Тайна подземного Кёнигсберга

Юрий Редькин

Тайна подземного Кёнигсберга

Глава 1

Ловушка

Свет фонарей прыгал по стенам подземелья, вырывая из мрака мелкие трещины, прочерченные временем на прочном немецком бетоне. Воздух был насыщен сыростью и едва уловимым ароматом плесени, будто сам тоннель медленно разлагался изнутри. Шаги троих путников отзывались глухим эхом, словно подземелье впитывало их движение, сохраняя его для своих неведомых целей.

Лёха шёл впереди. Его худая фигура, выхваченная светом фонаря, казалась частью тени – уверенная, будто он был здесь своим. За ним, почти прижимаясь к его спине, двигалась Люда. Её пухлые, влажные от волнения ладони крепко сжимали фонарик, а светлые волосы выбивались из-под неровно надетой каски. Она то и дело поправляла ремень рюкзака, будто пытаясь сбросить невидимый груз, давящий на плечи.

Красивая брюнетка Аня замыкала группу. Луч её фонаря методично скользил по стенам, выхватывая из темноты ржавые крюки и странные борозды, напоминающие древние письмена, оставленные забытыми обитателями этого места. В ушах у неё звенела тишина – не мягкая, обволакивающая, а резкая, давящая, будто само подземелье затаило дыхание. Лишь шорох комбинезонов, прерывистое дыхание Люды и монотонный звук падающих где-то вдали капель нарушали эту пустоту.

Путешественникам едва исполнилось по двадцать пять. Они были хорошо экипированы: каски, фонари, рюкзаки с припасами – всё как у опытных диггеров, привыкших к подземным ловушкам.

– Постойте, а где Жора? – Аня остановилась, поводя фонарём по стенам. Её голос, отразившись от бетона, звучал неестественно громко.

Лёха и Люда обернулись. Три луча скользнули по тоннелю, высветив лишь пустой участок до самого поворота. Никаких следов четвёртого члена группы.

– Может, он просто отстал? – неуверенно предположила Люда, поправляя сползший ремень рюкзака.

Ответом ей стал прокатившийся по сводам скрежет – резкий, как удар гвоздём по стеклу. С потолка рухнула решётка – ржавая, с острыми зубьями прутьев. Она черканула по плечу Ани, заставив её вскрикнуть, и встала поперёк тоннеля, отрезая путь назад. Люда вскрикнула, прижав ладони к ушам: завыла сирена, глухо, надсадно, будто старая немецкая техника, захлебывающаяся собственным рёвом. Люда тут же присела на корточки, в ужасе обхватив руками голову.

Лёха повернулся на звук сирены, доносившийся откуда-то из глубины тоннеля. Луч его фонаря метнулся вперёд, выхватывая пустоту. Тоннель за новым поворотом поглотил свет, будто проглотив его в своей чёрной пасти.

– Жора! Жора! – закричала Аня, не слыша собственного голоса. Ранка на плече закровоточила, но она, не замечая этого, вцепилась в прутья, пытаясь раздвинуть их. Решётка не поддавалась. Лёха бросился к ней на помощь, упираясь ногами в бетон, пытаясь заставить ржавый металл подчиниться и выпустить их обратно. Всё было тщетно. Люда, съежившись у стены, всхлипывала в такт вою сирены. В отчаянии Лёха с силой ударил кулаком по решётке – звон эхом разнёсся по тоннелю, но прутья даже не шелохнулись.

Решётка, словно вросшая в бетон, стояла неприступной стеной. Ловушка захлопнулась, оставив их в полумраке подземного тоннеля.

Глава 2

Возвращение

Гостиница «Калининград» была построена аккурат напротив того места, где когда-то величественно возвышался над городом «Королевский замок». Его массивные стены, увенчанные шпилями, веками служили символом могущества и истории, пока война не превратила их в груду обгорелых камней. Долгие годы после войны унылые руины замка торчали на этом месте, напоминая о былом величии, пока в 1960-х годах их окончательно не снесли, расчищая площадь для нового проекта – «Дома Советов». Этот гигантский, роботоподобный монолит из бетона и стекла так и не был достроен, несмотря на все усилия. Он застыл в полуразрушенном состоянии, будто застывший во времени памятник нереализованным амбициям, и теперь стоял чуть поодаль от площади, на которой некогда высился замок. Медленно разваливаясь на глазах местных жителей и гостей Калининграда, он стал ещё одним напоминанием о том, как история и современность переплетаются в этом городе.

Жора – тридцатипятилетний брюнет с тёмными, слегка вьющимися волосами и проницательным взглядом. Он зашёл в 405-й номер гостиницы «Калининград», подошёл к окну и замер, вглядываясь в знакомый, но изменившийся пейзаж. За десять лет, что он не был в родном городе, площадь перед «Домом Советов» преобразилась: раньше здесь кипела жизнь среди торговых павильонов, а теперь почти всё пространство заняла парковка. Сам же «Дом Советов», этот гигантский реликт советской эпохи, выглядел теперь чуть менее уныло – его фасад покрасили, видимо, к Чемпионату мира по футболу, и это придало зданию неожиданную, почти ироничную привлекательность. Жора усмехнулся, вспоминая, как в детстве они с друзьями бегали от сторожа по этажам недостроя, а теперь вот – и это место стало чуть более современным, хотя всё так же оставалось символом осколка советского прошлого.

Впрочем, всё это сейчас не слишком сильно занимало его. Он поставил чемодан рядом с кроватью, а затем, сбросив ветровку, устало опустился в потрёпанное кресло возле журнального столика.

«Вырвался», – подумал он. – «У меня есть неделька на поиски».

Захотелось упасть на кровать и поспать часов десять, но Жора переборол себя. Достал телефон, набрал пароль от вайфая гостиницы с визитки, выданной ему на ресепшене.

Маша ответила сразу – видимо, ждала его звонка, ведь обычно она отвечала только на третье сообщение, а иногда и вообще игнорировала звонки мужа. Её голос в трубке звучал напряжённо, будто она уже готова была к разговору.

– Привет, дорогая! – произнёс Жора, стараясь сохранить лёгкость в тоне.

– Ты где?! Включи камеру, – раздражённо потребовала Маша, и в её голосе сквозило нетерпение.

Жора поднял чемодан с пола и положил его на кровать, чувствуя, как усталость давит на плечи. Комната в гостинице была скромной, с тусклым светом и потрёпанной мебелью, но ему сейчас было не до этого.

– В Кёниге, – спокойно ответил он, разглаживая складки на куртке. – Тут Wi-Fi слабый, так что без видео поговорим.

Маша закричала в трубку, и её голос резко прорезал тишину номера:

– В каком, на хрен, Кёниге?! Мне уже пять раз твои албанцы звонили! Тебя ищут!

Жора спокойно начал выкладывать одежду из чемодана на кровать, стараясь не обращать внимания на её истерику. Он знал, что если даст волю её эмоциям, разговор затянется надолго.

– Маша, Маша, тормози. Я со всем разберусь. Слушай… – произнёс он, продолжая раскладывать вещи и стараясь говорить мягко, но твёрдо.

Маша перебила его, её голос звенел от возмущения, будто она вот-вот разобьёт трубку о стену:

– Ты мне месяц уже это обещаешь! Где ты? Езжай сюда немедленно!

Жора добрался до дна чемодана, его пальцы нащупали скрытый кармашек. Он замер на мгновение, будто собираясь с мыслями.

– Да говорю тебе – я в Калининграде, через неделю приеду, и всё улажу, – произнёс Жора спокойно, продолжая раскладывать вещи, хотя его голос стал чуть более твёрдым.

– Ты в России?! – крикнула Маша, её голос дрожал от ярости, и в трубке послышался звук разбитого стекла. – Бросил меня этим животным на растерзание?! Ну, ты и козёл, Жора!

Жора молча вскрыл кармашек на дне чемодана и осторожно извлёк оттуда целлофановый пакет размером А4. Он положил его на журнальный столик, словно это был важный трофей, и провел пальцем по краю, будто проверяя целостность.

– Маша, успокойся, уже! – сказал он, понизив голос до почти шёпота. – Скоро достану деньги, вернусь. Все долги закрою разом.

Жора поднялся и направился к входной двери.

– Буду ждать с нетерпением, – произнесла Маша с сарказмом, а затем крикнула, и её голос сорвался на визг: – Я развожусь с тобой, Георгий!

Жора выглянул в коридор, затем запер входную дверь.

– И толку что разведёшься? – спокойно ответил он, возвращаясь к креслу. – Албанцам справку о разводе предъявишь? Для них ты моя жена. А я им денег должен, значит, и ты должна.

Он подошёл к окну и задёрнул шторы, погружая комнату в полумрак.

– Ну ты и урод! – кричала Маша в трубку, её голос уже хрипел от напряжения. – Мне полиция поможет, я за твои делишки не отвечаю!

Жора вернулся к столику и сел в кресло, его пальцы барабанили по подлокотнику. Он сделал глубокий вдох, прежде чем заговорить.

– Дорогая, хватит истерики, – произнёс Жора, его голос звучал спокойно, но с металлическими нотками. – На что ты жить-то будешь? У тебя всё заберут: или бандиты, или банк! И твой любимый Porsche, и нашу берлинскую квартирку.

– Гадёныш, тварь! – взвизгнула в ответ Маша в трубку, её голос дрожал от ярости и обиды. – Ты и так почти все деньги с нашего счёта снял! Я албанцам скажу, где тебя искать!

Жора аккуратно извлёк из пакета пухлую папку с документами. Старинная папка была в хорошем состоянии, с нацистским гербом, который тускло поблёскивал в свете настольной лампы.

– Успокойся, Маша! – сказал он примирительно, но в его голосе уже сквозила усталость. – Я всегда выпутывался и сейчас всё решу! Скажи албанцам, что я сбежал, а куда – ты не знаешь. Потяни время недельку, мол, скоро выяснишь.

– А может, сдать тебя, и от меня отстанут?! – резко ответила Маша, её голос стал ледяным.

Жора осторожно открыл папку. Внутри оказались фотографии людей в немецкой форме времён Великой Отечественной войны и карта подземного Кёнигсберга. Он провел пальцем по пожелтевшей бумаге.

– Не тупи! – повысил голос Жора, его терпение начало иссякать. – У меня сейчас денег нет, так что меня они, может, и зароют, но потом к тебе вернутся.

– Гад! – всхлипнула Маша, её голос снова сорвался на истеричную ноту.

– Давай, дорогая, будь умничкой, – произнёс Жора примирительно, но в его голосе уже не было прежней мягкости. – Держи там оборону, я через неделю вернусь, и всё улажу. Гут?

– Учти, Георгий, – холодно ответила Маша, её голос стал резким, как лезвие. – Если через неделю не вернёшься с деньгами, сдам тебя албанцам!

«Она может…» – Жора усмехнулся про себя. Он любил свою жену, хоть она и была стервозной, а семейные деньги тратила в основном на себя. Но всё же – очень красивой стервой… Жора вздохнул.

Он закончил разговор и положил телефон. Осторожно развернув на столе пожелтевшую карту, он всмотрелся в извилистые линии. На ней была изображена сеть подземелий Кёнигсберга. Пунктирная линия вела к месту хранения Янтарной комнаты – «Bernsteinzimmer». Три надписи «Eingang» отмечали входы в подземелье. Жора провел пальцем по маршруту, и в его глазах вспыхнул азарт.

Жора снова взял телефон, его пальцы уверенно скользили по экрану. Он открыл интерактивную карту Калининграда в приложении и, немного повозившись, сопоставил немецкую карту с современными улицами. Его глаза внимательно перемещались между старыми и новыми обозначениями, пока он не нашёл нужное соответствие. Он отметил на ней расположение первой точки – «Eingang» – и нажал «Проложить маршрут сюда». На экране появилась синяя линия, ведущая к старой части города.

Затем он торопливо собрал со стола все фотографии, сложил карту, аккуратно разглаживая пальцами её потрескавшиеся от времени складки, и спрятал всё в чемодан. Он надел ветровку, застёгивая её до самого верха, будто готовясь к непогоде.

Дойдя уже до самой двери, он внезапно остановился, его рука замерла на ручке. Он задумчиво посмотрел назад, его взгляд задержался на чемодане, где лежала папка с документами. Он вернулся, его шаги были решительными. Открыл чемодан, достал из папки карту, аккуратно сложил её и спрятал в карман куртки. "Лучше держать при себе", – подумал он, поправляя куртку.

Глава 3

Добрый человек

В тесной рабочей подсобке, освещённой тусклой лампочкой, привязанный к деревянному стулу сидел бухгалтер. Его измождённое лицо было покрыто запёкшейся кровью, на теле виднелись свежие следы побоев, а во рту торчал грязный кляп. Рядом на металлическом столике были аккуратно разложены орудия пыток: окровавленные плоскогубцы с застрявшими между зубцами обрывками кожи, тяжёлый молоток с тёмными пятнами и широкий тесак с зазубренным лезвием – всё это не оставляло сомнений в том, что здесь происходило.

У столика стоял Замир – худощавый, жилистый мужчина около шестидесяти лет, албанец с закатанными до локтей рукавами. На нём был мясницкий фартук, заляпанный кровью пленника, с которого капало на пол. Он спокойно разговаривал по телефону, переминаясь с ноги на ногу, словно происходящее казалось ему обыденным делом.

– Где он, Маша? – произнёс Замир с лёгким акцентом, его голос звучал спокойно, но с металлическими нотками. Он выдержал паузу, внимательно прислушиваясь к ответу, затем добавил:

– Это в России?

Послушав ответ, албанец положил телефон в карман и медленно подошёл к бухгалтеру. Его шаги отдавались глухим стуком по бетонному полу. Наклонившись к лицу пленника, он заглянул несчастному в глаза. Дрожащий от страха бухгалтер, со слезами на глазах, пытался что-то сказать через кляп, но получалось лишь невнятное мычание. Его глаза были широко раскрыты, а по щекам катились пот и слёзы.

– Не суетись, – произнёс Замир почти ласково, но с холодком в голосе. – Он нашёлся. Больше бить не буду.

Бухгалтер облегчённо застонал, его тело расслабилось, а глаза наполнились благодарностью. Он пытался выразить свою признательность, но сквозь кляп получалось лишь невнятное мычание. Замир молча вернулся к столику. Его пальцы ловко, почти ласково провели по инструментам, будто выбирая самый подходящий. Он взял нож, его рука сжала рукоять с привычной уверенностью, и, спрятав его за спину, снова подошёл к бухгалтеру.

– Всё закончилось, – тихо произнёс он, его голос звучал мягко и успокаивающе. Зайдя за стул, на котором сидел пленник, он наклонился к его уху и добавил: – Сейчас развяжу…

Дождавшись благодарных всхлипов своей жертвы, Замир спокойно, словно забивая барана, перерезал бухгалтеру горло. Тело несчастного обмякло на стуле, а кровь начала медленно стекать на пол, образуя тёмную лужу. Сам себя Замир считал человеком добрым и потому всегда старался не расстраивать своих жертв, обещая почти каждому из них за секунду до смерти скорое освобождение.

Глава 4

А есть ли вход?

Маршрут, ведущий к первой точке «Eingang», привёл Жору к больнице Водников. До войны по адресу Друммштрассе, 25–29 располагалась Немецкая медицинская клиника Кёнигсбергского университета – учреждение, славившееся своими инновациями и выдающимися врачами. Четырёхэтажное здание из красного кирпича, несмотря на почтенный возраст, сохранило своё величие. Строгая архитектура здания выглядела ухоженной, хотя старинные оконные проёмы теперь были заставлены пластиковыми рамами, которые слегка контрастировали с историческим обликом здания.

И сейчас это место кипело жизнью: врачи в белых халатах спешили по своим делам, пациенты неторопливо прогуливались по территории, а у входа виднелась современная табличка с названием больницы. Над входом в здание Жора разглядел латинскую надпись: "AEGROTIS SALUTEM QUAERENDO INSTITUIMUR" – «Мы призваны больному дать здоровье». Слова, некогда вдохновлявшие врачей и пациентов, теперь звучали почти символично, словно напоминая, что время лечит не только раны, но и места, где они были нанесены.

На портале здания сохранились два медальона с рельефными портретами знаменитых хирургов А.Х. Рихтера и И.Д. Диффенбаха. Их суровые лица, словно два бдительных охранника на фейсконтроле, пристально вглядывались в Жору, вызывая у него чувство лёгкого дискомфорта. Несмотря на то что больница была действующей, её история всё ещё ощущалась в каждом камне. Жора невольно подумал, что современность здесь кажется лишь временным гостем, тогда как настоящим хозяином остаётся прошлое. А это значит, что у него есть неплохой шанс найти здесь вход в подземелье.

Жора огляделся вокруг. Нигде не было видно ничего, что могло бы напоминать вход в подземелье. Он обошёл здание и оказался в небольшом больничном саду. Старые деревья с обвисшими ветвями создавали тень, а между ними стояли скамейки, на которых отдыхали пациенты больницы. Кто-то задумчиво смотрел вдаль, кто-то неторопливо переговаривался, а один из отдыхающих даже дремал, откинувшись на спинку скамьи. До здания больницы оставалось метров пятнадцать, но и там не было никаких признаков бомбоубежища или чего-то подобного.

Жора начал методично обследовать сад, его взгляд скользил по каждому сантиметру территории. Он обошёл территорию раз десять – вдоль, поперёк, по диагонали, – заглядывая под скамейки, проверяя основания деревьев и исследуя тропинки, но все его усилия оказались тщетными. Его пальцы нервно перебирали карту в кармане.

Жора подавил подступающее отчаяние, присел на скамейку и задумчиво обвёл взглядом окрестности. В конце концов, он решил вернуться к зданию больницы. По пути его внимание привлекли окна подвальных помещений, полузакрытые металлическими решётками. Жора заглянул в одно из них, пытаясь рассмотреть что-то внутри, но в темноте ничего не было видно.

В этот момент мимо него проходил санитар, толкая перед собой тележку с медицинскими отходами.

Жора окликнул санитара:

– Не подскажите, тут есть подземное бомбоубежище?

Санитар, не останавливаясь, бросил на ходу с саркастичной усмешкой:

– Морг есть. Но его пациентам бомбёжка уже не страшна.

Жора проводил санитара взглядом и, слегка раздражённый, показал ему вслед неприличный жест. Затем он достал смартфон, отметил на интерактивной карте расположение второй точки – «Eingang» – и проложил маршрут. Карта показывала, что до следующей точки около пятнадцати минут ходьбы. Уходя, Жора бросил взгляд на барельефы учёных. Ему вдруг почудилось, будто их суровые лица слегка изменились – теперь они словно улыбались ему: "Не прошёл ты фейсконтроль, парень."

Вскоре Жора, уже в лёгком отчаянии, стоял у бетонного парапета набережной Прегеля. Указатель на карте смартфона привёл его именно сюда. И снова вокруг не было видно никаких признаков подземелья. Он в очередной раз сверил точку на немецкой карте с отметкой на смартфоне. Согласно карте, он находился именно там, где была обозначена точка «Eingang».

Жора постучал ногой по асфальту, пытаясь нащупать скрытый люк, но безрезультатно. Затем он перегнулся через парапет, его пальцы вцепились в холодный бетон, и всмотрелся в тёмные воды реки, надеясь найти заветный вход или хотя бы какие-нибудь признаки его близости. Но река молчала, её вода казалась непроницаемой и безучастной, отражая лишь тусклый свет фонарей.

– Шайзе, – пробормотал он.

Он снова достал из кармана телефон, открыл карту и отметил расположение третьей – последней точки «Eingang», после чего проложил к ней маршрут. Карта показывала, что до неё всего десять минут ходьбы. Жора перекрестился, хоть и не был набожным, и, не позволяя надежде умереть раньше времени, быстрым шагом двинулся вперёд. "Там точно мне должно повести", – стучало у него в висках.

Глава 5

Аня

Жора стоял в центре пустынной площади – той самой, на которой некогда возвышался замок. Судя по карте, точка «Eingang» находилась именно там, где он сейчас стоял. Но вокруг была только брусчатка да припаркованные автомобили, никаких признаков подземелья.

Жора с досадой, в полном отчаянии, перепроверил данные на карте. Слегка трясущимися пальцами он провёл по экрану смартфона, проверяя координаты. Мысли лихорадочно метались: "Что теперь делать?" Он глянул на гостиницу напротив – там оставались его вещи, и на мгновение подумал о бегстве. Но что это даст? Эти звери рано или поздно меня найдут… Должен быть другой выход. Нужно найти вход в подземный Кёнигсберг – любой ценой! Но где и как?!

В этот момент по площади к Жоре приблизилась небольшая группа туристов во главе с молодой девушкой-экскурсоводом. Она двигалась спиной вперёд, энергично жестикулируя и увлечённо рассказывая.

– И почти на том же самом месте, где располагался Кёнигсбергский замок, было решено построить Дом Со… – не закончив фразу, она неожиданно натолкнулась на Жору. Обернувшись, Аня – так звали девушку – смущённо извинилась:

– Ой, простите, бога ради!

Жора машинально сунул карту в карман. Бросил короткий взгляд на девушку, которая толкнула его. Его лицо оставалось напряжённым, но он попытался изобразить вежливую улыбку. Слегка прищурившись, ответил с нервной иронией

– Ничего. Тут ведь народу не протолкнуться. Вы не могли меня обойти.

Аня внимательно взглянула на него, и в её глазах мелькнула радость.

– Жора! Это ты?! Не узнаёшь? Это я – Аня, сестра Игоря Митина!

Жора присмотрелся и узнал её. В памяти всплыл школьный дружок Игорь и его сестрёнка – та самая невзрачная девочка-подросток, что вечно крутилась возле старших ребят. А теперь перед ним стояла… красавица! Это даже на мгновение отвлекло его от тяжёлых мыслей о неудачных поисках.

– Аня? – произнёс он с искренним удивлением.

Аня, явно растроганная встречей, порывисто взяла его за руку.

– Ты к нам надолго?

В любой туристической группе всегда найдётся тот, кто недоволен чем-то вечно. И сейчас, как назло, такой человек тоже объявился. Внезапно раздался резкий, пронзительный голос одной из тёток-туристок, перекрывший даже рёв проезжавшего по проспекту мотоцикла:

– Девушка, у нас через минуту обед! Мы вам за экскурсию заплатили – вы на работе! Сначала закончите с нами, а потом можете заниматься своими делами!

Аня слегка покраснела, явно смутившись.

– Дайте мне, пожалуйста, минутку! Я человека восемь лет не видела!

Она подхватила Жору под руку и отвела его чуть в сторону от группы.

– Я через полчаса закончу, давай встретимся? Мы ведь столько не виделись! – с надеждой глядя ему в глаза предложила Аня.

– Хорошо, давай, – ответил Жора, поддавшись её напору. По правде сказать, он, конечно, хотел вернуться в гостиницу и обдумать дальнейшие действия, но её настойчивость и внезапность встречи немного отвлекли его – отчаяние стало слабее, и перекусить, да ещё и с ней, показалось неплохой идеей.

– Тут недалеко кафешка, – сказала Аня, указав рукой на небольшое заведение с едва заметной из-за веток деревьев вывеской. – Там вкусный кофе и приличная кухня, если захочешь перекусить.

– Гут, – коротко ответил Жора и даже впервые за день искренне улыбнулся.

Испытывая лёгкое волнение после неожиданной встречи, Аня вернулась обратно к группе туристов. Жора задумчиво смотрел ей вслед. Перед тем как продолжить экскурсию, она обернулась и напомнила:

– Через полчаса!

Кафешка оказалась именно такой, как обещала Аня: уютной, с неплохой кухней и приличным кофе. Жора и Аня сидели за небольшим столиком напротив друг друга. Жора маленькими глотками отпивал кофе из чашки, погружённый в свои мысли. Время от времени он бросал рассеянные взгляды на Аню, но, казалось, её слова проходили мимо его сознания.

Аня, напротив, была полна энергии. Она доедала десерт, запивая его зелёным чаем, и явно радовалась встрече. Её возбуждение выливалось в стремление рассказать как можно больше – она сыпала историями, не давая себе передышки, словно боялась, что времени на всё не хватит.

– Вот такие дела, – говорила она. – Так что я развожусь…

Выдержав небольшую паузу, но так и не получив ответной реакции, она осторожно уточнила:

– А ты? Жену оставил в Мюнхене?

Жора, словно очнувшись от своих мыслей, рассеянно ответил:

– Жена в Германии осталась… Я тут по делу…

Ответ про жену явно понравился Ане. Её глаза засветились неподдельной радостью, и она, не давая ни себе, ни ему опомниться, засыпала его вопросами, которые были «чрезвычайно важны» в такой ситуации:

– Ты надолго? Где остановился? Может, я чем-то могу помочь тебе?

Вопрос "Может, я чем-то могу помочь тебе?" вывел Жору из глубокой задумчивости. Он посмотрел на Аню, словно только что заметил её присутствие, и радостно хлопнул ладонью по столу:

– Точно! Ты ведь можешь мне помочь!

От радости Аня чуть не подпрыгнула на месте, даже немного сдвинув стол. Смутившись своей бурной реакции, она торопливо отхлебнула чай, стараясь казаться деловой и невозмутимой.

– Ты ведь экскурсовод? – спросил он.

– Подрабатываю, – ответила она. – Вообще я учительница истории в школе, но экскурсии провожу. А ещё… – Аня собиралась продолжить речь, готовясь дать краткий отчёт о своих жизненных занятиях и увлечениях за последние годы, но вовремя опомнилась и остановилась.

– Значит, знаешь всё про Кёнигсберг?.. Про его подземелья?