже не знает, что у королевы дочь есть… – разгневанный Франц адресовал последнюю фразу Альберту. Потом он продолжил говорить, снова обращаясь к гонцу: – В любом случае, мы не слышали и не видели ничего заслуживающего внимания… Мы же вон где находимся – на глубине, в темнице, до нас все новости доходят только на утро…
– Ну, ладно… Извините, что потревожил, – сказал расстроенный Гэвин, уже собираясь уходить.
– Стойте! – вдруг остановил гонца Франц. – Я тут поймал… одну преступницу сегодня ночью, сообщите об этом королеве. Ей тоже полагается казнь… Решиться спасти этого… мальчишку-еретика, ворвавшись в темницу – такое явно ей с рук не сойдет.
Гонец в раздумьях замолчал, но потом всё же решил задать Францу важный вопрос.
– На сколько лет выглядит эта преступница?
– Девчонка, она сверстница того еретика. Лет так десять-одиннадцать…
– Хм… – гонец вспомнил последние слова королевы, обращённые к нему: «А теперь направляйся в темницу и выведай, не знают ли охранники что-нибудь про мою белокурую оранжеглазую десятилетнюю дочь».
– Что такое, гонец? – спросил его Франц.
– Покажите мне эту преступницу… Возможно, что это и есть королевская дочь… Все варианты, даже самые невероятные, нужно учитывать и проверять.
Франц, Альберт и Гэвин направились в сторону шестьдесят четвёртой камеры.
Туда, где были заключены наши герои. А когда пришли, увидели такую картину: Ганва спала на груди у Сифа, обняв его за шею, а мальчик неподвижно сидел, уперевшись щекой в макушку Ганвы, и нежно поглядывал на спящую.
Сиф был встревожен приходом Франца, Альберта и гонца.
«Что им здесь нужно?!» – в мыслях спросил он себя.
Тут Франц подошёл ближе и, поднеся факел к лицу Ганвы, спросил у Гэвина, не это ли королевская дочь. Гонец внимательно посмотрел на Ганву и радостно воскликнул:
– Да-да, это она!
Ганва проснулась из-за всего происходящего и сонно спросила своего нового приятеля:
– Что происходит, Сиф?
– Я не знаю, Ганва. Только ты не волнуйся, я надеюсь, скоро всё уладится… – сказал шёпотом он.
Тут Франц взял Ганву за запястье.
– АЙ! – вскрикнула девочка от неожиданности.
– ФРАНЦ, НЕМЕДЛЕННО ОТПУСТИТЕ ЕЁ! – Кандалы на руках не давали Сифу сдвинуться с места, поэтому он мог лишь яростно кричать. – ЗАЧЕМ ОНА ВАМ ПОНАДОБИЛАСЬ?! ВЫ ВЕДЬ САМИ ЗАКЛЮЧИЛИ ЕЁ ЗДЕСЬ, В ТЕМНИЦЕ! Зачем?!
– Франц, неужели это правда? Вы сами, по собственной инициативе, ничего не сообщив начальству, посадили девочку в темницу без суда и следствия?! Дочь… королевы?
Франц не хотел говорить на эту тему, поскольку считал своим долгом задерживать и заключать под стражу всех, кто вел себя неподобающе. И ждать, пока наверху примут решение, он не собирался. Он всегда был нетерпелив и горяч.
II
– Моя обязанность – охранять, – заговорил наконец Франц. – И я должен задерживать даже таких наглых и уверенных в себе детишек. Я не воспитатель, я не родитель, который всего-навсего отправит в угол. Я – страж.
Я тот, кто защищает этот свет от нечестивых уродов, держа их в темноте и под замком. Я охраняю спокойствие крестьян, дворян, духовенства и правительства.
И для меня преступник – в любом возрасте преступник, потому что каждый может в любом возрасте оказаться в таких обстоятельствах (например, плохое воспитание, унижение, поражение тебя как личности, а также связь с плохими людьми), которые ведут к нарушению закона. Сначала по мелочи: украденное на рынке яблоко, драка со сверстниками до крови и увечий, прогул церковных богослужений… А потом по-крупному: кража имущества у дворян и благочестивых людей, убийства ради развлечения, отступление от веры и в итоге – вступление в Секту Тени… – Франц повернулся к Сифу, грозно глядя на него. – Пусть меня казнят за это, пусть. Я всё равно буду верен своему делу. Ведь я его исполняю, как будто несу священное бремя. Оно – моё. И я его не брошу даже в тисках смертельных пыток. Раз пошёл по дороге, выбранной тобой обязанности, – так дойди до конца этого пути. Ибо если ты свернёшь с него, то чего-то стоящего ты явно не достигнешь, а получишь только обрывочные умения и навыки, которые в будущем тебя не поведут за собой, не помогут преодолеть дебри трудностей, что требует опыта. Поэтому изменить своему делу – значит обречь себя на тяжкие испытания.
Ладно, что-то разговорился я тут… Ведите девчонку во дворец.
– ФРАНЦ, СКАЖИТЕ МНЕ, ЗАЧЕМ?! – вдруг вскрикнул Сиф.
– А пусть она сама тебе скажет, «зачем» и «почему».
– Ганва?.. – обратился Сиф к ней.
– Я просто… Королевских кровей… Я сбежала, но меня… нашли. Если бы этого не случилось, то я бы не ушла. Меня нашли, но я успела сделать то, что хотела. Я выяснила о тебе самое главное. Сиф, обещаю, я приложу все усилия для того… – Тут Франц сердито посмотрел на Ганву. – Ну, в общем, я надеюсь, что ты уловил мои мысли. До скорой встречи, Сиф! – сказала она с еле заметной улыбкой на лице.
– До скорой встречи, Ганва… – тихо ответил мальчик.
Гонец повел Ганву во дворец. И каково же было удивление королевы, когда она узнала, что Ганва была вместе с «еретиком». Она могла предположить всё, что угодно, но только не это. И тогда королева решила наказать свою дочь за то, что она водится с такими, как Сиф. Ганва была заперта в своей комнате; ей не разрешалось выходить оттуда, гулять по дворцу; в этот день она должна была голодать, есть и даже пить ей запрещалось. «Жестоко», – скажете вы. Но какой поступок, такое и наказание. Всё же её поведение было в глазах благочестивых людей ужасным и безнравственным.
Во время своего наказания Ганва долго размышляла, справедливо это или нет: «Стоит ли мне обижаться на это? Грустить и унывать? Любой другой на моём месте так бы и сделал, причитая: «Так не честно! Где справедливость?! Это безжалостно!». Но что мне об этом им кричать? Они все равно не поймут. Люди, что смотрят только на поверхность, никогда не смогут понять чего-то истинно глубокого.
С такими людьми не о чем говорить, им нечего доказывать. Потому что они и вправду не поймут и сочтут это за плохое, преступное.
… А что сказать по поводу наказания? Всё это придумано для раскаяния для того, чтобы пристыдить меня. Чтобы мне стало невыносимо находиться в этой комнате со своим душным грехом. Но ведь у меня своя правда, я видела то, что не видели они. Я слышала то, что не слышали они. Променять правду на стыд для ублажения других – это ли не страшно? Пусть они считают меня за человека, у которого в приоритете находится гордость. Пусть… Но это никогда не сломит мою истину».
Вечерело. Ганва думала, как ей выбраться из комнаты, ведь скоро настанет смертный час Сифа. Ганва обещала ему, что спасёт его от косы смерти и избавит от пыток. Она, по крайней мере, думала об этом…
Когда наши герои прощались в темнице, Ганва (сама не понимая до конца, что её толкает на все эти поступки – то ли простая доброта, то ли что-то иное) очень хотела помочь Сифу добиться спокойствия, радости и справедливости в жизни.
А за Сифом в то время уже пришёл Франц:
– Эй, еретик, сейчас пойдёшь готовиться к своей смерти. Ты рад, что избавишь этот свет от такого как ты?
– …
– Ха! – прозвучал смешок стража. – Твоя принцесса не спасёт тебя. Её, я слышал, наказали, и поделом ей…
Сиф упрямо склонил голову и решил опровергнуть слова Франца:
– Неправда… Я не верю вам, Франц! Она обещала, и она сделает всё ради того, чтобы мне помочь. Ганва – самая добрая и милосердная, рассудительная и справедливая. Она… она найдет выход из этой ситуации, я знаю это! Я верю той, что спасёт меня, а не вам.
– Как знаешь… Но настоящая ли эта твоя «спасительница». Истинный Спаситель – он для всех благодетель, а не только для тебя… единственного, – ответил Франц, освобождая Сифа от кандалов.
Но тут же, не давая свободы его рукам, страж нацепил на них колодки и повел нашего заключённого на центральную городскую площадь.
Ганва предчувствовала, Ганва понимала, что вот-вот начнётся аутодафе Сифа. Решения нужно было принимать здесь и сейчас. Идти на любой риск.
Необходимо было только каким-то образом выбраться из дворца. Она надела свою броню (вдруг придётся защищаться от преследователей после спасения Сифа), длинный плащ, взяла с собой меч в виде крюка и завершила свою экипировку серебряной маской, скрывающей ее лицо. И вот она уже готова.
Девочка решила покинуть дворец через окно в ее спальне. В последний раз окинув взглядом комнату, она вылезла в окно и оказалась на свободе. Ганва попала на валганг – боевой ход, который располагался на крепостной стене дворца. В то время он серьёзно охранялся в связи с последними событиями. Ганва знала это, однако она всё равно решила пройти по боевому ходу. Как не крути, рисковать бы ей пришлось везде.
– Смотрите, сержант, кто это?! – закричал один рядовой.
– ЯСЕН ПЕНЬ, КТО ЭТО! – рявкнул на рядового сержант гвардии. —ЗАДЕРЖАТЬ ДЕВЧОНКУ! Раз-два, раз-два, раз-два! ЖИВЕЕ!
«Мне даже как-то приятно, что охранять меня поставили гвардейский полк. Но слабые не могут держать в оковах сильного, ведь он все равно сразу же вырвется. Во мне видят силу, поэтому и ставят гвардейцев. Проверю-ка, точно ли они рассчитали мою силу и силу своих подчинённых.
– Стойте, где стоите, Ганва! Знаете ведь, чем это для вас кончится! Зачем продолжаете?! – громко сказал сержант.
Ганва в ответ усмехнулась, доставая из ножен свой меч:
– Знаю, только вот вы не знаете причин, по которым я это продолжаю.
Ганва пошла напролом, раня гвардейцев. Очень быстро, одного за другим, она всё время атаковала рядовых.
Они пытались оказывать сопротивление, но без толку:
– Ч-что нам делать, сержант?! Мы не можем ей противостоять! – закричал в панике один из гвардейцев.
– Не подводить нашего капитана, не подводить капитана! Не позорить честь нашего командира тем, что мы не можем схватить десятилетнюю девчонку, не позорить честь нашего командира! – надрывался сержант. – ВСЕ СЛЫШАЛИ МЕНЯ?!
– ТАК ТОЧНО, СЕРЖАНТ! – откликнулись гвардейцы.
Ганва в это время продолжала двигаться вперёд, изящно и уверенно атакуя своих противников. Здесь были кровь и раны, но не было тут смертельной бойни. Атаки её были умеренны. Целью Ганвы было не убивать противников, а спасти ни в чём не повинного Сифа от аутодафе. Истребить гвардейцев – это не то, к чему она стремилась.
И вот уже всем рядовым были нанесены серьезные ранения. Остался только сержант, он подготовился к нападению, но перед этим сказал:
– Мне говорили, что вы, Ганва, обладаете огромным потенциалом во владении мечом, но чтоб таким…
III
Но Ганва не слушала его похвалы, она как молния бросилась в атаку.
Она усвоила урок своего прошлого наставника, силы которого она уже давно превзошла. Он высказывался об этом так: «Разговоры во время поединка никогда не приветствуются, сам говорящий должен понимать, что его концентрация внимания падает. А у противника появляется время для того, чтобы нанести болтуну смертельный удар».
Ганва, помня наставления прошлого учителя, совершила тот самый смертельный удар, сама того не желая. Она пробила доспехи сержанта, и ей оставалось совсем немного, чтобы разрезать его на две части. Но наш сержант оказался крепким орешком.
Он схватил слабеющей рукой меч Ганвы и сжал его с такой силой, что даже свою руку изранил до крови об этот острый крюк. Затем выдернул оружие из своего тела, изо рта у него полилась кровь, и, еле держась на ногах, он, задыхаясь, сказал свои последние слова Ганве:
– К-кха-ха… молодец, девочка… Продолжай в том же духе. Я верю… к-х… в тебя…
И окровавленный, с открытыми стеклянными глазами, он упал прямо на Ганву.
– АХ… А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! – закричала Ганва, поняв, что она совершила. Ужас охватил её. Она убила… Убила человека. Голова её раскалывалась от осознания содеянного. В тот момент Ганве хотелось вырвать своё сердце и вставить его сержанту, лишь бы он ожил. Она не хотела жить с таким грехом на душе. Но, увы, мой друг, этот грех она не искупит… Совершён первый, будет и второй, а затем третий, четвёртый…
Не совершай таких скверных действий, которые будут повторяться множество раз.
Но вернёмся на валганг. На крик прибежал легко раненый гвардеец и увидел своих израненных товарищей и убитого сержанта, что оставался по приказу командира за старшего.
– С-СЕРЖА-А-АНТ! – всхлипывал гвардеец. – Э-э-эх, сержант! Молодым погибать – это ведь бессмысленно, сержант. Зачем ты нас покинул, верный товарищ? Зачем, братец?!
Понемногу подтягивались остальные рядовые, они поняли, что произошло с их сержантом.
– Теперь он навсегда останется молодым. А он ведь только-только дожил до черты своего двадцатилетия. Земной возраст его остановился… Начался новый возраст с момента, когда его победила смерть. Он был настоящим героем, который отважился взять на себя командование гвардией. Он был настоящим героем…
– Надо отправить гонца на аутодафе, к самой королеве, все должны знать о том, что здесь произошло! Так, я думаю, сказал бы наш сержант, поэтому пойдёмте, раз-два, раз-два, раз-два! Живее! – произнес со слезами на глазах другой рядовой.
Ганва же к этому времени уже успела убежать. Она направлялась к месту проведения аутодафе, в то время там уже зачитывался смертный приговор:
