Западня для юного гения

– Надо навестить Марка и посмотреть, что он сделал с документами, которые я ему предоставил, – сказал сам себе Вадим и вышел из-за стола. – А потом уже решать, что делать дальше. Отказаться от опеки я не смогу, это смертельно ударит по моей репутации. А вот обратиться к Малику с просьбой…

– Эй, о чём это ты, Вадя? – услышал Вадим вопрос жены и чуть не поперхнулся.

– Да так это я, рассуждаю вслух над проблемами, с которыми столкнулся, – ответил он. – Но они тебя не касаются, дорогая, только меня и племянников. Так что иди спокойно по своим делам и не думай ни о чём плохом…

Войдя в квартиру мальчиков, Вадим едва не столкнулся в прихожей с Екатериной Матвеевной, которая только что вышла из ванной.

– О Боже мой милостивый! – вздохнула она, прижимая к груди обе руки. – У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, Вадим Семёнович. Вы меня напугали, ей-богу. Так тихо вошли, что я…

– Марк у себя? – не слушая её, спросил Вадим, разуваясь.

– Да, у Марика сейчас перерыв между уроками, – ответила Екатерина Матвеевна. – Я вскипятила молочка, и он…

Небрежно отстранив её рукой, Вадим прошёл в комнату племянника и увидел его сидевшим за столом перед ноутбуком. Взгляд Марка был неподвижный и ничего не выражающий. И Вадиму показалось, что он смотрит в ту самую точку на стене, на которую смотрел вчера.

Уже не спрашивая разрешения войти, мужчина переступил порог комнаты, прошёл к столу и присел на стул.

– Марик посмотрел то, что я принёс ему вчера? – тихо поинтересовался он.

Ни слова не говоря, мальчик взял одну из папок, лежавших справа от ноутбука, и, не удостоив дядю взглядом, положил её перед ним.

У Вадима вытянулось лицо. Он узнал свою докторскую диссертацию.

– Марик прочитал документы, которые в ней собраны? – не поверил Вадим, думая, что племянник отказывается просмотреть его «труд», над которым он «пыжился» целых пять лет.

Ничего не сказав и не взглянув на него, мальчик ударил ладошкой по папке. Вадим взял ее и, открыв, обомлел. Текста диссертации юный гений, видимо, не касался, а может быть, и вовсе не читал. Зато формулы и уравнения в диссертации были исправлены и перерешены все, от начала и до конца. А получившийся результат просто ошеломил и шокировал Вадима.

– Потрясающе, – прошептал он. – С ума сойти можно! Такое уникальное решение и такие окончательные выводы мне и в голову не приходили.

– Марик, ты гений! – вскричал он поражённо. – Марик, ты…

Он потянулся за второй папкой, в которой была уложена диссертация его коллеги, но племянник положил на неё руку.

– Марик ещё не читал, что там, – сказал он монотонным голосом, и Вадим понял его.

– Да-да, Марик, ты почитай, а я потом заберу, – хватая папку со своей диссертацией и уложив её в портфель, вскочил Вадим. – Спасибо тебе, Марик, и до свидания. Сейчас я поеду к себе домой, ознакомлюсь подробно с вариантами твоих решений, а завтра…

Так и не закончив фразы, он сам не свой выбежал из комнаты и, не обратив на вопрос Екатерины Матвеевны внимания, как сумасшедший, выбежал в подъезд.

8.

Малик Магомедов, закончив молебен, свернул коврик для намаза, и в этот момент позвонил мобильник. Увидев высветившийся номер, он взглянул на часы и побледнел.

– О Аллах, Абу звонит, – прошептал он, закрывая глаза. – Я слушаю тебя, уважаемый эмир.

– Нет, это я тебя слушаю, Малик, – прозвучал в ответ спокойный и от того ужасный голос Абу. – Срок, отпущенный тебе на выполнение задания, вышел ещё вчера. Вчера ты должен был мне позвонить и доложить об успешном выполнении задания. Так и не дождавшись твоего звонка, звоню тебе сам, а теперь я слушаю тебя, Малик.

– Увы, но мне нечего сказать, уважаемый Абу, – поморщился Малик, чувствуя, как сердце сжимается в груди. – Вадим Богословцев в моих руках, его брат умер, а я, к сожалению, так и не нашёл черновиков их покойного отца. Ума не приложу, где искать их.

– Скажи, как и где ты искал их? – задал вполне ожидаемый вопрос эмир. – Бумаги умершего старика должны быть не где-нибудь, а именно в Екатеринбурге.

– Я обыскал весь коттедж Дениса Богословцева, но не нашёл их, – вздохнул Малик. – Сейчас планирую…

– У тебя нет времени планировать, – не дослушав его, заговорил Абу. – Те, кто заинтересован, платят за черновики старика огромные деньги. И они недовольны, что бумаги всё ещё не у них. Они предъявляют мне претензии, а у меня нет больше возможности успокаивать их и кормить новыми обещаниями.

– Тогда скажи, что мне делать, уважаемый Абу? – взмолился Малик. – Я готов…

– Готов, вот и прекрасно, – снова не дав ему договорить, продолжил эмир, – Я выпросил у заказчиков ещё месяц, но… Тебе даю только две недели. За это время ты должен тщательно обыскать квартиру, в которой проживал старик до смерти. Так же ты должен тщательно обыскать офис покойного Дениса Богословцева и склады, в которых он хранил свою продукцию. Бумаги где-то там, и ты должен их найти. Не подведи меня, Малик, не подведи…

– Да, но-о-о… старик жил и работал не только в Екатеринбурге? – потея от натуги, проговорил Малик. – Он же…

– Да, он работал во многих местах, – продолжил, не слушая его, Абу. – Последние десять лет в Москве, в НИИ Курчатова. Но в перестроечные годы, он, как и большинство российских академиков, жил, как это говорится, впроголодь. Но он продолжал свои работы дома и достиг больших успехов. Потом, когда его перевели в НИИ Курчатова, он свои наработки довёл до совершенства и… Большим научным советом был оценён по достоинству.

– Тогда он и черновики своих наработок передал в НИИ Курчатова, а мы ищем их? – предположил Малик.

– Наши аналитики считают иначе, – снова заговорил Абу. – Их выводы основаны на многолетних наблюдениях за учёными. И все они сводятся к тому, что учёные, делавшие расчёты на черновиках, очень редко уничтожают свои наработки, рука не поднимается. Порой им часто приходится возвращаться к своим черновикам, и потому они предпочитают не уничтожать их преждевременно, а куда-нибудь складывать, в укромные местечки.

– Но почему аналитики уверены, что черновики старика могут находиться не где-нибудь, где он работал раньше или позже, а именно в Екатеринбурге? – всё ещё недоумевал Малик.

– Потому что человек всегда остаётся человеком, – объяснил Абу. – Где бы он ни был, куда бы ни швыряла его судьба, он душой привязан к дому, к тому месту, где родился. А домом старика являлись ни Новосибирск, ни Москва, а именно Екатеринбург. Вот потому, по мнению аналитиков, черновики доктора Богословцева следует искать только в Екатеринбурге, и я с ними согласен.

– Хорошо, я тебя понял, эмир, – сказал Малик, в голове которого за время разговора уже созрел план действий. – Как только добьюсь успеха, сразу позвоню. Думаю, что это будет скоро, даже раньше двухнедельного срока, который ты мне установил, уважаемый Абу…

***

Перед уроком физкультуры в раздевалке Кирилл обратил внимание, что одноклассники, переодеваясь, исподтишка наблюдают за ним. Высокий, мускулистый, он заметно выделялся своей спортивной, атлетической фигурой. Одноклассники разительно отличались от него. Выступающие лопатки, резко обозначенные рёбра, тонкие, как палочки, руки…

«Если бы урок физкультуры состоялся перед дракой, – подумал с сарказмом Кирилл, – эти «жертвы Бухенвальда» едва решились бы вызвать меня на драку…»

Он вбежал в спортивный зал, где в ожидании звонка уже стоял физрук Снежков в спортивном костюме голубого цвета с надписью «СССР» на спине. На груди у него висели на белом шёлковом шнурке секундомер и свисток.

Кирилл огляделся. В зале было много спортивного инвентаря: турник, брусья, кольца, шведская стенка и конь. В соседнем, «малом» зале виднелись беговые дорожки, велосипеды и другие «инструменты.

Прозвенел звонок, и в спортзал вбежали остальные мальчишки и девчонки, находившиеся в раздевалке.

– Внимание! – скомандовал физрук. – В одну шеренгу становись!

По его команде класс выстроился: сначала мальчики, их было одиннадцать, а за ними 14 девочек.

– Больные, инвалиды, калеки присутствуют? – крикнул физрук, обводя учеников взглядом.

Таковых не оказалось.

– Кто отсутствует? – снова выкрикнул физрук.

Но и таковых не оказалось.

– Похвально! – крикнул Снежков, закрывая журнал, и тут его взгляд остановился на Кирилле, которому мальчишки, сомкнув шеренгу, не позволили встать между ними, и он был вынужден занять место «замыкающего» в шеренге мальчишек, встав перед Ириной, стоявшей первой в шеренге девочек.

– Так-так, понятно, – улыбнулся чему-то физрук. – Новичку в строю «стариков» место не предусмотрено. Значит, мне придётся применить своё право педагога и поставить парня туда, где ему и положено стоять ввиду своего роста.

Он снова открыл журнал и посмотрел на Кирилла:

– Фамилия?

– Кирилл Богословцев, – ответил тот.

– Учащийся Богословцев, выйди из шеренги и подойди ко мне! – отыскав его фамилию в журнале, распорядился учитель.

Кирилл вышел из шеренги, подошёл к физруку и встал перед ним.

– Сложен хорошо, добротно, – оглядывая его, ухмыльнулся учитель. – И мускулы есть, и грудь в порядке… Ты чем-то занимался, отрок?

– Нет, – покачал головой Кирилл, – это я про спортивные секции говорю. А так, в коттедже, где я жил, у меня был турник, брусья и кое-какие тренажёры. На них я занимался под присмотром отца, когда он был жив.

– У тебя нет папы? – нахмурился физрук. – Соболезную.

– У меня и мамы нет, – вздохнул Кирилл. – Но соболезнований и каких-то поблажек как круглому сироте мне не надо. Я не хочу хоть чем-то выделяться среди одноклассников.

– Ух ты? – округлил глаза физрук. – Ответ, достойный мужчины. А теперь в шеренгу марш! Становись первым.

– Почему он первым? – возмутился Пескарь, стоявший во главе шеренги. – Я же выше его, Валерий Михайлович?

– Кто на моём уроке выше, а кто нет, виднее мне, – глянул на него физрук. – Ты, наверное, за время летних каникул так разболтался, Пескарёв, что забыл существующие на моих уроках правила? – Он поднял вверх указательный палец: – А ну-ка, класс, давайте дружно вспомним их!

Он поднял повыше правую руку, показал всем пятерню и загнул указательный палец:

– Правило номер один?

– На уроке физкультуры учитель всегда прав, даже если где-то он не прав! – дружно провозгласил класс.

Физрук загнул второй палец.

– Правило номер два?

– Нарушителям дисциплины во время урока позор и презрение! – выкрикнул класс второе правило.

– И? Правило номер три? – загнул третий палец физрук.

– Каждый нарушитель дисциплины несёт наказание, которое назначит учитель тут же, во время урока! – провозгласил класс. – В случае второго нарушения наказание удваивается!

– Вижу, вы всё помните, похвально! – кивнул физрук. – А теперь напра-во и по кругу бегом ма-а-арш!

Возглавивший шеренгу мальчишек во время бега Кирилл затылком чувствовал тяжёлый взгляд Пескаря. Сначала бежали медленно, затем быстрее и уже вскоре, когда все бежали в полную силу, он почувствовал подсечку сзади, его правая нога зацепилась за левую. Падение, удар лицом о пол и боль в ключице. В первое мгновение он не разобрал, что произошло, а потом услышал взрыв хохота.

– Эй, лошара, ты что, не спал всю ночь? – больше всех хохоча, выкрикнул Пескарь. – Чего ноги заплетаются, чучело огородное?

– А вот сейчас мы разберёмся, что к чему, Пескарёв, – подошёл с улыбкой физрук. – Твою подлую подсечку, наверное, не видел никто, кроме меня, разумеется. Ты нарушил сразу два правила и будешь немедленно наказан. Сейчас все продолжат бег по кругу, а ты становишься рядом со мной и приседаешь сто раз!

– Но я не виноват, Валерий Михайлович? – попытался возмутиться Пескарь, но физрук был неумолим.

– В случае неповиновения наказание удваивается, – предупредил он. – Так что давай, начинай, Пескарь.

Когда провинившийся сделал все приседания, учитель остановил пробежку и объявил:

– Сегодня парни будут удивлять меня своим мастерством на турнике, а девушки будут услаждать взгляд Ирен своими виртуозными упражнениями на шведской стенке. Только не делайте удивленных лиц, ребятки. Эти домашние задания я вам дал перед каникулами, так что извольте! Сейчас я намерен понаблюдать, как вы меня все удивите.