Телесный Хитон

Она больше не могла здесь оставаться. Вид этого лабиринта, этого внутреннего ада, подавлял. Она спустилась обратно по крутому туннелю, почти падая от дрожи в ногах. На перекрестке хитиновое существо все так же сидело, уставившись в пустоту. Студень перетек на новое место, его гудение было чуть громче. Агата бросилась в ближайший туннель – тот, что вел в сторону зеленоватого свечения. Любое направление было лучше, чем оставаться на месте, где ее могли заметить те… вещи.

Она шла быстро, почти бежала, спотыкаясь о корни и скользя по слизи. Страх гнал ее вперед. Зеленоватый свет становился ярче, воздух – теплее и влажнее, пахнущим теперь не только медью и гнилью, но и чем-то… растительным? Сладковатым и приторным. Туннель расширялся, переходя в нечто вроде сводчатого прохода. Свет исходил от впереди. Она замедлила шаг, осторожно подойдя к арочному выходу.

То, что открылось ее взгляду, заставило ее вскрикнуть и отшатнуться, прижав руку ко рту.

Это был не выход. Это была оранжерея.

Огромное пространство, уходящее ввысь и вдаль, теряясь в туманной дымке теплого, влажного воздуха. Но вместо растений здесь росли… кошмары.

Повсюду стояли, свисали, стелились по земле и стенам гигантские, пульсирующие формы жизни. Органические структуры невероятных размеров и конфигураций. Одни напоминали гигантские грибы с шапками из скрученных, кровоточащих кишок. Другие – кактусы, но из живой, бьющейся плоти, покрытой сочащимися язвами вместо игл. Третьи висели, как лианы, но это были сплетения нервных узлов и сухожилий, по которым пробегали искры энергии. Были и цветы – чудовищные, размером с человека, с лепестками из тонкой, пергаментной кожи, испещренной венами, и пестиками, похожими на вытянутые, кричащие рты. Воздух гудел от странных звуков – бульканья, шипения, щелчков, тихого скрежета, как будто кости терлись о кости. И запах… Сладковато-гнилостный, удушающий, смешанный с запахом озона и… формалина? Как в анатомическом театре.

И это были не просто монстры. Это были гибриды. Чудовищные сращения разных жизненных форм. Агата увидела нечто, напоминающее огромную, хромающую птицу с крыльями из кожистых перепонок, но вместо головы у нее росла… рука. Человеческая рука, огромная, бледная, с растопыренными пальцами, бесцельно хватающая воздух. Другое существо, похожее на слизняка размером с автомобиль, несло на своей спине… лицо. Несколько лиц, разных рас, вмурованных в его слизистую спину, их рты открыты в беззвучном крике, глаза закачены. Третья конструкция напоминала дерево, но его «ветви» были костями разных существ, сращенными в мучительных, неестественных углах, а на «концах» ветвей вместо листьев росли… глаза. Множество глаз, всевозможных форм и размеров, беспорядочно вращающихся или застывших в ужасе.

Это был не сад. Это была лаборатория безумного бога. Место, где жизнь была разобрана на части и собрана заново в кошмарных, абсурдных комбинациях. Аллегория науки, лишенной этики, смысла и даже простого любопытства, превратившейся в чистый, бесцельный садизм. Агата поняла, куда уносят пленников Коллекторы. И что с ними делают. Ее желудок сжался. Она едва успела отвернуться, прежде чем ее вырвало скудным желудочным соком прямо на скользкий пол туннеля.

Она стояла на коленях, дрожа и сплевывая горечь, когда снова почувствовала их. Холодное присутствие. Ощущение сканирующего взгляда. Она подняла голову.

Один из Коллекторов стоял в арке, ведущей в оранжерею. Высокий, худой, безликий, закутанный в струящуюся тьму. Он не двигался. Его гладкая, черная «маска» была направлена прямо на нее. Он видел ее. Читал ее. Оценивал как… образец.

Паника, чистая и животная, сожгла все остальные мысли. Агата вскочила и побежала. Куда угодно. Прочь от этого места. Прочь от этого взгляда. Она метнулась в первый попавшийся боковой туннель, не разбирая дороги. Она бежала, спотыкаясь, задыхаясь от густого, сладковато-гнилостного воздуха, чувствуя, как ее сердце готово вырваться из груди. Она не оглядывалась. Она знала – он не преследует. Ему не нужно бежать. Он знает, где она. Он придет за ней, когда решит, что пришло время добавить человеческую библиотекаршу в свою коллекцию ужасов.

Она бежала, пока ноги не подкосились окончательно. Свалилась в маленькую нишу, заваленную какими-то похожими на кораллы наростами. Прижалась спиной к теплой стене, пытаясь заглушить рыдания. В ушах стоял гул. Перед глазами плясали образы: безликий Коллектор, кричащие лица на спине слизня, обездвиженный жук, ее Сосед, медленно растворяющийся в стене. И зеленоватый свет оранжереи, обещающий только новые, немыслимые страдания.

Она была в ловушке. В лабиринте из жил и костей. Среди других обреченных. И за ней теперь охотились хозяева этого кошмарного зверинца. Времени не было. Надежды – еще меньше.

В темноте ниши, прижав кулаки ко рту, чтобы заглушить собственные рыдания, Агата Блэквуд поняла, что ее побег из камеры был не началом спасения. Это было только началом конца.

Глава 3: Сад Склеенных Ужасов

Дрожь не отпускала Агату. Она сидела, вжавшись в холодные, кораллоподобные наросты ниши, куда свалилась в панике, и слушала. Слушала тишину, разрываемую лишь далеким бульканьем, шипением и тем низким, вибрационным гулом, что исходил из недр Оранжереи. Слушала стук собственного сердца – бешеный, нестройный барабанный бой в груди. И ждала. Ждала появления той безликой тени, того черного струящегося ужаса, что настиг ее у входа в этот адский сад.

Но ничего не происходило. Ни шагов, ни скольжения, ни ощущения леденящего взгляда. Только мертвящее ожидание и всепроникающий сладковато-гнилостный запах, смешанный с озоном, который заставлял першить в горле. Может, Коллектор потерял к ней интерес? Счел не стоящей немедленного внимания? Или… просто знал, что ей некуда бежать? Что она, как муха в паутине, лишь глубже запутается?

Мысль о том, чтобы снова выйти в туннель, приводила в ужас. А что, если он там? Ждет? Или если он послал других? Она прижалась лбом к шероховатой поверхности нароста. Текстура напомнила ей окаменелую губку, холодную и безжизненную. Но вокруг все дышало, пульсировало, жило своей чудовищной жизнью. Этот контраст – мертвого и живого в одном месте – сводил с ума.

Жажда становилась невыносимой. Горло пересохло, язык прилипал к нёбу. Взгляд упал на влагу, покрывавшую стену ниши. Она блестела в тусклом свете редких биолюминесцентных пятен. Та же слизь, что была везде. Та самая, в которой полурастворился ее Сосед в первой камере. От одной мысли прикоснуться к ней губами снова затошнило. Но альтернатива – медленное умирание от обезвоживания – была не лучше. Она протянула дрожащую руку, коснулась пальцем липкой пленки. Влажная. Холодная. Она сжала кулак, борясь с рвотным рефлексом, затем снова разжала. Нет выбора, Агата. Она собрала пальцами каплю слизи, поднесла ко рту. Запах медной гнили ударил в нос. Она зажмурилась и слизнула.

Вкус был ужасен. Медь, горечь, что-то химически-едкое, как щелочь. Она едва не выплюнула, но заставила себя проглотить. Жидкость обожгла горло, но на секунду принесла облегчение от сухости. Она повторила процедуру, собирая скудную влагу со стен, пока первая волна тошноты не отступила, сменившись ледяным ознобом. Что эта гадость сделает с ее организмом? Инфекция? Отравление? Но сейчас это был единственный источник воды в ее личном аду.

Шум из Оранжереи вдруг усилился. Где-то раздался громкий, влажный хлопок, как будто лопнул огромный пузырь, затем – протяжный, скрипучий звук, похожий на трение костей. Потом – тихий, но пронзительный писк, мгновенно оборвавшийся. Агата содрогнулась. Там что-то происходило. Что-то живое страдало или умирало. Мысли о Коллекторе уступили место новому страху: что, если в Оранжерею пришли? Что, если они проводят эксперимент прямо сейчас? Идея сидеть в нише и ждать, пока ее найдут, стала невыносимой. Она должна двигаться. Увидеть. Понять. Может, там есть другой выход? Или хотя бы укрытие получше?

Она осторожно высунула голову из ниши. Туннель был пуст. Зеленоватое свечение из арочного прохода в Оранжерею мерцало, как болотный огонек. Она сделала глубокий вдох, набравшись смелости, и поползла обратно к краю кошмара.

У входа она снова замерла, прижимаясь к влажной стене. Вид открывался тот же, что и раньше, но теперь она вглядывалась в детали, пытаясь осмыслить масштаб безумия.

Сад Склеенных Ужасов. Название, возникшее в ее сознании, было идеально точным. Это не было местом роста. Это было местом насильственного соединения, мучительного созидания из обломков жизни. Пространство было огромным, похожим на пещеру, но стены и сводчатый потолок были не каменными, а живыми – темно-красными, пульсирующими мембранами, пронизанными толстыми жилами и светящимися голубоватыми узлами, похожими на гигантские ганглии. Воздух был насыщен теплым паром, несущим клубящиеся споры или микробы, мерцавшие в лучах странного, рассеянного света, исходившего от самих… творений.

Их было бесчисленное множество. Они росли из пола, свисали со «потолка», цеплялись за стены. Не растения. Биологические конструкции, собранные с жестокой изобретательностью.

Сросшиеся: Вот существо, похожее на гигантского, слепого крота с лопатообразными лапами. Но из его спины, прямо за лопатками, росло другое тело – тонкое, гуманоидное, с длинными костлявыми руками, беспомощно болтающимися. Гуманоидная часть была явно мертва, кожа серая, обвисшая, но тело крота было живо, оно копошилось, пытаясь зарыться в мягкий, похожий на мох субстрат, и каждое его движение дергало пришитого к нему мертвеца, как ужасную марионетку. Рядом – гибрид насекомого и… цветка? Массивный жук с треснувшим панцирем, из которого вырывался пучок окровавленных, бьющихся в конвульсиях щупалец, увенчанных чем-то, напоминающим полураспустившийся бутон из влажной кожи, источающий едкий желтый газ.